(1)

Рождённый в пепле, к пеплу он однажды и вернётся. Ничего удивительного. Он уже хорошо знаком со смертью. Но, пока он жив, он будет нести её тем, кто недостоин жизни, кто смеет усомниться в его могуществе. Его пламя, дарованное призрачным миром, отправит в Ад глупцов и неверных, никчёмных букашек на теле мира.

Огонь, пожиравший Лондон, не был его творением, но он с радостью подливал в него масло. Он танцевал в объятьях безумия, его пылающий силуэт, с рук осыпающийся вязкими комьями пепла и гнили, распугивал и без того паникующих жителей, бегущих кто куда.

Кто-то бросает взгляд укоризны. Небось, думает про себя: ты такой же, как все. Зачем тебе это? Зачем убивать?

О нет, никогда он не был «таким же, как все», пусть и был он когда-то обычным человеком. Если Богу будет угодно, Он легко остановит его деяния. Однако он не торопился. Значит, Ему самому это нужно — не так ли?

Кто-то знакомый показался на улочке среди огней. Очередной временный прикид, дурацкая шляпа, но маска та же. Кто бы ещё явился на его костёр, на рвение его полумёртвой души?

— Так это ты!.. Мне надо было догадаться.

— Ах, здравствуй, Вестник! Давно не виделись. Ну как, нравится? Не передумал насчёт бессмертия? Может, на сей раз сработает!

Рыжий в маске сдёрнул голову, и из его рукава показалась рукоять ножа.

— Если я и умру, то вместе с тобой.

Что ж, пускай! Пускай убьёт его. Это ничего не поменяет. Он вернётся! Пока Вестник не найдёт Исидора, всё будет повторяться!

Кто знал, что через четыре года они встретятся снова.

[Або, Шведская Финляндия. Декабрь 1670 г.]

Его тело вытащили из вод Ауры на брусчатую мостовую. С него сорвали кафтан и рубашку в попытке спасти, однако быстро поняли, что помочь этому человеку уже невозможно. Колотая рана была нанесена прямо в сердце, ловко и хладнокровно. Всё произошло так быстро, что трое случайных прохожих, решив прогуляться перед наступлением ночи, ничего не сумели предпринять. Они могли только опоздать.

Двое мужчин. Один закалывает другого, едва их пути сошлись, и вмиг скрывается. Жертва падает в реку, возможно, даже не осознав, что умирает. Его выловили — погнаться за убийцей, скрывшегося среди деревьев, более невозможно, того и след простыл.

— Чёрт возьми, — сплюнул один из троих свидетелей, тот, что первым прыгнул в Ауру. — Так и самому замёрзнуть можно!

— Что будем делать? — спросил второй. — Может, сначала согреемся где-нибудь, а там и про труп скажем?

— Действительно, — сказал третий. — Мы тут больше ничего не поделаем.

Они оставили бездыханное тело на брусчатке и собрались уходить.

И в какой-то момент они поняли, что давно не одни.

С той стороны мостовой, с какой они изначально шли, приближалась странная фигура. В свете прибывающей луны, отражающейся от лёгкой снежной сыпи, фигура в длинном балахоне и маске с вытянутым клювом смотрелась зловеще и — не к месту.

— Кто это? — зашептались трое.

— Погодите-ка. Если это тот, о ком я думаю, то...

— Я думаю, Вы правы. Он всегда там, где смерть...

— Эй! — крикнул один из них. — Что Вы здесь делаете? Вы его знали? — указал он на мертвеца.

Человек в маске закивал головой, и даже показалось, что его глаза сверкали в темноте. Когда тот, что заговорил с ним, снова взглянул на мертвеца, он вскрикнул, шарахнувшись, и двое остальных сделали то же самое.

Опухшее лицо, на которое они смотрели, принадлежало совершенно иному человеку — совершенно далёкое от того, что они помнили, когда вытаскивали тело.

