ОффтопикТот день был особым. Билась в ставни буря, заходились в стонах деревья, рвал в клочья тучи ветер. А вечером все в один миг замерло… и пронзительная тишина ударила в уши. Томимый странным предчувствием, Адалан раскрыл окно и замер в восхищении: упрямое солнце прорвалось сквозь бордовые тучи, пронзило лучами истерзанную землю, расчертило красным тени яблоневого сада и извилистую вязь тропинок.
А на тропинке появился он. Спокойный, неземной, будто и не живой вовсе. Нереально тонкий и гибкий, до самых глаз укутанный в стекающую белизну ткани.
— Кто это? – спросил за спиной Сабаар.
— Наверное, один из постояльцев, — пожал плечами Адалан.
Один из многих, как пришел, так и уйдет, и не заметишь… Только незнакомец поднял вдруг взгляд, и Адалан вздрогнул. Будто сама бездна игриво поманила. Не та, что в Адалане, не огненная, а черная и вязкая… как засасывающее душу болото.
— Пойдем, — сказал Адалан, направляясь к двери.
Адалан почти бегом пронесся по коридору, и, не слушая окрика хранителя, застыл у самых перил ведущей в зал лестницы.
Раскрылась дверь, расправила крылья жасминовая свежесть. Смолкли вмиг голоса, замерли суетившиеся служанки, кошачьей поступью пробралась в таверну тоска… и все вокруг себя забыли, утонули в лучистом взгляде, в мягких, едва уловимых движениях. «Дорогой гость», который даже лица показать не изволил. «Наш друг», что отказался сесть за общий стол. «Любимый», вздрогнувший презрительно от случайного прикосновения.
— Да кто он такой? – выдохнул удивленно Сабаар.
— Думаю, нам лучше этого не знать, — вздрогнул от дурного предчувствия Адалан и собирался было вернуться в свою комнату, как его вновь догнал и остановил взгляд незнакомца.
И впервые появилась в темных глазах улыбка, странная, обещающая и слегка безумная, а бездна, такая далекая недавно, разверзлась у самых ног, лизнув ступни туманным краем. Все же в некоторые души лучше не заглядывать, некоторых людей лучше не знать.
— Адалан, — одернул хранитель, и маг встрепенулся, стряхивая с плеч томительное наваждение.
Кем бы не был этот незнакомец, а дешевыми штучками мага не проймешь. Это ему не простой люд очаровывать.
В ту ночь не спалось. Сон то приходил, то уходил, заманивал в глубину и выбрасывал на поверхность. Духота томила запахом жасмина, кружила голову, укутывала, успокаивала и вновь тревожила. В полусне переплетались голоса, родные и чужие, далекие и близкие, отчетливые и едва слышные. И все время шуршала рядом темнотой чужая бездна, звала и манила, а потом вновь отталкивала…
Проснулся Адалан, когда солнце было уже высоко и лучи его чертили на полу шоколадные тени. Поняв, что он в комнате не один, рывком сел на кровати.
— Как ты сюда попал? – спросил стоявшего у окна незнакомца. – И где мой хранитель?
— Твой хранитель? – гость даже не изволил обернуться – все так же смотрел в окно, за которым покачивала ветвями яблоня.
А голос у него был ему под стать – тихий и тягучий. И в то же время наполненный неясными оттенками, глубиной, от которых душу начинало бередить смутное беспокойство.
— Мой хранитель, — подтвердил Адалан, потянувшись за одеждой.
— Я верну тебе твоего хранителя, — Адалан вздрогнул. – Позднее.
— Позднее? Да по какому праву?
— И в самом деле… — гость повернулся, слегка наклонил голову на бок и посмотрел на Адалана со столь явным интересом, что по позвоночнику пробежал холодок. – По такому же…
… он оказался вдруг совсем близко, наклонился к самому уху и продолжил, обжигая мягкостью жасмина…
— … по какому ты неподвластен моей магии.
— И что? – оттолкнул его Адалан. – У меня своя есть.
— Я вижу.
— И не слабее твоей.
