Une histoire d'amour

Моему напарнику Ю.Никитину.

Все описанные здесь события являются плодом моей фантазии и не могут быть использованны как основания для возбуждения уголовного дела. (автор).



Когда то давно я смотрел или где-то слышал про мультфильм с веселым названием "Все псы попадают в рай". Хорошее название, сам фильм не помню, но название ласковое и много обещающее. Будь я режиссером, то снял бы фильм с другим названием "Все менты попадают в банк", естественно, когда уходят на пенсию, а не умирают. Тоже хорошее ласковое название, спокойная и наверно интересная работа в службах их безопасности. Что еще нужно после двадцати с лишним лет оперативной работы в убойном отделе уголовного розыска местного управления внутренних дел.


Со мной вышло совершенно все по-другому. Волею судеб и с помощью бывших коллег, которые уже работают в банках, я неожиданно для себя и для окружающих, близких и соседей ушел-таки на пенсию по выслуге лет и оказался работником безопасности на предприятии по производству непонятных для меня металлических изделий. Зарплата, плюс пенсия и относительно спокойный график работы в принципе удовлетворяют мои жизненные позиции.


Но хорошо это в первую неделю. Ощущение того, что я нахожусь в служебной командировке, и скоро опять вернусь в отдел работать по раскрытию убийств, не проходит до настоящего времени. Но как не крутись, а хлебушек нужно отрабатывать.


Каждый уважающий себя опер знает, что ни чего не делать можно так красиво, что у сторонних наблюдателей, которым интересна твоя судьба, то бишь у руководителей всех рангов, может сложиться впечатление о чрезвычайной активности и безумном рвении к выполнению поставленных задач, которые уже исполнены, но ждут своего часа для доклада. Только дурак делает работу в те сроки, которые ставятся перед ним, если ее можно сделать значительно быстрее, а оставшееся время с удовольствием потратить на так называемые собственные нужды, при этом оставаясь на хорошем счету, будучи примером для коллег и что главное получать премии за активное раскрытие преступлений. Исключением из этого правила является то, что твой начальник сам недавно был опером и имел такую же жизненную позицию. Главное на этом поприще не переусердствовать, иначе можно нарваться на конфликт с такими же хитроватыми коллегами. Как говориться — хорошего понемножку, пряники всем нужны и личное время тоже. Хотя, в доблестных структурах, которые я недавно покинул, имеется ряд настоящих ушляков, реально сделавших себе карьеру на хитросплетениях под ковёрных инсинуаций и неведомых методов борьбы за удержание процента раскрытых преступлений. Таких как правило называют жопошниками и всячески их ненавидят. Слава богу на моей новой работе, мой “командир” в розыске ни когда не работал. В моих руках находилась благодатная почва для творчества. Активные помощники из числа агентурных наработок наотрез отказались переквалифицироваться из проституток в кладовщицы и из воров в крановщики, поддерживали со мной отношения исключительно по старой памяти и за вероятно возможные финансовые поступления. Вербовка новой волны объектовых помощников, учитывая имеющийся опыт, проходила с большой натяжкой. Компромата не было, кражи, и хищения не допускали работники "ЧОП" и установленное видео наблюдение. Единственным моим агентом была уборщица бабушка Зина, которая узнав, что я «из бывших», сама предложила мне предоставлять информацию обо всех нарушениях режима предприятия. От нее я знал об интригах и любовных заводских разборках, начиная с семидесятых годов прошлого столетия, и не мог толком приложить головы как мне их использовать в своей деятельности.


В принципе на заводе службы безопасности не было как таковой, с ее необходимой структурой и роль в ее становлении в будущем должна была принадлежать мне. Я очень гордился этим, строил планы и терзал иллюзии. Но это все в будущем, а сейчас по причине нахождения предприятия в стадии банкротства велась борьба юристов, судебных разбирательств, о чем мне говорить не хочется, потому что это нудно и скучно. Таким образом, я являюсь просто консультантом по вопросам безопасности у тех людей, которые вкладывают деньги в его развитие. У меня даже есть свой кабинет со столом и сейфом. Все как у людей. Я хожу с умным лицом и по-деловому киваю, когда рабочие со мной здороваются.


Суровый климат заводских будней давал о себе знать. Я любыми путями хотел найти хоть какого то нарушителя, «несуна» или кого-нибудь еще. Я беспощадно анализировал всех и каждого сотрудника, учитывая средний доход, пытался сопоставить, на что куплены старенькие жигули или оклеены новые обои в их квартирах. Все было мимо. Я начал подозревать свою тещу, откуда у пенсионерки гараж и дача и почему ее зять катается почти на новой иномарке. И прости меня Господи, мечтал о том, что бы на территории завода, а лучше рядом нашли криминальный труп и я снова со своими пацанами из областного убойного отдела погрузился в хаос хитросплетений оперативных комбинаций и иных мероприятий, указанных в Федеральном законе “Об оперативно-розыскной деятельности”.


Я практически сник и смирился со своей судьбой, но как говориться: “В каждом болоте свои улики”. Баба Зина — мой единственный и неповторимый друг, который полностью меня поддерживает и ежедневно кормит меня ненужной информацией. Она вошла в кабинет без стука, поставила швабру в угол, подошла к стене и в который раз начала внимательно изучать грамоту, торжественным образом врученную мне “еще тогда”. Грамота несла формулировку — “За выполнение особо важного и опасного задания”. Я сам не знал, что я выполнил особо важного и опасного, но гордился этим смешным и немножко глуповатым текстом. Баба Зина тоже гордилась этой грамотой и каждый свой визит начинала с просмотра шедевра административно-кадровой смекалки людей который ее придумали.


— Саша извините, вы еврей? — Спокойно спросила она.

Я попытался сопоставить текстовку в грамоте и свою роль и принадлежность к еврейству в общем национальном устройстве мира.

— К сожалению нет. — Как можно прискорбнее сообщил я.

— Саша, это замечательно, иначе я не стала бы впутывать вас в эти сионистские дела.

Охереть. Сионистские дела. Я не нашел слов для ответа и удивленно молчал.

Таких старушек я в свое время насмотрелся досыта, особенно в осенний или весенний период, когда бывает обострение у людей с психическими заболеваниями. Особенно приятно, когда на дежурстве, на суточном. Как это бывало мило, побеседовать с такими интересными людьми, столько у них в голове веселого, трудно себе представить. От них главное заявление не зарегистрировать, а то потом будешь сионистские тайны и инопланетные войны разбирать.


Я настроился на интересную беседу, и коротая время с удовольствием указал бабе Зине на стул. Создал заинтересованный в происходящем образ слушателя. Незаметно включил диктофон (дурная привычка), что бы потом дать послушать бывшим коллегам, короче что бы “поржать”.


Её рассказ заключался в следующем, что пару лет назад на заводе работал Коля Печёнкин и в какой-то момент перестал приходить на работу. Его поискали и не нашли. Милиция приезжала, поспрашивали что да как и все на этом, а человека-то и нет до сих пор. Для меня обычная ситуация — “потеряшка”.


Я выслушал рассказ, но к сожалению не нашел в нем еврейского следа:

— При чем здесь евреи?

— Да при том, он на заводе шашни крутил с одной бабенкой со склада, а у нее на машине знаешь какие номера?

