Да, если какие-то не соответствуют теме, могу такие убрать, потому что флешмоб вроде больше про осень перед Новым Годом, а у меня все больше про зиму перед весной...

Когда был мир такой большой и чудесный,

Когда была одна сплошная весна,

Мы пели песни, святые светлые песни

И вся земля с восторгом слушала нас.

Но нас казнили – были петля и крест,

Давно это было – много минуло лет,

Исчезли с нами святые светлые песни

И их не слышит уже никто на земле.

И мы погибли, мы уже не воскреснем,

И мы приходим к спящим людям во сне,

Поем им песни, святые, светлые песни

О счастье, мире, о любви и весне.

Поем для мира земного для мира небесного,

На землю падаем, как на голову снег,

Что может кто-то споет наши светлые песни

Наутро вспомнит и пропоет во сне.

Уходим утром, поднимаемся выше,

Уходим шепотом, как будто нас нет,

Но нас не помнят, они не хотят, не слышат,

И наши песни забывают во сне.

Уходят люди в мир дневной, нечудесный,

У этих биржа, а у этих завод,

Они поют свои печальные песни,

И наши песни уже никто не поет.

Мы свято верим в свой неистовый крест,

Над миром сонным мы все реем и реем,

Услышит кто-то наши дивные песни

И пропоет на восходящей заре.

И мы приходим – мертвые, невоскресшие,

И мы приходим к людям в глубоком сне,

Поем им песни, святые светлые песни

О светлом мире, о любви и весне.

Иду в снегу – сто тысяч дней до лета,

И ветер надрывается шальной,

И кто-то целится из пистолета,

Невидимый за снежной пеленой,

А ветви черные в чащобы манят,

Сиреневым закатом холодя,

И чьи-то желтые глаза в тумане

За черными деревьями глядят

Шагаю – непроглоченный сугробами,

Схожусь – шагов на десять, не на сто,

И кто-то смотрит, как подолом хлопает

В метели – мое черное пальто.

Все замирает. Тишина ждет выстрела,

Закат горячим всполохом горит,

И кто-то хочет этот снег искристый

Моей горячей кровью обагрить.

Метели извиваются в истерике,

Грохочут ставнями, по крышам воют,

И очень хочется наивно верить,

Что в этот раз – не будет ничего,

Что все не кончится вот этим вечером,

На этом, на нетающем снегу,

Что я пройду вдоль этой черной речки

И возвращусь к родному очагу

Курган на перепутье мне не нужен,

И погребальный траурный костер,

Я знаю – черную, глухую стужу

Я застрелю под соснами в упор,

Я знаю для чего, чего-то ради

Еще пройду, промаюсь проживу, —

Я в несожженной старенькой тетради

Не дописал последнюю главу.

Зябнут дома

В пассмурнейшем из миров,

Кутаясь в паклю,

В белые снежны краски,

Вьюга-зима

Пьет человечью кровь,

Холод по каплям

Теплую жизнь высасывает.

Хочешь, не хочешь –

В дальнем пути дрожи,

Сосульнобородый

Мороз – с ледяными патлами,

Темная ночь

Пьет человечью жизнь,

Год за годом

В черную пасть заглатывает.

Вечные мороки

Лают – беззубыми моськами,

Файлы, системники,

Транспортные развилки,

Бешеный город

Пьет человечий мозг,

Бешеным темпом

Высасывает извилины

Время по кругу

Набегалось, натекло,

Улицы в валенки

Из белых сугробов попрыгали,

Зимняя вьюга

Пьет живое тепло,

Больно впивается

В сердце холодными иглами.

За снежными тушами,

За лабиринтами тьмы

Где-то за снами,

За светлыми грезами где-то

Озябшие души,

Сбежавшие от зимы,

В рассветном тумане

Пьют горячее лето.

Здесь нет путей – одни неприступные кручи,

Здесь нет дорог – одни только скалы во мгле,

И все равно – не по облакам, по земле

Моя тропа поднимается круче и круче.

Здесь нет огней и нет желанных привалов,

По берегам никто не зажжет огня,

И в океане, где волны носят меня

Нет маяков и нет далеких причалов

Снега, снега заполонили полмира,

И мне из света – только одна звезда,

Здесь нет покоя, нет тепла у камина,

Нет очагов – а есть одни холода.

Студеный лед блестит чешуею рыбьей

Дорога тянется – ползти и ползти

На том пути, который я себе выбрал,

На том пути, с которого не сойти.

Здесь правды нет, одни сплошные обманы,

Метелей холод и белых морозов жесть,

Нет никого – и только мой дух в тумане

Идет туда, где что-то, наверное, есть.

