Выбор

Сегодня в Читинском горотделе милиции был праздник, ещё бы: самого Гордеева взяли! «Белый партизан», «заступник крестьян», «истребитель комиссаров», «таёжный призрак» — вот неполный список тех эпитетов, которыми наградили бывшего полковника царской армии жители Забайкалья, где действовала его банда. Всё начальство веселилось на втором этаже здания, усердно пожирая бутерброды с икрой и колбасой и запивая их грузинским коньяком. Основного веселья ещё не было: ждали судмедэксперта Графова, который почему-то задерживался. В самый разгар попойки он наконец появился.

— Володя, ты чего? — спросил его начальник горотдела Митрейкин, но тут же осёкся, увидев, как Графов достаёт оружие. Всё дальнейшее напоминало страшный сон: Графов выхватил из-за пазухи 2 нагана, взвёл курки и открыл огонь на поражение. Тяжело раненный в грудь начальник внутреннего изолятора Гринякин недоумённо спросил, когда очнувшись, увидел, что Графов снимает с его пояса ключи:

— Ты что же это, падла интеллигентская, делаешь?

— Что надо. — ответил Графов и добил Гринякина рукояткой по голове. На шум прибежал дежурный, но Графов тут же сбил его ударом кулака с ног — больше он никого убивать не собирался. Спокойным шагом он проследовал в подвал, где содержались арестованные. Встретившимся по пути милиционерам он сказал, что начальство стреляет по голубям. К таким выходкам Митрейкина и его окружения уже привыкли и Графова без вопросов пропустили дальше. Дежурный без сознания лежал наверху, поэтому Графов безпрепятственно прошёл в подвал и направился к камере, в которой сидели Гордеев и 5 его товарищей по борьбе. Тот встретил его неприветливо:

— Явился, комиссарчик?

— Заткнись лучше! — с болью в голосе ответил Графов. Такое недоверие ему было не в новинку. Тогда, в лесу под Урульгой, 2 месяца тому назад, Гордеев тоже встретил его в штыки:

— Явился, комиссарчик? — посмотрел он вызывающе на явившегося к нему милиционера — Предлагаешь сотрудничество, ничего не требуя взамен? А с чего я должен тебе верить? Может, ты ещё засланный какой?..

Графов с обидой в душе слушал эти слова — он не мог рассказать о своих мотивах. Не мог рассказать о том, что незадолго до этого его 12-летнюю дочь зверски изнасиловали 2 несовершеннолетних подонка, а привлечь их к суду оказалось невозможно — их папаши занимали важные посты в обкоме. Что новая власть плюнула на все свои обещания и клятвы, данные трудовому народу, что грабёж богатств Забайкалья не только не остановился, но и продолжил набирать обороты, что население за время нового правления полностью обнищало, богатеи как драли с бедняков 10 шкур, так и дерут, а многих душегубов вообще нельзя трогать, т. к «социально близкие». Видя это, бывший красный партизан Графов и стал на сторону Белой гвардии, тех, с кем он без жалости сражался 3 с лишним года. Тем обиднее в его ушах звучали слова Гордеева, выйти на которого стоило ему такого труда. Та встреча закончилась плохо: Гордеев просто выставил его взашей из землянки, где временно располагалась его банда. Обо всём этом он вспоминал Графов, когда отпирал замок его камеры. Наконец, дверь камеры открылась и Гордеев со своими бойцами вышел на свободу.

— Чудной ты, комиссарчик! — заметил Гордеев, наблюдая усилия Графова.

— Я, наконец, выбрал сторону. — ответил Графов. Видя холодную решимость в его глазах, Гордеев невольно проникся уважением к теперь уже бывшему врагу. Но в подвал уже ворвались милиционеры, поднятые очнувшимся дежурным.

— Прорываемся к Смоленке, там ждёт мой человек. — спокойно ответил Графов. Гордееву и его людям ничего не оставалось, как следовать указаниям вновь обретённого соратника. С ним они вышли через чёрный ход и где дворами, где оврагами пробрались к Смоленке. Там их уже ждал лесник Степаныч, подготовивший к их приходу отдалённую заимку. Теперь Графов окончательно сделал выбор: он стал белопартизаном, отверженным в глазах одних и героем в глазах других. В этой не торжественной обстановке он содрал со своей формы знаки различия милиции. Через минуту все семеро были в тайге.