Начало

«Что-то не так» — пробилась сквозь туман в голове тревожная мысль. То ли рука затекла, то ли обед прошел мимо, то ли зарплату не дали. Чихнув, открыл глаза и быстро зажмурился от яркого света. Скосив голову, чуть чуть приподнял правое веко. Ночь, та же песочная дорожка, лавочка с тихо сидящей женщиной, похожей на учительницу. Прямо надо мной фонарь. Вот откуда свет! Подумав, медленно открыл второй глаз и хрипло произнес:

— Что это было?

— Вы про луну или кладбище? — охотно отозвалась дама.

В голове всплыло имя, Мария, кажется, Петровна… или Степановна.

Осторожно помотав головой и досадуя на непонятливость собеседницы, уточнил:

— Нет, про мужика в телогрейке.

— А… — протянула женщина, — это Кузьмич, местный сторож.

— А чего он брызгался?

— Так вы ж кричали, — удивилась женщина, — спать мешали. Вот он и… разозлился.

— И что, это повод всякой дрянью нормальных людей обливать?

— Это не дрянь, — тихо проговорила женщина, — обычная вода.

— Ни фига себе вода. Меня аж вырубило… — я задумался, прикидывая, сколько был в отключке.

Точно определить не получалось. Смирившись, поинтересовался у женщины.

— И сколько я тут валялся?

— Сутки. — Огорошила училка.

— Как… сутки? Что ж за вода такая?

— Да, в принципе, обыкновенная. Просто кружка серебряная. Вот и… — собеседница задумалась.

— Что «и»? — поторопил женщину.

— Да серебряная вода нам… противопоказана.

— Кому это «нам»? — поинтересовался настороженно.

— Ну!.. нам.

Помедлив, дама кивнула на фонарь.

— Что? — спросил непонимающе.

— Тень. — Пояснила собеседница.

— При чем тут какая-то тень? У вас же её нет!.. — произнес, внимательно разглядывая женщину на лавочке.

Собеседница обреченно кивнула.

— То есть вы… — от страха вновь перехватило горло.

— Ага.

Непроизвольно качнулся назад, пытаясь не упасть.

— Вы не бойтесь, — миролюбиво сказала училка, — можете кричать, но лучше негромко. Кузьмич еще не лёг, так что прибежит быстро.

От картинки растрепанного сторожа, вырубающего струей в лицо, передернуло, глаза округлились. Марья Степановна, сложив руки на коленях и наблюдая мою реакцию, ждала.

— Так, допустим, — сухо произнес через пару минут, — вы… — тут я запнулся. — А я-то здесь при чем?

— Ваша тень. — Как-то буднично ответила женщина.

— Что с ней не так?

— А вы её поищите. — Дала совет училка.

Я завертел головой, пытаясь рассмотреть свою тень. Ни малейшего намека. Глаза тут же доказали, что предыдущий раз была тренировка.

— Я… я… я… — начал, одновременно задыхаясь и стараясь набрать побольше воздуха в легкие.

— Кузьмич! — напомнила женщина.

Внутри как стержень сломался. Плечи вмиг опустились, голова поникла.

— Я что, тоже… — проговорил почти шепотом.

Дама лишь кивнула. С минуту привыкал к новой мысли.

— Как я сюда попал? — спросил с дрожью в голосе.

Марья Степановна, оглядев меня с ног до головы, ответила:

— Очевидно, через главный вход. Есть несколько боковых, но через них давно никого не хоронят.

Ошарашенно похлопав глазами, промямлил:

— Я не про это. Как на кладбище-то попал?

— В смысле умер? — уточнила собеседница.

Я кивнул.

— Не знаю. — Просто ответила женщина. — Это вам лучше знать.

— Н-да!.. — протянул, почесывая макушку. — Вот так живешь, живешь и раз… просыпаться на кладбище.

Женщина, как-то по-домашнему улыбнувшись, произнесла:

— Бывает. — И чуть помедлив, добавила, — Ну что, будем регистрироваться?

Вновь кивнул.

— Семен Петрович! — крикнула куда-то вбок учительница.

— Пять минут! — раздалось из темноты.

Со временем Семен не угадал. Прошло минут десять, прежде чем сквозь не шелохнувшиеся ветки кустов появился мужчина, похожий старинного бухгалтера-счетовода. Кивнул Марье Степановне и, мельком глянув на меня, раскрыл амбарную книгу, принялся бубнить:

— Пол, фамилия, имя, отчество, адрес прописки...

— Не помню. — Сказал удивленно.

— Что «не помню»? — поспешил уточнить Петрович.

— Пол не помню.

— Вот незадача. — Бухгалтер почесал китайским паркером переносицу. — Там, собственно, и выбирать-то не из чего: мужской, женский или еще какой.

— Это как? — не поверил услышанному. — Какой еще бывает, кроме мужского и женского?

— Ну… — протянул бухгалтер, — может, там, гоблин, — произнес как-то смущенно.

— КТО?

От удивления открылся рот. Глаза проявили солидарность, синхронно приняв форму круга.

— Гоблин. — Повторил чуть раздраженно мужчина.