Звездная высь

Тихо рвется из твердых оков,

Ночь, словно рысь

Осторожно крадется по крышам –

Встань, помолись,

Над сиреневой бездной веков,

Встань, помолись

Может, кто-нибудь да и услышит.

В небе огни,

Маяки отдаленных миров,

Манят огни –

Тихий голос их по ветру стынет:

Встань, поклонись,

И в твою раскаленную кровь

Ветер вдохнет

Сладкий холод полночной пустыни.

Пусть на груди

Отдохнет голубая звезда,

Бойся и жди

Отголоски барханов поющих –

Встань, пробудись,

Может, станется, через года –

Ты углядишь

Где-то вехи шальные – грядущего.

Где-то в пыли

И в песках затерялся твой путь,

Звезды дождем

Озаряют темнеющий вечер –

Встань, помолись,

Может, встретит тебя кто-нибудь,

И поведет

За собой до небес – в бесконечность.

Закованный в холода

На долгие сотни лет

Иду без конца и края,

Ищу голоса небесные,

Тяжело писать о звездАх,

Когда не видишь их свет,

Тяжело писать о мирах,

Когда упал ниже бездны

В зимнюю вечную пору

Другие ищу миры,

В легкой мантии на ветру

Собираю звездную пыль,

Тяжело подниматься в гору,

Когда скатился с горы,

Тяжело замахать обрубками

Когда-то могучих крыльев

Тяжело – без доспехов и конницы

В одиночку идти на врага,

В свете тощей луны двурогой

И без света другого кроме,

Тяжело воспевать солнце

У погасшего очага,

И писать о волшебных чертогах

В маленьком бедном доме

Рваться доверху от земли,

По дорогам по пыльным цокая,

Вместо дивных туманных сказок

Собирая рекламы лаковые,

Тяжело по толпе безликой

Родное искать лицо

Избранного в себе искать

В одинаковом среди одинаковых

Жизнь – навзрыд, на взрыв, на разрыв,

Капли крови, а не слова,

Темный лес, по снегу тропа

Бесконечным рекламным роликом,

Тяжело сотворять миры

И галактиками повелевать,

Когда играет судьба

Тобою – в крестики-нолики

По сугробам не вижу тропу,

Ветер гасит свечу в руке,

И со мною не по пути

Ровной трассой идет толпа,

Тяжело выбирать путь,

Не замеченный – ну никем,

И еще тяжелее идти,

Не оступаясь, не падая

Закатные всполохи ложатся гуще и чаще,

Ночь яростным молохом жрет сосны и ковыли,

Обманчивый голос, зовущий куда-то в чащу,

Обманчивый всполох, манящий за край земли.

И режет мне душу он, выпущенный, как из пращи,

И манит, и дразнит, смеется и колко злит,

Тот глас непослушный, зовущий куда-то в чащу,

Неверный огонь, манящий за край земли.

Я знаю, дороги в той чаще темнее и гуще,

На каждом шагу — по врагу, мириады врагов,

Я знаю, меня там ждут не райские кущи,

И даже не хитросплетение адских кругов.

Я знаю — страданий и боли глубокая чаша,

Я знаю — лихих испытаний безжалостный взвод,,

Но только горит огонек в нескончаемой чаще

И так неустанно кого-то в туманы зовет.

Я знаю, для этой дороги я слишком ледащий,

Я знаю, что полночь шальная мой путь оборвет,

И стану огнем, тем, что манит в глубокую чащу,

И путников так неустанно в туманы зовет.

За нечаянным восходом тает городская синь,

И березовым наростом тает месяц голубой —

За каким-то перекрестком ждет меня моя любовь,

За каким-то поворотом горе смотрит на часы.

Путь лежит и путь петляет, не жалея, не щадя,

Повороты, полустанки не считаешь – мерь, не мерь –

А любовь моя гуляет на каких-то площадях,

За какими-то мостами ходит, не дождется смерть.

Слышу голос, властный голос каждый вечер в ноябре,

И мотаюсь беспокойно и стараюсь отыскать:

Ходит, прячется в тумане где-то в маленьком дворе

Что-то важное такое, что словами не сказать.

Выхожу на перекрестки, на широкие шоссе

Глядя жадными глазами, что творится под дождем,

Смерть безликая гуляет вдоль по встречной полосе

И любовь свои рулады в серых сумерках ведет.

Город – призрачный обманщик мне развешивает сеть,

Ждет меня большое горе, не дождется на часах,

Очарованный руладами — по встречной полосе

Я пойду, не замечая там безликого лица.

