Валентинка № 3

Брат-близнец

Крохотная палата больницы, на две койки, с выкрашенными в лимонно-жёлтый цвет стенами и единственным зашторенным окном встретила его едким запахом хлорки, сальных волос, немытых тел и кисловатой вонью гниющих ран. Воздух висел недвижимо, вязкой пеленой заволакивая ноздри: ни продохнуть. На тумбочке, в полуторалитровой банке, съежились засохшие ирисы. А ведь их поставили только вчера…

На кровати слева, накрывшись простынёй с головой, лежала Наташка. Другая кровать временно пустовала.

— Не спишь? — спросил он, присаживаясь на стул у изножья.

— Нет.

Голос был сухим и надтреснуто-ломким. Больным. Наташке сделали три операции, пытаясь вырезать язву двенадцатиперстной кишки, и после последней в брюшной полости стал накапливаться гной. Значит, будет и четвёртая, а, может, и пятая. Шестая операция. Сколько их способна вынести семнадцатилетняя девчушка, уже похудевшая до сорока килограмм?

— Надо спать, — нарочито бодро произнёс он. — Во сне организм поправляется.

— Не мой случай.

Он крепко сцепил пальцы рук и сжал, выдавливая ногтями алые полосы на внешней стороне ладоней. На глаза навернулись слёзы. Дольше молчать было уже невозможно, и тогда он зашептал:

— Вижу тебя здоровой. Вижу родительскую дачу, речку и лес. Вижу тебя в платье из ситца с мелким узором из синих цветов. Вижу бегущей босиком по росистой траве. Вижу венок из одуванчиков на твоей кудрявой золотистой головке. Вижу, как ты улыбаешься легко и счастливо. Вижу… — горло ему сдавил подобравшийся ком. — Я сказал: вижу! И пусть всё, увиденное мной, сбудется наяву.

* * *

Из-за поднявшейся температуры Наташу мучил озноб. На улице стояла жара, в других палатах настежь распахивали окна, а ей было холодно даже под простынёй-одеялом. Бред ли это был или что-то иное, но… ей казалось, будто она слышит голос, до боли родной и знакомый, — голос погибшего брата-близнеца.

Вначале он звучал бодро, с чувством, а затем стал иссякать, истончаться до едва различимого шепота. Но чем тише был голос, тем лучше Наташа себя чувствовала. Жар потихоньку отпускал её. Болезненная вялость сменялась слабостью и желанием забыться обычным сном — здоровым, восстанавливающим потраченные силы.

Наташа чуть приоткрыла веки, выхватила взглядом угол палаты со стареньким холодильником и пустующим стулом для гостей. Вздохнула. Её брат умер, но…

Почему-то именно сейчас она чувствовала: он любит её. Любит сквозь время и расстояния. Любит смерти назло!

И всегда будет рядом, что бы ни случилось.