— Я вижу.
— И не боишься?
— Нет… — пожал плечами незнакомец. – Пока я жив, жив и твой хранитель. Когда я умру… кто знает?
Адалан до хруста сжал пальцы в кулак и, посмотрев в темные глаза незнакомца, вдруг понял:
— Да ты безумен!
— И что?
— Чего ты хочешь? – сдался на миг Адалан.
— Совместной охоты, — вновь пожал плечами незнакомец. — Не так и многого.
— Здесь не на кого охотиться…
— Думаю, мы найдем, — ответил улыбкой темный взгляд. – А потом ты получишь своего друга обратно. Я клянусь.
И Адалан вдруг поверил.
Он не знал, зачем это делает, но на миг ему даже понравилось. Березняк опился по самые уши солнечным изумрудом. Горячился под Адаланом белоснежный конь, рвался в лесную тишь, заливались за спиной гончие. И охота пьянила, гнала по венам горячую кровь, швыряя в высь искры радости.
А потом началась гонка, бешенная, безумная, как и рассыпавшаяся по лесу аура незнакомца. И конь летел вперед, и псы гнали по следу, и отражалось от деревьев гулкое эхо.
— Давай же, давай! – шептал Адалан, несясь вперед за гончими. – Давай же!
Тропинка резко рванула в бок, навалилась на плечи тяжелая тень. Встал на дыбы конь, ударили по орешнику передние копыта, и Адалан вдруг оказался на земле, пропахав спиной прошлогодние листья.
Конь всхрапнул тяжело, рванул в березовую тишь, но Адалан этого уже не видел. Он неотрывно смотрел в желтые глаза стоявшего над ним волка и аккуратно тянулся к поясу, за кинжалом… … почему не нападает?... … почему просто стоит над Адаланом и смотрит как-то странно, тоскливо?.. … почему не пытается, даже не пытается убить?..
Рука коснулась рукояти кинжала и замерла. В глазах помутнело, и Адалан зарыл дрожащие пальцы в серую шерсть, чуть не застонав от собственной недогадливости. Как он мог… не узнать?
Зверь понял, в желтых глазах его мелькнула радость. Он заскулил едва слышно, лизнул Адалана в щеку и потерся о его плечо бархатным носом.
— Сабаар… прости, братишка, прости глупого.
— Надо же, узнал, — донеслось совсем рядом.
Запах жасмина окатил тошнотой, в душе, разжигаемой огнем, заклубился гнев, и собственная бездна чуть не прорвалась наружу огнем ярости. Но Сабаар был рядом, хоть и в шкуре волка. Он тихонько рычал, ловил взгляд и напоминал – тот, странный, это безумец. Опасный безумец. И так просто его не возьмешь.
— Ты… — Адалан оттолкнул от себя брата и поднялся на ноги. – Ты чуть было не заставил меня убить собственного хранителя!
— Тебя точно кто-то заставлял? – усмехнулся в ответ маг.
Адалан сжал до хруста зубы, не зная, что сказать, что сделать. Ему хотелось убить незнакомца на месте, разорвать безумца в клочья, но кто вернет брату былой облик? Вот когда вернет…
— Мой вождь, — мягким шелестом пронеслось над лесом, — прошу… вернись, мой вождь, оставь мальчиков в покое.
Мальчиков? Адалан шагнул было к магу, но волк зубами схватил за полы его рубахи и остановил, окинув умоляющим взглядом.
— Ты меня раздражаешь, Арам, — сказал незнакомец и голос его впервые стал другим, ледяным и скрипучим. — Впрочем… ничего интересного меня тут больше не ждет…
Интересного? Не ждет? Адалан бросился вперед, треснула порвавшаяся рубаха, ударил, швырнул в лицо пылью порыв ветра. А когда Адалан очнулся… незнакомец исчез. Лишь где-то вдалеке затихал лай гончих, путал вокруг изумрудные тени лес, а Сабаар медленно сел на траве, смахнув назойливого муравья с обнаженного плеча.
