А так же одно может быть частью другого. Функция как часть (или проявление) архетипа в произведении. Но, по-моему, ничего взаимоисключающего во всём этом нет. Просто одно дополняет и выражает другое. Каждый раз — по-разному, как Вы и сказали.
Встречный вопрос: функция сама по себе не может быть персонажем? Автор излагает свои представления о мире — о том ли мире, что его окружает, о том ли мире, что он сам конструирует. И естественно, что, если мир придуманный, то и базовые понятия «добро-зло» и т.д. тоже могут меняться местами. Типичный пример — «Королевство кривых зеркал». То есть, носители этих начал в понимании автора вполне могут быть такими себе персонажами, которые эти начала в себе и воплощают.
А степень их живости… Светлана, Вы привели прекраснейший пример живости персонажа-функции. Те же герои ВК. Вы описывали свою реакцию на них. Вы в них верили. Чем они не живые?
Вы мне сейчас начнёте вспоминать то, что я Голлума обозвал зомби? Так ведь речь шла о его роли в трилогии. А написан он вполне даже убедительно. Для своей роли.
Вот это и есть в моём, например, понимании живость персонажа.
А вот персонажи «Сказки про Бову-Королевича и Еруслана Лазаревича», простите, для меня — схема. И, по-моему, автор этой сказки даже особо и не настаивала никогда на их живости. Ибо у неё была ну совсем другая задача…
Опять же, если отталкиваться от Толкиена, то всё, что Вы перечислили, действительно можно приписать действию Кольца. Во-первых, мало, что ли, в мифологии, на которую опирался Толкиен, таких вот артефактов, которые превращали своих носителей чуть ли не в богов? Правда, требовали они за это соответствующую цену…
А, во-вторых… Светлана, почему у Толкиена Кольцо всегда пишется с большой буквы? Случайно ли? Не потому ли, что оно чуть ли не обожествляется? Так что может быть удивительного в том, что оно выкидывало такие штуки с Голлумом, затем — с Бильбо (а ещё раньше — с Исилдуром — он же ведь, кажется, был первым, кто его отыскал? Я этот момент просто не помню — поправьте меня, если вдруг что. Вот правда, у того товарища мозгов хватило его выкинуть — но так и упоминается это чуть ли не как легенда...), затем — с Фродо?..
Знаете, я тоже с толкиенистами общался в своё время. И мне даже повезло общаться с одной из первых переводчиц Толкиена — некоей В.А.М (она же — Валентина Александровна Маторина). И тоже сидел на «Властелине», как и Вы (кстати, в её переводе я как раз «Властелина» и читал). И я, и моя сестра с братом — я их подсадил на это дело. Я вот только не пойму, что ж Вы так в штыки восприняли мой пример, который лежит на поверхности? Разве функции не могут быть живыми? Это ж не математика, в конце концов, а литература…
Светлана, у любого зомби тоже когда-то были родственники… Даже у тех зомби, которых в компьютерных играх отстреливать приходится, чтобы свою миссию выполнить.
Если есть инстинкт живого существа, то персонаж уже живой, совсем не зомби.
У курицы-квочки тоже есть инстинкт материнства. Но Вы напишите про неё рассказ и попробуйте представить её живым персонажем с глубоким разработанным характером. Ну, предположим, в духе папаши Горио. Получится?
Это всего лишь большой плюс мастерству и таланту Толкиена — то, что Вы так восприняли его книгу и персонажей. И Ваш изначальный пост прекрасно иллюстрирует уже цитированную в том же топике фразу одного из Стругацких. Если в читателе возникает готовность сопереживать, то автору позволено нарушать любые законы в сочинительстве.