— Это как?

— А я знаю! — последовал раздраженный ответ. — Это вы у молодых спрашивайте. Я уж, почитай, 60 лет как преставился. В мое время только и было, что «Эм», «Жо» и «Товарисч».

— Какой «товарисч»? — переспросил на автомате.

— Да любой, — буркнул счетовод, — хочешь по работе, хочешь по жизни. Никаких тебе гоблинов, моблинов. Понапридумывали херни всякой. Вон, Ленку спрашивайте.

— Какую Ленку?

— Да эту… начал было мужчина, но продолжить не смог.

— Это кто там поклеп на меня возводит? — раздался из-за кустов девичий голос.

— А вот и наша Леночка. — Проговорила спокойно Марья Петровна.

Делая вид, что раздвигает неподвижные ветки руками, на дорожку шагнула девушка лет 20. Пережженные химией прямые волосы выкрашены в зелено-фиолетовые перья. Черная футболка с надписью стразами «I love Metal» плотно облегает гибкую фигурку. А пара бугорков, торчащих на довольно большой груди, наводила на интересные мысли. Из-под черных берцев с высокой шнуровкой выглядывали зеленые гольфы. Пояс, по ошибке называемый ее сверстниками мини-юбкой, лишь немного прикрывал девичью честь.

Шагнув на середину дорожки, Леночка широко расставила ноги. Демонстративно скрестив на груди руки, обвела колючим взглядом нашу компанию.

— Ну, че звали?

— Так, это… помощь нужна. — Как-то стушевался бухгалтер. — Пол не помнит.

Ткнул паркером в мою сторону мужчина.

Девица, хмыкнув, обошла меня кругом, внимательно разглядывая. Отошла на пару шагов.

— Так, на Жертву Оборта не похоже, — проговорила, устраиваясь на лавочке рядом с учительницей.

— Какую еще жертву аборта? — возмутился я.

— Да не ссы, чувак, — бросила девица сквозь зубы, — это я про себя.

— А-а-а-а. — Протянул более спокойно. — С родителями проблемы были?

— Да в принципе нет. — Ответила Леночка, пытаясь откусить заусенец на указательном пальце. — Им вообще не до меня было. Это я жертва аборта.

— Как это?

— А вот так, — хмыкнула нимфетка-переросток, — как в стране всё разрешили, так родителям до меня дела совсем не стало. И раньше не особо приглядывали, а тут, вообще, как с цепи сорвались. Крепко обрадовались прежнему, 40-градусному увлечению. Ну и я себе интерес нашла. Компания у нас была безбашенная, вот я и… залетела. Сунулась аборт сделать, думала по-быстрому, до концерта успеть, но врач еще тот попался. Небось диплом в подворотне купил. Так что… вместо концерта попала в скорую. Ну а там… не довезли, в общем.

Я застыл, шокированный.

— Да не дрейфь, чувак, — углядев мою растерянность, натянуто-весело проговорила Ленка. — Тут тоже кампания хорошая. Вот Марья Степановна, например, была учительницей, а сейчас новеньких встречает. Возится с ними, разве что сопли… — тут девушка осеклась.

Женщина глянула укоризненно на юную болтушку. Повернувшись ко мне, смущенно улыбнулась, проговорила:

— Вы не переживайте, что прошлое не помните. Такое вначале бывает. Не у всех, правда, но встречается довольно часто.

— Точно, точно. — Озорно поддакнула Ленка. — Ты это, если определишься с мужским родом, то заходи… — девица демонстративно положила ногу на ногу так, что в образовавшийся треугольник отчетливо просматривалась маленькая зеленая тряпочка.

— Леночка! Ну как вы можете! — Вспылил бухгалтер, — это же кладбище!

— И че? — с вызовом произнесла девица. — Места вполне достаточно.

— Здесь же усопшие! — не унимался счетовод.

— Вас послушать, — фыркнула девушка, — так сексом только в роддоме надо заниматься.

Бухгалтер закатил глаза, а учительница примирительно подняла руку.

— Не ссорьтесь. У нас тут дело, — и женщина кивнула в мою сторону.

— Э-э-э, — замялся я. — Если я пол не помню, может, по вторичным признакам определить можно, — проговорил, смущенно косясь на Леночкин бюст.

— Ну… — затянул бухгалтер краснея.

— Как я выгляжу? — решил пойти на помощь.

— Как привидение. — Прыснула в кулак Леночка. — Бледное и в балахоне до пят.

Я огляделся. Действительно, балахон. Про лицо ничего сказать не могу, разве что...

— А зеркала у вас нет? — озвучил пришедшую мысль.

Леночка вновь прыснула в кулак, Семен Петрович от удивления открыл рот. Только Марья Степановна, посмотрев с сочувствием, пояснила:

— Привидения в зеркалах не отражаются. — Затем, подумав, добавила, — Вернее, в обычных зеркалах не отражаются.

— А в каких отражаются? — ухватил смысл оговорки.

— Ну, если найти полированную могильную плиту, и человек сам захочет отражение увидеть, то… — помолчав, закончила, — может получиться.