— Ну?

— Е740ВР. — С гордостью сказала она.

— Не вижу связи. — Прошептал я таинственно.

— Ну как же Саша “7-40” — еврейская песня — это раз! И буквы “ЕВР” — ни чего не напоминают?

Я отрицательно покачал головой. В мыслях крутилось только — ЕВРо, или типа “Ехать Верхом Рано”, короче херня всякая — ЕВРибат какой-то.

— “ЕВР” — ЕВРеи. — Сказала она, посмотрев на меня с сожалением.


Я призадумался, переваривая логику самопального детектива. Интересно, а что она про меня думает? У меня на машине гос.номер заканчивается буквами “ХУ”. Надо быть осторожней с буквенно-цифровыми символами на автотранспорте, можно попасть на карандаш пронырливым гражданам.


— Вы об этом милиции не говорили? — спросил я подозрительно.

— Нет, я не недолюбливаю их участкового. — Ответила она.

Логика была стопроцентной. А я был в полной растерянности, т.к. не мог отказать своему помощнику и лишиться влажной уборки своего кабинета:

— А бабенка та где? С кем он шашни крутил.

— Нинка — то? Да уволилась она после этого. Сразу видно в курсе делов. Из-за любви мужик пострадал. У них отношения были это точно. Он в столовой заводской рядом с ней сидел все время. Я то все вижу, подмечаю. От меня ни одна муха не улетит.


— Наверно комар не пролетит. — Поправил я.

— А комар тем более. — Прищурив глаз произнесла она. Подошла к грамоте, снова перечитала и ушла из кабинета, оставив в углу швабру.


На следующий день утром я приехал на работу, сходил на совещание, узнал много новых слов, связанных с обработкой металла и модификаций оборудования и расположился в своем кабинете, ожидая движения со стороны охранных фирм по оборудованию периметра предприятия видео наблюдением.


В углу продолжала стоять швабра бабы Зины. Предчувствуя расспросы, я сходил в отдел кадров и действительно узнал, что тройку лет назад пропал без вести рабочий, по фамилии Печенкин и приблизительно в то же время уволилась кладовщица Нина Рязанова, хотя до этого проработала на заводе более десяти лет и была на хорошем счету. Другой информации в кадрах не было. В фамилии Рязановой не усматривался сионистский след, но источнику об этом говорить было нельзя. По старой дружбе и по доброй памяти мне помогли узнать владельца злосчастной автомашины с государственным номером Е740ВР, которой оказалась гражданка Рязанова проживающая на улице Мандельштама в доме 12 квартира 5. Ага! вот он еврейский след. Почему гражданка, с явно русской фамилией, живет на улице имени известного русского поэта, еврейской национальности Осипа Эмильевича Мандельштама. Ай права тетя Зина, не все здесь так просто. Я улыбнулся своей иронии, но решил наведаться в местный отдел полиции разузнать получше о возможном заговоре сионистов против рабочих завода, где я играю роль безопасника.



***
В морозном воздухе растаял легкий дым,
И я, печальною свободою томим,
Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,
Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне...
Мандельштам

Отдел полиции встретил меня достаточно скромно. Привратник в дверях осмотрел меня с серьезным лицом и долго пробовал на зуб мое пенсионное удостоверение. Я подумал, что зря купил такую яркую и кожаную обертку, мог бы обойтись целлофаном, быстрее бы прошел. Но когда швейцар узнал, что я пришел к начальнику полиции, моему давнему другу, то незамедлительно доложил о прибытии майора полиции в отставке к его величеству (имени называть не буду, дабы не скомпрометировать уважаемого человека и моего друга).


Время было вечернее, и ближе к полуночи я уже забыл, зачем к нему пришел и уповал одной мечтой поймать такси и незаметно потеряться. Но душу мою терзал завод, баба Зина, пропавший без вести Печенкин и крупнейший русский поэт XX века Осип Эмильевич Мандельштам (надо в интернете посмотреть может он и не еврей вовсе).


История с Печенкиным подтвердилась. Три года назад в отдел, тогда еще милиции обратилась гражданка с заявлением о пропаже своего брата Коли. Провели проверки, криминального ни чего не усмотрели и отказали в возбуждении уголовного дела. А потом пошла волна “потеряшек” возбуждать и возбудили нам глухарька. Где его искать ни кто не знает. Жил один. Детей нет. Квартира цела. Вещи не пропали. Да и вещей то не было особо, работяга на заводе, взять нечего, зарплату кое-как выдавали. Такая вот история. На работе проблем не было. Особых отношений ни с кем не поддерживал. Короче вот так. Суть истории я понял, и употребив на ход ноги отчалил из участка искать кавказское средство передвижения из четырех букв.



***
По снежной улице, в вечерний этот час
Собачий слышен лай и запад не погас,
И попадаются прохожие навстречу.
Не говори со мной! Что я тебе отвечу?
Мандельштам

Утро следующего дня тяжелым веком расплылось по рабочему столу. Каждый момент не доставлял совершенно ни какой радости. Кладезь ненужной информации по имени баба Зина сидела напротив меня и с подозрением вдыхала аромат вчерашней попойки. Я прятал глаза и чувствовал себя не совсем уютно. Вкратце объяснил ей о деталях моей вчерашней встречи, соответственно в тех рамках, которые были приемлемы для пожилого человека, и высказал намерения незамедлительно приступить к розыску Печёнкина Коли и разоблачения еврейской мафии. Тетя Зина снова внимательно посмотрела на грамоту и с некоторым недоверием в мою сторону. Я понял, что авторитет, указанный на цветной бумажке постепенно угасает в глазах идейных лидеров антисемитизма и понял надо продолжать борьбу.


По логике начинать надо с того, что находится на виду, и я поехал в адрес регистрации пропавшего без вести Печёнкина. Небольшой кирпичный дом имел одинаковое количество подъездов и этажей. В крайнем подъезде на втором этаже располагалась интересуемая квартира. С лицом наглого агитатора я беспардонно постучал в железную дверь. Как ни странно дверь мне открыли сразу. Передо мной стоял персонаж из сказки “Али-баба и сорок разбойников” — невысокий богатырь с лицом среднестатистического дворника нашего города.


— Салам аллейкам. — сказал я с улыбкой того же агитатора за советскую власть.

— Малайкам вассалам. — ответил с испугом представитель дружественной среднеазиатской страны.

— Ну что допрыгался дружок? Собирайся поедем в Душанбе. — попытался я завести непринужденный разговор.

— Камандыр! — не испугавшись ответил он, — У мне все хорошё, регистраций, договор, участковый Витя брат мой вчера приходил плов кушаль, все проверял. Ты будешь плов кушать? Не плов, а узюм.

Если честно, грамм сто плова я бы скушал с удовольствием, но за рулем плов не ем.

— Неси документы смотреть будем. — ответил я ожидая от Батыра вопроса на основании каких прав я угнетаю малочисленное население среднеазиатских стран. Но как видно от меня еще не проветрился запах коридоров исполнительной власти, и ментовская печать со лба стерлась не совсем.

