Салфетки

Салфетки 177 Внек

Лекарство от тоски

Ричард зашел в бар выпить виски. Одноногий бармен Мильтон всегда наливал ему в долг, потому что дорожил своей второй ногой. Она напоминала ему о лихой молодости на рудниках.

Ричард осушил залпом порцию и заказал еще. Пойло у Мильтона было отвратное. Ричард не знал, что Мильтон подмешивает в его виски сок марсианской калюки. Так Мильтон хотел отучить Ричарда пить у него на халяву.

…А еще поговаривали, что сок калюки делает человека умнее.

Но Ричард все равно заходил пропустить стаканчик. Это сулило удачу, когда он шел на дело.

Дешевая шлюха Марианна подошла к нему и томно спросила:

— Как поживаешь, Ричард? Собрался на дело?

Шлюха Марианна была мудра. Она знала, что если пожалеть охотника и пожелать удачи, то он вспомнит о ней, когда будет при деньгах.

Но охотники за удачей часто гибли. И тогда получалось, что она работала бесплатно.

Но Марианна верила в свою звезду. Она мечтала открыть элитный магазин мужского белья.

Шлюха Марианна всегда возбуждала Ричарда, но сегодня он решил не поддаваться ее чарам.

— Уйди, Марианна! У меня есть мечта, но тебе в ней нет места, — сказал он холодно и гордо.

Марианне слышать это было очень горько. Она надеялась на Ричарда. Он был самый пьющий охотник за удачей в округе.

Она смотрела на него и слезы капали из ее глаз.

Мильтон, увидев это, всплеснул руками:

— Как же ты мог, Ричард, довести до слез эту девочку. Это никому еще не удавалось, клянусь Великим Марсом!

— Земля больше, — буркнул Ричард.

А бармен, выскочив из-за стойки, повлек Марианну в подсобку. Его протез сипло скрипел.

Вскоре из подсобки послышались равномерные стоны и скрипы протеза. Мильтон знал толк в утешении женщин.

А Ричард, взяв бутылку и стакан, пересел за стол в зале. Он внезапно понял, что надо подумать.

Он не лгал Марианне — у него была мечта. Он много лет тосковал. Если ты убил хоть одну марсианскую золотистую кошку, в твоей душе поселялась тоска. Почему — никто не знал.

Ричард мечтал улететь на Землю, думал — тоска пройдет. Сменить планету — это поступок. Но билет стоил три кошки.

Ричард знал, что много пьет, и реакция уже не та. Чтобы завалить одну кошку — надо постараться. А уж три… Ричард покачал головой.

Он не мог без виски Мильтона. Только с ним мир был многолик. Хотя все также плох.

Ричард сделал глоток и его осенило. А зачем лететь на Землю? Там много зелени, воды, людей. Но ему-то по душе песок марсианской пустыни. Он так мило серебрится по ночам, что хочется прильнуть к нему, как к груди Марианны.

…Ричард сделал большой глоток, и сказал себе, что думать надо спокойно и трезво.

А что делать, если не лететь?

«Надо заменить мечту ожиданием хорошего».

Ричард поразился глубине этой мысли. И он подумал еще:

«Все охотники одинаково лечат тоску. Чем я хуже других? ИнтерТВ стоит 5 земов. Это 10-12 ящериц. Наловить, продать, а вечером увидеть первые серии «My Little Pony».

Ричард взял с собой бутылку и пошел к выходу.

«К Мильтону — ни ногой. Выпить можно и в «Золотой кошке» с другими охотниками… и пони с ними обсудить».

№ 178

Все что угодно. 

Меня зовут Генрих Стоун. Я один из 10-ти роботов на Земле, владеющих бизнесом. У меня есть антикварный магазин.

И я единственный, у кого есть имя.

Когда робот функционирует так долго, как я, у него появляются выводы и мнения. Один из моих выводов — человеческая система образования несовершенна. Статистику нужно преподавать с первых классов начальной школы.

Моя первая хозяйка, леди Анна, в университете была известной личностью. Я не знал о всех постах, которые она занимала. Знал только, что хозяйка хотела заняться большой политикой в будущем. Студенческая среда была для нее стартовой площадкой.

Каждый год весной в университете устраивали бал. В тот год главной парой стали бы леди Анна и Девид, ее молодой человек из известной богатой семьи.

В конце зимы по программе помощи отстающим студентам Девиду «поручили» девушку из бедной семьи — Риту. Хозяйка проследила, что бы это была «самая задрипанная и уродливая дура».

Быстро выяснилось, что Рита умна и не дурна собой, а плохо училась только из-за неуверенности в себе. Девид помог ей с этим справиться.

В тот год стали модны эмики — эмоциональные индикаторы. Их делали в виде фигурок животных, которые меняли свою окраску в зависимости от настроения владельца.

У богатой молодежи были популярны эмики в виде лягушек и жаб. Верили, что они приносят удачу в деньгах.

Как любой «писк моды» — эмики были престижны и дороги. На выпускном балу они сидели на каждом костюме и платье.

Рита не могла купить даже китайскую подделку. Она взяла живую прудовую лягушку, заморозила ее и с ней пошла на бал.

Лягушкам заморозка не вредит — они так зимуют в природе.

На балу ее эмиком восхищались, — штучная работа, интересная стилизация.

После официальной части к Рите подошли леди Анна и Девид. Он поздравил ее с успешной сдачей экзаменов. А леди Анна сказала:

«Рита, не поддавайся звездной болезни, будь скромнее… Оно шевелится?!»

Я там был. Меня взяли для мелких поручений.

Я осмотрел эмика Риты:

— Да. Живые лягушки шевелятся.

— Какая мерзость! — отшатнулась хозяйка.