Вам не нравится слово «функция»? А ведь оно ничего негативного в себе не несёт. Хотите — замените его на «архетип». «Хоть горшком назовите, только в печь не сажайте». Суть-то — одна и та же…
До встречи с Кольцом у него особых проблем не было. Сопротивлялся власти Кольца, говорите… ну было бы вообще странно, если бы он даже попытки к сопротивлению не предпринял. Инстинкт обычного живого существа, однако. Скорее всего, на уровне интуиции чувствуется, что тебя хотят закабалить — даже если внешне всё выглядит благопристойно настолько, что не прикопаться.
«Вы советский человек?» — «О, да!» — «Ну так помогите нам. Раз Вы — советский человек, значит, Вы не можете желать зла своему государству. А знаете сколько таких, которые желают? И ведь наверняка Вы с ними сталкивались, общались. А вы просто не вникали, не присматривались. А присмотритесь. И нам скажите. Вы ж советский человек...»
Голлум — это типичная функция жертвы. Причём образ, в котором эта роль заложена изначально. Вспомните момент, когда он нашёл Кольцо впервые. Чем не отражение истории Каина и Авеля? Он ведь даже почти ни минуты не сомневался — взял и шлёпнул своего сородича. А дальше — больше. И все эти его якобы сомнения по поводу того, как себя вести с Фродо — так ведь Кольцо-то у него. Как иначе рабу Кольца вести себя с его теперешним хозяином? И потом — ведь Толкиен не раз намекал на то, что это вовсе и не он говорит, а само Кольцо может ему диктовать манеру поведения с тем или иным спутником. То есть, чистой воды зомби. Кукла вуду, если угодно. А какая там психология души и глубина характера может быть у зомби?
А можно я помирю все точки зрения? Вдруг у меня получится…
Громких теорий цитировать не буду. Я — так, с позиции «сельской аналитики Опанаса Свиридовича».
Начну я с автора представленных выше высказываний. Насколько я знаю, он всегда позиционировал себя как фэнтэзийщик — в основном. Значит, подобный взгляд на сюжет и персонажи, а также их взаимозависимость имеет смысл рассматривать под этим углом зрения.
Вот отсюда и пляшем.
Насколько я помню, фэнтэзи как жанр считает своим прародителем некоего профессора Оксфордского университета Джона Роналда Роуэла Толкиена — весьма почитаемого, в том числе и не фэнтэзийщиками, писателя. По крайней мере, его устарелость не доказал сегодня ещё никто.
Теперь — внимание, вопрос номер один: а где во «Властелине колец» хоть один мало-мальски проработанный персонаж? В том смысле, в каком его понимает классическое литературоведение? Фродо? Сэм? Гендальф? Арвен? Арагорн? Боромир? Смеагол? Может, Саурон?
Покопайтесь-покопайтесь. И с удивлением увидите, что — ни один.
А почему?
«Ответ — рядом с вами», как пел Роберт Плант.
Фэнтэзи имеет свои корни в мифологии и фольклоре ряда народов — в основном скандинавских, — кельтов, скоттов и прочих всяких-разных англо-саксов. Как известно, мифология этих народов складывалась в условиях существования устной традиции повествования (и неудивительно: в филологии бытует мнение, что письменность родилась тогда, когда появились сложносочинённые и сложноподчинённые предложения). Внимание — вопрос номер два: где в устной традиции повествования можно встретить глубоко и хорошо проработанных персонажей, если учесть, что первоначальная функция мифологически-фольклорных устных произведений была нравоучительная (это вместе с попыткой представить свой взгляд на мироустройство и место в нём человека, если вдруг чё) и герои-персонажи в духе Достоевского в тот момент были просто не нужны? Ахилл? Патрокл? Эней? Аякс? Менелай? Агамемнон?
Я не зря упоминаю греческих персонажей — я просто хочу напомнить, что эта тенденция была характерна для всех народов мира. Вместо них можно подставить Зигфрида-Кримхильду-Брунгильду, Никиту Кожемяку, Вольгу Всеславовича… кого угодно. Ответ будет один и тот же.
То есть, фэнтэзи как жанр восприняло и полностью адаптировало в себе эту традицию устного повествования в применении к нашему времени. Я не сильно неправ?