Осмотрев документы человека, с родины известного таджикского поэта Турсун-Заде я убедился, что действительно документы в порядке, квартиру снимает по договору у гражданки с фамилией Семенова, телефон такой-то, проживает там-то. Человека с фамилией Печёнкин он не знает и на фотографии, предусмотрительно прихваченной в отделе кадров, он его не узнал. Вопросов к нему я больше не имел и еще раз с сожалением отказавшись от плова пошел восвояси. На пороге я с надеждой спросил:

— Бытыр ты к евреям как? нормально или?

— Мне одна хер, что еврей, что иудей. — улыбнулся он мне на последок.



Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
Мандельштам



Картины преступления пока не прорисовывалось. Как вариант можно предположить, что Печёнкина кинули с квартирой злые риелторы и отослали жить в маленький шахтерский поселок любого региона России, а могли и убить. Перспектив нет, надо дергать хозяйку квартиры. Плохо понимая происходящее, я с чистой совестью вызвал гражданку Семенову по телефону на завод. Она долго отпиралась и не могла понять при чем тут завод, на нее даже не действовали угрозы о возможном приводе в принудительном порядке (здесь я конечно переиграл), но услышав интересуемый меня вопрос согласилась прибыть часикам к десяти.


Ровно в десять часов утра следующего дня гражданка Семенова стояла на проходных. Я гордо вышел в район бюро пропусков, отогнал от Семеновой начальника отдела кадров, который пытался под шумок оформить ее крановщицей или хотя бы кладовщицей и уверенным шагом возглавил колонну к своему кабинету. Начальник отдела кадров семенил за нами до самой двери, предлагая Семеновой зарплаты и социальные поблажки. Когда дверь перед его носом закрылась Семенова с удовольствием села на любимый стул бабы Зины.


— Ну как же так гражданочка? Как вам не стыдно? Взрослая женщина, и ни каких принципов морали! — Начал я аккуратный наезд.

— Да не буду я работать у вас крановщицей! У меня образование педагогическое! — возмущенно ответила она.

— Тем более педагог! Ты куда труп Коли Печенкина дела?

— Труп? Коли? — ошарашено посмотрела она на меня

— Его родненького! Кто убивал — таджик? Квартирку — то его как к ручкам прибрала? А?

— Вот смотрю я на Вас молодой человек и удивляюсь. — Осторожно начала она говорить.

— Не понял? — Сурово спросил я.

— Вы ведь не похожи на пьющего человека, а такую ахинею несете! Мне на вас даже пожаловаться стыдно. Коля Печёнкин брат мой родной, а квартира от матери мне досталась. Он там жил какое-то время, а потом пропал без вести. Я же в милицию заявление писала.

— Знаете что, гражданка Семенова, это еще проверить надо! Мы своих рабочих в обиду не дадим и до истины докопаемся. Дайте ка мне ваш паспорт посмотреть.


Действительно в паспорте у нее стоял штамп регистрации в указанном адресе с датой десятилетней давности. Косячок вышел товарищ майор в отставке. Надо было вчера записать фамилию заявительницы, дураком бы не выглядел. Но что сделано, то сделано. Проговорив с ней еще около часа, я для себя ни чего нового не узнал. Печенкин действительно жил в принадлежащей ей квартире и имел там регистрацию. Однако когда на заводе долго не платили зарплату, они с сестрой решили пустить в одну из комнат постояльцев. Какие — никакие, а деньги. Потом она вышла замуж во второй раз и переехала к мужу, а Коля жил один с постояльцами. А в один из дней ушел на работу и не пришел обратно. Такая вот история. По характеру Коля спокойный, женат не был. После армии сразу на завод и вся его жизнь. Друзей нет, одни знакомые. Домой ни кого не водил. Так и жил бобылем. Может и была, какая бабенка, но ей об этом не известно. Я даже предложил ей винца выпить, что бы сгладить недоразумение, но она сказала, что я не в ее вкусе и, качнув на проходных большим задом, выпорхнула на свободу. Возле завода ее ждала машина с государственным номером С 696 ОС. Спасибо. Намек понял.




Я вздрагиваю от холода, —
Мне хочется онеметь!
А в небе танцует золото,
Приказывает мне петь.
Мандельштам


Странное дело, нет у него друзей, нет подруг, хотя эта как ее Рязанова, он с ней в столовой рядом сидел. Надо ее работать — опять же версия агента бабы Зины. Адрес, выданный в отделе кадров, на улице Мандельштама я нашел сразу. Позвонил в дверь, с надеждой ожидая увидеть роковую женщину, которая, по одной из версий, причастна к пропаже Печенкина и является идейным лидером в банде еврейских гангстеров. Мне опять не повезло. На пороге меня встретил мужик лет пятидесяти пяти с большим животом в затертой майке и пышными бровями.

Я уверенно спросил:

— Семья Рязановых здесь проживает?

— А что случилось-то? — ответил мне незнакомец.

— Я расследую дорожно-транспортное происшествие. Автомашина с государственным номером Е740ВР вам принадлежит? — Спросил я как можно безразличнее.

— Ну и чё?

— Через плечо! — Ответил я в рифму.

— Сынок мой на ней ездит Пашенька, только он в армии служит на дальнем востоке, офицер! Когда в отпуск приедет вот мы с ним на ней на рыбалочку и мотаемся.

— А что там рыбы нет?

— Рыба то есть, а отца нет. — Вздохнув ответил он. — Так что мил человек машинка в гараже под тремя замками, а у меня прав нет мне она ни к чему.

— А супруга Ваша Нина, если я не ошибаюсь, раньше-то каталась.

— Было дело, только ведь бросила она нас сыном, сиротой оставила ребенка и меня без супчика. Сижу третий год на сухомятке. Спасибо соседи добрые приглашают иногда по ночам горяченького похлебать два раза в неделю.

— А что по ночам — то и редко так?

— Муж у нее работает по сменам, вот когда в ночь, то и я не голодный и от постороннего глаза незаметно. А чаще двух разиков в недельку щи хлебать у меня уже возраст не позволяет. — Сказал мужик и смутился, сболтнув лишнего.

— За то, наверное, и осиротила она вас, что очень щи по соседям хлебать любишь. Где она живет-то, как с ней переговорить?

— А это не Ваше дело, и вообще ты кто такой. Шляются тут всякие, а потом половники пропадают. — Сказал напоследок мужичок и громко хлопнул дверью.

Я в очередной раз пожалел, что уже не действующий сотрудник. А тема-то интересная. Печенкин пропал, и Рязанова мужа бросила почти одновременно. Опять же этот Мандельштам. Его тоже нужно отработать на причастность. С этой целью пришлось купить в книжном магазине сборник его стихов. Почитаю на досуге.

Да! Надо подключать тяжелую артиллерию.

На следующий день я пришел на работу и позвонил своим друзьям, бывшим коллегам и профессионалам запутанных историй в одном флаконе. Прощай печень. Бригада обещала быть ближе к вечеру. Соседний с заводом магазин осиротел на несколько бутылок коньяка, банок шпрот, сыра и колбасы. Я сидел и томил себя ожиданием.



