Мне пожалуйста Мальборо красные

Итак, ёжики пошушукались, и решили меня забросить как можно дальше от моей необъятной Родины, а именно — в Новую Зеландию. Это такие два небольших островка, практически прямо под Австралией. То есть, южнее — только Антарктида. Ну и вот. Я туда прилетел. Сел. Вышел. Смотрю, а хоббиты-то, вон они… машут мне прямо с пригорочка…

Что-о-о-о?!

Остановившись как вкопанный, я так и вылупился на них, а мой рот счастливо поехал куда-то в сторону. Гы-ы, неужели это серьезно наяву? Да ну не, я лучше на всякий случай проморгаюсь, продолжая глупо лыбиться, как полный дебил.

Блин. Нет… Похоже мне это просто показалось. Я проморгался и даже глаза протер, но хоббиты уже бесследно исчезли. Словно растворились в воздухе. Обидно даже как-то. Я почувствовал себя обманутым, а еще мне почему-то показалось, что все вокруг видят мою неловкость и про себя смеются. Опустив глаза куда-то в пол, я уныло поплелся к таможенному контролю, волоча за собой свой чемодан. Он тоже как будто бы слегка погрустнел, не подпрыгивал и не стучал своими колесиками по грязному полу так же весело, как он это делал 17 часов назад, в Москве. Или может тут пол просто был немножко другой? Я обратил внимание на то, по чему мягко и не слышно ступали мои ботинки. Ба-а! Да тут ковры! Ковровое покрытие! Нет, ну этот аэропорт — конечно не Шереметьево и не Домодедово, но все равно он очень чистый и опрятный для такого небольшого здания. Не сравнить с грязным свинарником полуразрушенных зданий аэропорта Минеральных Вод, куда мы там прилетали в КЧР, когда я был ребенком и нужно было спасаться от бандитов города N*, в котором я родился и где я прожил большую часть своей жизни.

А теперь мне предстояло жить здесь. В небольшом городке Крайстчёрче, который находится в Новой Зеландии. По-моему, дальше от дома уже просто некуда. Разве что на Южный Полюс. Но там холодно. А здесь тепло и даже как-то душновато. А еще я смотрю в окно и вижу с той стороны потёки на стекле.

Я задумчиво вышел из здания аэропорта. Накрапывал дождик. Закрыв глаза, я вдохнул полной грудью экологически чистый воздух моей новой родины. Как хорошо. Лепота-а. Эх, лепота.

Больше всего мне нравилось, что все население Новой Зеландии примерно равнялось населению моего города. Хотя нет. Вру. В N* больше людей жило, чем было тогда во всей Новой Зеландии.

Я не заметил, как мы сели в такси и поехали домой. Отчим таксиста явно знал, а мама впервые за долгое время выглядела по-настоящему счастливой. Ведь она привезла наконец-то своего старшего сына сюда. Она так мечтала о его блестящем будущем и новозеландском гражданстве для всех нас. На следующий день меня уже отвезли в политехнический институт и сказали, что тут нельзя ни дня не учиться, с моей студенческой визой.

И так вот началась моя полноценная жизнь за границей. Я не знал еще тогда, что она закончится довольно скоро и весьма трагично. Ну а пока она продолжается, и надо сказать, что она весьма безоблачна. Поэтому я продолжаю свой рассказ.

С тех пор прошло полтора года.

Я уже успел благополучно закончить курсы английского в институте, сдал кембриджский экзамен IELTS с настолько высокими баллами, что меня сразу же приняли в университете (знали бы они, какого лоботряса с руками и ногами от политеха оторвали), и я даже отучился какое-то время в нём. Жил я уже давно один, в пятизвездочном отеле с пальмами и подсветкой под ними, который здесь назывался просто: Ilam Living Villages. Или по-нашему, «общага». Для студентов, ага. Хотя, это слово, «общага», — оно какое-то слишком простенькое, что ли. И местную немыслимую роскошь (эконом-класс по местным меркам) вряд ли можно им вот так просто описать. Хотя местные, наверное, могут, потому что другой жизни они вообще никогда не знали.

