Ливень

Мы встретились обычным майским днём. Столкнулись лбами, пытаясь укрыться от дождя под навесом. Оба мокрые, продрогшие, всклоченные и ошарашенные внезапным ливнем в столь яркий и солнечный день. «Вот, чёрт!», подумала я и попыталась сделать вид, что не заметила его, отвернувшись и стараясь хоть немного отжать намокшую блузку.

День не задался с самого утра — с дырки на любимом чулке— и вот теперь решил добить подобной встречей.

Я мысленно застонала: ну что мне стоило проехаться пару остановок в душном переполненном автобусе? Теперь не пришлось бы делать вид, что меня здесь нет.

— Здравствуй, — такой родной, такой когда-то любимый голос.

Медленно оборачиваюсь, делаю удивлённый вид.

— Здравствуй, — за что природа наделили его таким соблазнительным голосом?

Пытаюсь что-то промычать в ответ — несвязанное, сумбурное и нелепое. Глупо улыбаюсь и жадно рассматриваю, стараясь удержать в памяти каждую чёрточку, каждую мелочь и даже запах одеколона. Или это майский дождь?

— Зайдём? — он кивает в сторону, и я наконец-то понимаю, что мы стоим под навесом кофейни. Внутри зал наполовину заполнен посетителями, всё в приглушённых тонах, на стенах чёрно-белые фотографии, из маленькой чашки неподалёку сидящей девушки, танцуя и покачиваясь, тонкой ниткой вьётся лёгкая дымка.

Я согласно киваю, и мы заходим. Он любезно придерживает дверь, он всегда был галантным, чересчур галантным, даже в постели.

Выбираем маленький столик на двоих возле окна. Он знает, что я люблю наблюдать за прохожими. А я знаю, что он насмехается над этой привычкой.

Краем глаза замечаю своё собственное отражение в стекле, прихожу в ужас и поспешно сбегаю в дамскую комнату.

Естественно тушь потекла, щёки горят, глаза блестят как у кошки, волосы, так тщательно уложенные с утра, висят слипшимися сосульками, одним словом — красотка.

Я столько раз представляла себе эту встречу, передумала тысячу фраз, сфантазировала сотню романтичных ситуаций и триумфальных концовок, где я непременно красивая, загадочная и независимая покидаю его с гордо поднятой головой. Вскакиваю в случайное такси или новенькую блестящую чёрную иномарку моего нынешнего мужчины и спутника. Машина почему-то непременно должна быть чёрной.

А вместо этого, из-за неожиданного и неуместного ливня, я, как мокрая курица, с дрожащими руками от волнения и ссутулившись от неуверенности и досады, пробираюсь к нашему столику.

Он сидит, ждёт и курит. Как будто и не было последнего года разлуки. Он не сводит с меня глаз.

— Ливень только усилился, так что, похоже, что мы здесь застряли. Я сделал заказ.

Я киваю и зависаю над ароматным, только что сваренным кофе, чёрным и без сахара. Сердце внутри предательски ёкнуло: не забыл. Нет сил смотреть на него. Грею руки об фарфоровые бока чашки, разглядывая темно-коричневый и воздушный островок пенки на чёрной глади напитка. Вот если тут и тут добавить лучик — будет солнышко, а если вот здесь потянуть за хвостик — листик дерева.

«Вот тебе и романтичная встреча! Где же вся моя гордость? И чёрная иномарка?»

— Ты похудела.

Удивлённо вскидываю брови. Ещё бы! Столько времени проводить в тренажёрном зале.

— И изменила причёску. Длинные волосы тебе идут. Как и рыжий цвет. Мне нравится.

Волна безбрежного счастья накатывает, захлёстывает с головой и так же быстро отступает.

— Я думала, что мужчинам не свойственно замечать подобные вещи? — стараюсь, чтобы голос звучал ровно и бесстрастно.

Он усмехается. И я забываю, что надо дышать.

— Только если они не хотят этого замечать.

Молчим. Он пьёт вторую чашку капучино.

— Читал твою последнюю статью. Хороша.

И вновь удивляюсь. Раньше он никогда этого не делал. Более того, считал мою работу бесполезной тратой времени, сил и бумаги. Женщина должна быть красивым и приятным дополнением мужчины, и только.

— Спасибо.

— Твой стиль изменился. Стал… другим. Независимым.

Теперь я ухмыляюсь: хоть что-то во мне увидел независимое.

Молоденькая официантка кокетливо строит ему глазки, ставя на стол третью чашку капучино. Он даже её не замечает, раньше порадовалась бы этому факту. А сейчас радуюсь тому, что мне это безразлично. Ну, или почти безразлично.

— Ты такая красивая, не могу насмотреться. Какой же я болван, правда?

Ливень неистово барабанит в стекло, накрывая сплошной пеленой прогретые за день городские улочки, растекается прозрачным ковром по свежей ядовито-зелёной траве, отскакивает задорными каплями от серого, избитого каблуками, асфальта. Люди, размытыми тенями мелькают и стремительно исчезают...

Нужные слова находятся сами, внезапно. Необдуманно.

— Знаешь, я посещала курсы для начинающих писателей.

Он заинтриговано притихает, туша очередную сигарету в прозрачной пепельнице.

— Это лучшее, что случилось за прошедший год...

Он немного прищуривается и поддаётся вперёд.

— Я запомнила один занимательный и действенный совет. Если что-то не получается, займись домашней работай: сделай уборку, полей цветы, протри пыль. А лучше всего — почисти туалет. И помогает, отвлекаешься, многое видишь по-иному. Или просто забываешь о том, что тебя так беспокоило или расстраивало. Потому что всегда всё можно придумать заново! Понимаешь? И удивляешься собственной глупости и несообразительности!

Он замирает в ожидании продолжения. Его рука уже незаметно тянется к моей. Точнее, он думает, что незаметно. Я победно вскидываю голову:

— И теперь, каждый раз, когда мне хочется набрать твой номер телефона или написать, я просто иду и чищу туалет.

Ничего не замечая вокруг, стремительно покидаю кафе. Зажав под мышкой туфли, весело шлёпаю по лужам, смеясь и плача одновременно. На душе так легко, что хочется танцевать. Прохожие, глядя мне вслед, украдкой улыбаются. Пусть. Я готова поделится лучиком счастья с каждым — не жалко.

На смену эйфории приходит усталость и опустошённость. Дома, сидя в любимом кресле и укутавшись в старый плед, пытаюсь разобраться в собственных чувствах. Неужели всё? Конец? Или это и есть горькое чувство победы? А была ли она, победа?

Жалкое копание в себе прерывает звонок в дверь. Идти открывать не хочется, я никого не жду. И меня никто не ждёт. Но звонки продолжаются — короткие, неуверенные, словно извиняющиеся, что нарушают мой покой. Обреченно вздохнув, топаю открывать.

Стоит. Промокший, продрогший, взъерошенный и с дурацким ёршиком под мышкой. Взгляд серьёзный, глубокий, решительный.

— Испробовал твой метод. Не помогает. Может, попробуем вместе?