***

Ему не показалось. Он не сходит с ума, кто-то у него на хвосте. Как бы его ни заметили, скорее!

Рейне ворвался в номер и навалился на дверь, еле переводя дыхание. Всё произошло так быстро, мимолётно, что едва ли верилось, что он, наконец, убил его. Подонка, предавшего Эскеля и Мортена, за чьи грехи они заплатили жизнью...

Неужели… это всё?

Как знал он, добром бы это никогда не кончилось. Его братья были алхимиками. Сам он едва ли понимал в этом, да и не хотел он. Но Эскель и Мортен, как и подобает алхимикам и врачевателям, искали «абсолютное лекарство» от всех болезней. А потом на них вышел этот выходец из Пруссии, или откуда он там, заговорил им зубы — зачем лекарство для каждого, если есть вечность для избранных? Зачем спасать кучу ненужных людей, если можно даровать вечную жизнь лишь отдельным светилам наук и ремёсел, в ком более всего нуждается мир?

И затем он предал их. Эскеля и Мортена заточили в тюрьме за связь с тёмными силами. Но они невиновны! Они, наоборот, желали, остановить его, поняв, насколько далеко он может зайти.

А потом случился пожар… и они исчезли. Скорее всего, сгорели. Или же их убили.

Всё равно это его рук дело.

Рейне так и трясся всем телом, гнев не остывал. Вера в смерть не наступала. В ушах звенело от возбуждения. Сбросив плащ, он швырнул на стол окровавленный кинжал и, пройдя к кровати, уселся на краю. Никакого облегчения.

Что ж, допустим, он убил его. Куда он пойдёт теперь? Вернётся в Эрегрунд? Может, вовсе уедет из страны? Или, может, он дождётся новой войны, чтобы вынести на ней всю накопленную ярость — и погибнет от случайной руки, что приведёт его к братьям...

Так бы он и сидел с пустым взором, вперившись в пол. Однако в комнате, откуда ни возьмись, возникло чужое присутствие, и страх заново окатил его, едва мелькнуло понимание.

Кто-то вошёл. Кто-то заговорил.

— Рейне Виклунд? Удачная месть, не так ли?

Рванув вперёд, Рейне подхватил со стола кинжал и наставил его на незванного гостя.

— Ты! — ахнул он. — Узнаю эту маску… слышал про тебя.

— Неужели? — гость стоял в дверях, скрестив руки. — Кто же я тогда по-твоему?

Кожаная маска, сверкающие в темноте глаза, длинные рыжие волосы, спускающиеся из-под капюшона. И увесистая сумка, стягивающая пояс под плащом.

— Ты Вестник бед и ненастий. Где ты, там и Смерть.

— Меня до сих пор так называют? Хм.

Вестник закрыл дверь и распростёр руки с натянутыми на них перчатками, показывая, что безоружен.

— Не ради Смерти я здесь, но ради Жизни. Я давно искал тебя — и не только тебя.

— Что тебе нужно? — в нетерпении выпалил Рейне, не опуская кинжал.

— Спокойно, мой друг, — как ни в чём ни бывало, ответил Вестник, словно и не происходило ничего вон выходящего. — Я видел, что ты сделал, и мы оба преследуем одну цель. Ты брат Эскеля и Мортена Виклунда, мы втроём когда-то работали вместе.

Эти имена заставили Рейне заколебаться. Рука дрогнула, едва не обронив клинок.

— Мне нужна твоя помощь, — добавил Вестник. — Потому что одним убийством это не закончится, и ты это знаешь.

Рейне бросил кинжал обратно на стол и вытер нос рукавом.

— Ты знал моих братьев? — с опаской прошептал он. — Знал, зачем я… убил того человека?

Вестник, не отвечая, прошёлся к окну и вгромаздился на подоконник, чем ещё больше из-за порванных одежд напоминал потрёпанную птицу.