Теперь мне нужно кое-что сделать. Я давно к этому морально готовился и теперь вот хочу воплотить в жизнь. Кажется, я не совсем понимаю, зачем я это делаю, но у меня уже есть твердое впечатление, что без этого мой новый «образ» будет неполным. Да и удовольствие от жизни тоже будет какое-то… неполное, что ли. Вернее, оно вроде бы полное, но все равно, что-то… не то. Ну не то, и все тут. Да и потом. Ёжики же советуют. «Иди» говорят, и все тут. Ну… Делать нечего, пришлось пойти.

Я иду по мокрому тротуару, засунув руки в карманы куртки. Воротник поднял, головного убора нет, я уже привык слегка «форсить». На голове черт знает что. И ветер развевает это, превращая черт знает что в абсолютное невесть что. Вообще ветер в Новой Зеландии — это отдельная песня, и прямо сейчас он нагло дует параллельно «полу», то есть несет мне прямо в лицо кучу влаги и очень противного, моросящего дождя. Вернее, дождя, который по идее должен был нормально и спокойно моросить. Сейчас он «моросит» по горизонтали и делает это с довольно большой скоростью и интенсивностью. Очень, очень неприятно. Но приходится терпеть.

«Иммигранты должны страдать» — пронеслось у меня в голове.

Ой, всё. Ёжик, умолкни, а.

В ответ послышалось лишь невесомое хихиканье, как шелест сухих листьев. Очень смешно. Тебя бы сюда, наружу. Посмотрел бы я на тебя, тоже посмеялся бы.

В общем, ничего нельзя было с этим сделать. Климат в Новой Зеландии — морской и влажный, до ледовой шапки вон рукой подать. Продувать этой промозглой сыростью может вообще насквозь. Как бы тепло ты не оделся. А сейчас — еще так, нормально. По-божески, так сказать.

Сжав зубы я иду сквозь этот гадкий дождь. Кожаные кроссовки уже промокли, хотя луж тут никаких нет — все сливается в эти решетки под бордюром.

На перекрестке пришлось остановиться. Хм… Так, что тут у нас. А, ну конечно. А как же без этого-то. Покрасоваться решили, сэр?

Прямо передо мной на Уэймейри-роуд откуда-то из глубины квартала выезжал «сарай». Я на всякий случай сделал два шага назад от бордюра и как можно более небрежно прислонился плечом к фонарному столбу. На лице моем было безразличие. Руки все так же в карманах. Только сузившиеся глаза показывали всю глубину презрения.

«Бах! Бах!» — это был конечно же глушитель. А что же еще. Вон он, торчит. Без него никак нельзя, пацаны не поймут. Только что огнем не фырчит. Впрочем, огня похоже было достаточно и внутри машины. Из приоткрытых сверху окон струился сизый дым и в глубине салона медленно разгоралась чья-то долгая и сладкая затяжка. Окна не были тонированы, и пятеро худых подростков были отчетливо видны в салоне. Они все как-то странно выгибались под дикие басы какой-то рваной зацикленной мелодии и им похоже было уже ой как хорошо. Мои ноздри тем временем уловили весьма характерный запашок. Так. Понятно.

Ребят, вы это серьезно? До первого мента же едете. Они очень любят тормозить таких вот «гавриков» с литыми дисками по диаметру колеса, бамперами, спойлерами и прочей «гоночной» дребеденью на тачке и в тачке. И вы этого не знаете, воины дороги?

А им было уже по фигу. Загорелся зеленый, водитель вломил по педали газа, и матово-черный «ниссан скайлайн» 1992 года выпуска, с выкрученным вправо рулём — рванул мимо меня, уйдя с места в занос. Взвизгнули шины, еще раз бахнул глушитель, потом заревел на пару с двигателем так, что у меня заложило уши и я, как обычно, непроизвольно поморщился. Машина уже улетела назад по Уэймейри-роуд. Только я её и видел.

