Да, именно так, психоанализ не предполагает постановку во главу угла разбора текста как такового. Вот роль автора в выборе способа передачи своих идей — это как бы важно при таком подходе. Оставим за кадром моё бурчание по поводу недостатков психоаналитического подхода, но считайте, я тут рассказал про диванных психологов, трудность реализации, личных заскоков рецензента и прочая-прочая-прочая.

Итак, прелюдия закончена и началась попытка одних тараканов (моих) обосновать тараканов автора.

Личность. Я знаю Ирину как творческого человека с целеустремленным мировоззрением, когда творчество не самоцель, а инструмент для реализации. Упрямство, прямота и малая толика деликатности. Предложенный рассказ соответствует заданному набору личностных качеств.

Прямым текстом расставлены ориентиры “правильного — неправильного”. Все отрицательные герои отрицательны, положительные — положительны. Геройства тут не в совершении разового подвига, никто с гранатой под танк не бросится, на крышу не взберется и сердце на органы для любимой не передаст, а вот упрямое сопротивление в наличии имеется. Вся рота идет не в ногу, и лишь товарищ прапорщик — в ногу. Чтоб каждый первый, кто не соответствует заданным критериям правильности, имел возможность сказать, что “это не я”, дана спасительная лазейка в неопределенности. Каждый может трактовать свои вкусовые предпочтения так, чтоб выставиться в выгодном свете.

Как всё это реализовано? Дан мир со сломанной системой ценностей, где никто не любит Вильяма нашего Шекспира и Корнея Чуковского, потому как он сложен и заставляет задуматься. Изгои, которые хотят странного, выгоняются из счастливого сообщества и пинками отправляются бродить вокруг города в бесконечной карусели. Волшебные таблеточки могут помочь стать таким “как все”, но для этого нужно добровольное согласие пациента. Я бы за этими установками скрыл веру в свободу личности. Зачем нужен такой нерациональный подход — в рассказе прямым текстом не дано. Хотя из прямого текста мы и имеем только прямую речь главного героя, все остальные показаны через призму его восприятия. Возможно, что всё не так, но буду исходить из того, что герой вменяем и более-менее объективен.

Личность главного героя, очень интересный представитель человечества. Пессимизм уже конкретно проник во всю его сущность.

“— Потому что тут нечем вдохновляться. И некем, — я ткнул пальцем в окружающее.”

Очень знакомая позиция о том, что всё вокруг плохо. Но одновременно и это желание продолжить бороться, без даже призрачного шанса на успех, эдакий марш обреченных. Что тут больше, эпатажа для себя любимого или убеждений, не знаю. Десять лет непрерывных странствий во имя неизвестно чего.

Спутники Роха — Яни и Кир. Разные судьбы, разные мировоззрения, разные характеры. Роль их в рассказе минимальна, они триггеры для раскрытия тех или иных аспектов мира и оттенков личности главного героя, даже самостоятельной истории не имеют.

Кроме спутников есть окружающие, символизирующие, как мерзок мир. Грустные поэты, жестокие патрульные, коварные бродяги.

Логика событий прослеживается довольно слабо, но таков уж мир, люди вообще мастера на нелогичности, может, и такое тоже возможно.

Идея сожженных книг дает отсылку к “451 градус по Фарренгейту” и “1984”. Здесь и вера в важность текста, и обида на историческое обесценивание в массовой культуре роли связного слова. Хотя, если проводить аналогии, то уровня “муси-пуси” предложенный автором “отвратительный текст”, явно не дотягивает. Закон 95 процентов, ничего не попишешь.

Но какова же мысль текста? Ведь не может же быть, чтоб такой аллегорический текст и оказался без мысли? Не тянет этот рассказ на самостоятельную антиутопию, слишком схематичен. Как мне кажется, мысль заключена в итоге. На самом деле мыслей много, но главная она и есть главная:

“Я не хочу, чтобы только снилось. — И помолчав, добавил: — Жалко. Память жалко. Никто же не захочет помнить.”

Квитнэссенция. Здесь собрано всё: забота о других, ответственность за будущее, определение самого ценного.