С почерневшего зенита сыплет звезды, как песок,

Где погибель напророчит, наворожит темный путь.

Может, встретимся с любовью чуть пораньше – на часок,

Может, темную дорожку мы успеем обогнуть.

Горизонты высятся гордые

И метели ложатся тише,

Хоть три года скачи до города –

Не доскачешь, не долетишь.

Ветер звезды бросает ворохом,

Разбегается вдаль поземка,

Хоть три года ищи свой город –

Не доедешь, не доползешь.

Все пути и дороги умерли,

На ночлег, на привал пора,

Хоть три года скитайся в сумерках –

Не найдешь вожделенных врат.

Все метелицей запорошило,

Все сугробами замутило,

Хоть три года ищи дороженьку –

Только больше собьешься с пути.

И речушки тонким и хрупким

Льдом покрыло – не повернуть,

Хоть три года пути нащупывай,

Не раскроется санный путь.

Не найдешь – за туманом, за звездами

Двери города – фиг тебе,

Хоть три года коня нахлестывай

И копытами землю бей.

И леса и чащобы – страшные,

Безнадежно сбился с пути,

Хоть три года людей расспрашивай –

Не подскажут, куда идти.

Хоть неистовствуй, хоть расстраивайся,

Хоть три года, хоть десять лет,

Не увидишь в снегах теряющийся,

Уходящий к городу след,

И ушел бы – злобно и гордо,

Завернул бы – но черт возьми,

Неустанно сверкает город

Над деревьями. Над людьми.

И опять горизонты высятся,

И упорно – века, века,

И три года, и лет три тысячи

Едешь в город – через снега.

Вдалеке от домов и сел

На колючем холоде зяб,

Тяжело, когда отдал все,

А взамен ничего не взял.

О потерянном не скорбя

По мерцающей пустоте —

Тяжело, когда ты себя

Без остатка отдал мечте.

На холодные миражи

Променял родное тепло,

Когда отдал себя и жизнь

За незримое — тяжело.

И на холод, так лют и груб,

И на пляски снегов и льдин

Ты ушел от любимых губ

Так шептавших — не уходи.

Уходил в жару и в бреду

От родного на сотни миль,

Тяжело, когда ты мечту

Алой кровью своей вскормил.

Тяжело, когда не судьба

Гонит за леса, за моря,

В поисках самого себя

Самого себя потерял.

Тяжело, когда в темноте

Не вернешься домой, как встарь,

Свое сердце отдал мечте,

Положил на святой алтарь.

На домов святое тепло

В очагов чарующий свет

Жадно смотришь — уже дошло,

Что обратной дороги нет.

Ты остался — вечный изгой,

Ты остался среди вершин

С одинокой своей мечтой

Навсегда — один на один.

А судьба — не шелк и не мед,

Путь-дорога и холода,

А мечта — она все возьмет

И взамен ничего не даст,

И уйдет — оставив тебя

В сумерках, в снегах и песках,

Не скучая и не скорбя —

Нового кого-то искать,

У кого еще жив в груди

Сердца пламенеющий свет,

У кого еще впереди

Путь далекий на много лет

Через незнакомые льды

С тающим огоньком свечи…

Кто надеется получить

Еще что-нибудь — от мечты.

В седой ночи уже не плачется,

Не видишь горизонта степи,

И люди друг от друга прячутся

В той непроглядной темноте

Укрылись друг от друга ветошью,

Враждебным обликам не рады,

…А в темноте пылают светочи

И беззащитные – горят.

Не помня – ни обид, ни зла,

Не жалуясь и не стеная,

Стараются ничтожным пламенем

Тьму вековую разогнать.

Наивно мнят себя бессмертными,

На белый свет глядят без зависти,

И не боятся, что заметят

Их – хищной полночи глаза

И видят светочи ранимые,

И чуют посреди зимы,

Как толпами проходим мимо

В делах запутанные мы

И видят светочи безропотно,

В пространство расточая зной,

Как мы – пугливые и робкие

Их свет обходим стороной

Мы из души лазури выгнали,

Из марева ушли в снега,

И кто-то безнадежно выдохся,

И кто-то в сумерках погас,

Их кто-то называет выскочками,

Зовет пройдохами и плутами,

Кого-то вычислил и выхватил

Тумана ненасытный клюв,

Пренебрегавшие заветами

Мотаемся вперед-назад,

И кто-то проклинает светочей,

И свет, что больно бьет в глаза.

Но снова – светлые и вечные

Метелью черной не запутанные,

Горят всевидимые светочи,

Ничейный озаряя путь.