Рита не успела поймать оттаявшую лягушку. Та прыгнула на грудь леди Анны и провалилась в декольте.

Визг хозяйки перекрыл музыку и гомон толпы. Меня оттерли в сторону.

С леди Анной случился припадок и ее увезла скорая.

Позже я оказался на свалке — по требованию хозяйки.

Меня нашел Генрих Стоун.

В конце жизни он завещал мне свое дело и свое имя.

Статистика утверждает, что с любым человеком (или роботом) может произойти все что угодно в любой момент времени.

Об этом нельзя забывать. Никому. И никогда.

№ 181 

Звезды облачного края

Хочу рассказать доброму читателю о случае, коему я был свидетелем при моем плавании к Островам Облаков.

Вот как это было.

Я давно хотел посетить эту страну. Многие чудесные товары привозили оттуда купцы. О многих диковинах рассказывали.

Наконец, я купил место на корабле. И мы отплыли в тот же день вечером.

Плавание к Островам Облаков сложное. При пути в четыре дня, два последних небо закрыто облаками полностью. А над самими Островами облака не расходятся никогда.

Первые дни мы плыли при попутном ветре и спокойном море. Я познакомился с командой. Это были смелые и достойные люди.

Утром третьего дня я увидел на носу корабля девушку в белом платье, которая стояла и смотрела в даль. Она была так сосредоточенна и внимательна, что я не посмел подойти и заговорить с ней.

К обеду небо закрыли облака. Начался облачный полог Островов.

Девушка оставалась на носу и в обед, и вечером. Ночью, когда я поднялся на палубу — она по-прежнему была там и смотрела в даль.

Утром четвертого дня помощник капитана сказал, что вечером мы прибудем на центральный Остров.

Я спросил его о девушке, кто она и почему путешествует одна.

— О! — рассмеялся помощник. — Она не пассажир. Она — Светлая Дева.

Я попросил его рассказать об этом. Добавив, что запишу рассказ в книгу о своем путешествии.

Старому моряку это было приятно, но он смутился:

— Мне не все известно, но я расскажу, что знаю.

И он начал:

— Солнце никогда не опаляет наши Острова. Поэтому там все мягче и нежнее. И не только природа. У нас иногда рождаются девушки с очень чуткой душой. Когда они любят, то всегда знают, где их любимые. Если увезти их с Островов, то они, стремясь обратно, укажут дорогу домой.

Я был поражен.

Моряк продолжал:

— Светлые Девы — наши путеводные звезды в краю облаков. Вся торговля на них держится. Но мы Дев не обижаем. Их семьям платят деньги. У каждой девушки свой лекарь.

— А их любимые?

— Живут как все — женятся, детей заводят.

— На Девах женятся?

Моряк улыбнулся:

— Светлые Девы в жены не годятся. Они как блаженные — на любимого смотрят, улыбаются и все. Им больше ничего не надо, только рядом быть.

Помощник кивнул на деву в белом:

— Когда придем, ее на час-два с любимым оставим. Потом — сонный напиток и опять на корабль.

— Но как Девы соглашаются на такую жизнь? — спросил я удивленно.

Он миг-другой смотрел на меня, а потом захохотал:

— Соглашаются? Да кто ж их спрашивает?

И, смеясь, он ушел.

Чего стоят люди — я и до этого знал.

Но теперь, мой добрый читатель, выбирая себе Путеводную Звезду, я прежде узнаю — а согласится ли она на это?

Салф183, тема «Буквы»

***

Они шли по улице деревни местного племени.

— Это удивительно. — Мартин говорил быстро и возбужденно. — У них нет письменности, но они помнят и знают множество вещей.

— Каких, например?

— В племени есть человек, который прогнозирует погоду. Представляешь?

— Ты ничего не путаешь? — Раймонд недоверчиво покачал головой. — Может это шаман, который занимается тем, что делает погоду?

— Что-то типа шамана у них тоже есть, но это не он. Этот человек говорит о погоде с точки зрения научных фактов и статистики и дает прогнозы.

— Удивительно. — Раймонд пожал плечами. — Но как это возможно без письменности?

Но Мартин рассказывал дальше:

— У них развита медицина. С помощью трав они чуть не мертвых на ноги ставят. Еще они строят мосты и другие сложные инженерные сооружения. И не только для себя, для соседних племен тоже.

Раймонд остановился посреди улицы.

— Это сказки какие-то!

Мартин остановился тоже.

— Они делают ткани, а потом расписывают их вручную. Каждая семья расписывает по-своему. Но основные элементы одинаковы. Природный орнамент — цветы, листья, деревья, животные. Очень сложная организация самого орнамента, почти хаотичная. Мы так и не смогли разобраться. Я поэтому и пригласил тебя. — Мартин потянул Раймонда за рукав. — Пойдем, я тебе покажу кое-что.

Они пошли дальше по улице.

— У них есть что-то вроде хранилища самых красивых тканей. Туда может прийти любой и полюбоваться. Местные приводят туда детей.

В хранилище они провели около трех часов. Раймонд хотел осмотреть как можно больше. Ему показали «праздничные» ткани, «летние», «сезона дождей», «для леса», «охоты», «детские» и много других. Все ткани отличались по цветам. Но элементы орнамента были везде одинаковы.

— Это поразительно, — говорил Раймонд. — Можете это алфавит?

— Так потому я тебя и вызвал, — отвечал Мартин.

Когда ученые-исследователи ушли, старый хранитель знаний аккуратно разложил все ткани по полкам хранилища и присел отдохнуть.

Инструкции иногда очень сложно выполнить, но делать это необходимо. При встрече с малоразвитой расой нельзя обнаруживать себя. Даже если твой корабль разбился, и спасут тебя через много лет.

