Пусть мать ещё немного поживёт, и девочка запомнит какую-нибудь непонятную загадку, которая, например, поможет впоследствии ей что-то в герцогском замке найти.
ОффтопикОна стояла в центре древней часовни, и холод каменных плит пронизывал ее до костей. Вдруг вспыхнуло пламя, едва не опалив ее своими языками и заставив прикрыть глаза, и тут же раздался плеск льющейся воды.
– Так надо, девочка, так надо, – пробормотал мейстер Орнворт.
Лицу было нестерпимо жарко, а ноги словно вросли в снег. Дрожа всем телом, Гвендилена глянула вниз. По полу журча текла вода, исчезая в щелях между плит, покалывая ее босые ступни ледяными иголками. Вокруг, почти теряясь в темноте часовни, как каменные изваяния, застыли фигуры в монашеских рясах, красных, синих и черных. Вдруг две из них, справа и слева, подплыли к Гвендилене и сняли с ее плеч плащ, оставив совершенно обнаженной.
Девушка бросила жалобный взгляд на Орнворта, но старик лишь успокаивающе улыбнулся.
– Не шевелись и слушай. – Она угадала эти слова по его губам.
– Элей! – громко произнес он, и тут же два других монаха встали по обе стороны, держа в руках чаши. В одной из них была вода, а во второй – Гвендилена не поверила своим глазам – огонь. В чаше плескалось озерцо пламени.
– Энейнио ти дейрнас элей бендитио, – провозгласил мейстер Орнворт, – ин энв и тад ирр холл бетау Эогабала арглидд тан, ак Боанн мам поб менийв, ридич Этирне синтаф а энвид, ин энв и дувайэ гвир…
Орнворт протянул левую руку, и в подставленную ладонь оба монаха налили из своих чаш по несколько капель. Стихии зашипели, смешиваясь в жидкость медово-красного цвета.
– Этирне сисефин, мерч и Боанн фамме, – глухими голосами произнесли монахи.
Орнворт окунул три пальца правой руки в переливающуюся светом патоку, и дотронулся ими до лба Гвендилены. Она вся внутренне сжалась, ожидая боли, но в голове всего лишь зашумело, как после чарки доброго вина, и фигуры людей начали расплываться в тумане. И сразу же тепло тоненькими нитями поползло по ее телу, вызывая чувство, близкое к возбуждению. Еще и еще – каждый раз, когда пальцы Орнворта легко касались ее плеч, груди, рук, живота и ног. Огненные шипы кололи ее изнутри, смешиваясь с тончайшими потоками леденящей влаги, а струи воздуха – она видела их – кружились вокруг в бешеном танце. Гвендилене казалось, что она сейчас взлетит. Девушка раскинула руки в стороны, а ноги уже не ощущали камня, словно она действительно взмыла вверх. Своды раздвинулись и небо, полыхая сиянием, заглядывало ей в глаза.
– Этирне сисефин, мерч и Боанн фамме, – нараспев повторяли монахи, и она вдруг осознала, что понимает услышанное. Этирне Первородная, дочь дочерей Боанн, Матери всех женщин.
Гвендилена стояла, пошатываясь. Мейстер Орнворт, заботливо накинув на голые плечи плащ, проводил ее до опочивальни.
* * *
– Я вижу – ты помнишь, – удовлетворенно произнес граф Тэлфрин.
Гвендилена поежилась.
– А что это было?
– Высшее знание и благословение. То, что не может получить никто, кроме Первородных, и если бы ты не была моей дочерью, элей убил бы тебя. Ты – дочь дочерей, носительница крови Боанн.
Штука только в том, что такой обряд будут проводить только с той, в которой уверены, что она — Первородная.
Только у меня совершеннейшее неприятие роялей в кустах. Если заметили, во всех книгах действие двигается людьми, а всякие волшебные штуки лишь усиливают эффект. Поэтому я принципиально не хочу вводить такую магию, которая (как рояль) самостоятельно меняет ход сюжета.
500 с копейками зарегистрировавшихся и это за 4 года. Так же не бывает! Вон нашему родному и любимому МП уже стукнуло три года и сколько тысяч пользователей на нем уже есть?
Чем жёстче правила — тем меньше зарегистрировавшихся и тем ниже качество.
МП — это абсолютно открытая площадка. Можно выложить категорически любую чушь, от больной на голову графомани до идеальных текстов. Это — Самиздат, только в более современной оболочке. А на некоторых форумах тексты удаляют даже из-за наличия орфографических ошибок.
– Так надо, девочка, так надо, – пробормотал мейстер Орнворт.
Лицу было нестерпимо жарко, а ноги словно вросли в снег. Дрожа всем телом, Гвендилена глянула вниз. По полу журча текла вода, исчезая в щелях между плит, покалывая ее босые ступни ледяными иголками. Вокруг, почти теряясь в темноте часовни, как каменные изваяния, застыли фигуры в монашеских рясах, красных, синих и черных. Вдруг две из них, справа и слева, подплыли к Гвендилене и сняли с ее плеч плащ, оставив совершенно обнаженной.
Девушка бросила жалобный взгляд на Орнворта, но старик лишь успокаивающе улыбнулся.
– Не шевелись и слушай. – Она угадала эти слова по его губам.
– Элей! – громко произнес он, и тут же два других монаха встали по обе стороны, держа в руках чаши. В одной из них была вода, а во второй – Гвендилена не поверила своим глазам – огонь. В чаше плескалось озерцо пламени.
– Энейнио ти дейрнас элей бендитио, – провозгласил мейстер Орнворт, – ин энв и тад ирр холл бетау Эогабала арглидд тан, ак Боанн мам поб менийв, ридич Этирне синтаф а энвид, ин энв и дувайэ гвир…
Орнворт протянул левую руку, и в подставленную ладонь оба монаха налили из своих чаш по несколько капель. Стихии зашипели, смешиваясь в жидкость медово-красного цвета.
– Этирне сисефин, мерч и Боанн фамме, – глухими голосами произнесли монахи.
Орнворт окунул три пальца правой руки в переливающуюся светом патоку, и дотронулся ими до лба Гвендилены. Она вся внутренне сжалась, ожидая боли, но в голове всего лишь зашумело, как после чарки доброго вина, и фигуры людей начали расплываться в тумане. И сразу же тепло тоненькими нитями поползло по ее телу, вызывая чувство, близкое к возбуждению. Еще и еще – каждый раз, когда пальцы Орнворта легко касались ее плеч, груди, рук, живота и ног. Огненные шипы кололи ее изнутри, смешиваясь с тончайшими потоками леденящей влаги, а струи воздуха – она видела их – кружились вокруг в бешеном танце. Гвендилене казалось, что она сейчас взлетит. Девушка раскинула руки в стороны, а ноги уже не ощущали камня, словно она действительно взмыла вверх. Своды раздвинулись и небо, полыхая сиянием, заглядывало ей в глаза.
– Этирне сисефин, мерч и Боанн фамме, – нараспев повторяли монахи, и она вдруг осознала, что понимает услышанное. Этирне Первородная, дочь дочерей Боанн, Матери всех женщин.
Гвендилена стояла, пошатываясь. Мейстер Орнворт, заботливо накинув на голые плечи плащ, проводил ее до опочивальни.
* * *
– Я вижу – ты помнишь, – удовлетворенно произнес граф Тэлфрин.
Гвендилена поежилась.
– А что это было?
– Высшее знание и благословение. То, что не может получить никто, кроме Первородных, и если бы ты не была моей дочерью, элей убил бы тебя. Ты – дочь дочерей, носительница крови Боанн.