Над Курою есть духаны,
Где вино и милый плов,
И духанщик там румяный
Подает гостям стаканы
И служить тебе готов.
Мандельштам




Группа оперативной поддержки из числа лучших сотрудников, во главе с заместителем начальника убойного отдела областного управления уголовного розыска и его кума, по совместительству моего бывшего напарника, прибыла в самое подходящее время. Каким-то образом, разрулив постового частного охранного предприятия, проникла на территорию завода, чем до безумия напугала прикормленных собак и заодно рабочих вечерней смены. Взятый в заложники тракторист ни хотел колоться на предмет моего местонахождения и только мое личное появление смогло немного усмирить пыл элитного подразделения. Обнявшись по-братски, я пригласил всех к себе в кабинет. По дороге меня обозвали “Коммерсом” и указали на необходимость «отчинить» ко дню милиции немного денег для братвы. Так было принято, и обижаться на пацанов я не имел права. Сам был искренне рад их увидеть. Приехало трое (имен называть не буду по причине непредвиденных событий, которые произошли в дальнейшие несколько дней). Первый, как я уже сказал командир, с суровым лицом, насупив брови, осмотрел накрытый стол и остался доволен. Второй, мой бывший напарник, конь два метра ростом, спортсмен и просто хороший человек. Единственным его недостатком было то, что в футболе он как лох болел за Московское “Динамо”, а не как нормальный пацан за Московский “Спартак”. Но с ним не поспоришь. Как говориться с таким лицом хорошо быть палачом. Третий был молодой паренек, которого я близко не знал. На мой удивленный взгляд, мне разъяснили, что мало ли как повернется, кто-то должен быть трезвый.


А дальше как обычно, как везде, кто меня понимает. Первую за встречу. Вторую вдогонку. Третью молча. Покурили. Как я об этом скучал! А дальше разговоры про работу, про баб, опять про работу. Потом еще. Потом “А помнишь?” ХА-ХА-ХА. Потом немного по моему вопросу. Потом опять про работу. Стажер сбегал в магазин. Опять по моему вопросу. Покурили. К концу разговора решили, что атмосфера административного здания завода негативно сказывается на молодые организмы и решили переместиться куда-нибудь пожрать, а там обстоятельно договорить начатую тему. По дороге пели песню “Позови меня с собой” и когда, приехав, закусили шашлычком пришли к выводу, что надо колоть мужа Рязановой и еще раз наведаться в квартиру к Печенкину. Может там записи или еще что осталось. Квартиру я взял на себя, а мужа Рязановой пообещал напугать мой напарник.


Утро следующего дня застало меня спящим на стульях в рабочем кабинете. Усиленно трезвонил мобильный телефон.

— Алло мля! Кто это?

Звонил охранник ЧОПа с проблемой. На проходных задержали рабочего, который “вносил” на территорию дрель и сверла. Интересовались, как оформлять. Я посоветовал, что бы оформляли договором “купли продажи” или на крайний случай “аренды” и повесил трубку. Какое удачное утро.


Баба Зина не заставила себя долго ждать. В руках у нее была спасительная бутылка минеральной воды. Я даже не успел сказать спасибо, но успел скрутить пробку. Все-таки, какая хорошая она женщина эта тетя Зина!



Достаточно лукавых отрицаний
Распутывать извилистый клубок;
Нет стройных слов для жалоб и признаний,
И кубок мой тяжел и неглубок.
Мандельштам



Я бы мог написать, что целый день занимался суперскими наработками и изучением аналитических исследований профессионалов в области обеспечения безопасности, но следующий день прошел в ужасном, очень ужасном расположении.


Организм требовал отдых, но я гнал эти сладкие мысли куда подальше. Моей целью было осмотреть жилище Печенкина. Куда я и рулил на своей почти новой иномарке.
Батыр не спал.

— Салам аллейкам — Хитро поздоровался я на восточный мотив.

— Малайкам вассалам. — Также хитро по-русски ответил мне мой знакомый.

— Плов есть?

— Мало-мало.

Я, не разуваясь, прошел в коридор. Плова действительно было мало. Но для выздоровления хватило. Батыра звали Абдуллох, что значит раб Аллаха. По местным наречиям его имя несло не очень красивое сочетание, и я нарек его Андрюшкой. Ему было все равно. В нашей стране иностранцы всегда с пониманием относятся к именам нарекаемым в суе, людьми чуждой им веры. Андрюшка оказался неплохим парнем и с удовольствием показал мне хозяйскую комнату и вещички аккуратно сложенные в уголке. Порывшись в “грязном белье” я ни чего не нашел, что и следовало ожидать. И уже хотел намекнуть Андрюшке на добавку плова, как неожиданно для себя заметил на подоконнике книжку известного еврея и русского поэта Мандельштама. Я с удивлением посмотрел на своего нового друга и кивнул на томик:

— Интересуешься поэзией?

— Канечна, когда салфетка нет очень интересно.

Книгу пришлось конфисковать. Мандельштам по моему делу краем проходит. Отдать должное Андрюшке плов у него действительно был вкусным.


Унылой походкой я брел по улицам города и думал о прекрасном. Дураков работа любит. Зачем мне этот Печенкин? Зачем эта движуха? Заскучал что-ли?


И, глухую затаив развязку,
Сам себя я вызвал на турнир,
С самого себя срываю маску
И презрительный лелею мир.
Мандельштам



Вечерело. В дверь кабинета осторожно постучали.

— К вам здесь посетитель, по повестке. — Почти шёпотом сказал охранник завода.

Во как! Посетитель и еще по повестке. Сумасшествие.

— Приглашай. — Сказал я с серьезным видом.

В кабинет осторожно вошел, недавно осиротевший, гражданин Рязанов. Он испуганно мял в руках кепку и понуро опустив глаза молчал. Я предложил ему присесть на стул бабы Зины и непонимающе с сожалением смотрел на недавнего знакомого.

Рязанов начал первый:

— Извините, что так получилось. С нашей прошлой встречи я о многом подумал и готовь полностью отдаться в руки правосудия и оказать непосильную помощь в розыске международных преступников.

— Каких преступников? — Не понял я хода его мыслей.

— Вы пожалуйста не переживайте я все знаю. Ко мне вчера приходили люди из армянского Интерпола и все мне рассказали. Я правда не понял, что они хотят, но поверьте мне они были убедительны. Я согласен сотрудничать и предоставлять письменные отчеты ежедневно. А за дверь вы тоже не переживайте я ее за свой счет вставлю. — Сказал Рязанов и заискивающе посмотрел на меня.

— Из какого Интерпола?

— Из Армянского. — С гордостью произнес Рязанов и передал мне повестку.

Бланк повестки, при тщательном изучении был настоящим, но прочитать что было на нем написано невозможно. Действительно «по-армянски». Я понял, откуда дул ветер. Мой бывший напарник таки навестил Рязанова находясь наверное в хорошем настроении, и не вникая в детали, убедил в сотрудничестве. Почему только с Интерполом и еще с армянским непонятно. А в принципе “хер одна” — как говорит мой таджикский друг Андрюшка.

— Ну, коли так, тогда толкуй мой юный симпатичный друг. — Сказал я и удобно устроился в кресле.