— Есть такая, — встрял бухгалтер, — на второй линии, в четвертом секторе. Большая такая полированная гранитная плита. Могу проводить.

— Так, я с вами не пойду! — рассержено проговорила Леночка, вскакивая и пытаясь расправить юбку-пояс.

Удивленно посмотрел на девушку, затем на остальных. Ленка явно сердилась, а старшее поколение как-то подозрительно отводило глаза в сторону.

— Может всё-таки вместе?.. — начал неуверенно.

— Не, не, не! — запротестовала Леночка. — Они же кружным путем пойдут. Знаю я эту старую гвардию.

При этих словах Семен Петрович подозрительно покраснел.

— В такую ночь по задворкам кладбища шляться… ищите дуру в соседнем погосте!

Не ожидая ответа Леночка сиганула в ближайшие кусты.

— А мое предложение остается в силе. — послышалось откуда-то из-за памятника.

Аллея сменилась дорожкой. Свет редких фонарей лишь дополнял сияние округлившегося месяца. Все чаще и чаще шевелилась в голове мысль: «Чего не спросил фамилию Петровича! Вдруг он родственник Сусанина.» При таком раскладе запросто могу повторить судьбу поляков, хотя… тогда вроде зима была. Интересно, привидения замерзнут?

Скосил глаз на Марью Петровну. Держится спокойно, хотя кто их, приведений, знает. Радостной тоже не выглядит. Плывет и плывет вдоль могил. А мне стремно, уж больно в глухой угол забрались.

Дорожка, в очередной раз вильнув, уступила место тропинке. Счетовод резко затормозил. Встрепенувшись, встал в стойку словно охотничья борзая.

— Я мигом!.. — бросил через плечо и, не разбирая дороги, рванул в кусты.

Марья Степановна тяжело вдохнула в ответ на мой вопросительный взгляд.

Сделав пару шагов, увидел нашего дезертира. Бухгалтер стоял возле какого-то надгробья и крестился.

— Родственник?

Женщина лишь отвела глаза. В это момент Семен Петрович лихо подхватил стоявшую на столике рюмку и опрокинул содержимое в рот. Крякнув, занюхал нарукавником и вновь перекрестился.

— Семен, ну сколько можно!.. — раздалось рядом.

— Пара минут. — отозвался нюхатель нарукавников.

— Я не про это… — с досадой крикнула учительница.

— Не про это, не про это… — пробурчал бухгалтер, выплывая из кустов, — чего добру пропадать. Если не я, то Кузьмич, или пришлые какие. Сама знаешь...

С удивлением смотрел на парочку, поплывшую дальше по тропинке. Вдруг Петрович вновь сделал стойку, рванулся вперед и пропал за очередными надгробьями.

— Вы уж не обижайтесь на него. — попросила учительница, уловив мое приближение. — Тут у каждого свои… тараканы, как молодежь сейчас говорит.

Изумлено посмотрев на маячивший впереди силуэт, повернулся к женщине.

— Так он алкоголик что ли?

— Ну… не совсем. — ответила та, разглядывая кончики своих ботиночек. — Так-то он смирны, и даже начитанный, но вот как дорвется до выпивки...

На тропинке показался бухгалтер. Подплыв к нам, и окинув мутным взглядом, раскрыл амбарную книгу и заплетающимся языком забубнил:

— Пол, ик… фамилия, и… ик… имя...

— Семен! — строго прикрикнула женщина — Ты его уже регистрировал.

— Ик! Да?! — бухгалтер замолчал что-то прикидывая, — Тогда я того… и, побледнев, начал растворяться на глазах.

Ба-бах!

Крик Марьи Степановны потонул в грохоте взрыва и вспышке.

— Это что? — спросил проморгавшись.

— Бежим скорей! — только и сказала училка.

— Да что случилось? — поинтересовался догоняя несущуюся по дорожке женщину.

— Короткое замыкание. — бросила та. — Надо спешить, а то хуже будет.

— А как же Семен? — глянул через плечо.

— Да что ему станется. Проспится и сам придет. Куда он с кладбища-то денется.

И правда, куда, подивился такой очевидной мысли. За 60 лет никуда не сбег… Тут снова бабахнуло. Женщина, всплеснув руками, не разбирая дороги, бросилась сквозь ограды и кусты в сторону взрыва.

Возможно, Марья Степановна считала логичным, крикнуть на ходу «Догоняй!», в надежде что я сразу все пойму, но… подвела пресловутая женская логика.

После очередного взрыва часть фонарей потухла. Тропинка погрузилась во мрак., а лунный свет с трудом пробирался сквозь кроны деревьев. Попробуйте как-нибудь догнать женщину в черном платье несущуюся по кладбищу не разбирая дороги.

На тропинку надежды мало. Оба провожатых натурально кинули. Напрашивался извечный вопрос: «Кто-вионоват-и-что-делать?» Вздохнув, припомнил направление последнего бабаха и, огибая кустарник и ограды, двинулся в ту сторону.

От раздавшегося где-то впереди «А-а-а-аххх» повеяло чем-то знакомым и жутким одновременно. Передернув плечами ломанулся вперед наплевав на кусты и ограды.