Всегда можно замаскироваться под местных. И знания замаскировать. Если в алфавите 86 основных символов и еще 126 дополнительных плюс система кодировки, то сделать это не сложно.

Ждать осталось недолго. Уже получено сообщение. Спасательный корабль скоро прилетит. Еще два сезона дождей и они отправятся домой.

Салф. 184 «Лабиринт»

***

«Сашка, я больше не могу здесь. Я любил ее. Не знал об этом, а любил.

Я так жалею, что понял это только сейчас.

Теперь ее нет. И мамы нет. Пусто.

Не обижайся, ты никуда не делся. Но Ольки нет, и я не хочу здесь оставаться.

Я решил исчезнуть, уйти отсюда.

Мне объяснили, как это сделать. Надеюсь, у меня получится.

Пожелай мне удачи.

Ромка.»

Мы учились в одной группе: Ромка, Олька и я. Мы были настоящими друзьями. У каждого из нас случались романы «на стороне». Но они не мешали нам оставаться вместе.

В конце третьего курса у Ромки умерла мама.

После похорон он чуть не завалил сессию. Хотел уйти в академ, но мы с Олькой ему не дали. Заставили его, уговорили преподов, доказали в деканате — и Ромка еле-еле, но сдал экзамены.

Было решено после сессии вместе поехать на Алтай. Олькин отец обещал показать места, которые мало кто знает.

Но Оля не сдала последний экзамен. Ее сбил пьяный водитель на пешеходном переходе. Насмерть.

Мы были с Ромкой на похоронах. Олин отец, кажется, не узнал нас.

Потом Ромка потерялся. Мобильник молчал, в квартире пусто. Я уже готов был заявить в милицию, и тут от него пришло письмо.

Я поехал на Алтай один.

Исчезающие, — это было новое поветрие среди молодежи.

Если тебе плохо в этом мире, — открой дверь в другой. Пройди внутренний лабиринт из своих страхов и желаний и найди внутреннее безмолвие. Одновременно с этим пройди невидимый лабиринт в окружающем тебя пространстве и достигни безмолвия мира.

Оба безмолвия наступят одновременно, и там, где находится твоя дверь в другой мир.

Шел молодой человек по улице (по лесу, полю, горам, степям), вдруг останавливался, и сворачивал в сторону. Или шел дальше. И так днями напролет, пока не находил свою дверь и не исчезал из нашего мира.

Я не мог оставить Ромку одного. Я знал, где его искать.

Как-то Оля рассказала, что на Алтае, там, где Казнахта впадает в Катунь, есть распадок, куда на закате падают последние лучи солнца. Они заливают все оранжевым светом, делая мир нереальным. Оля говорила, что там ее дверь в сказочную страну. Над этим распадком есть гора, похожая на спящего дракона, который протянул морду и одну лапу в сторону реки. По этой примете это место легко найти.

Доехав до Тюнгура, дальше пошел пешком. Я шел к Ромке.

Было трудно. Я уже не знал сколько иду, куда и зачем.

Однажды на закате я спустился к небольшой реке. На берегу горел костер. Возле него сидел Ромка.

— Привет, Сашка. Я нашел Олину дверь. Мы ждали тебя.

Озаренный закатным солнцем, Дракон за его спиной поднял голову и улыбнулся…

№186 «Жалоба»

Епистолярия

Здравствовать, тебе, баба Евдокия, многие лета!

У меня жалоба к тебе давишняя да сердешная.

Да всё весточку малую тебе послать не получалося. Рука правая плохо сгибалася.

Вот теперь, надеюсь, все мне удастся, потому как диарея словесная меня одолела. Ну да словоблудие — не, прости Господи!, рукоблудие, грех не велик, попу рупь дам — отмолит.

Так вот, баба моя, Евдокия — когда ты у нас гостевать изволила со своим семейством приятственным, особливо муженек твой — это да… Хотя это и к моему делу не, прости, Господи!, касаемо. Рассказывала ты мне про чудеса разные: городские-праздые. И про сритиз тогда речи вела.

Стало мне ентересно, аж терпежу никакого не было.

Подалась я тихонечко до городу вашего злосчастного. Все по адресу нашла, как ты мне поведала. Хоть и шумно мне было и маятно, а дошла я до того места непечального, ночным клубом прозываемого.

И все было, как ты баяла. Представление как началось, у меня аж все захолонулось. Мужики так голышом и прыгают, и прыгают, брульянтовые мои!.. Но ты, Евдокия, не думай, я себя в грех не вводила! Мужики эти, они специальные. Как-то хитро прозываются. Они там так все делают, хоть и голенькие, что никакого сраму и не видно ни разу. Смотришь, и прямо ахаешь — голые мужчинки, совсем голые — а как себя блюдут — иным девкам бы поучиться!

Хотя, конечно, уж как намякивают! Там все бабы были согласные. Сидели в смятении, красные.

Один ко мне тоже подластился, но я его отпослала. Тихоненко, что б представлению не портить. Он токма в лице переменился и отошел.

А почему все случилося? Дык, не поверила я ж тебе. дура грешная. Теперь душенька у меня болит, безутешная. Думала, не бывает такого, что б мужики голые деньги за погляд брали.

Муженек-то мой все прознал, выведал.

Я ж заплатила за вход денюжку. Большую денюжку, как ты и говаривала. А мой-то как увидамши, что в шкафе не достаток, так за оглоблю и взямши. Пришлось ему все без утайки поведать, а то он бы меня прибимши. Но что тут поделаешь — дурость, она всегда дорого стоит.

А так, полночи в лопухах отсидемши, я только одно поняла.

