Начало

День 6

Решил я подобно великому Винсенту Ван Гогу пойти порисовать на пленэр. И не просто чем… а маслом на холсте! Мдээм… где я со своими кривыми культяпками — а где этот гений?

Я отогнал уныние, накрывшее мое чело своей тяжелой рукой не без труда. Стал собирать все необходимое: отобрал у хомяка кисточки, которые в свою очередь он утаскал у меня. Щёлкнул шутливо его по носику. Меня обозвали скотиной два раза… и это только сестра, которая внезапно вошла в комнату. Вытащил холст из стиральной машины. Как он там оказался? Одно слово… Мама! Эта трудолюбивая и чистоплотная женщина! Она решила с чего-то, что холст надо простирнуть. И её не смутил тот факт, что он был, натянут на подрамник. Мои возмущения её не пробрали. Меня обозвали неблагодарным мудаком… это только хомяк, который за всем наблюдал.

Эх… пришлось заново натягивать холст, наносить грунтовку. На этот раз я от него не отойду и на сантиметр!

Через время, я все-таки выбрался из подъезда, но когда уходил, из дома — мама водрузила выкинуть мусор. А мне что жалко? Все-ровно на улицу иду.

Я вспомнил про мусорный пакет уже в маршрутке… и то случайно: какая-то женщина спросила, что это капает и откуда этот странный запах. Блин… Пришлось поспешно оставить салон маршрутки и искать ближайшие мусорные баки. Нашёл. Выкинул. Ушел. Почувствовал запах. Понял: надо вернуться — не то унес. Вернулся. Подрался, с личностям без определенного места жительства. Отобрал у них пакет с художественным инвентарём. Вручил мусорный пакет. Пожелал удачного дня. Меня обозвали п… предельно нехорошей личностью.

Добрался до вожделенного места к обеду. Разложил мольберт. Вытащил палитру и краски. Полез доставать кисточки — они почему-то меня укусили за палец. Пока я воевал с инвентарём. На палитру ляпнул голубь, сидевший, на ветке дерева. Я не заметил. Оказалось это у меня не кисточки с зубами, а хомяк в сумке окопался. И вылезать категорически отказался из оккупированной сумки. Выдал две кисточки под личную ответственность. Фиг с ним!

Когда начал писать понял, что титановые белила какой-то уж больно страной консистенции. Принюхавшись, понял что к чему. Пришлось половину работы соскабливать мастихином. Голубь ржет аж перья теряет. Гавнодел пернатый! Начал писать заново. Долго выпрашивал у хомяка ещё кисточку… хотя бы одну… Потом психонул начал отбивать на сильно, оказалось половина кисточек съедена… Голубь уже под деревом со смеху катается. Я стал похож цветом кожи от злобы на тот фикус, что уронил на тетю Валю.

Вечер. Я расстроен. Кое-как написал работу обгрызышами. Хомяк сытый и счастливый голубь провожающий нас.

Трамвай, час пик. И я в позе банана. По тому, что людей, столько было, что не продохнуть! В прямом смысле. Я кого-то навернул мольбертом, когда дернулся трамвай. Хомяк укусил кого-то за попу. А нечего на зверушку булки кидать! Визг женщины огласил весь вагон. Она решила, что её ущипнули за попу, и поскольку (к счастью) у меня руки заняты (даже зубы, в них работа). То она подумала на мужчину в кепке. Отвесила ему пощёчину при этом, задевший локтем парня в наушниках. Кто-то надрывно крикнул: «держите мои яйца!» Это у бабульки лоток яиц выпал из рук, когда парень в наушниках отшатнулся. Мужик в кепке офигел и не понимал, за что получил пощёчину. А яйцам бабули пришлось спеть панихиду. При следующем резком толчке вагона меня кинуло вперед, и мой пейзаж перекочевал на лицо сидящей напротив меня женщины. Теперь у нее маска из гуано голубя — а у меня нет больше пейзажа. Как меня не побили, не знаю. Хомяк храбро защищал мой тыл мастихином.

Вывалились из вагона к часам восьми… Приплелись домой помятые, в яичном желтке, и злые. А я ещё и без пейзажа, точнее его уже можно смело причислить к импрессионизму. Мама в шоке.

Все! На пленэр не хожу! По крайней мере, без хомяка:J.