И вообще не воспринимаю происходящее на сайте близко к сердцу.
Это правильно. Я ни в коем случае не хотел Вас чем-то задеть. Нечасто можно встретить интересного собеседника на подобные темы, поэтому прошу простить мне излишнюю экспрессивность и навязчивость.
Благодарю за участие в этом занимательном диспуте)
Очень занимательная дискуссия получается, так что, с Вашего позволения, я продолжу)
Лично мне претит обрывистый ритм, звучащий как пулеметная очередь.
Ритм, будь-то пулеметная очередь или журчание ручья, должен соответствовать смыслу стихотворения, передаваемой им эмоции. Описывать штиль отрывистыми фразами или бурю длинными спокойными эпитетами будет ошибкой.
Да, еще как развивается — в тупиковом направлении только! К полнейшему примитивизму, жаргонизму, бытовому, даже тюремному сленгу, заимствованным словам. Послушайте современную поросль — у них уже не язык, а гаджет.
Да, «давеча не то, что нынче».
Очень удобная точка зрения. Можно сложить лапки и ничего не делать — у нас же есть классика.
А потом мы удивляемся — почему язык не развивается? Почему нет словотворчества(а это единственная альтернатива заимствованным словам)? Да потому что никому это не нужно. От новаторов «у нас изжога-с», да и лень искать талантливые произведения в ворохе бездарного шлака. Самим этим заниматься тоже недосуг — где ж нам с классиками тягаться?
Приведенные как пример стихи — не плохие, но они и не выдающиеся, чтобы ими подменять классику и радоваться, что язык развивается.
Есть три категории людей творческих людей-
Первая, самая малочисленная — новаторы и изгои. Авторы, указанные мной, из их числа.
Вторая — консерваторы со старомодным вкусом, которые считают, что раньше было лучше, но при этом ничего не делают, чтобы изменить настоящее. Любят копировать старомодный стиль
И третья, которая прибивается к большинству, потому как своей головы на плечах нет. «Взвейтесь, да развейтесь» одним словом.
Я за мелодичность без «давеча» и «доколе».
Я против «взвейтесь, да развейтесь».
Я буду бороться с «тупой бездоказательностью» (вот Вам пример словотворчества от автора «Блокады»), хотя иногда мне кажется, что я сражаюсь с ветряной мельницей.
И, в довершение, стишок одного семнадцатилетнего паренька. Слабоват, но теме соответствует.
Серая жизньЕсли ты не такой как все – жди удара,
Они не станут тебя пытаться понять,
Они решат, что смерть – справедливая кара,
Тому, кто не хочет им подражать.
Они не станут терпеть чужака и изгоя,
Они не станут смотреть, как ты спокойно живешь,
И если ты не сдашься, без крови, без боя –
Они ударят все вместе – и ты умрешь.
Эта серая шаль со времен Иисуса
Протянулась по миру на тысячи лет –
Ей нужна только серость – без цвета, без вкуса,
А до жалких изгоев ей дела нет
Ей плевать, что изгои – залог прогресса,
Ей плевать, кто толкает ее вперед,
Ей бы сытая жизнь без страха и стресса –
Она хочет так жить – и пусть живет.
Мне жаль, если Вам не доводилось читать стихотворений без средневекового пафоса, нецензурщины и порнухи.
Но это поправимо, я даже Вам в этом помогу:
(Люгеру тоже рекомендую почитать)
БлокадаОтозвали шпионов, собкоров, детей, послов;
только террористы и пастухи.
В этот город больше не возят слов,
мы беспомощны и тихи–
собираем крошки из-под столов
на проклятия и стихи.
Те, кто раньше нас вроде как стерёг–
производят стрельбу и ложь;
лица вспарывает ухмылками поперёк,
заливает их потом сплошь.
Выменяй ружье на пару своих серёг
и сиди говори «ну что ж»;
смерть – неверная баба: прогнал и проклял, страдать обрёк,
а хотеть и ждать не перестаешь.
Лето в оккупации – жарит так,
что исходишь на соль и жир.
Я последний козырь для контратак,
зазевавшийся пассажир–
чемодан поставлю в углу, и враг
вывернется мякотью, как инжир;
слов не возят, а я на ветер их, как табак,
я главарь молодых транжир.
Слов не возят, блокада, дикторов новостей
учат всхлипывать и мычать.
В сто полос без текста клеймит властей
наша доблестная печать.
В наших житиях, исполненных поздних вставок, из всех частей
будут эту особой звездочкой помечать–
мол, «совсем не могли молчать».
Раздают по картам, по десять в сутки, и то не всем–
«как дела», «не грусти», «люблю»;
мне не нужно, я это все не ем,
я едва это все терплю.
Я взяла бы «к черту»
и «мне не надо чужих проблем»,
а еще «все шансы равны нулю».
Бросили один на один с войной,
наказали быть начеку.
Теперь все, что было когда-то мной,
спит не раздеваясь, пьет из горла и грызет щеку.
И не знаешь, к кому тащиться такой смурной–
к психотерапевту или гробовщику.