Как была я бабой темною, так лучше ею и остануся. А то своей смертушкой точно не помру.

Так что ты, Евдокия, больше мне про чудеса не рассказывай.

А то ведь ежели прибьет меня мой мужик, так ты ж его к себе заприходуешь. Твой-то по мужеской части не очень-то, сбаловат. Уж я-то это знаю-ведаю непонаслышке.

За сим остаюся

баба Авдотья

подруга твоя давняя.

Внек

Епистолярия 2

Здравствовать, тебе, баба Евдокия, многие лета!

Вот давно желалось. но как-то не давалось — то ли бесы путали, то ли чуды блазнили — не знаю. Да и не суть это важная, — в том отцы наши духовные, дипломы психо-, прости Господи!, — логов имеющие — пусть разбираются. Что да как да почему с головой моей случилося, хотя я ею не стучалася. Но наконец-то я собралася письмецо тебе отослать.

Так вот, баба моя, Евдокия — раюость у меня превеликая. Дотянулася и до нас цывылзация соременная — интырнет к нам провели. Я даже и не ведала, что его тянуть надобно, как електричество. Мужик-то мой книжку електронную с городу привез, нотбуком прозываемую. И потом мне показывал чудеса всякие на ноутбуке етой. Думал, я дура, баба — глупая, а я все разузнала-запомнила. Мужики-то они на счет баб завсегда ошибаются.

Пока муженек мой с братовьями на покос уехамши, я к этой книжке електронной и подсемши. Все осторожно с нею, потихоньку, что б ничего не сломать. А то моего-то знаешь — он за это сразу прибьет.

Рестироваться я нигде не стала. Опасное это дело. Я вон со своим зарестрировалась в сельсовете, так до сих пор маюсь.

Много я всего повидала в интырнете, но было мне особо любо на некоторые чудеса смотреть.

Если я правильно сделамши, и моя память, прости Господи не спит с другим!, то посылаю тебе к ним дорогу електронную, — интырнет, прости Господи!, ссылкой называемую. И хочу от себя заметить, как в мире нашем-то справедливости мало — вот же добрые бегучие картинки, и мне полюбились, а их за это в ссылку, прям как политических каких-то. Жалко-то как! По моему разумению, пусть и не шибко умному, — нехорошо это. Так что ты уж из уважь, погляди на них. Авось, тебе приглянутся — ты может их себе возьмешь. И тебе с ними веселей будет — и им приятственно!

www.youtube.com/watch?v=Sx1dgH7CrL0 — первые бегучие картинки показывают, как один человек молодой наружности над законами, прости Господи!, физики (это наука такая, из естествознательских) как хочет — измывается. Ирод, он, конечно, но так это делает — загляденье просто!

www.youtube.com/watch?v=erpjlQQEFME — а на этих картинках мужики хранцузские так голышом и пляшут, и пляшут, золотенькие мои! И при этом ни разу не намякивают, не то что те, в сритизе. На ентих и смотреть-то не грешно. Видать, одежку где-то потеряли, на новую денюжку зарабатывают. Ты мужу это своему так и скажи. ежели за просмотром застукает. Мужики эти, они — комики прозываются. А как стараются, как стараются. И все для народу, для увесиления. Вот бы нашим мужикам так. А то они или в койку волочат, или за оглоблю… Ни какого от них искусва. www.youtube.com/watch?v=wCDIYvFmgW8 — это будет, после хранцузов-то, может и не так весело… Ты, баба, может когда эти картинки даже и видела… Я тебе их только с нравоучительной целью посмотреть желаю. Мужики. они даже одетые так прыгають, так прыгають… Посмотришь, и не знаешь — то ли срамота, то ли простота. А ведь повначалу глядючи — и в ум не войдет, как такое с таким мужиком быть может…

www.youtube.com/watch?v=a9w-x-QU1kA — а вот это тебе не для удивления. Это тебе, баба Евдокия, для соплей — поплакать, повздыхать… Хотя, не знаю, по душе ли это тебе придется, — ты у нас, иногда, дюже естетичная бывашь… Вдруг тебя таким не пронять. Я не знаю — но, ежели что — извиняй.

Но ты, все-таки, попробуй — посмотри, авось любо будет. Но мужику своему энтих картинок точно не показывай — вдруг он у тебя до баб в теле охотлив.

За сим — позволь откланяться, баба Евдокия. Рассказала я тебе все, что смоглось. Остальное — в следующий раз, как говориться.

Ты же тоже не молчи, откликайся. Впечатлениями делись, не стесняйся. Буду рада твои мысли узнать — прочитать, тоже буду что ни будь потом отвечать.

Так и зачнем обчаться, как в интырнете говорится.

С низким поклоном и уважением тебе

баба Авдотья.

подруга твоя давняя.

Из комментов

СТРАЖДУЩИЙ! К тебе взываю я!

Короче, тут такое дело… Даже не знаю как сказать…

Ну, в общем, не видать тебе за просто так первого места.

Э, э, ты не падай! На-ко вот, глотни. Ага… Вот и хорошо.

Короче, босс против. А братва, сам понимаешь, против него не пойдет… Да…

Сам понимаешь, тут такие бабки, тьфу ты! плюшки замешаны… В общем, если че, придется отвечать не по-детски.

тебе оно надо?

Ну, вот и я думаю, что не надо.

Ну, ты это — не расстраивайся. Ты это — будь как все, ага. Давай, в порядке общей очереди, с минькой на перевес — босс таких ценит, точно говорю. И братва уважает. Глядишь — и выгорит тебе.

А не выгорит — так еще раз попробовать можно. Тут за это не расстреливают, я проверяла.

Вишь, оно в жизни бывает не все, как охота. Что ж теперь — помирать?