В окнах тают и тают свечечки,

Их укрывает пурга,

Темных вечером, чудным вечером

Ищешь кого-то в снегах.

Снег пылает белым пожарищем,

Переулки – кольцом,

В силуэтах черных, мелькающих

Ищешь одно лицо.

Люди тянутся к дому, к печечкам,

Где огонечек тлел –

Темным вечером, чудным вечером

Ищешь кого-то во мгле.

Проплывают витрины сонные,

Проплывают огни,

Шлорохи колес монотонные,

Люди одни, одни.

Не летел, не сыпал на плечи бы

Этот студеный снег –

Темным вечером, чудным вечером

Все идет человек.

Ищет на бульварах замаянный

По снегам без конца

Чью-то душеньку неприкаянную

В одиноких сердцах.

Ищет встречи, недолгой встречи

Неожиданной – вдруг

Темным вечером, чудным вечером —

И протянутых рук.

Он идет широкою улицей

И фонари – как взвод;

Под серебряным снегом хмурится

И кого-то зовет.

Город, зимами изувеченный

Черный, темный, сырой —

Темным вечером, чудным вечером

Звездное серебро.

Смотрит перед собою кротко,

В улицах пустота:

Может, где-то за поворотом

Померещится – Та?

Но – опять немеркнущий вечер,

Снега белая пыль,

И кружение бесконечное

По дворам голубым.

В лесу не видно месяца двурогого,

В лесу не видно всполохов заката,

Но кто-то проложил в лесу дорогу,

Которая ведет, ведет куда-то.

Пускай не видно ни пути, ни света

За пеленой деревьев, мрачных самых,

Но кто-то выложил дорогу эту,

А значит – на поляне будет замок.

Просвета нет и утешенья там нет,

Снега летят – все черные, не белые,

Но кто-то стрелки написал на камне,

А значит – путь ведет к желанной цели.

Ушел бы я – от месяца двурогого,

Греть руки у родимого огня —

Но может быть, что только для меня

В большом лесу проложена дорога.

А значит, с песнею своей беспечной

Не зная цели моего пути,

По каменной дороге мне идти,

Все так же обгоняя бесконечность.

В бесконечности зимы черноокой,

Где деревья в синем холоде мрут,

Жду рассвета на холме одиноком,

Жду рассвета на холодном ветру,

В дали-сумерки смотрю неустанно,

На тропинки на чужие, ничейные,

Жду рассвета за холодным туманом,

Первых проблесков горячих лучей

Но не выбраться из снежного круга –

Не стремимся, не пытаемся мы,

И темнеют бесконечные вьюги

Многолетней бесконечной зимы.

В этом мире без тепла и без света,

В мире с ветреной, чужой стороны

Я не верю, что не будет рассвета,

Я не верю, что не будет весны

Но не видно солнца – красного круга,

Ночь безрадостная так глубока,

И пророчит беспощадная вьюга,

Ночь на годы и большие века

В тучах сумерки теряются где-то,

И дыханье обращаются в лед,

Я не верю, что не будет рассвета,

И что солнце никогда не взойдет

А метели завывают летучие,

Промерзает голубая река,

И не видно за холодными тучами

Да не деревца, да ни огонька.

В бесконечных серебристых снегах

Привыкаем прозябать в холодах,

Говорят, что солнце в небе погасло,

И что не было его никогда

Синей ночью бесконечной стращают –

Дескать, не было светила и нет.

И без всякого без солнца вращаются

Вереницы бесконечных планет

Только слов я не бросаю на ветер,

И упрямо – от звезды до звезды

Я не верю, что не будет рассвета,

Не растают бесконечные льды

И за снежною седой пеленой,

Где снежинки прожигают слезой

Жду рассвета на холме одиноком,

На бессолнечный смотрю горизонт

Белый снег – километров на сто

Не видать человека,

И дороги большие метет

Нескончаемым снегом

И лежит под нетающим льдом

Голубая речушка

И скрывает заснеженный дом

Наши зябкие души

Огонек на опоре свечи

Воском плачет и плачет,

И три года отсюда скачи –

Никуда не доскачешь

Сколько раз я пытался бежать

Из снегов и сугробов,

Но опять заметалась межа

Белым снегом сурово

И стою я под вечной звездой,

Вечным холодом пьяный,

И стоит деревенька и дом

В снежном шаре стеклянном

И метель свою песню стремит,

Беспокойно смеется,

И большой, удивительный мир

За стеклом остается

И опять все пути замело,

И от печи нет жара,

И не вырваться через стекло

Из хрустального шара