Первый признак гуманоидов

Большая белая банка, подписанная большими синими буквами, как назло, стояла на самом верху. «Может, забраться по полкам — как по лестнице?» Маша провела взглядом по начинке хозяйственного шкафа: отвёртки, молоток, коробки с гвоздями. «А вдруг что-нибудь на пол уроню? Эти железяки ужасно гремучие. Нужна табуретка...»

Короткими перебежками она добралась до кухни и застыла перед дверью. «В книжках всегда заранее смазывают петли, чтоб не скрипели… Каким-то маслом… Каким?» Постояв ещё минутку, Маша сообразила: «А масло-то всё на кухне: одно, сливочное, — в холодильнике, а другое — в бутылке у плиты! Значит, делать нечего…» Дверь скрипнула почти неслышно, но Маша всё равно вздрогнула и огляделась.

Обратный путь занял гораздо больше времени — невозможно передвигаться бесшумно и быстро, когда несёшь здоровую табуретку. «Спрыгивать нельзя, надо аккуратно, по-тихому слезть!» — напомнила себе Маша.

Прижимая к себе банку, она закрыла дверцу шкафа; без энтузиазма посмотрела на табуретку: «Обратно на кухню не потащу, здесь оставлю» — и скользнула за угол в неосвещённый коридор.

Навстречу ей бросилась тёмная фигура с бледным пятном вместо лица. От испуга Маша чуть не вскрикнула, выронила банку и съёжилась: «Ой!.. Кто здесь?!!..»

Стук упавшей банки потонул в грохоте взрыва, волной накатившемся из открытой двери гостиной. Маша с облегчением выдохнула: за таким шумом никто ничего не услышит!

Она сделала шаг к зеркалу и шёпотом сказала бледному лицу «Нечего меня пугать!» Пригладила взлохмаченные волосы, подмигнула своему встревоженному отражению и подняла банку.

Возле гостиной Маша замерла и прижалась к стене, чтобы дождаться нового взрыва или перестрелки. Ещё чуть-чуть — и она в безопасности, спрячется за дверью с нарисованным черепом.

Резкий окрик: «Стаа-ять! А ну-ка, иди сюда!» заставил её подпрыгнуть и снова уронить банку. Маша торопливо спрятала её в угол и, сделав удивлённое лицо, зашла в гостиную.

— Марья, куда ты крадёшься? Ты сейчас должна сочинение про любимую книжку писать, а не по коридору шнырять! Бери свою «Чёрную курицу с подземными жителями» и — вперёд, за работу!

— Ну, мааа!.. — заныла Маша, — Ну, у меня не получается ничего… И вообще, я уже передумала — у меня теперь «Колобок» любимая книжка! Или… нет, не «Колобок» … Что-то я не уверена — «колобок» он или «калабок» … О, придумала — «Репка»! «Репка» — гораздо лучше, чем эта курица!

— Машка, не позорься! Тебе уже не пять лет. И даже не семь!

— Да уж, — вздохнула девочка, — почти восемь … А что у тебя за шум? Ты же сказала, что английским будешь заниматься?!

— А я что делаю?! — мама немного смутилась. — Я и занимаюсь: вот, фильм на английском смотрю. Без субтитров.

— Молодец! — Маша не стала спрашивать, что такое «субтитры». — А про что фильм?

— Ну, я же без субтитров… — вздохнула мама. — Кажется, про безответственное человечество — оно портило экологию и сливало в канализацию всякие отходы.

— Человечество, оно такое, — поддакнула Маша.

— Видишь, — мама кивнула на экран, — теперь из всех унитазов и раковин вылезает фиолетовая биомасса, чтобы захватить Землю. Но мы — земляне — сражаемся изо всех сил.

— И ты всё поняла! — с уважением сказала Маша. — Наверное, ты уже почти выучила этот английский!

— Угу, совсем немного осталось, — мама внимательно посмотрела на дочку. — Нечего мне тут зубы заговаривать! Иди, уроки делай!

— Ничего я тебе не заговариваю, — Маша сделала обиженное лицо. — И вообще, я тебя закрою — твой английский слишком громкий, он мне думать мешает!