То есть, что мы имеем: освящённое веками понимание персонажей в сюжете именно как функций. Аллегорий, если угодно. Воплощений, набора неких качеств, авторских представлений о добре-зле-долге и прочих подобных высоких материях.
А если литературоведение признало жанр фэнтэзи как вполне себе серьёзный и достойный жанр (вспомним, что Толкиена до сих пор никто не признал устаревшим или несерьёзным), значит, оно признало и подобную трактовку персонажей. Логично?
По-моему, вполне.
Но… и здесь в моей бочке дёгтя прячется ложка мёда
Я не зря упомянул в начале своей «сельской аналитики», что автор этих мыслей позиционирует себя как фэнтэзийщик. Поскольку две трети авторов этого сайта — фэнтэзийщики и фантасты, мне достаточно забавно видеть их удивление по поводу высказанного. Но проблема в том, что автор пишет не только фэнтэзи. Его перу принадлежат и такие вполне себе реалистические рассказы, как «Милашка и красавчик», «Ма...=мама?», «Дима»… И вот в этих рассказах автор с лёгкостью опровергает сама себя. Ибо там наличествуют прекрасно прописанные характеры, психологически достаточно глубокие персонажи… Плюс- сюжет, который всегда был сильной стороной у данного автора.
Но тут палка о двух концах — автор должен очень четко представлять себе, какого именно эффекта он хочет добиться, какие именно эмоции вызвать у читателя, какое отношение привить к своему персонажу или к происходящим вокруг него событиям.
(Химичка Анастасия)
То есть перед написанием текста неплохо бы ответить на три вопроса — какова цель написания, какими средствами будет достигаться данная цель и какая реакция ожидается от читателя. И уже ответы на эти вопросы должны определять и характер персонажа, и сюжет, и выбор языковых и художественных средств.
(она же).
Иногда повествование ведется от атмосферы, иногда от персонажей, иногда от сюжета, иногда от идеи, иногда от чего-то еще по желанию автора. Каждый подход имеет право на жизнь. Главное, чтобы было интересно читать)
( Гольшанская Светлана)
Тут надо различать два подхода, когда для автора главное описать мир, тогда для него персонажи — функции. И когда автор описывает персонаж, которые действует в определенных обстоятельствах
(Lord Weller)
… думаю, что не надо брать один набор инструментов и отказываться от других, оно не совсем правильно.
(Melody)
И напоследок — любимая моя фраза:
«Можно нарушать любые законы — литературные и реальной жизни, — отказываться от всякой логики и разрушать достоверность, действовать наперекор всему и всем мыслимым-немыслимым предписаниям и правилам, если только в результате достигается главная цель: в читателе вспыхивает готовность к сопереживанию, — и чем сильнее эта готовность, тем большие нарушения и разрушения позволяется совершать автору» (Борис Стругацкий. «Комментарии к пройденному»).
1 — 6 («Осознанно...»). Ритм мне близок (как и прочие ритмы), смысл тоже вполне понятен. Концовка — прелесть.
2 — 5. И лирично, и драматично, и с надеждой… В общем, здорово.
3… всё-таки №4. Правда, может, всё-таки лучше бы смотрелось не «Встали Лиговка...» а «Стали Лиговка...»? Просто вроде так грамотней (не «транспорт (движение) встал(о)», а «транспорт (движение) стал(о)»)…
Из внека однозначно на 1 — м месте №2. Даже завидую автору, который смог такие классные хокку написать… На 2-м месте — №3 (за лиричность и песенность).
В той кочегарке даже один концерт записали совместный — СашБаша и Юрия Шевчука. Так и назывался концерт — «Кочегарка». Этот концерт потом подпольно весь Союз слушал.
Ну вот и расскажи про своё лицо в 7-м классе). Не доводи Химичку до нервного срыва — для неё эти Салфетки и так стресс
.
Только не говори, что ты до сих пор в седьмом классе...