Дорогой товарищ Небесный Вождь,
утолитель духовных жажд.
Ниспошли нам, пожалуйста, мир и дождь,
да, и хлеб наш насущный даждь.
Я служу здесь осени двадцать две,
я стараюсь глядеть добрей.
Если хочешь пыточных в голове-
Не в моей.
И не могу не вспомнить творчества одного Чудовища, проживающего в нашей Мастерской:
ЛовушкаОн вытер её слёзы рукавом
И отступил,
Упёршись в подоконник,
Она держала пистолет в ладони
И пальчик —
На крючке
На спусковом.
Он был не Клайд,
Она была не Бонни,
О них не снимут культовых картин.
Он говорил:
«Давай, хоть раз один!
Точнее целься!
И дыши спокойней.»
И трещина рванулась из-под ног,
А за его спиной,
В стекле оконном
Не отражалась, что была не Бонни…
Он говорил:
«Не дергай за крючок.
Взялась стрелять —
Давай! На счете „три“.
Стреляй!
Мне в сердце.
Помни про контрольный.
Я
Не могу с тобой,
Мне это больно.
Ты ревность или кто,
Чёрт подери?»
Все пройдетОн боялся обжечься –
Она догорала одна.
«Все пройдёт», — улыбалась, —
«Как грипп – никаких осложнений,
Не волнуйся.
А можно
Забраться к тебе на колени?»
Он не видел,
Что в светлых её волосах –
Седина,
На душе –
Бурелом,
Ветер тянет тоскливую ноту,
А улыбка вот-вот соскользнёт,
Словно сорванный флаг,
«Все пройдёт, —
Повторяла она, —
Это просто сквозняк»,
Отвернувшись молчком,
Со слезами глотала заботу.
Он боялся обжечь –
Его тоже терзала вина,
Лишний шаг на краю –
Это чья-то судьба
На осколки
Танцовщицей сорвется в камин
С потревоженной полки,
Он пытался сберечь –
А она догорала
Одна…
СвободаМанит открытое настежь
Окно –
Небо,
Как зеркало,
В мутных разводах,
Ветер холодный
И привкус свободы.
Завтрашний день,
Обернувшийся сном,
Прошлое рушит
Не хуже измены,
Как метастазы
По ткани мечты –
Медленно,
Плавно,
Без боли почти.
И подоконник –
Мой край Ойкумены,
Берег,
Порог,
Корабельная снасть.
Ноги дрожат
В полушаге у цели…
Пахнет
Бессмертием
Мокрая зелень…
Чтоб полететь –
Надо просто
Упасть.
Мне кажется, что Пушкин, который «наше все», Лермонтов и прочие великие поэты предыдущих столетий сыграли с современным творчеством злую шутку — количество архаизмов и устаревших выражений на один квадратный дециметр стихотворения большинства из этих работ уже настораживает.
Судари и барышни! Милейшие мои! «Великий и могучий» растет и развивается, давайте не будем жить прошлым.
Музыка к картинке не подходит совершенно. Посмотрите внимательно, что Вы там видите? Грусть, сожаление, печаль? Это те эмоции, которые вызывает мелодия с недвусмысленным названием «Searching for the Past», и разве на рисунке Вы это видите?
На этой картинке изображена не грусть, не печаль, но борьба.
Посмотрите на художника: кисть в его руке напоминает копье, палитра — щит. Он не просто что-то там себе рисует — он борется с тем, что изображено в левой части.
Посмотрите на его напряженную позу — так не пишут картин, так бросают копье, посмотрите куда направлено его оружие (кисть) — оно смотрит прямо в дуло пистолета.
ну, хоть Вы заметили) да, эти два момента меня тоже цепляли, но в момент написания выхода не нашел. дописывал накануне конкурса, очень туго со временем было)
был вариант
Твой ход, Всевышний, слово за тобой.
но мне он не понравился еще больше.
надо подумать на свежую голову, возможно заменю строку полностью.
1 место — №7. Забавно, и в тоже время немного грустно. Читается легко. Глаз мозолит только в одном месте, но, думаю, автор и сам в курсе, просто поленился исправить эти самые «они/миры». Или не успевал)
2 место — №1. Верлибр весьма интересный. Пусть автору не пришлось особо утруждаться при его написании, но хороший верлибр — всегда лучше кривого стихотворения.
3 место — №6. Тут даже что-то историческое О_о. Преследование христиан, все такое. Познавательно)
Ритм не сбоит, но параллельная рифма после первых двух строф вдруг сменилась перекрестной, рифмы (опять же от спешки, видимо) не блещут разнообрзием (неба/хлеба — это уже аналог кровь/любовь , колизей оба раза рифмуется со злодеем, толпы/красоты — рифма притянута за уши, «И не познал надмирной красоты» — это вообще затычка для строфы, стоило заменить чем-нибудь)
все проходят через этап «плохих» и «средних» стихов. ничего не бывает сразу, все приходит с опытом, если, конечно, человек учится на своих ошибках. Но, когда выпишете стих (создаете любое другое произведение искусства), вы должны стремится к совершенству своего творения, к идеалу.
