Два кота сидели на лавочке у подъезда. Рыжий подросточек в демисезонной шубке и вальяжный мохнатый полосатик. Обсуждали времена и погоды. Март на дворе, а весной и не пахнет. Мороз, сугробы выше ушей, и даже вездесущие воробьи попрятались и молчат. У рыжика весна-то была первая, и он так ждал ее, наслушавшись от соседа о ее прелестях, что сейчас был в глубоком недоумении. Что же ему так хвалили? Чего ждали? На что так надеялись? Что хорошего морозить лапы на улице? Ради чего и долго ли? А дома-то лучше, тепло, сытно, пузико чешут… Вспомнив про заныканую под диван мышку, рыжий и вовсе засобирался домой. Ну ее эту весну. Не интересно. Холодно. Зима на улице. Полосатому соседу было не так уж и холодно, шуба-то была побогаче, но сидеть на лавочке одному скучно. И да, что-то весна в этом году не спешит, а зима крепко так обосновалась. Не торопится уходить. Но мелкому не объяснить, что нужно немного подождать. Молодежь, торопыга. И тут из-за угла дома вынырнул подвальный бомжик Бориска. Довольно известная личность в узких придомовых кругах. Был он когда-то белым, а сейчас благородного серо-бурого окраса, потому что лежка у Бориски была на старых брошенных в подвале мешках из-под цемента. На макушке кота красовалась чуть более темный блинчик кепочки. Зеленющие глаза моментально заметили парочку на лавочке и явно загорелись ярче.

– Привет, котаны! – провозгласил он, приближаясь к соседям. – Что делаем? О чем думу думаем? Какие планы строим?

Старший кот что-то невнятно пробурчал на приветствие собрата, а рыжий обрадовался собеседнику и начал рассказывать про то, что, мол, была обещана весна и таяние снегов, тепло и жар сердца, томление души и птичьи серенады. А на деле – лапы стынут и хвост замерз. Бориску такая непосредственность привела в восторг. И он уселся рядом с лавочкой, предвкушая интересности.

– Рыжик, а ты не знаешь что ли, что сначала зиму надо прогнать? – расплывшись в ухмылке, спросил кот у мелкого, – Место, так сказать, весне освободить…

– Как прогнать? – удивился рыжик, – А разве коты это делают?

– Ну, – немного смутился Бориска, а потом уже более решительно продолжил, – не только коты, но и всякие там птички, люди… и прочие… Но коты самые главные в этом деле!

– Главные? – засомневался мелкий, – А что мы должны сделать, чтобы зима ушла, а весна пришла?

– Конечно, главные, Кто, если не мы? – вопросил кот, – Ты вон у Барсика спроси, он подтвердит! Да, ведь, Барсик? – и так поглядел на старшего соседа, что тот только что-то неопределенное фыркнул.

– А что делать? Что делать – повторил кот, – А вот сейчас расскажу. Ты у нас молодой, и мы должны свой опыт тебе передать, чтобы все знал и умел…

– Итак, – начал вещать подвальный авторитет. – Во-первых, надо растопить снег. Чем меньше снега, тем быстрее придет весна! Вообще-то это дело человеков, видел с лопатами ходят, снег убирают? Но они совсем разленились в этом году, и все приходится делать самим. Значит, топим снег.

– А как его топить? – спросил рыжик, внимательно слушая старшего товарища.

– Ну, посмотри на Барсика, – проговорил Бориска, – смотри, он уже дырку в снегу продышал, носом и топит… можно еще лапами.

Барсик, зажмурившись, пыхтел, уткнувшись носом в лапы. Рыжик, недолго думая, тоже уткнулся носом в снег на лавочке. Надолго его не хватило, снег не таял, а нос замерз.

– Что-то сильно холодный этот снег, не тает, — пожаловался мелкий, – и много его как…

– Да, – согласился Бориска, – таяльщик из тебя так себе. Ладно, мы с Барсиком берем это дело на себя. Он тут у подъезда будет работать, а я… – и, скосив глаза на подвальное окошко, Бориска быстро закончил, – а я буду этот снег жаром сердца топить. И да, пора мне, работать надо!

И выпрямив трубою хвост, Бориска побежал было к окну. Там за решеткой ясно виделся силуэт Маруськи – местной дамы полусвета. Но не добежал.

– А мне что делать? – обиженно проговорил рыжий, – я тоже хочу работать! Как все!

Маруськины глаза звали Бориску к себе. Но и оставлять это развлечение не хотелось, кот затормозил, и важно продолжил:

– Сам напросился. Ты, рыжий, тогда будешь песни петь. Слышал, как воробьи орут? Вот они так зиму гонят, весну приманивают.

Котенок обрадованно закивал головой и выдал моментально такой вопль, что сосед свалился со скамейки, Маруська испарилась в неизвестном направлении, а Бориска прикусил язык. Немного отойдя от потрясения кот спросил:

– Ты, что это сейчас сделал, а?

– Так я спел боевую песнь кота! – похвастался рыжий, гордо задрав розовый нос.

– Да, – согласился Бориска, – недооценил я тебя. – И задушевно так продолжил – петь надо весеннюю песнь, а не боевую. Как птички, нежно, приятно… – и, немного подумав, добавил – из гнезда.

– Какого гнезда? – удивился котенок?

– Как какого? – спросил кот, – Птичьего! Ты же вместо воробьев будешь. Значит, надо из гнезда. Вон на липе, видишь кучку прутиков? Это оно и есть.

Утопая в снегу по самые уши, рыжик греб к липе. Залезть наверх было не сложно. Сидеть на кучке обледенелых прутиков было гораздо труднее. Лапы разъезжались, а само гнездо как-то опасно стало качаться.

– Молодец, – подбадривал снизу Бориска, – давай пой! Барсик тебе уже мотив напевает, слышишь?

Барсик под лавкой, подвывая от смеха, пытался сохранить серьезное выражение морды. Снова в окне нарисовалась Маруська. Рыжик, свесившись из гнезда, пытался уловить мотив весенней котовской песни. Попробовал мявкнуть. На земле его не услышали.

– Ну! Чего ты там замолчал? – кот, задрав голову, просил песню.

Рыжик, так и не поняв барсикова мотива, свесился еще больше из гнезда и осторожно сказал:

– Чик-чирик?

Внизу творились странные дела. Барсик снова пыхтел, видимо опять начал топить снег. Маруська выплыла из подвала и не отрывала восхищенного взгляда от рыжика, словно увидела чудо. Котенок даже повертелся в гнезде, а вдруг не на него смотрят? Бориска схватился лапой за грудь и как-то подозрительно стонал. Котенок даже подумал, что тому стало плохо, от жара в груди, того самого жара от сердца, которым прогоняют зиму… И рыжий решил побыстрее спуститься с липы. Может, помощь нужна? Как и сколько бы там котенок слезал с дерева неизвестно, потому что старое брошенное гнездо рассыпалось на отдельные веточки под лапами мелкого, и тот полетел вниз…

Снежный сугроб принял в свои мягкие объятья летуна, остудил пыл и вернул честной котовской компании целым и невредимым. Бориска хотел что-то сказать, но под взглядом Маруськи вдруг смешался и только выдал, что мол, молодец, пел хорошо, только слова надо подучить. Барсик потянул домой, нагулялись уж, кушать пора. А Маруська, обнюхав и лизнув в нос, пообещала, что зиму они точно прогнали, и завтра действительно будет весна, самая настоящая.