«Не прощу! – сжал зубы Адалан, накидывая плащ на плечи вернувшего человеческий облик хранителя. – Найду и отомщу!»
«А я ведь буду ждать», — прошелестел ветвями шаловливый ветер.
надеюсь, имен нигде не попуталаА на тропинке появился он. Спокойный, неземной, будто и не живой вовсе. Нереально тонкий и гибкий, до самых глаз укутанный в стекающую белизну ткани.
— Кто это? – спросил за спиной Сабаар.
— Наверное, один из постояльцев, — пожал плечами Адалан.
Один из многих, как пришел, так и уйдет, и не заметишь… Только незнакомец поднял вдруг взгляд, и Адалан вздрогнул. Будто сама бездна игриво поманила. Не та, что в Адалане, не огненная, а черная и вязкая… как засасывающее душу болото.
— Пойдем, — сказал Адалан, направляясь к двери.
Адалан почти бегом пронесся по коридору, и, не слушая окрика хранителя, застыл у самых перил ведущей в зал лестницы.
Раскрылась дверь, расправила крылья жасминовая свежесть. Смолкли вмиг голоса, замерли суетившиеся служанки, кошачьей поступью пробралась в таверну тоска… и все вокруг себя забыли, утонули в лучистом взгляде, в мягких, едва уловимых движениях. «Дорогой гость», который даже лица показать не изволил. «Наш друг», что отказался сесть за общий стол. «Любимый», вздрогнувший презрительно от случайного прикосновения.
— Да кто он такой? – выдохнул удивленно Сабаар.
— Думаю, нам лучше этого не знать, — вздрогнул от дурного предчувствия Адалан и собирался было вернуться в свою комнату, как его вновь догнал и остановил взгляд незнакомца.
И впервые появилась в темных глазах улыбка, странная, обещающая и слегка безумная, а бездна, такая далекая недавно, разверзлась у самых ног, лизнув ступни туманным краем. Все же в некоторые души лучше не заглядывать, некоторых людей лучше не знать.
— Адалан, — одернул хранитель, и маг встрепенулся, стряхивая с плеч томительное наваждение.
Кем бы не был этот незнакомец, а дешевыми штучками мага не проймешь. Это ему не простой люд очаровывать.
В ту ночь не спалось. Сон то приходил, то уходил, заманивал в глубину и выбрасывал на поверхность. Духота томила запахом жасмина, кружила голову, укутывала, успокаивала и вновь тревожила. В полусне переплетались голоса, родные и чужие, далекие и близкие, отчетливые и едва слышные. И все время шуршала рядом темнотой чужая бездна, звала и манила, а потом вновь отталкивала…
Проснулся Адалан, когда солнце было уже высоко и лучи его чертили на полу шоколадные тени. Поняв, что он в комнате не один, рывком сел на кровати.
— Как ты сюда попал? – спросил стоявшего у окна незнакомца. – И где мой хранитель?
— Твой хранитель? – гость даже не изволил обернуться – все так же смотрел в окно, за которым покачивала ветвями яблоня.
А голос у него был ему под стать – тихий и тягучий. И в то же время наполненный неясными оттенками, глубиной, от которых душу начинало бередить смутное беспокойство.
— Мой хранитель, — подтвердил Адалан, потянувшись за одеждой.
— Я верну тебе твоего хранителя, — Адалан вздрогнул. – Позднее.
— Позднее? Да по какому праву?
— И в самом деле… — гость повернулся, слегка наклонил голову на бок и посмотрел на Адалана со столь явным интересом, что по позвоночнику пробежал холодок. – По такому же…
… он оказался вдруг совсем близко, наклонился к самому уху и продолжил, обжигая мягкостью жасмина…
— … по какому ты неподвластен моей магии.
— И что? – оттолкнул его Адалан. – У меня своя есть.
— Я вижу.
— И не слабее твоей.
— Я вижу.
— И не боишься?
— Нет… — пожал плечами незнакомец. – Пока я жив, жив и твой хранитель. Когда я умру… кто знает?
