Продавец розовых очков

Очки я продаю. Розовые. И считаю свою профессию незаменимой и полезной. Да и как иначе? Если она делает людей счастливыми. Правда, иногда и накладочки бывают. Не далее, как вчера, пришла ко мне одна покупательница с претензиями, говорит: «Ваши очки перестали работать! Я-то, когда их купила, то совсем другого человека видела. И умён был, и мужем казался хорошим, и думала, что жить буду, как за каменной стеной, а что в итоге? Валяется целыми днями на диване. Поест — и на диван! Уляжется и начинает философствовать. О жизни. А что он о ней знает-то? Да, ничего! Он же в этой жизни ничего не сделал, ничего не добился и не достиг! А потом ещё хуже. Видите ли, выпить ему нужно. «Налей, — говорит — стопочку. Без неё мне как-то не очень хорошо думается».

В общем, вертайте-ка, мне деньги! Не работают ваши очки!»

Да, не может быть такого, чтобы не работали или перестали работать! Я, конечно, сразу понял в чем дело.

Спрашиваю:

— Снимали?

— Снимала, — вздохнув, отвечает она мне, — однажды умывалась, а потом одеть забыла.

— Вот! — говорю я ей. — Потому и проблемы сразу начались. Я же вас предупреждал — снимать нельзя! От этого и зрение сразу может испортиться. Да что там! Дальтоником стать можно! Будете видеть весь мир в чёрно-белых тонах. Вы этого хотите?

— Нет, — отвечает испуганно.

— А если «нет», то одевайте-ка очки и ступайте. И помните — носить их нужно постоянно.

Ушла, а я какое-то время даже в себя прийти не мог. Это надо же — очки снять! Да с ними срастись нужно! Не расставаться ни на миг! А на душе неспокойно как-то. Хоть и в очках хожу постоянно. Решил, всё-таки, сходить к ней домой, проверить. Но до дома не успел дойти — встретились у магазина. Выходит она, в обеих руках сумки, а в них что-то позвякивает и шуршит. А сама улыбается во весь рот, и глаза за розовыми стёклами так и сияют, так и сияют.

— Ой, здравствуйте! — говорит. — Гуляете? А я, вот, домой спешу. А то сейчас мой Васенька проснётся, кушать захочет. Когда уходила, он ещё спал, как младенчик, и даже губами делал вот так, — и она, вытянув губы в трубочку, почмокала.

— Спал? — я глянул на солнышко, что было уже в зените.

— Спал. Да и как не спать-то? Ведь до полночи всё философствовал, трудился. И так у него всё складно выходило! Я сидела и слушала, затаив дыхание. Дал же Бог столько ума человеку!

И она заторопилась домой.

Я облегчённо вздохнул. На душе было спокойно и весело. Светило солнышко, шли улыбающиеся люди. Правда, улыбались не все. Сняв очки, огляделся. Вон там на лавочке бездомный какой-то спит, бабулька стоит, побирается, сбоку драка, что ли, какая… это, видно, кто-то совсем уже дальтоником стал, на чужое добро потянуло…

А взять эту бабульку? Ну, соберёт она какие-нибудь гроши, пойдёт и хлеб купит. А ведь не единым хлебом жив человек! Ты, бабка, лучше ко мне приходи, очки у меня купи. И сразу мир прекрасным станет, и ворчать перестанешь на тех, кто о таких, как ты, не думает. Поймёшь, что ещё как думают! А уж как философствуют! Услышала бы, подивилась — дал же Бог ума людям!