— Так ты шёл за мной ещё с Эрегрунда? — Рейне обратно уселся на кровать, не спуская глаз с гостя.

— Нет, не шёл. К тому моменту я больше интересовался, куда делись твои братья. Они, так сказать, были мне должны, — Вестник склонил голову к левому плечу. — Они готовили для меня одно средство. Я его так и не дождался.

Что за средство? Он чем-то болен? И Эскель с Мортеном пытались излечить его? А если Вестник причастен к их пропаже? Всё так странно.

— Так тебе нужно лекарство? Я не врач и не алхимик, в этом мне нечем тебе помочь.

— Нет, у меня уже имеется моё собственное. Дело было… в ином. У нас был условный уговор взаимопомощи. Обмен знаниями. Твоё право не доверять мне, мне всё равно. Но в итоге они узнали обо мне то, что не могли изначально знать. И тогда, когда они пропали, я кое-что понял… — нечто мимолётное, почти незаметное в его голосе подсказывало, что он улыбался. — Флориан Райтмайр, вот кого я искал. А в итоге нашёл и тебя.

Дьявольское отродье. Воплощённое зло, забравшее его старших братьев.

Рейне крепко сжал кулаки, сдерживая вернувшийся к нему гнев. Но в то же время к нему пришло странное облегчение, когда Вестник назвал это имя. Ведь это означало, что он не одинок в этой бесконечной битве.

Это означало, что огню мести скоро суждено погаснуть навсегда.

— Так ты тоже алхимик? — сдавшись, спросил Рейне. — Небезопасное занятие, сам понимаешь.

— Я занимаюсь и более опасными вещами, — отмахнулся Вестник. — Так что ж, готов со мной сотрудничать?

Ещё бы. Пан или пропал, Рейне и так терять нечего. Но, чёрт возьми, всё так внезапно и странно.

— Я не помню, чтобы Мортен или Эскель упоминали «Вестника». Единственный человек, который выделялся из их бесед, это какой-то англичанин с подозрением на оспу. Не помню, как его звали… Малвин, Майлз...

— Майло, — перебил Вестник, а затем тихо засмеялся. — Оспа, говоришь? Всё гораздо серьёзнее. Даже Райтмайр оказался бессилен. Он тоже пытался… когда-то.

***

[Кёльн, Курфюршество Кёльнское,

Священная Римская Империя. 1649 г.]

— Мне неведомо, как Вы разузнали, ибо, узнай об этом Церковь, не миновать беды, — Флориан Райтмайр распахнул дверь шире. — Милости просим.

Вестник шагнул через порог, и Райтмайр спешно закрыл за ним. То, что он был популярным врачом, продвигающим новаторские идеи лечения, с которыми не все, однако, были согласны, известно всем. Далеко не всякому, впрочем, известно то, как далеко способны зайти его идеи.

Об этом, более того, и вовсе знали только двое… не считая отныне Вестника.

Райтмайр провёл его в личные покои, где он и проводил свои сокровенные опыты.

— Это мои ученики, Якоб Реннер и Исидор Фербер. Они знают всё, что знаю я, — представил он двух молодых людей, стройно стоящих в конце комнаты. — Поэтому не стесняйтесь их присутствия, ибо, в конечном счёте, я легко могу им поведать о том, зачем Вы сюда пришли.

— Очень приятно с Вашей стороны, господин Райтмайр, — отрезал Вестник, — но разговор, радо которого я пришёл, настолько важен и деликатен, что я бы не желал, чтобы он проходил при свидетелях. Даже при таких близких Вам людям.

Райтмайр смутился, но, подумав, преобразился, явно предвкушая вероятную выгоду. Пускай так и думает, решил Вестник, ему же на руку.

— Будь по-Вашему, — Райтмайр повернулся к ученикам. — Господин Вестник говорит дело. Я вас позову, как только понадобитесь.