Нового я ни чего не узнал. Все то же самое. Жил с женой. Потом жена ушла. Куда и зачем для него не интересно. Баба с возу кобыле легче. И все в таком же духе. Сын служит — офицер подводник. У него своя семья на Дальнем востоке. К нему приезжает раз в год на недельку. Но деньжатами помогает. За мать не беспокоится и ее не ищет. Что блядь за люди. Все по херу. Потом Рязанов начал интересоваться по поводу армянского Интерпола. Не расценят ли его помощь как измену Родине. Но я его убедил, что все мы делаем одно дело и, в конечном счете, придем к светлому будущему. Для пущей убедительности взял с него расписку о негласном сотрудничестве в качестве внештатного сотрудника ОАО “ИНТЕРПОЛ”, назначил места встреч и придумал звучный псевдоним “Анушаван”, что в переводе с армянского значит — благой помощник. А после отпустил с богом.

В дверях Анушаван остановился и тихо произнес:

— А куда перечислять деньги на развитие правовых отношений между Россией и Арменией? Я готов, как обещал раз в месяц на счет. Только какой вы мне не напишете на листочке?

Я понял, что напарник немножко переиграл, но с удовольствием ответил:

— Деньги переводи на счет Израильского посольства в Москве.

— Как все у вас хитро. Деньги евреям, а помощь армянам. — Размышляя вслух, Рязанов закрыл за собой дверь кабинета.

Опять позвонил постовой:

— Рязанов просит повестку отметить. Что делать?

— Гони его к ебеням! И больше ни когда не пускай.

Остаток трудового дня я провел с Осипом Эмильевичем.


Баба Зина, мой бесславный товарищ и добытчик информационного бреда с утра была в моем кабинете и ожидала интересной истории о моих наработках по розыску пропавшего рабочего Печенкина Николая. Несколько дней подряд она не мешала мне заниматься моими “прямыми обязанностями” и монотонно выносила на помойку скопление тары и вкушала запах перегара, плотно устоявшегося в моем кабинете. Замок придется менять, иначе покоя мне не видеть. Я тяжело опустился в свое кресло и вопросительно на нее посмотрел.

— Саша вы наверное устаете? — Задала она неуместный вопрос.

Я подумал, что если бы у печени были руки, то она бы вылезла и задушила глотку. Но ответил в другом ключе:

— Работаем исключительно в рамках правового поля. Скоро будет результат.

Уборщица тяжко вздохнула и ушла.

Неожиданно позвонил мой друг, известный как начальник полиции территориального отдела внутренних дел и устроил мне небольшой разпиздон:

— Саша, что за херня? Тут пришел мужик непонятный говорит, что работает на армянский Интерпол и хочет сдаться властям, потому что у него нет денег на финансирование израильской разведки. Говорит, что ты на заводе своем склонял его к трудоустройству на должность аппаратчика по выращиванию дрожжей и полставки выбивальщика мягкой тары с условием, что он поменяет паспорт на другое имя. Он сейчас заявление пишет на смену паспорта и явку с повинной за измену родине. Ты там эксперименты над людьми что-ли проводишь?


Мягко говоря, я могу предположить, что после проведения рабочего совещания со своими бывшими коллегами это могло произойти, но такие ответственные рабочие специальности, о существовании которых не знает девяносто пять процентов населения мира, не могли прийти в мою многострадальную голову. Происки моего напарника — гадом буду.

— Слушай, да он с пиздиной по-ходу. Как его зовут-то? — Спросил я, заранее зная ответ.

— Анушаван Рязанов. — Ответил с гордостью мой друг.

Меня это немного обескуражило.

— И какое имя он себе хочет?

— Имя хочет тоже оставить, а фамилию поменять на Херобаджахян. Говорит так надо, иначе ему жизни не будет. Что мне с ним делать?

— Вызови ему дурку. Это не по твоей линии я уверен.

После этого я позвонил бывшему напарнику и аккуратно попросил гражданина Анушавана Херобаджахян временно не разрабатывать на причастность к безвестному исчезновению гражданина Печенкина. На что он мне ответил, что к последнему еще осталась пара вопросов на предмет его поведения в быту, но если того требует дело, то он с этим повременит. Я оценил, что за воспитание гражданина Рязанова, а ныне Херобаджахян взялся профессионал. Как бы не слег человек с интересным диагнозом в палату номер шесть. Надо ему котенка подарить, жалко убогого.


На всякий случай я зашел к главному инженеру завода и осторожно поинтересовался функциональными обязанностями по специальностям аппаратчика по выращиванию дрожжей и выбивальщика мягкой тары. Главный инженер посмотрел на меня с сожалением и понял, что я не просто далек от производства, а вообще не понимаю, что это такое. Посоветовал чаще бывать на воздухе и выспаться.


Угнетенный мыслями о своей безнадежности я вернулся к себе и открыл украденный томик стишков.



В роскошной бедности, в могучей нищете
Живи спокоен и утешен.
Благословенны дни и ночи те,
И сладкогласный труд безгрешен.
Мандельштам

Читая отрывки, я неожиданно для себя заметил короткие надписи простым, плохо отточенным карандашом на полях. По типу всем известных Пушкинских рисунков. Какие-то телефоны, имена, разные плохо читаемые слова, столбики сложения и вычитания, названия непонятно чего. Изучая эти примечания, любителя поэзии Мандельштама, я ни чего интересного для себя не почерпнул, однако одна запись меня заинтриговала своей необычностью: “Бычий пузырь — ??????”.


Целый день я ломал голову над этим названием. Я немного помнил, что бычьим пузырем обтягивали окна, когда не было стекол или что-то в этом роде. И больше ни чего. На этом мое расследование закончилось, и я к нему не возвращался две недели. Баба Зина смирилась с моим отношением к делу и со мной не разговаривала. Череда мелких рабочих ситуаций съела указанное время за мгновение.


Обеденный перерыв был прерван настойчивым телефонным звонком. Звонил постовой и сообщил, что меня ожидают на проходных. Кода я вышел, то увидел своего знакомого по фамилии Рязанов. Рядом с ним стоял начальник отдела кадров и умолял его согласиться оформится на должность подсобного рабочего с последующим повышением и перспективой роста по карьерной лестнице. Я забрал Рязанова из цепких рук кадровика и повел его к себе в кабинет. Кадровик, как обычно, семенил рядом и обещал социальные льготы и два выходных в неделю. Место бабы Зины было свободно, и Рязанов сел с опаской оборачиваясь на дверь, за которой еще о чем-то говорил начальник кадров.


— Как здоровье? Голова не болит? — Спросил я.

Рязанов молча выложил на стол прозрачный пакет, в котором аккуратной стопочкой, толщиной в спичечный коробок были сложены какие-то документы и пододвинул ко мне.

— Доносы?

Рязанов отрицательно помотал головой.

Как то странно. Все время молчит и не открывает рот. Что-то задумал стервец. Я притянул к себе документы и начал внимательно их рассматривать. Херня какая — то. Денежные переводы на мизерные суммы по 20-50 рублей. Получатель г.Москва, ул.Большая ордынка д.56 — Посольство Государства Израиль в РФ.

— Ну и что? — Недоумевая, спросил я.

Рязанов медленно полез в карман и, достав, протянул мне свой паспорт. В этот момент я заметил на его безымянном и среднем пальцах правой руки две свежие татуировки в виде перстней по типу воровских. В центре одной из них выделялась “Звезда Давида”. Я аккуратно взял его паспорт, развернул и немножко ахуел. На меня с фотографии смотрел Рязанов. Паспорт выдан на имя Анушавана Осиповича Херобаджахян.

— У тябя папу Ося звали?