«пипл и так схавает» — не аргумент)
текст с большим количеством грамматических ошибок я могу сравнить с музыкальной записью плохого качества. Песня может быть отличной, но если постоянно что-то рипит, шумит и свистит на фоне, то удовольствия от прослушивания мало.
Они не станут тебя пытаться понять,
Они решат, что смерть – справедливая кара,
Тому, кто не хочет им подражать.
Они не станут терпеть чужака и изгоя,
Они не станут смотреть, как ты спокойно живешь,
И если ты не сдашься, без крови, без боя –
Они ударят все вместе – и ты умрешь.
Эта серая шаль со времен Иисуса
Протянулась по миру на тысячи лет –
Ей нужна только серость – без цвета, без вкуса,
А до жалких изгоев ей дела нет
Ей плевать, что изгои – залог прогресса,
Ей плевать, кто толкает ее вперед,
Ей бы сытая жизнь без страха и стресса –
Она хочет так жить – и пусть живет.
только террористы и пастухи.
В этот город больше не возят слов,
мы беспомощны и тихи–
собираем крошки из-под столов
на проклятия и стихи.
Те, кто раньше нас вроде как стерёг–
производят стрельбу и ложь;
лица вспарывает ухмылками поперёк,
заливает их потом сплошь.
Выменяй ружье на пару своих серёг
и сиди говори «ну что ж»;
смерть – неверная баба: прогнал и проклял, страдать обрёк,
а хотеть и ждать не перестаешь.
Лето в оккупации – жарит так,
что исходишь на соль и жир.
Я последний козырь для контратак,
зазевавшийся пассажир–
чемодан поставлю в углу, и враг
вывернется мякотью, как инжир;
слов не возят, а я на ветер их, как табак,
я главарь молодых транжир.
Слов не возят, блокада, дикторов новостей
учат всхлипывать и мычать.
В сто полос без текста клеймит властей
наша доблестная печать.
В наших житиях, исполненных поздних вставок, из всех частей
будут эту особой звездочкой помечать–
мол, «совсем не могли молчать».
Раздают по картам, по десять в сутки, и то не всем–
«как дела», «не грусти», «люблю»;
мне не нужно, я это все не ем,
я едва это все терплю.
Я взяла бы «к черту»
и «мне не надо чужих проблем»,
а еще «все шансы равны нулю».
Бросили один на один с войной,
наказали быть начеку.
Теперь все, что было когда-то мной,
спит не раздеваясь, пьет из горла и грызет щеку.
И не знаешь, к кому тащиться такой смурной–
к психотерапевту или гробовщику.
Дорогой товарищ Небесный Вождь,
утолитель духовных жажд.
Ниспошли нам, пожалуйста, мир и дождь,
да, и хлеб наш насущный даждь.
Я служу здесь осени двадцать две,
я стараюсь глядеть добрей.
Если хочешь пыточных в голове-
Не в моей.
И отступил,
Упёршись в подоконник,
Она держала пистолет в ладони
И пальчик —
На крючке
На спусковом.
Он был не Клайд,
Она была не Бонни,
О них не снимут культовых картин.
Он говорил:
«Давай, хоть раз один!
Точнее целься!
И дыши спокойней.»
И трещина рванулась из-под ног,
А за его спиной,
В стекле оконном
Не отражалась, что была не Бонни…
Он говорил:
«Не дергай за крючок.
Взялась стрелять —
Давай! На счете „три“.
Стреляй!
Мне в сердце.
Помни про контрольный.
Я
Не могу с тобой,
Мне это больно.
Ты ревность или кто,
Чёрт подери?»
Она догорала одна.
«Все пройдёт», — улыбалась, —
«Как грипп – никаких осложнений,
Не волнуйся.
А можно
Забраться к тебе на колени?»
Он не видел,
Что в светлых её волосах –
Седина,
На душе –
Бурелом,
Ветер тянет тоскливую ноту,
А улыбка вот-вот соскользнёт,
Словно сорванный флаг,
«Все пройдёт, —
Повторяла она, —
Это просто сквозняк»,
Отвернувшись молчком,
Со слезами глотала заботу.
Он боялся обжечь –
Его тоже терзала вина,
Лишний шаг на краю –
Это чья-то судьба
На осколки
Танцовщицей сорвется в камин
С потревоженной полки,
Он пытался сберечь –
А она догорала
Одна…
Окно –
Небо,
Как зеркало,
В мутных разводах,
Ветер холодный
И привкус свободы.
Завтрашний день,
Обернувшийся сном,
Прошлое рушит
Не хуже измены,
Как метастазы
По ткани мечты –
Медленно,
Плавно,
Без боли почти.
И подоконник –
Мой край Ойкумены,
Берег,
Порог,
Корабельная снасть.
Ноги дрожат
В полушаге у цели…
Пахнет
Бессмертием
Мокрая зелень…
Чтоб полететь –
Надо просто
Упасть.
был вариант
надо подумать на свежую голову, возможно заменю строку полностью.