Те молча кивнули и вышли за дверь, плотно закрыв её за собой.

Комната этого врача-алхимика была поразительно просторна и, несмотря на убранные занавески, тускла, как бы далеко дневной свет ни проникал внутрь. На противоположной окну стене висел причудливый гобелен с лесным пейзажем. На огромном столе расставлены пустые и заполненные баночки и склянки, разложены травы на кусочках тканей и порошки в блюдцах, один из которых походил на молотые кости.

Вестник снял перчатки, обнажив бледные руки, исполосанные ранами.

— Я обещал, что я приду, и вот я здесь, — осторожно начал он.

— А я ждал Вас с превеликим нетерпением! Понимаете, Исидор занимается написанием книги про поиски бессмертия во все предыдущие и нынешние времена, поэтому как-то в библиотеке он набрёл на очень интересные описания одного человека двух, а то и трёхвековой давности. Про него писали легенды и баллады, что несёт он в себе Жизнь и Смерть, отдавая и забирая их, сам же не способный умереть. Описание так и напоминает мне Вас: английский акцент, рыжие волосы, маска с клювом, какие сейчас носят на очагах чумы...

Райтмайр в предвкушении ответа покосился на Вестника, слабо улыбаясь, пока тот смотрел в пол, теребя перчатки.

— Не Вы ли это?

Вестник, наконец, поднял глаза, сверкающие серебром.

— А кто же ещё? — грустно усмехнулся он.

— Так Вы действительно бессмертны! — ахнул Райтмайр, видимо, до последнего не верящий в правдивость собственных подозрений. — Святые угодники!

— Значит, Исидор невольно нашёл Вам птицу для опытов? — глухо отозвался на его радость Вестник. — Впрочем, я за тем к Вам и пришёл. Я знаю про то, как Вы ищете способ обрести бессмертие. Но, если Вы и найдёте обобщённый, не уникальный для каждого человека способ обессмертить тело, то необходим и противовес этому. На любое бессмертие должна быть и своя смерть, как и на любую Тьму нужен свой Свет. Поэтому я предлагаю Вам проверить это на моём личном примере… — он вздёрнул клюв маски. — Я хочу, чтобы Вы убили меня.

Райтмайр в замешательстве почёсывал короткую бородку. Вестник отчётливо ловил его нерешительность, как зелье смешанную из страха, негодования и учёного восторга.

— Хорошо?.. — процедил Райтмайр, бегая взглядом по рабочему столу. — Почему именно я?

— Потому что я прихожу ко всем, кто более или менее знаком с алхимией и процессами, проходящими внутри человеческого тела. Как иначе Вы предлагаете мне поступить, если в своё время даже Агриппа не сумел мне помочь?

— А были ли Вы знакомы с Парацельсом?

— Увы… Не лично с ним, но с одним из его последователей. Он тоже не смог понять, что со мной делать...

— Ясно, — хмыкнул Райтмайр. — Полагаю, Вы тогда знакомы и с его теорией, что мы все состоим из природных элементов.

— Разумеется! — с долей обиды воскликнул Вестник. — В конечном счёте, я и сам алхимик! Мои нынешние знания, однако, никак не облегчают мне мою участь. Если моё бессмертие заключается в непоколебимом балансе элементов, то существует нечто, что скрепляет их, что не даёт сему балансу надломиться до фатального конца.

— Так, может, это всё потому, что смысл, и в самом деле, не только в элементах? Человеческая жизнь весьма хрупкая материя, но она же полна силы, наделённой нами как Светом, так и Тьмой. Мы сами есть Свет и Тьма, мы есть весь этот мир вокруг, каждая его стихия. Мы все состоим из четырёх стихий, а Свет и Тьма — то, что нас скрепляет! Вода — это наша душа, мы умираем, и вода уходит из нашего тела вместе с жизнью, осушая её как пустыню. Земля — это наше тело, наши кожа и кости, наша мощная и благодатная опора. Огонь — это наша кровь, багровая, жгучая, дающая нам неугасаемое тепло.