— Осипом. — Наконец-то сказал Рязанов и улыбнулся во весь рот.

Я отметил, что все его зубы светились желтым металлическим светом. По ходу рандоль. С головой явно не все в порядке. Зачем я с ним связался, до конца жизни мне теперь будет кукушку выносить.

— Ты в больнице точно был. — С надеждой поинтересовался я.

— Да это все пустое начальник. — Начал говорить Анушаван. — Ко мне тут приезжал ваш человек из армянского Интерпола и говорил со мной долго. Смена фамилии это необходимость. Наша главная задача не допустить слияние международной преступности и полицейских органов. Я сыграю в этом направлении важную роль, и все станет на свои места.

У меня заныло в желудке.

— Какие на хер места? Какую роль?

— Не кипятись командир. Меня послезавтра короновать будут.

— Короновать? В воры что ли? Законником? И кто?

— Начальник убойного отдела областного УВД и человек из армянского Интерпола. Сказали, когда все условия выполню, то все будет в ажуре. Я условия выполнил. Пятьсот рублей в израильское посольство перевел. Две наколки наколол. Зубы рандолевые вставил. Все. — Он хлопнул в ладоши. — Послезавтра я коронуюсь. Вот зашел тебя пригласить. Они говорят должен резидент присутствовать, иначе все не по понятиям будет.

— По каким на хер понятиям. — Я не мог понять, где кроется подвох.

Вышел из кабинета осмотрелся. Помимо начальника отдела кадров за дверью ни кого не было. Обыскал Анушавана, думал диктофон принес и разыгрывает, но все тщетно.

— Какой масти будешь?

— Я буду вор красной масти, коронованный авторитетами от ментов.

— Короновать должны законники, а ни то не коронованные.

— Это пока, они же на службе. Как на пенсию уйдут сразу коронуются.

— Это тебе не с армянского Интерпола сотрудник сказал?

— Он. Еще книжку дал там все расписано, что к чему.

— Ты же не судим ни разу.

— Красным ворам можно, мы же за Закон, Конституцию и Президента.

Когда Анушаван Осипович Херобаджахян уходил, то ткнул пальцем в бумажку на моем столе, на которой было написано “Бычий пузырь — ??????”:

— Я знаю Бычий пузырь, это деревня в соседней области, оттуда бабка моей жены родом. Мы к ней на похороны ездили лет двадцать пять назад. Глухомань там не проберёшься.

У меня в который раз защекотало в животе. Я попытался перевести разговор на другую тему.

— А ты ара, почему жену свою не ищешь? Хотя бы заявление написал благодетелям своим, может ее убил кто или в плену держат?

— Знаешь, мне как то не с руки сейчас жену вспоминать. Нам ворам “в законе” семейная жизнь противопоказана. Не по понятиям. — Он сделал серьезный вид и вышел из кабинета.

Его появлению очень обрадовался начальник отдела кадров.

Я еще раз предупредил постового, что бы этого человека ни когда на завод не пускали. А сам включил интернет и начал искать в картах деревню “Бычий пузырь”. Но так ее и не нашел.



И под временным небом чистилища
Забываем мы часто о том,
Что счастливое небохранилище —
Раздвижной и прижизненный дом.
Мандельштам



Через два дня за мной заехали мои бывшие коллеги в том же составе на автомашине УАЗ. Я понял, что шоу будет продолжаться. Через десять минут мы гуськом поднимались в жилище гражданина ранее носившего красивую русскую фамилию Рязанов, а ныне агента армянского Интерпола и без пяти минут первого в мире красного вора в законе Анушавана Осиповича Херобаджахян. Нам были рады. Стол накрыт по всем правилам армянской кухни: лаваш, вареный картофель, колбаса “Любительская” и водка. Перед процедурой мои коллеги дали написать претенденту на столь важную должность какой-то документ и дальше началось торжество. Я понял, что процедура посвящения, в кругах противоположенных воровским, носит более сокращенный характер, но выпитое и съеденное впоследствии угощение сгладило скромность проводимой процедуры. Анушаван получил подробный инструктаж своего поведения в миру и был оформлен “платником” для исполнения важных оперативных заданий проводимых в изоляторах временного содержания и коридорах исполнительной власти в лице органов внутренних дел, что соответственно прибавило ему авторитетного статуса и вылилось в звучный псевдоним “Казбек”, который, не стесняясь, подарил ему заместитель начальника убойного отдела. После этого Анушавана увезли для проведения поставленных задач. А я, забрав, оставленные на столе в второпях бумаги, закрыл дверь и поехал на попутной машине на завод.



Начальнику УМВД
от гражданина Херобаджахян А.О.

Заявление

Уважаемый господин генерал!

Я гражданин Российской Федерации Херобаджахян Анушаван Осипович полностью осознаю необходимость проведения неукоснительной борьбы с коррумпированными представителями правоохранительных органов и готов отдать часть своей жизни и личного времени на проведение необходимых мероприятий, способствующих развитию антикоррупционных отношений между всеми ветвями власти и достижения конечной цели поставленных задач, не считаясь с личным временем и финансовыми затратами необходимыми для достижения наивысших результатов. Так же обязуюсь своевременно предоставлять информацию о лицах совершивших преступления и всячески пытающихся избежать уголовной ответственности. Клянусь до конца быть верным нашей Родине, с гордостью смотреть на флаги нашей страны и все время голосовать за партию “Единая Россия”, какие бы катаклизмы не пытались сломить мою истинную веру в справедливость, всеобщее благо и счастливое будущее. Клянусь с честью носить гордое имя “Казбек” и не забывать о людях, которые меня им окрестили и назначили первым в мире вором красной масти. Прошу Вас со своей стороны быть ко мне благосклонным и верить в искренность моих намерений.

С уважением!

А.О.Херобаджахян (Рязанов). Число.



В огромном омуте прозрачно и темно,
И томное окно белеет;
А сердце, отчего так медленно оно
И так упорно тяжелеет?
Мандельштам


Через несколько дней я вышел на связь со своим знакомым, который работал в соседней области в областном аппарате управления полиции и попросил его узнать где находится населенный пункт с названием “Бычий пузырь”. Коллега не заставил себя долго ожидать и, перезвонив, сказал мне, что указанная деревня имеется теоретически на просторах области, однако уже давно там ни кто не живет, так как жители ее покинули в связи с удаленностью от ближайшего населенного пункта и непроходимостью местных дорог. Столичные люди иногда высказывают о намерениях купить там участки для дачных нужд, однако воткнувшись весенне-осеннюю распутицу с сожалением опускали руки и уезжали во-свояси строить замки в ближайшем Подмосковье. Я не постеснялся напроситься к нему в гости, надеясь, что зимой все же можно будет пробраться в этот забытый богом уголок. Однако, коллега меня огорчил тем, что раньше, чем летом там делать не чего и он туда не поедет зимой даже за внеочередное звание подполковника. А вот летом в тех местах рыбалочка и тишина. Я согласился подождать.