Ну, понятно в общем. Очередной низколетящий школьник-идиот. Таких в этой, вроде бы цивилизованной стране, было все еще очень много. Они все покупали старые японские машины, которые когда-то были сюда огромной партией завезены, и с тех пор благополучно ходили по рукам. Страна фермерская и права тут можно получать с 16 лет, что вкупе с дешевизной машин — несколько усугубляет проблему. Это если очень мягко выражаться.

Прошло еще десять секунд, которые я медленно и спокойно отсчитал про себя, «сканируя» пространство вокруг. Один раз моего приятеля чуть не сбил такой придурок на «хонде сивик», ровеснице «Форсажа». Бедолага еле успел привычно отскочить и чуть не подавился чипсами, которые он на ходу жевал.

Прошло еще пять секунд. Потом, только потом я нажал на мокрую кнопку светофора. Они тут были на каждом переходе, и их нужно было нажимать, если ты хочешь перейти дорогу. Светофор тут же вспыхнул красным. Потом подумал и дал мне зеленый. Путь был безопасен. Рёва двигателей тоже не было слышно ни впереди, ни сзади. Можно идти дальше.

Я посмотрел по сторонам еще раз, и потом еще раз. После чего спокойно и как можно быстрее перешел дорогу и пошел дальше, все так же держа руки в карманах. Мимо меня с мокрым шуршанием проехала машина. Проехала спокойно. Девушка за рулём всего лишь красилась.

Я незаметно выдохнул. Дождь усиливался. Ветер — тоже. Но моя цель была уже близка.

Вон она, долгожданная неоновая вывеска сине-зеленого цвета. Горит сквозь дождь. Освещает мне путь. Гигантские буквы, верхним регистром. «LIQUOR STORE» к вашим услугам. То есть, к нашим.

Я подошел к крыльцу, и встал под навесом, поглядывая на часы и делая вид, что я кого-то жду. Руки из карманов вынул. Они слегка тряслись. Неужели я сейчас действительно собираюсь на полном серьезе купить это? Перед глазами мелькнуло лицо мамы, разочарование деда во внуке и новые нервы бабушки. Как мама на это посмотрит? Что они все мне скажут, если узнают про мою страшную слабость, зависимость? Или вернее, когда узнают? И самое главное… Что скажу я сам о себе, когда полностью осознаю, что происходит?

А в том, что рано или поздно моей семье об этом станет известно, я не сомневался. М-да. На хрен это мне надо? Еще в дождь, блин, пошел в магазин. Совсем что ли, крышу снесло. Ну хорошо. Пришел. Вот я, вот дверь. И что теперь?

«Заходи внутрь.»

Прекрасно. Компания прямо под стать.

«Ты знаешь, что тебе делать.» — снова этот ехидный вкрадчивый голос. Знакомый до боли.

«Угу, если бы» — мрачно подумал я. Толкнув стеклянную дверь, я зашел в магазин. Звякнул колокольчик. Внутри было тепло, и горел яркий, почти больничный свет. Все пространство занимали стеллажи с алкоголем, самым разнообразным, от местных дешевых вин до дорогих напитков, импортированных из Азии, Европы и США. Кажется, тут даже где-то была водка из России и коньяк из Армении.

Я постарался как можно более спокойно пройти мимо сверкающих в свете ламп стеллажей. С дождевика на пол струилась вода. Кассир, стоящий справа от меня, не обратил на это ни малейшего внимания. Он спокойно окинул меня взглядом и слегка усмехнулся чему-то своему.

У меня что, на лице все написано?

Молодой человек уже на меня не смотрел, но все равно следил за мной краем глаза. А я медленно шел мимо бутылок. И шел прямо к нему, негодяю. Подошёл. Стою. Смотрю. Лезу в карман, пытаясь нашарить там, в мокрой глубине, лицензию водителя, которая здесь магазинах используется вместо паспорта.

Кассир ждал. А я дрожащими руками тихо кладу ему свое водительское удостоверение на стол. Оно так же тихо щёлкнуло пластиком о покрытие. Глядя куда-то мимо него, заплетающимся языком говорю:

— Мне пожалуйста Мальборо красные.

«Прости, мам»