Она вышла из комнаты и ухмыльнулась, закрывая за собой дверь. Подобрала с пола банку и перевернула табличку на двери своей комнаты. Теперь вместо черепа там красовалось предупреждение: «нифхадить!!! эдёт икспиримент!!!». Девочка уже вошла к себе, но тут же передумала: «Какой такой эксперимент? Я же сочиненье пишу!»

Она вернула череп на место и, хлопнув дверью, поспешила к столу. Поставила банку, вытащила из кармана покрытый каракулями листочек, пробежала глазами несколько корявых строчек и пробормотала себе под нос:

— Вроде, всё готово… Сначала берём клей ПВА и перемешиваем его...

Она взяла обеими руками большую белую банку и энергично её потрясла.

— Фу, какая тяжёлая… Ладно, будем считать, что он перемешивался всякий раз, когда падал.

Маша отковыряла крышку с помощью транспортира и снова заглянула в листочек:

— Теперь наливаем ПВА в подготовленную ёмкость. В подготовленную…

Девочка покрутила головой по сторонам — ага, очень кстати! — на подоконнике со вчерашнего дня стояла чашка. Маша вылила остатки компота в горшок с геранью, протёрла чашку носовым платком, а потом ещё и подолом футболки.

— Наливаем ПВА… Какое хорошее слово — «ПВА»! Простое и понятное! Не то, что этот… тераборат… тетаборат…

Пришлось подсмотреть в свои каракули:

— Тетраборат натрия, вот! — Девочка с возмущением вспомнила, как смеялись в аптеке, когда она пыталась выговорить это название. — И надо-то всего ничего, несколько капель, а сколько с ним мучений! Тщательно перемешиваем…

Линейкой мешать оказалось неудобно, кисточку стало жалко, а вот толстым красным карандашом всё отлично перемешалось.

— Проверяем: ПВА, краситель и те-тра-бо-рат натрия… Ой… какой краситель? Не было здесь никакого красителя… — Маша сурово посмотрела на свой корявый почерк, не зная, на кого сердиться. — Ну, ладно, сейчас найдём что-нибудь.

Она придирчиво осмотрела баночки с красками: «Интересно, гуашь — это краситель? А зелёнка?.. Хотя… есть кое-что получше зелёнки!»

Девочка приоткрыла дверь и высунула головув коридор. Тихо, на цыпочках, мимо гостиной…

— Машка! Ну, сколько можно…

— У меня вопрос, — перебила её Маша, врываясь в гостиную так, будто давно хотела что-то спросить, — «жи» и «ши» точно-точно с буквой «и» пишутся?

— Точно, — пробурчала мама, не отводя глаз от экрана.

— А почему биомасса фиолетовая?

— А я почём знаю? — отмахнулась мама. — Может, из-за радиации. А может, просто потому, что цвет красивый.

Маша удовлетворённо кивнула и тихо вышла из гостиной. Подошла к зеркалу в коридоре, вытянула из кармана джинсов телефон и включила фонарик.

Отодвигая в сторону тюбики с маминой помадой, девочка внимательно рассматривала содержимое маленьких коробочек: «Коричневый… зелёный… синий… ага! Фиолетовый! С блёстками! В самом деле, цвет красивый!»

Маша зажала коробочку с тенями в кулаке и отправилась обратно. Чтобы без проблем миновать гостиную, пришлось задать ещё один детский вопрос:

— А «чу» и «щу» — как?! Я написала с «у»! Так оставить, или всё исправлять надо?

— Оставляй, — простонала мама. — Оставляй, а то хуже будет.

Хихикнув, Маша снова закрылась в своей комнате.

— Чего там дальше? «Переложить то, что получилось в пакет и разминать пять минут». Заодно и с красителем перемешаем…

Ножницами Маша выцарапала фиолетовые тени на лист бумаги и с помощью линейки измельчила их в порошок. Потом присела рядом с портфелем, который валялся под столом, и вытянула из сетчатого кармашка пакет с надкусанным яблоком. Зажав яблоко в зубах, девочка выковыряла получившуюся массу из чашки, переложила в пакетик и высыпала туда же фиолетовый с блёстками краситель.

Яблоко ужасно мешало, поэтому пришлось сделать перерыв, чтобы его доесть.

— А теперь — разминаем-разминаем-разминаем!

Пять минут закончились примерно через три с половиной минуты. Маша с удовлетворением покатала в ладошках дело рук своих и спохватилась: грохот, с которым человечество сражалось за свою планету и изучало английский, вдруг прекратился. Маша сунула фиолетовый шарик в портфельный кармашек для яблок и придвинула к себе тетрадь по русскому языку.

