Не надо, я прошу! Не смейте!

Я слищком много видел повестей уродливых, раздутых из рассказа… они всегда рассказа хуже, даже на бумаге типографской.

Прекрасный рассказ. Не отличный, не приятный, не хороший, именно прекрасный, исполненный какой-то внутренней красоты.

Очень аккуратное, тонкое равновесие между дружбой и любовью, когда не понятно где заканчивается одно и начинается другое. Смешение эмоций, правил, слов… в законах странных того мира, освобождаясь от любви оков, друг в друга верит всё же непрерывно. Осколки одиночества, а может быть — судьбы, осколки счастья и надежды. Бессмысленная, глупая мечта, что стоит возвратиться — станет всё как прежде. Такая важная удача: замолчать. Ударить себя по губам в тот миг когда подробность станет пошлой. И в тихой тишине не горевать, а ждать рассвета…

Так восхищает быть друг другу продолженьем, высоким идеалом с общим вздохом на двоих… но быть щитом, опорою куда важнее и каждый выбрал бить щитом и общий голос стих. И я завидую Ювине для которой стоять спина к спине ни с кем уж не придётся. Но будет она ждать, смотреть в распахнутые двери и верю, что настанет миг: дождётся! Трепещет огонёк свечи, зажжённой от пожара, огненного шторма, он светит путникам в ночи.

Я бы соврал, если б сказал вдруг, что баланс сей идеален. Отнюдь, сощурившись чуть-чуть, легко увидеть из какого сора сложился сей узор. Обрывки сцен и предложений невнятно завершаясь смысла ждут. И текста самого начало невнятно-рваное, и хочется узнать каков же человек Ормар, он всё-таки не так уж мало значит. Проклятия и сиротство как штамп, тень deus ex machina… нет! Не буду долее критиковать! Редактора автор найдет, коли ему приспичит, цензуре долг заплатит и творенье быть может новое на суд нам принесёт.

 

Быть может если б я писал рассказ такой я был бы жёстче к читателю: его я напугал бы подобьем истинной и проклятой любви, но автор здесь добрее. За что ему спасибо лишний раз. За легкой, чистой дружбы дуновенье, пусть чуть поверхностно, зато тепло для нас.

Крапивинские мальчики как они есть, даже коленки прилагаются, хоть и сбитые, а не исцарапанные. Я всегда любил этот светлый, чистый идеал со счастливой или вымученной улыбкой. Правда идеалистический образ Крапивина не очень хорошо сочетается с жестоким убийцей и ещё хуже — с компьютерной терминологией. Именно в таком порядке, между прочим. В основном потому, что с этой же суховато-отвлечённой терминологией не вяжется жажда жить. Легко спасать чужую жизнь, когда цена этому — отобранный джойстик, тяжело — когда твое бытие, полное смысла, переживаний, счастья и ненависти.

Ворох невнятных деталей завешивает картину рябью не выстреливших ружей. Едва задаёт тон коверканный «под акцент» язык, а отвлекает он безмерно больше. На пару нужных упоминаний Иисуса и описаний баптистского лагеря — пять отвлекающих напоминаний. Играют в пустоте чьи-то бездушие гормоны, бренчит на заднем плане Миша, не ворча на не шкодящего хулигана. Вместе это всё не даёт сосредоточиться, увидеть за мучениями и улыбками ту связь, которая могла бы зваться дружбой. Разве что Толик немножко выправляет ситуацию. Возможно глупо, но последнее «спасибо» кажется большим даром, чем не украденная жизнь. Но Толик тает, тонет, блекнет в отведённой ему скромной роли практически второстепенного персонажа, повседневного фона героя.

Очень хочется написать «видно, что автор старался», но произведение, хоть с натягом, а уже взяло эту планку, выйдя на следующий уровень. Уровень, где не важно старался автор или нет — важно что получилось. И пусть получилось на мой взыскательный вкус кривовато, со сбитыми коленками, грязным акцентом и вырванным из рук джойстиком, но этому тексту уже можно искать читателя, а не висеть наградным листом, символизирующим старание автора.

И двое мальчишек из года в год играют на изумрудной траве, в тени огромного дерева, которое никто из них так и не решился назвать своим другом.

А кстати, если бы всё стереть и сначала начать… сказку или «хард скай-фай»?

Позвольте я буду резким?

Позвольте я отправлю вас любоваться осколками голограммной розы?

И если после этого вы продолжите считать «отсутствие фона» недостатком per se, позвольте вас глубоко оскорбить…

Милый рассказ, хотя наивный и почти бессмысленный, как утренник в детском саду. Безумное количество очевидных глупостей от названий, словно выдуманных на бегу, до сбивчивых смен сцен производит впечатление девочки в занавеске, которая изображает принцессу.

Если бы это была не девочка, а девушка — выглядело бы «дивно». Как дивнюки с мечами из плинтуса. Но тень простенькой сказки на ночь спасает. Сказки в которой надо проскакивать меж лун и можно дружить со звёздами. Сказке наивность только на пользу.

Портит эту детсадовскую прелесть, разумеется, тень классиков космического авантюризма, заставляя полтекста искать глубины и кое-что задаром. В результате остаётся странное такое ощущение. Будто бы подлодка взяла слишком большой крен и на полпути ударилась о грунт, не найдя глубины. И потом вроде и крен поправили и прошли над мягким песчаным дном, лавируя меж солнечных лучей, но голова от удара всё же звенит.

Хотя может быть меня сбивает другая тень. Тень рыжего пиратского отпрыска, который без всяких зулусов сказал бы, что надо просто любить эти звёзды, любить эту траву, эти вещи, этих людей, эти буквы и слова…