Рабочие будни продолжали идти своей чередой. Мои новые знакомые так же продолжали радовать окружающих жизнедеятельностью. Анушаван по прозвищу “Казбек” зарекомендовал себя с положительной стороны, но ближе к весне все-таки слег в психиатрическую больницу подлечить нервы, которые расшатались в процессах выполнения поручений и секретных заданий моих коллег. Раб Аллаха — Андрюшка наведался ко мне после новогодних праздников и я отдал его в руки начальника отделов кадров завода, за что оба были несказанно мне благодарны. Андрейку неофициально оформили дворником, и он с удовольствием чистил снег на территории предприятия и получал серую зарплату в белом конверте. Сестра Коли Печенкина раз в неделю звонила мне и интересовалась ходом проведения расследования. Я недоумевал, почему она звонит именно мне, но потом успокоился и с великим удовольствием врал ей, расписывая документально необычные истории о проводимых мной оперативных комбинациях, засадах и погонях и даже о моем пленении религиозными фундаменталистами во время возникшей необходимости командировки в Израиль и героическом освобождении, побеге на галерах северно-американского флота. Мне кажется, она мне только из-за этого и звонила, что бы услышать новую приключенческую историю родившуюся в моей безумной голове. У бабы Зины родился правнук, и она взяла отпуск за свой счет, тем самым дала мне отдых от своих сумасшедших идей. Мои коллеги продолжали иногда тревожить меня в моей тайной обители и, соответственно, на несколько дней я выпадал из жизни, погружаясь в мир Бахуса и разврата, что, несомненно, меня радовало и вносило некоторые проблемы в мою семейную жизнь.


Но вот потихоньку за окнами закапал апрель, зазеленели побегами озимых майские поля, и очаровал соловьиным пением первый месяц лета — июнь. Разбирая бардак на своем столе я нашел забытый листок с некогда беспокоившей меня надписью “Бычий пузырь-??????”. Я долго крутил его в руках думая стоит ли возвращаться к забытой истории с пропавшей парой и, наконец, решившись позвонил бывшему напарнику. Мой старый милицейский друг был в делах и заботах и пахал в районном центре по глухому убийству. Однако несказанно обрадовался моему звонку и обещал после окончания командировки подрулить и обсудить мои безумные идеи, не забыв при этом напомнить, что для этого нужно. Меня учить не надо и снова магазин опустел на несколько бутылок спиртного и неприхотливой закуси.


День “Ч” наступил неожиданно. На территории завода замолчали собаки, потухли уличные фонари и смолк нескончаемый гул производства, вокруг повеяло проблемами. В мой кабинет уверенно вошли двое. Персонажи из полицейских сериалов с интеллектуальными лицами середины девяностых. У меня самого такое же лицо, чему я особенно не рад, но в данной ситуации эти лица были ближе и роднее всех родных. Я обратил внимание, что с ними нет молодого сотрудника, который в последнее время был их неотъемлемой частью, но меня успокоили, сказав, что он разруливает местного кадровика на предмет вербовки к негласному сотрудничеству, потому что тот, в свою очередь, имел неосторожность предложить молодому, работу слесаря сборщика, чем до глубины души обидел человека с высшим юридическим образованием. Я про себя отметил, что молодой начал матереть. Молодец далеко пойдет. В чем я оказался прав, т.к. в течении этого вечера он еще дважды ходил в магазин пополнять запасы жидкости с известным каждому русскому человеку названием и окончательно сдружился с начальником отдела кадров, в виду чего пригласил его за стол как лучшего друга. В итоге вечер удался на славу. Плохо только о делах не успели поговорить, но в остальном все было феерично. Я с друзьями заночевал на работе, уютно разместившись на стульях и столах моего кабинета. Не знаю, что им снилось, но молодой во сне обещал кого-то приземлить и лишить наследства начальника уголовного розыска областного управления. Кадровик спал на полу, пытаясь доказать, насколько я помнил, что служил в вооруженных силах. Эх, жаль не было бабы Зины. Как бы она удивилась троим посторонним мужикам возлежавшим на импровизированных полатях и, проснувшись, задорно погоняя друг друга отборным матерком, спешащих первыми успеть к умывальнику в туалете с единственным краном холодной воды.


На улице суббота, завод пустой. Молодой сходил за пивом и теперь спокойно можно поговорить о делах. Я рассказал свою задумку с деревней “Бычий пузырь” и намекнул, что мой дружбан ждет нас на рыбалку именно в той стороне, рядом с интересуемой местностью и что можно с удовольствием совместить приятное с полезным, а именно наловить рыбки, покушать ухи и заодно найти пропавшего человека.


Аргумент про уху и очередная бутылка пива для каждого сыграли решающую роль в последующих действиях. Предупредив близких о необходимости проведения оперативных мероприятий на территории соседней области и позвонив принимающей стороне, мы к обеду, на моей почти новой иномарке, выдвинулись в точку “Х”, координаты которой были заранее внесены в автомобильный навигатор. Неожиданно, к радости молодого сотрудника, кадровик поехал с нами. Отсутствие необходимого снаряжения для рыбной ловли ни кого не напрягало. Мои друзья вели серьезный разговор о причинах повышения зарплат в полиции и обсуждали предвыборную компанию кандидата в президенты господина Прохорова, разбавляя неприкаянный разговор употреблением алкоголя и поеданием в качестве завтрака бутербродов с черным хлебом и шпротами. Молодой читал сборник стихов Мандельштама, который прихватили с собой в качестве талисмана. А я рулил и думал о том, как бы не получилось, что масло из банки шпрот пролилось на сидение моей машины.


Путь в рыбные места был затяжным и беспокойным. Мои пассажиры несколько раз засыпали и просыпались. Даже высказывали желание вернуться на малую Родину незамедлительно и без улова. Но я был непоколебим и освещал их путь заманчивыми историями о рыбном супчике, приготовленном на костре, прохладительными спиртосодержащими напитками и ароматными кусочками жареного черного хлеба и печеной в углях картошечке. Иногда это действовало, а иногда и нет, но путь продолжался и через тройку часов мы прибыли в интересуемую точку на карте моего навигатора. Купленная по пути, на деньги начальника отдела кадров, провизия и алкоголь аппетитно гремели в багажнике, и наша компания питала иллюзии предвкушая веселый и приятный вечер.


Представитель принимающей стороны прибыл с опозданием на четверть часа и, осмотрев наш дружный коллектив, понял, что рыбалка это предлог для отдыха, так как наш внешний вид, а особенно кадровика, наводил окружающих на мысли о прибытии группы офисных работников с бандитскими лицами для продолжения корпоратива, не законченного с новогодних каникул. Кадровик был при галстуке и своим видом явно давал понять о профессиональной принадлежности к клану рыбаков из рода древних мореходов. Отсутствие орудий для ловли моего друг поначалу удивило, но осмотрев запасы провизии и алкоголя, он смиренно вздохнул и предложил следовать за ним.


В тот день рыба не бралась. В принципе ее ни кто и не ловил. Рыбный супчик, молодой сотрудник приготовил из консервированной сайры в собственном соку, что повысило его рейтинг в глазах уважаемых людей уголовного розыска и определенно расположило работника кадрового аппарата моего завода. От наличия фрагментов окружающей среды в казане, а именно кусочков коры, еловых иголок и каких-то небольших жуков, блюдо получилось изысканным и необычным на вкус. Точку в приготовлении ухи из консервированной сайры, производства дальневосточной рыбной артели поставил мой бывший напарник, щедро плеснув в котелок коньяка. Дальше все проходило по-накатанной. Суп варили три раза, последний из которых уже без сайры, но с говяжьей тушёнкой. Природа соседней области отдала залетным операм и близким им товарищам все свою красоту и весь спектр ароматов начинающегося лета.