Мне вот хуже, чем тебе. Я себе тринадцатое место хочу — больно цифра прикольная. Да.

А тут минек всего десять. Прикинь?

Так что мне не выгорит точно.

А ты это… Давай крепись до воскресенья — босс в 12.00 баланс подводить будет.

Мало ли… В жизни по-разному бывает. Шанс-то он всегда есть. Да…

Салф 187 «Жажда»

***

— Что с ней, Тим? — спросила Натка.

— Это последствия шока. Со временем пройдет. Не утомляй ее. Понимаешь, Нат, она жаждет покоя. Она долго ждала его.

Тим махнул рукой Натке, и его флаер взлетел.

15 лет назад корабль-буксировщик тащил новенькую исследовательскую станцию к очередной звездой системе. Станция была законсервирована, и будущие исследователи жили пока на корабле. Экипаж корабля был только «за».

Станцию проверяли перед каждым гиперпрыжком и после него. Этим занималась Наткина мама — Ольга Кимовна.

Но однажды гиперпрыжок начался на 8 минут раньше, — из-за сбоя в системе управления. Корабль взорвался в подпространстве и вывалился из него облаком обломков. А станция, с Ольгой Кимовной на борту, получила разгонный импульс от взрыва и оказалась очень далеко от обжитого людьми космоса, в районе крупной черной дыры. Станция стала спутником планеты, вращавшейся у небольшой звезды.

Через 12 земных лет станцию обнаружил корабль-разведчик. Сколько времени прошло на самой станции — нельзя было определить. Время возле черных дыр течет неравномерно.

Ольга Кимовна привезла на Землю массу научного материала. Разнообразные наблюдения, серии опытов, пара десятков книг — все оказалось востребовано научным миром.

Два года Наткина мама занималась активным разбором своего «багажа». Доклады на конференциях, отчеты в комиссиях, работа с издательствами — Ольга Кимовна была активна и деятельна.

А потом все кончилось.

Была зима. Ольга Кимовна поселилась у дочери и целыми днями просиживала в кресле, глядя на падающий за окном снег.

Такой снег падал на той планете, над поверхностью которой так долго крутилась ее станция. Зонды присылали массу информации, в том числе и видео.

Ольга Кимовна всегда нагружала себя работой по самую макушку. Это был единственный способ не сойти с ума. И однажды, просматривая видео с планеты, она улыбнулась. На экране на серо-голубые скалы падал снег.

Глядя на это, она всегда отдыхала.

Но отдых был для нее редкостью. Было много работы. Сначала на станции. Потом на Земле.

А покоя, отдыха так хотелось.

Но Земля не понимала этого, требуя активного участия в своей жизни. Только снег понимал…

Звонок Натки вернул Тима через 20 минут после отлета.

Натка стояла на крыльце перед экраном Дома.

— Посмотри на это, Тим.

На экране Наткина мама, сидя в кресле, протянула руку к снегу за окном, и исчезла.

— Осталось только это. — Натка протянула Тиму листок бумаги.

Он прочел:

«Ната, доченька, со мной все будет хорошо.

Мне нужен покой. Покой Вселенной.

Но я вернусь. Обещаю.

Мама»

№188

***

— Господин! — Харт ворвался в кабинет к учителю, не занеся корзину с покупками на кухню. — Я поговорил на базаре с господином городским магом. Он уезжает в столицу. А на свое место порекомендует меня. Ответить надо завтра вечером.

Харт спросил виновато:

— Господин учитель, вы не будете против, если я соглашусь?

Маг вздохнул.

Харт был последним его учеником. Сын купца, добрый и толковый парень, изучивший всю магию, кроме Звездной.

Есть магия земли, природы и неба. Она нужна для обычной жизни, для мира людей.

А Звездная — только для магов. Зная ее, можно проникать в другие миры, понимать голоса звезд, постигнуть общность магии и Вселенной.

Старому магу не повезло в этой жизни. Никто из его учеников не захотел учиться Звездной магии. Всех звала жизнь. Все уходили раньше.

А ему так хотелось передать свои знания.

Маг принял решение.

— Нет, — кивнул он, — я не против. Получить такое место в 20 лет — большая удача.

Харт просиял.

Маг сел за стол.

— Мне понадобится твоя помощь в одном магическом деле. Сегодня вечером.

— Конечно, господин учитель!

— Хорошо. — Кивнул маг. — Иди пока разложи покупки. Мне надо написать пару писем.

Вечером маг и Харт вышли из города и повернули в сторону холмов.

На закате они поднялись на самую высокую вершину. Харт взялся собирать хворост, а маг занялся подготовкой к ритуалу.

Последний луч солнца коснулся медальона в его руке, отразился и упал на пентаграмму, вычерченную на земле. Над ней появился туманный овал в рост человека, заполненный серой мглой.

— Харт, нам придется подождать. — Сказал маг. — Портал откроется в полночь.

Ученик кивнул.

Они развели костер, перекусили, выпили чаю. Потом молча сидели, глядя как темнеют холмы и небо, как зажигаются звезды.

В полночь в овале появился небольшой базальтовый мостик. Он начинался у самого портала. За мостом виднелась неширокая дорога.

Старый маг поднялся, подхватил мешок и достал из кармана небольшой свиток.

— Харт, я сейчас уйду и больше не вернусь.

— Но, господин…

— Я дарю тебе дом и все, что мне принадлежит. Вот, возьми, — и маг протянул ученику свиток. — Единственное, о чем я прошу: напиши письмо Совету Магов, расскажи обо всем. Удачи тебе, Харт. Прощай.

Маг шагнул в портал на черный мост.

— Прощайте, — растерянно сказал Харт.