Адалан до хруста сжал пальцы в кулак и, посмотрев в темные глаза незнакомца, вдруг понял:
— Да ты безумен!
— И что?
— Чего ты хочешь? – сдался на миг Адалан.
— Совместной охоты, — вновь пожал плечами незнакомец. — Не так и многого.
— Здесь не на кого охотиться…
— Думаю, мы найдем, — ответил улыбкой темный взгляд. – А потом ты получишь своего друга обратно. Я клянусь.
И Адалан вдруг поверил.
Он не знал, зачем это делает, но на миг ему даже понравилось. Березняк опился по самые уши солнечным изумрудом. Горячился под Адаланом белоснежный конь, рвался в лесную тишь, заливались за спиной гончие. И охота пьянила, гнала по венам горячую кровь, швыряя в высь искры радости.
А потом началась гонка, бешенная, безумная, как и рассыпавшаяся по лесу аура незнакомца. И конь летел вперед, и псы гнали по следу, и отражалось от деревьев гулкое эхо.
— Давай же, давай! – шептал Адалан, несясь вперед за гончими. – Давай же!
Тропинка резко рванула в бок, навалилась на плечи тяжелая тень. Встал на дыбы конь, ударили по орешнику передние копыта, и Адалан вдруг оказался на земле, пропахав спиной прошлогодние листья.
Конь всхрапнул тяжело, рванул в березовую тишь, но Адалан этого уже не видел. Он неотрывно смотрел в желтые глаза стоявшего над ним волка и аккуратно тянулся к поясу, за кинжалом…
… почему не нападает?...
… почему просто стоит над Адаланом и смотрит как-то странно, тоскливо?..
… почему не пытается, даже не пытается убить?..
Рука коснулась рукояти кинжала и замерла. В глазах помутнело, и Адалан зарыл дрожащие пальцы в серую шерсть, чуть не застонав от собственной недогадливости. Как он мог… не узнать?
Зверь понял, в желтых глазах его мелькнула радость. Он заскулил едва слышно, лизнул Адалана в щеку и потерся о его плечо бархатным носом.
— Сабаар… прости, братишка, прости глупого.
— Надо же, узнал, — донеслось совсем рядом.
Запах жасмина окатил тошнотой, в душе, разжигаемой огнем, заклубился гнев, и собственная бездна чуть не прорвалась наружу огнем ярости. Но Сабаар был рядом, хоть и в шкуре волка. Он тихонько рычал, ловил взгляд и напоминал – тот, странный, это безумец. Опасный безумец. И так просто его не возьмешь.
— Ты… — Адалан оттолкнул от себя брата и поднялся на ноги. – Ты чуть было не заставил меня убить собственного хранителя!
— Тебя точно кто-то заставлял? – усмехнулся в ответ маг.
Адалан сжал до хруста зубы, не зная, что сказать, что сделать. Ему хотелось убить незнакомца на месте, разорвать безумца в клочья, но кто вернет брату былой облик? Вот когда вернет…
— Мой вождь, — мягким шелестом пронеслось над лесом, — прошу… вернись, мой вождь, оставь мальчиков в покое.
Мальчиков? Адалан шагнул было к магу, но волк зубами схватил за полы его рубахи и остановил, окинув умоляющим взглядом.
— Ты меня раздражаешь, Арам, — сказал незнакомец и голос его впервые стал другим, ледяным и скрипучим. — Впрочем… ничего интересного меня тут больше не ждет…
Интересного? Не ждет? Адалан бросился вперед, треснула порвавшаяся рубаха, ударил, швырнул в лицо пылью порыв ветра. А когда Адалан очнулся… незнакомец исчез. Лишь где-то вдалеке затихал лай гончих, путал вокруг изумрудные тени лес, а Сабаар медленно сел на траве, смахнув назойливого муравья с обнаженного плеча.
«Не прощу! – сжал зубы Адалан, накидывая плащ на плечи вернувшего человеческий облик хранителя. – Найду и отомщу!»
«А я ведь буду ждать», — прошелестел ветвями шаловливый ветер.