Стих седьмой.

Смотрев на звезды, издыхая,

Последний день свой провожая,

Сидел Король внизу своего крыльца.

Правил долго, не опровергнуть,

И ни один знакомый не хотел его свергнуть.

И сейчас, изнеможенный годами,

Остаётся свести последние минуты с концами.

Он чуял гибель свою и лишь ждал,

И всё что можно уже завещал.

И вот, в последний день,

Король издал следующий указ:

"Я, отбросив свою тень,

Завещаю, вести будет брат мой вас!"

Вечером же, как солнце опустилось,

Закололо сердце, будто затупилось.

И с треском воспевая,

Кровь стыла в жилах, двигаться не успевая.

Глаза тускнели, лишь луной сверкали,

И то на миг, а потом-смолкали.

Но боль они не передавали.

Король, последний час, в раздумий полон был,

В принципе, как и всегда.

Но мозг его уже поплыл,

И не вернётся никогда.

Понимал наш герой,

Что книга закрыта,

И придёт лишь запой,

И личность его будет скрыта.

Он не любил, но народ восхвалял,

Все подвиги те, что он сотворят.

Он не любил, но любовь он дарил,

И в одиночестве пал.

Король погиб! И все пять десятков лет,

Что помнил люд его простой,

Приходили на могильный крест,

И раздавался там ночами вой.

Но крестом не кончилась народная любовь,

И кричали мастерам:

'Памятник готовь!

И чтоб возвышался он вот там!"

И стоит теперь наш войн-правитель,

Чистых душ освободитель,

В центре города, столицы,

Где блестят от солнца черепицы.

На памятник и птицы не садятся,

И чтут все память короля,

И в центре площади кланяться,

Традиция, с тех пор, заведена.