Когда мужественные плечи присутствующих, под тяжестью трех пятилитровых казанов еды, приготовленной искусным мастером нетрезвых закусок, стали склоняться к земле, я попытался разведать у местного опера расположение деревни с блатным погонялом “Бычий пузырь”. Вразумительный ответ был получен в виде направления на северо-восток и предупреждением, что на машине ехать не рекомендуется, так как не исключено что где-то рядом ловят рыбу сотрудники ГИБДД и можно нарваться на неприятности. Я сказал, что после трех казанов за руль не сажусь и не спеша отправился в указанном направлении, надеясь на положительный результат.


О том сколько времени заняла дорога знает только бутылка пива, которую я прихватил с собой и, сладостно смакуя ее содержимое, любовался красотами центрального федерального округа России. Солнце шло на закат, а мои силы, благодаря моей спутнице, закатились немного раньше, и только боязнь диких животных и мифических существ из русского народного фольклора толкала меня в направлении указанном другом.


Несколько покосившихся домиков появились так же неожиданно для меня, как и я для них. В одном из них тускло маячил огонек и я “твердым” шагом направился к нему, вспоминая похожую сцену из Гоголевского произведения “Вий”.


Дверь была не заперта и я, войдя в помещение громко промямлил:

— Всем оставаться на местах! Милиция! — и спокойно поник от усталости, вкусной еды и выпитого на рыбалке.


Мне снился рассвет, пьяный ГИБДДешник, министр внутренних дел Нургалиев и кандидат в президенты господин Прохоров, которые вершили надо мной страшный суд. Нургалиев с хитрым прищуром спрашивал про укрытые мной от регистрации преступления и советовался о необходимости моего разжалования до старшего лейтенанта полиции в отставке. А кандидат Прохоров его заверял, что меня в Куршавеле не видел и предлагал повысить мне рабочую неделю до пятидесяти восьми часов и обменять меня на гражданина Бута, находящегося в застенках американского правосудия. А после я захотел пить и проснулся.


Осмотревшись, я обнаружил себя на лавке в светлом деревенском доме. Рядом ни кого не было, но на табурете стояла литровая кружка с квасом, который я с удовольствием выпил. Проклиная себя за совершенное путешествие, я осторожно выглянул во двор, все ещё опасаясь увидеть министра внутренних дел Нургалиева, однако мои страхи не оправдались, я увидел простого мужика, который спокойно колол дрова и женщину, копавшуюся в огороде. Первой моей мыслью было незаметно убежать и вернуться в лагерь активных рыбаков, но я вспомнил, что я уже вырос из этого возраста и стеснительно прокашлялся. Хозяева оставили свою работу и подойдя ко мне замерли вопросительно оценивая мой визит. Я еще раз кашлянул и спросил:

— Я тут не набедокурил?

— Да нет. — Ответил мне кто-то из них.

— А это не “Бычий пузырь”? — спросил я, не надеясь получить ответа.

— Он.

— Ну, значит я к Вам. Документики граждане предъявите, пожалуйста, — Сказал я, осторожно косясь на топор в руке у мужика.

— А может кваску. — Спросил он.

— Спасибо, но только самую малость.

Как говорил один ненавистный мне начальник, по месту старой службы “Выстрелил в точку”. Деревня действительно когда-то называлась “Бычий пузырь”, а добрые хозяева оказались гражданкой Рязановой и пропавшим без вести гражданином Печёнкиным. Они меня угостили завтраком, квасом и еще кое-чем, и обреченно начали собирать вещи.

В процессе я узнал, что они встречались и полюбили друг друга на заводе. Но учитывая врожденную скромность и порядочность обеих, не хотели афишировать свои отношения и встречались тайно и редко. Когда у Рязановой сын окончил военное училище и устроился служить на подводную лодку, она ему рассказала, что хочет уйти от отца к другому мужчине. Сын не возражал, зная, что отец ни когда не любил его мать, был немного психически не здоров и сидел у нее на шее, пугая семью разными навязчивыми идеями. Рязанова не стала устраивать безумных сцен и ушла из дома тихо и в один день, когда мужа не было дома. Села и уехала в деревню “Бычий пузырь”, где остался дом от ее бабки. Коля Печёнкин, потосковав недельку, плюнул на все и умчался вслед за своей любовью. Дома его ни чего не держало. Сестру было жалко, но когда она вышла замуж во второй раз, он успокоился и с чистой совестью занимался хозяйством. Вот такая вот история. Я сидел и смотрел на этих двух уже не молодых людей, которые нашли друг друга, бросили все и уехали жить к чертовой бабушке, на край географии, наплевав на все. На свою прошлую жизнь, устоявшиеся отношения, работу. Все к чертям собачьим. Ради чего? Просто ради того, что бы быть вместе и жить нормальной, спокойной жизнью. Пусть вдалеке, в одиночестве, но вместе! Я удивился и подумал, а смог бы я? Не знаю, нет наверное.


Я рассказал, что Колю ищут с милицией, и что муж Рязановой нашел хорошую работу и стал бойцом невидимого фронта. Что на родном заводе их все помнят и ждут, особенно уборщица бабушка Зина. Но радости в их глазах я так и не заметил. Они поникли и смиренно паковали вещи и продукты, собираясь в дорогу.


Мое предложение на посошок вселило каплю надежды в глаза влюбленной пары. Рязанова засуетилась, заново накрывая на стол нехитрую деревенскую еду, а Печенкин снял одетую куртку и торжественно сел за стол. Через некоторое меня убедили в том, что до зимы Коля обязательно вернется домой и узаконит свое местонахождение, освободив полицию от тягот его розыска. Обязательно придет на завод и предстанет пред глазами бабушки Зины. Рязанова с трудом меня убедила, что она не является агентом Моссада и что Коля приехал к ней по собственной воле. Я был доволен и на прощание попросил проводить меня к месту дислокации объединенной группы уголовного розыска и представителя кадрового аппарата предприятия по изготовлению металлических изделий. Коля запряг лошадь, чему я был искренне удивлен, и повез меня в обозначенное место. Оказалось это рядом. Мои друзья ловили рыбу. Начальник отдела кадров варил еду. Судя по его лицу, он не привык к таким походам и сожалел, что не прислушался к своему внутреннему голосу и голосу жены, разрывавшей мембрану сотового телефона накануне. Учитывая, что моему появлению он удивлен не был, мое отсутствие прошло незамеченным. Я простился с Колей и искренне обнявшись, поцеловал его по русскому обычаю. И когда он уехал, еще долго стоял и размышлял о превратностях жизни и открытости русской души.


Компания моих друзей наловила рыбы, и все-таки мы испробовали настоящей ухи. Мой напарник вливал туда уже не коньяк, а стопочку русской водки и с умным лицом тушил в ухе горящую головешку. Я, как и все с удовольствием хлебал из общего котла и думал, хорошо когда есть друзья, любимая работа и неожиданные встречи с интересными людьми.




Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды — ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню.
Мандельштам


Как я вернулся домой не помню. Устал.




Декабрь-Февраль 2012 года.