Начало

Петр бодро вышагивал в строю солдат. Повсюду слышалась канонада от выстрелов крупных артиллерийских орудий. Обстреливали Берлин. Петр уже привык к этому, за три года адского пекла. Как все надоело. Поскорее бы победа. Боец вспомнил деда Филиппа и улыбнулся. Это было будто вчера: перрон, провожающие, слезы матерей и сестер. А дед Филипп как всегда сказанул, так сказанул. «Петька, — говорит, — как схватите Гитлера, дай ему пинка от меня, слышишь!»

Парень, за три года в постоянных боях настолько измотался, что позабыл о просьбе деда. Вроде бы наивная, шутливая просьба, но тогда в вагоне он почему-то был уверен, что должен дойти до рейхстага и выполнить завещание деда. И вот сейчас, гордо шагая по мостовой какой-то штрассе, в Берлине, он вдруг вспомнил его просьбу. «Да, было бы неплохо сделать именно так», — подумалось Петру.

Улицы Берлина были испещрены воронками от бомб и снарядов. Повсюду стояли противотанковые ежи. Сейчас солдаты шли в сторону Рейхстага. Все бойцы из их отряда в тайне боялись туда опоздать до победы. Отряд был на особом задании: они добивали остатки фашистских формирований, что закрепились под столицей третьего рейха, и им пришлось отклониться от основного фронта. Петр тогда подумал, что так и не увидит Берлина и не пройдется победоносным строем по его улицам. Но он ошибался. Взять Берлин до прихода их отряда основным войскам не удалось. Город нещадно бомбили, но нацисты и не думали сдаваться, хотя, всем уже было ясно, и русским и немцам, чем все закончится.

Гитлер, кажется, уже просто сходил с ума, словно загнанный зверь пытался еще что-то предпринять. Но, не смотря на постоянную гибель солдат с обеих сторон, советские войска уверенно наступали и нещадно давили фашистов. Скоро, совсем скоро потухнет адское пекло, уступая место миру и покою. «Вот только нужно добить фашиста и взять ключи от рая!» — как часто говорил их командир, лейтенант Прохоров. Петр слышал от мужиков, будто он из бывших служителей церкви. Именно поэтому ему разрешалось упоминать рай и ад. Глупости, конечно, что разрешалось, но все верили.

— Не растягиваемся! Скоро прибудем! — услышал Петр громкий голос командира.

Боец тут же посмотрел в его сторону и представил командира в церковном обличии. Прохоров в их отряде совсем недавно, но уже заслужил доверие солдат. За чужими спинами не прятался. И самое главное, не орал почем зря во время боя. Никогда не заправлял солдата пинками, когда надо было бежать в атаку, — как говорили командиры: для смелости и скорости. Ему достаточно было крикнуть: «В атаку!» — и солдаты смело бежали вперед. От лейтенанта исходило что-то особое. Может, оттого что Прохоров все же был батюшкой? Возможно.

— Что, Лопатин, всё размышляешь?! — услышал вдруг Пётр голос командира. — Не боись, с Божьей помощью одолеем антихриста!

Пётр улыбнулся и спросил:

— Товарищ лейтенант, а не боитесь, что услышат?

— Антихристы, что ли? — улыбнулся в ответ Прохоров.

Все солдаты рассмеялись шутке командира. Хотя, возможно он и не шутил.

— Нет, — взгляд командира стал серьёзным. — Кроме Отца на небесах, мне бояться некого!

Внезапно прогремел громкий выстрел, за ним ещё один. Пыль резко поднялась вверх, осыпая всех мелкими камнями. Всё в глазах Петра перевернулось. Уши заложило. В чёрном облаке дыма он мало что мог увидеть. Все мысли его разлетелись в стороны от последующего взрыва и резкой боли в правой ноге, рядом с кистью. Перевернувшись на левый бок, он увидел рядом командира. Прохоров лежал без фуражки, из головы сочилась кровь. Чувство страха охватило бойца. Нет, не за себя. Чего ему за себя бояться, он-то может и ранен, да жив. А вот командир лежит недвижим.