— А что же есть воздух? — Вестник с любопытством склонил к плечу голову.

— Воздух есть наши мечты. Все наши желания и эмоции, двигающие нас вперёд.

Впрочем, такая теория ему тоже известна. Ему было просто интересно, как Райтмайр её подаст.

— Моё желание в итоге, если следовать Вашей логике, и запирает меня в этом теле, — посмеялся Вестник. — Я желаю умереть, и именно поэтому живу.

— Тогда, возможно, Вам просто стоит принять то, кто вы есть? Неужели Вы готовы отказаться от величейшей цели алхимии, которой Вы и без того владеете! Неужели Вы настолько хотите убить её вместе с собой?

— Самоубийство — грех. Убийство — тоже. Но и бессмертие… не слишком светлое угодье.

— Куда ни посмотри, нам приходится грешить, чтобы избежать более страшных грехов, — отозвался Райтмайр. — Я не считаю бессмертие грехом или проклятием. Напротив: как истинный алхимик и исследователь неизведанных наук, я считаю себя обязанным раскрыть источники исцеления и продления жизни человеческой. Вы избранный, раз Вам это удалось, так поделитесь этим даром и с другими!

— Вы прекрасно понимаете, что вы далеко не первый и не последний, кого я встречаю, кто разделяет вашу позицию? Но я нет, — Вестник, наконец, сдёрнул маску. — Я есть пример платы за жизнь, которую не собирался покупать.

***

Как тогда, Вестник обнажил лицо — без стеснения, как бывает чаще всего, но с гордостью, — выставив на показ все раны и кровоподтёки, чёрные пузыри на лбу и шее, густые синяки под глазами, что сияли серебром в полумраке.

— Райтмайр, по всей видимости, проговорился насчёт меня. А я про него им тоже рассказывал. Думаю, пришёл их черёд выбирать сторону и — он решил устранить их, пока они не встали на мою защиту.

Такой же остолбеневший от его вида, как и в прошлом Райтмайр, Рейне не мог найти слов в ответ, только переводил взгляд со всего вокруг, не находя себе места. Вестник и не нуждался в них.

— Поверь мне, я не показываю свои пороки, кому попало, — улыбнулся он. — Считай это знаком моей признательности. Так или иначе, то, что ты убил Райтмайра сейчас, не означает, что он больше не вернётся.

Ему было несложно найти в этом городке одного-единственного отчаянного юнца, чью душу сжигают настолько сильное желание мести, которые ничто не потушит. Разве что смерть — либо его врага, либо его собственная. Его ослепляющие желания растекались в тёмном воздухе северным сиянием вдоль мерного течения местной жизни.

К чему скрывать, Вестник Майло и сам поддаётся рвению мести. Так и ищет он Райтмайра после лондонского пожара в 66-ом, до тех пор пребывавший в неведении, во что тот превратился. Досада — такого мерзавца он должен был ощутить за мили, в разы легче, чем Рейне. Увы, его постоянно отвлекала иная боль… и, увы, не тех, кто страдал от рук Райтмайра.

Слишком поздно он откликнулся на их зов.

— Райтмайр так и будет возвращаться, верно? — шёпотом проронил Рейне.

— Куда он денется, покуда живы его преспешники.

— Его… преспешники? — эта новость, похоже, ошарашила юнца не меньше.

— А ты как думал? — усмехнулся Майло и спрыгнул с подоконника. — Ни одна великая мощь, будь она светлой или тёмной, не может быть посилу одному человеку. В конечном счёте, даже бессмертным нужна поддержка. Поэтому ты мне и нужен, — грустно улыбнулся он. — Поэтому и Райтмайру нужны его сторонники. Иначе как он вернётся? Ты не думал об этом?