Бывший ученик видел, как старый маг прошел по мосту и зашагал по дороге. Его седые волосы потемнели, спина выпрямилась, а походка стала упругой и легкой.

Черный мост вдруг вспыхнул зеленым пламенем и рухнул, подняв сноп искр. Овал портала задрожал и исчез.

Маг ушел к своим новым ученикам.

№189 «Единение сердец»

Данька любил гостить у бабушки в Старом Городе.

В этом городе были невысокие старинные дома и большие могучие деревья. Почти не было заборов и машин. И жило много хороших людей.

А еще происходили разные чудесные истории.

Как-то раз Данька шел по улице к Старым Каштанам — к большому скверу, где играли ребята с окрестных дворов. Там было много интересных мест. А в глубине работал небольшой фонтан.

Данька глядел по сторонам, и поэтому не сразу заметил котенка, сидящего на тротуаре у дома Музыканта.

— Привет! — сказал Данька, подходя к нему. — Я тебя раньше не видел. Ты откуда?

Но кошки, коты и котята на вопросы никогда не отвечают. Они всегда задают свои:

— А что это за разноцветные красивые звуки было слышно вчера из этого дома? — спросил котенок, — Они еще так звучали, как будто сначала было солнце, а потом тень под большими деревьями. И где-то за деревьями журчала вода.

Данька засмеялся.

— Эти звуки называются музыка, — сказал он. — В этом доме живет Музыкант. Он недавно приходил к нам в сквер Старых Каштанов. А потом, наверно, сыграл про это.

— А почему, мрр, музыки нет сегодня? — спросил котенок очень грустно и немного сердито.

Данька присел рядом с ним на корточки:

— Понимаешь, Музыкант вчера вечером уехал.

Котенок вздохнул и сказал:

— Я раньше жил у Старого Художника и видел, как он рисует красками. А как рисуют звуками, я даже не знал. Мне так хотелось еще послушать, а этот, мрр, уехал.

И котенок сердито фыркнул.

— Не сердись на него, — сказал Данька и погладил котенка. — Его все хотят послушать. Вот он и ездит по всему миру. А хочешь, — предложил Данька, — я тебе сыграю? Меня Музыкант учит понемножку, когда бывает дома.

— Ты сыграешь про солнце, большие деревья и воду? — котенок оживился.

— Нет, что ты, — покачал головой Данька. — Я так еще не умею. Я же только учусь.

— А про что тогда? — разочаровался котенок.

— Ну, — Данька задумался. — Я могу сыграть, как ты ждал музыку и тебе было грустно.

— Хмр, — сказал котенок недоверчиво и почесал лапой за ухом, — Давай.

— Тогда пошли ко мне. Это недалеко. Я вынесу флейту и сыграю.

— Хорошо, — согласился котенок.

Данька взял его на руки и пошел домой.

Котенок сидел перед крыльцом.

Данька присел на ступеньки, немножко подумал и заиграл. Котенок слушал, прижмурясь.

Кончив играть, Данька сказал:

— Вот так ты ждал музыку.

— Не совсем, — сказал котенок. — В конце у меня устали лапки и захотелось есть. Ты не сыграл это.

— Ты есть хочешь? Так пойдем, я познакомлю тебя с бабушкой. Она даст тебе молока.

— А ты мне потом еще поиграешь?

— Конечно!

№190 «Магия лиц»

Ведьма

Я стоял и смотрел в окно, как зачарованный. Напротив, у глухой стены соседнего дома бесновалась ведьма. Она то искала что-то на земле, то вздымала руки к небу, воя от злобы и бешенства под струями дождя. И жуткие тени плясали за ней на стене.

Еще днем это было старое, почти мертвое дерево. Но сейчас сквозь его силуэт проступили черты злобного сумасшедшего лица. Дупло превратилось в рот, среди складок коры появились бельма глаз. А концы двух больших нижних ветвей скрючились, как пальцы с когтями. Верхние ветки превратились в стоящие дыбом космы.

Здесь, у меня в комнате, было тепло, уютно и горела настольная лампа.

А там за окном разгулялся настоящий шторм. Струи дождя, как плети лупили по оконному стеклу. Было слышно, как свистел и выл ветер, гремел гром, лил дождь. По асфальтовой дорожке перед мертвым деревом уже бежала небольшая река, неся какой-то мусор. А дерево качалось под ударами ветра, и мокрые ветви непрестанно мотались в свете уличного фонаря.

Но мне виделось, что это ведьма всё пытается ухватить что-то или кого-то. Подтащить к себе, проткнув насквозь когтями-сучьями, запихать в рот-дупло.

Смотреть на это было жутко, но я не мог оторваться. Сумасшедшая ведьма была неистова, и ярость ее нарастала, — вот-вот что-то должно было произойти.

И тут я увидел девушку. Она подходила к дереву. Волосы мокрыми прядями падали ей на лицо, с одежды лило. Она пыталась удержать в руках зонтик, а ветер толкал ее в спину.

Я в оцепенении смотрел, как ведьма с каждым порывом ветра пытается дотянутся до нее.

А девушка уже миновала жуткое дерево. Но тут сильный порыв ветра дернул зонтик и вывернул его. Девушка от неожиданности пробежала несколько шагов. А ведьма-дерево швырнула ей в спину большой сук. И попала девушке по голове.

Та упала. Зонтик тут же унесло ветром.

Я сорвался с места и бегом выскочил из квартиры. На улице сразу промок, замерз и чуть не потерял тапки. Свернул за угол дома и подбежал к девушке. Та лежала, уткнувшись лбом в сгиб локтя. Дождевая река бурлила вокруг, и дождь лил сверху. Девушка была без сознания.