«Неужели убили? — пронеслось в голове у Петра. — Да не может быть, ведь…»

Мысли его прервала пулемётная очередь. Стреляли в их сторону, значит немцы. Немного справа возвышалась полуразрушенная стена. «Это спасение. Туда!» — Быстро сообразив, Пётр, пересилив боль в ноге, схватил командира за шкирку и рывком потянул на себя. Всё вокруг утонуло в чёрном дыме и пыли. Дышать было тяжело. Под ногами мелкие камни. Они мешали тащить лейтенанта в укрытие, но Пётр не сдался. Пулемётная очередь не стихала. Кто-то в стороне, видимо, из их отряда, ответил автоматной очередью. Пулемётная очередь переметнулась в сторону сопротивления, не медля с ответом. Пётр стрелять не стал. Какой толк? Из-за дыма ничего не видно. Да и на виду они с командиром окажутся. А если лейтенант ещё жив, то точно убьют и его вместе с ним.

До заветной стены осталось не больше полметра. Внезапно перестрелка закончилась и автомат замолчал. «Не факт, что убили, может патроны закончились», — успокаивал сам себя Пётр и, опершись на правое колено, рванул лейтенанта за кирпичную стену. Тут же простонав от резкой боли, в районе щиколотки, он, стиснув зубы, откинулся к стене. Главное, что лейтенант теперь в безопасности. Передёрнув затвор своего ружья, он прицелился в сторону предполагаемого врага и выстрелил:

— Получи, мразь!

В ответ посыпалась пулемётная очередь. Пули свистели совсем рядом. Они врезались в кирпичную стену, откалывали куски камня. Будто какой-то неведомый зверь пытался прогрызть невидимыми зубами стену, но ему не удавалось.

Пётр посмотрел на командира и положил голову ему на грудь. Из-за перестрелки плохо было слышно, но сердце вроде стучало. Пётр оторвал от рубахи длинный кусок ткани и принялся аккуратно перевязывать голову командира. Пулемётная очередь продолжала рушить кирпич, но без толку. Грудь лейтенанта чуть приподнялась.

— Дышит! — воскликнул Пётр и посмотрел куда-то в сторону, словно хотел сказать, обрадовать кого-то. Но повсюду был дым. Он уже чувствовал, как лёгкие переполнились этой смесью гари и пыли. Дышать стало невыносимо. Но радость за командира вдохновляла бойца.

— Всё равно дышит, слышите?! Командир жив! Вот вам! — Пётр откинул ружьё на левое плечо и, сжав кулак, показал невидимому врагу фигу. Враг, будто ждал этого момента. Тут же наступила тишина. Но её оборвал взрыв. Всё провалилось в неведомый сумрак.

Очнулся Пётр в госпитале. Очень хотелось пить. Повернув голову на бок, ещё не осознавая реальность, боец увидел солдата соседа по койке с перевязанной головой. Сосед облизал пересохшие губы. Дышал он тяжело.

Подошла медсестра и улыбнулась:

— Очнулся, герой?

Пётр не понял вопроса и, нахмурившись, спросил:

— Где я?

— В госпитале.

— А герой почему? — Пётр сглотнул непонятный комок, который застрял в его горле. Видимо, от того дыма, которым он надышался.

— Командира спас потому что, — ответила медсестра и кивнула в сторону соседа по койке.

Пётр тут же повернулся к лейтенанту, затем посмотрел на медсестру и спросил:

— А Гитлера не схватили? В смысле, война ещё идёт?

— Да. Ещё идёт, но недолго осталось. Уж вам, думаю, она больше не грозит.

Пётр улыбнулся, но как-то грустно. Получается, что Рейхстаг он так и не увидит, и Гитлера не пнёт. Конечно, он и не надеялся пнуть самого предводителя фашистов, это не возможно. Но он надеялся хотя бы победно прогуляться по зданию, по Рейхстагу. А тут такое.

Спустя две недели Пётр уже бегал, правда, на костылях. Он принёс ужин лейтенанту и аккуратно поставил его на табурет, рядом с койкой.

— Спасибо, боец, — улыбнулся Прохоров. — А ключ от рая мы всё же нашли, а?

Пётр сел на свою койку и, потупив взгляд, посмотрел куда-то в сторону.

— Не грусти, боец. Тебе ли грустить. Ты — победитель, — лейтенант подмигнул ему, как-то заговорчески. — А насчёт наказа деда Филиппа, я тебе так скажу, напиши ему, мол, пнул я Гитлера проклятого, да так сильно, что ногу сломал. Теперь вот в госпитале лежу.

Наступила тишина. Затем бойцы посмотрели друг на друга и засмеялись.