Сколько лет Рейне? Он явно не старше восемнадцати. В его возрасте Майло давно усвоил все необходимые основы алхимии и врачевания, тогда известные. Разумеется, это дело принципа или интересов. Вспыльчивый и наивный, в этом Рейне мало походил на его сосредоточенных братьев. Но внешне — широкое лицо, эта соломенная копна волос, даже положение вен на руках — он так напоминал их!

Встав перед ним на одно колено, Вестник обернул его кулак ладонями, столь быстро и живо, что тот не успел среагировать. Следуя привычкам, он часто забывал о манерах. Оно, впрочем, того стоит. Заново окатившая тело Рейне дрожь заметно спала, стоило его холодному прикосновению смениться непонятным для него, но приятным теплом, которое стремительно проникало под кожу. О, этот рисунок вен в виде W, так и есть...

— Прости, я должен был предупредить… — Вестник начал методично поглаживать его руку, втирая колдовское тепло в кожу, и тогда Рейне, в конце концов, не сдержался:

— Как! Зачем он это делает! Меняет тела как перчатки… — по щеке прокатилась слезинка. — Раз он лишился когда-то своего тела, так оставил бы в покое другие! Когда ему это надоест?! Мне уже надоело за ним бегать...

Пока они смыкали руки, они всецело доверяли друг другу, не нуждаясь ни в речи, ни в движениях. Их будто укрыл невидимый купол, защищавший от жестокого мрака комнаты. Целительный свет, соединивший их судьбы, позволил Вестнику разглядеть воочею его душевную боль. И Рейне проронил про себя:

— Мне надоело его убивать...

Другой город, другое время. Рейне нашёл его и там.

Это был первый раз, когда он убил Райтмайра. Долгое время он просто следил за ним, пока тот ходил с двумя дружками по городу, общаясь с местными достопочтенными жителями, а затем возвращался в снятый у какого-то богача дом. А там, должно быть, они готовили ещё один пожар, кто их знает.

Так или иначе, с тем городом ничего не случилось. Выждав момент, когда Райтмайр в одиночку вышел в ночи из дома, Рейне проскользнул за ним в узкую улочку и ловко нанёс удар в спину, пока тот не успел обернуться. Его тихий хрип, собственный вскрик, шуршание камзола — Райтмайр, задыхаясь, повалился на бок, и в его руке зажглось пламя, осветившее лицо Рейне.

— Ах вот, кто пришёл по мою душу… — прокряхтел Райтмайр, оскалившись.

Огненный сгусток, зажжённый от последней искры магии, угодил в стену, не задев Рейне. Недолго думая, он проткнул руку Райтмайра ножом, и та вмиг погасла. Чтобы закончить начатое, Рейне полоснул по его горлу, пока лезвие горело от кипящей крови.

Наконец-то… Наконец-то! И пусть всё прочее катится к чёрту, и пусть их заметят мимо проходящие незнакомцы, если окажутся здесь. Он исполнил свою месть. Эскель и Мортен могут покоиться с миром...

Рейне беззвучно смеялся трупу в лицо, вытирая кровь с ножа об его же рукав. Но радость быстро оборвалась. Из тела вырвалось нечто, что могло быть только призраком Райтмайра, и окропило улочку жидким пламенем. Ослеплённый вспышкой, что откинула его навзничь, Рейне барахтался среди поддельного огня, который оказался слишком слаб, чтобы причинить вред. Когда Рейне прозрел, он снова взглянул в лицо мертвецу — и зажал руками рот, дабы сдержать крик.

Наверное, Райтмайр и в смерти играет с его чувствами. Ложь, гнилая ложь! Быть этого не может, это неправильно!..

Что же он наделал… Эскель!..

Сам того не подозревая, он перерезал горло собственному брату...

— Я не хочу знать, чьё тело он захватил на сей раз… — вконец разрыдался Рейне. — Но я больше не позволю… не позволю!..