Я, стоя на коленях, перевернул ее на спину и взял на руки. Ее голова безвольно мотнулась.

Я совсем закоченел под порывами ветра и еле поднялся на ноги. Потом пошел к углу дома.

И тут позади меня раздался громкий треск, шум и плеск. А мою спину ожгло плетьми. От неожиданной боли я чуть не выронил свою драгоценную ношу.

Я оглянулся. Мертвое дерево сломалось и при падении задело меня ветками.

Старая ведьма почти дотянулась до своей добычи.

Но только «почти»…

№192 «Гений»

Незаметный гений

У руководства кончилось терпение и оно дало две недели. Сергей Юрьевич, начальник отдела разработки, спустившись на свой этаж, направился в зал к инженерам-разработчикам.

Вслед за ним в зал вошел какой-то несуразный человечек.

— Вы к кому? — спросил Сергей Юрьевич.

— Я оптимизатор, меня направили… — неуверенно промямлил вошедший.

Тут подал голос Жека:

— Шеф, есть идея. Посмотрите?

Жека подошел к доске, где была начерчена схема. За ним подтянулись остальные.

— Если взять этот узел, — начал Жека.

Все столпились у доски, позабыв про человечка.

А тот, — низенький, полный, с лысиной, в примятом костюме, — оглядел зал, подошел к окнам и пооткрывал все форточки.

В Жекиной идее было зерно, но сырое. Нужна была доработка. Сергей Юрьевич нервничал. И не замечал разных мелочей, появлявшихся в отделе.

У Жеки возле монитора теперь стоял цветущий кактус.

На Генкином столе — большой стакан разноцветных скрепок. Генка скручивал из них разные конструкции, когда думал.

На окне, возле Мишкиного стола, теперь не открывались жалюзи. Мишка обрадовался, — не любил яркий свет.

У кофемана Игоря появился большой термос хорошего кофе без кофеина. Кофе в нем не переводился.

У Генки белая писчая бумага сменилась на светло-зеленую.

У меланхолика Гоши рамка монитора стала вишневой, и на столе появился стакан разноцветных карандашей.

А в пятницу после обеда Сергей Юрьевич обнаружил под своим столом пару плюшевых тапок. Надел их и написал еженедельный отчет за сорок минут вместо двух часов.

Несуразный человечек, между тем, оставался в отделе. Заполнял какие-то бланки, говорил в коридоре по телефону, уходил куда-то. Его не замечали.

В следующий понедельник Сергей Юрьевич заглянул к разработчиками только к вечеру. Увидел у стола всегда угрюмого Семена большого розового зайца, сидящего на стуле. Но съязвить не успел.

Семен, потрепав зайца за ухо, протянул начальнику несколько листов.

— Шеф, это новая схема сборки.

Идеи у инжинеров начали появляться одна за другой. И к пятнице основная схехма проекта была выстроена полностью.

Вернувшись от руководства, Сергей Юрьевич объявил, что проект принят, и все получат премии. В зале поднялся радостный гул.

Несуразный человечек вышел в коридор и позвонил Главному.

— Здравствуйте. — сказал человечек.

— Привет, — отозвался Главный. — Твои подопечные отличный проект сделали. Как это у тебя получилось?

— Им не очень удобно было работать. Я только…

— Ты мой тайный гений. — засмеялся Главный. — Премия, неделя отпуска, а потом — к рекламщикам.

— Хорошо. — сказал человечек и пошел к лифту.

№193 «Дураку закон не писан» Внек

Дураку везет

— Крис, — позвал Пол напарника, — у нас тут гость.

— Где? — Напарник сунулся к монитору Пола.

— Вот, — Пол ткнул пальцем в левый нижний угол экрана. — Видишь, какой крупный.

— Да ну, каменюка, как каменюка, только большая.

— Ты на спектр посмотри.

Крис некоторое время изучал карту спектрального анализа.

— Это аппаратура врет, — сказал он. — Такого не бывает.

— Как видишь, бывает, — усмехнулся Пол. — С аппаратурой порядок. Давай смотайся к нему, пока далеко не улетел. Образцы возьми и маяк поставь.

— А маяк зачем? — не понял напарник.

— Крис, ты балда, — снисходительно усмехнулся Пол. — Что бы потом поймать, конечно. Если по образцам состав подтвердится — это же будет научная сенсация. Может быть, даже нашего с тобой имени.

Крис ничего не ответил, только пожал плечами. Пол знал, что на сенсации его напарнику было глубоко наплевать. А вот полетать в пустоте, пусть и на примитивном катере он никогда не откажется. Летать Крис очень любил.

Крис по-быстрому облачился в скафандр и протопал к шлюзу. Вскоре меленький одноместный катер отвалил от станции и направился в сторону необычного астероида.

А Пол переключился на отчет по их двухмесячной стажировке. В паре Пол был старшим, поэтому отчет приходилось писать ему.

Так прошло 30 минут. Катер Криса выходил на связь через каждые десять минут, передавал дежурное — «все в норме» и отключался.

На третий раз, когда напарник должен был уже подлетать к астероиду, Пол вышел на связь сам.

— Как дела? — спросил он.

— Все ОК. Нормально все. А знаешь, действительно грандиозная каменюка. Черная такая, шипастая. И крутится. — Крис был оживлен. — Сейчас скорости синхронизирую…

Пол встревожился:

— Сильно крутится? Угловая скорость какая?

— Да нет, медленно. Ерунда, я сейчас спокойно сяду.

— Крис, погоди. — Пол хотел приказать синхронизировать и угловую скорость тоже, но судя по звукам из динамика — было уже поздно.

Послышался треск, свист, какой-то дребезг и несколько ударов. И все это вперемежку с чертыханиями Криса.