Сначала девочка косилась на дверь, ожидая маминого появления, но потом увлеклась и долго работала, не поднимая головы. Когда на пороге возникла мама, Маша с любопытством развернулась к ней, сбросив на пол тетрадку:

— Ну, чего? Мы победили?

— Мы победили! — кивнула мама. — Фиолетовая биомасса сопротивлялась изо всех сил, но мы победили! Между прочим, я ждала, когда ты придёшь спрашивать про «ча» и «ща». Ждала-ждала, ждала-ждала… и не дождалась…

Она замолчала, округлившимися глазами высматривая что-то у Маши под столом. Маша забеспокоилась и тоже посмотрела вниз — прямо у неё под ногами раскрывал кровавую пасть жуткий монстр с чёрными взъерошенными перьями. Надпись под монстром гласила: «чорная куритса».

— Ну, мама! — отчаянно взвыла Маша, — ну, не сердись! Папа сказал, я так пишу потому, что я — не гуманоид!

Мама подняла на неё непонимающие глаза, растерянно потрясла головой и показала пальцем на Машкин портфель:

— Биомасса!.. возвращается...

Из сетчатого кармашка выползала фиолетовая лужица, захватывая в свой липкий плен тетрадь с нарисованным монстром.

— Ма, ну что ты! Это не биомасса, это же хэндгам!

— Чего это?!!

— Ну, где же твой английский? — рассердилась Маша. — Хэндгам, жвачка для рук! Это что-то вроде пластилина, только ещё лучше. Посмотри, как он здорово растекается! Сама сделала, — похвасталась она, — про него в детской передаче рассказывали и рецепт дали. Я переписала и всё, как положено, сделала! Ну, почти всё.

— Жвачка для рук… — повторила мама, — какая гадость! Впрочем, по сравнению с фиолетовой биомассой…

Она ещё раз, поморщившись, посмотрела на агрессивную лужицу и вспомнила:

— Кстати, что ты говорила про гуманоидов?

— Я говорила, — Маша глубоко вздохнула и гордо подняла голову, — я говорила, что я — не гуманоид!

Мама страдальчески сдвинула брови и переспросила:

— Не гуманоид?

— Нет! — с вызовом сказала Маша. — Я — как папа, а папа — не гуманоид!

— Папа тоже не гуманоид?

— Нет! Ему физика и математика нравятся, а я тоже русский не люблю! — Маша жалобно всхлипнула. — Это только ты у нас гуманоид — пишешь без ошибок и английский язык сама учишь…

— Сама ты гуманоид! — возмутилась мама. — А я — гуманитарий! Ой, что я говорю...

Она схватила дочку за руку, вытащила её в коридор, поставила перед зеркалом и включила свет:

— Знаешь, какой второй признак гуманоидов? Похожа на человека — значит, гуманоид! Вот, смотри: у тебя руки, ноги и голова!

— Значит, я всё-таки гуманоид? — осторожно уточнила девочка.

— Подожди! — мама предостерегающе подняла указательный палец. — Ещё есть третий признак: ты гуманоид, если прилетела на Землю из далёкой-далёкой галактики. Ну, и при этом — похожа на человека.

— Но я не прилетала из далёкой галактики!

— Ладно, — вздохнула мама, — что с тобой делать. Лети из близкой галактики. Короче говоря: если ты выглядишь, как человек, и прилетела с другой планеты, — значит, ты гуманоид.

— Я не прилетала с другой планеты, — напомнила Маша, — и даже пешком не пришла. Я — местная!

— А… Ну, тогда извини: ты действительно не гуманоид.

— А кто же я?

— Просто человек. Причём без малейшей склонности к гуманитарным наукам! То есть — ты не гуманоид и не гуманитарий.

— Ну, ладно, — нехотя согласилась Маша. — Это тоже ничего. Про гуманитарные науки ты мне потом объяснишь…. — она задумчиво почесала нос. — А как же первый? Ты назвала второй и третий, а какой первый признак гуманоидов?

— Как я могла забыть! — мама насмешливо щёлкнула дочку по затылку. — Первый, и самый главный признак гуманоидов: они пишут «жи» и «ши» с буквами «ж» и «ш»!