Вестник отпустил его руку и склонил голову на грудь, из-за чего волосы полностью заслонили лицо. Тепло, связывавшее их, оборвалось натянутой струной.

Он не видел истинный облик последнего носителя Райтмайра, те трое зевак не дали бы подойти к нему ближе. Да и не всё ли равно: они оба мертвы. А вот Рейне жив. Надолго ли...

— Месть, конечно, это прекрасное чувство. Особенно, когда ты можешь убивать своего врага раз за разом, снова и снова. Только, ты сам понимаешь, твоих братьев это не вернёт, а очередной смертью Райтмайра ситуация не обнадёжется. Он будет жить, пока живы его преспешники. Нам нужно убедиться, что его никто больше не сможет никогда вернуть, чтобы ни у кого более не возникло такого желания.

— Да я понимаю… — Рейне размазал слёзы и сопли по едва заметной щетине. — Допустим. И где их искать? Раз тебе известно больше, чем мне, тогда и предлагай.

Однако на сей раз запас идей на этот счёт полностью иссяк. Если ранее Вестнику было достаточно следовать за отголосками души Рейне, то отныне он упирался в тупик...

«Нет, только не снова! Опять?.. Если это снова Виклунд, то это больше не смешно, с ним надо что-то делать!..»

Что? Да неужели!.. А вот и выход из тупика. Знак, которого он и ждал.

— Что такое? — Рейне заметил, как он оцепенел.

— Тсс, тихо… — дёрнувшись, прошипел Вестник и подвёл указательный палец к потрескавшимся губам. Висящая на локте маска следом покачнулась на ремнях.

Давно он не ловил в своих видениях, острых и непредсказуемых, именно этот голос. Исидор Фербер — похоже, надломился его дух, раз он начал его слышать. Он слышал в основном лишь тех, кто страдает, и кто нуждается в помощи. Исключений крайне мало.

«Отныне я не вижу иного пути, кроме как и дальше совершенствовать формулу. Нам придётся пробовать новые варианты...»

Перед Вестником вспыхнул образ темноволосого мужчины с круглым лицом, носившего усы и бородку, словно в подражание Уильяму Шекспиру. Разве что многочисленные пятна на щеках, отдалённо похожие на веснушки, портили впечатление. Верилось с трудом, что он, весь ухоженный, облачённый в опрятный чёрный камзол с белым плоским воротником, содействовал учителю в безумном кровопролитии.

«Предлагаю пойти на восток. Помните, я рассказывал про озеро Хопеаярви? Я наслышан о том, что там целебная вода, и что в древности на его берегах проводили разные обряды и ритуалы, которые и наделили его особой магией. Возможно, именно такая вода лучше скрепит душу и тело. Нам стоит попробовать!»

— Хопеаярви… — шёпотом проронил Вестник.

— Хопеаярви? — повторил следом Рейне. — А где это?

— Точно не знаю, но, полагаю, на самом востоке страны, — Вестник зажмурился, пытаясь поймать больше видений, но больше они не приходили. — Проклятье… Ничего, мы их успеем нагнать, в ночь они не пойдут...

— Причём здесь Хопеаярви? — взвился Рейне, выпрямив спину.

— Вот-вот… Теперь ты понимаешь, почему меня ещё прозвали Вестником? — он хрипло засмеялся, качая головой. — Мне нашептали на ушко весть, что Райтмайра заново воскресят именно там, и нам с тобой придётся остановить тех, кто собирается это сделать. Но сейчас ты никуда не пойдёшь. Они тоже пока никуда не денутся. Ложись спать, а наутро мы выйдем их искать.

Он поднялся, размахивая маской, и запрыгнул обратно на подоконник.

— А ты случайно не заколешь меня во сне? — насмешливо спросил юнец.

Вестник надел маску и подогнул под себя ногу.

— Поверь мне. Будь ты моим врагом, ты бы давно уже был мёртв.