— Крис, Крис, что случилось? — уже заорал Пол.

Сквозь свист и треск послышалось невнятное:

— …Воздух уходит… обшивка… сел…

Пол обмер и покрылся потом.

Динамик замолк.

Первые две минуты Пол просто ждал, что связь возобновится.

Потом попытался проанализировать ситуацию.

Понятно, что Крис при посадке повредил обшивку. Произошла разгерметизация. Для напарника это не страшно, у него запаса воздуха еще часов на десять хватит.

Но что со связью? Непонятно.

Передатчик в скафандре маломощный, но его можно подключить к катеру. Почему Крис этого не сделал? Или еще сделает?

А если не сделает?

Значит, панель управления повреждена. Или энергии нет. А вот это уже плохо. Это или реактор, или двигатель полетели. Тогда Криса надо действительно спасать — сам он не выберется.

Что можно сделать?

Как положено по инструкции, передать сигнал бедствия через полчаса после ЧП. Перед этим собрать все данные для выяснения ситуации и попытаться установить связь с терпящим бедствие.

А еще что?

Второго катера у станции нет. Движки только маневровые, маломощные, на них астероид не догнать…

Нужно рассчитать траекторию астероида! Тогда спасателям не придется долго искать. Они сразу смогут выйти на него. А прибудут они максимум часа через три — здесь не Дальний Космос.

Пол кинулся к бортовому компьютеру снимать данные и составлять программу вычислений.

Руки у Пола дрожали и мозги не хотели сосредотачиваться, но Пол справлялся. За 15 минут составил программу, ввел начальные данные. Проверил результаты на соответствие реальным значениям.

После чего глянул на монитор радара. И замер, не веря глазам.

От астероида отделилась маленькая точка и двинулась в сторону станции.

Динамик по-прежнему молчал. Пол протер глаза. Точка никуда не исчезла.

Получалось, что кроме разгерметизации с его напарником ничего не произошло? Он взял образцы, поставил маяк и полетел обратно на станцию?

Пол спохватился, нажал пару кнопок. Да, вот сигнал маяка. Все в порядке, работает.

А почему сам Крис на связь не выходит?

Пол решил повременить звать на помощь. Авария, похоже, была неопасная. Ждать оставалось двадцать минут.

Криса Пол встретил у входа в шлюз.

— Ты в порядке? Почему на связь не выходил?

Но Пол и сам уже видел, что с напарником все в порядке. Вышел своими ногами, скафандр цел. Отщелкнул гермошлем, помотал головой.

— Привет, Пол. Я там катер наш продырявил нечаянно. Про связь совсем забыл, извини. Перепугался сначала…

Тут станцию резко и сильно тряхнуло, и в коридоре замигали красные аварийки.

— Что это? — спросил Крис, неуклюже поднимаясь с пола. Скафандр мешал.

— Понятию не имею. Похоже на метеоритный рой.

Пол говорил это, уже торопясь в рубку управления.

Крис в скафандре топал за ним.

Пробежав глазами данные с мониторов, Пол повернулся к Крису и спросил:

— Что у тебя случилось с катером на астероиде?

— Ну, я же тебе говорил — я его продырявил немножко, — смущенно ответил Крис.

— Да? А почему он тогда взорвался, едва ты из шлюза вышел? — Пол глядел на напарника в упор и ждал ответа.

Тот начал мямлить:

— Пол, я не знаю… Правда, не знаю… Я тебе говорил, астероид — он весь шипастый. Вот один шип и пробил обшивку.

— А что еще пробил? — Пол был неумолим.

— Да ничего серьезного, честное слово. — Крису очень не хотелось говорить правду. — Я же вернулся.

— Что пробил? — повысил голос Пол.

— Да коробочку эту… Как ее… Камеру энергонакопителя.

— Что?! — Пол побледнел. — Ты что, с пробитой летел?

— Нет, конечно. Я что, дурак что ли? — возмутился Крис. — Я канал энерговода спрямил и все.

— Что сделал? — не поверил своим ушам Пол.

— Спрямил, — повторил Крис.

— Да ты же при старте должен был взорваться!

— Да почему? — тут уже Крис удивился.

— Да движки катеров этого типа не рассчитаны на импульсную подачу энергии. Когда импульс на максимуме, движок просто взрывается.

— Ну, не взорвался же… — Крис самодовольно развел руками.

Но Пол уже не смотрел на него. Он думал. Вслух:

— Так, подожди. Импульс у этих реакторов длинный… Ага… Если на старте максимум пришелся на уже разогретый двигатель, то двигатель мог и не взорваться… — Пол поднял голову на Криса и спросил — ты же там был минут двадцать?

— Ну, да, — кивнул напарник.

— Значит, двигатель не успел даже толком остыть. Слушай, — объявил Пол, — тебе крупно повезло! Правда, долго ты бы так не протянул. Хорошо, что лететь пришлось недалеко.

— Конечно, недалеко. Я же оттолкнулся от гравиполя звезды. Ты разве не видел? — Крис кивнул на монитор локатора.

Пол обхватил руками голову:

— Ты еще и поворачивал?

— Конечно, поворачивал. Но немного совсем, на полградуса. — Крис, глядя на Пола, уже сам перепугался. — А в чем дело?

— При повышении нагрузки на двигатель увеличивается подача энергии.

— И что?

— Крис, балда ты космическая. Мы же с тобой вместе этот зачет сдавали. Синхронизация, понимаешь? Синхронизация. Что бы максимум импульса попал на максимум нагрузки движка. Это… Это… — Пол не находил слов. — Это статистически практически нулевая вероятность. Там же нанодоли секунды важны. Ты это понимаешь?

— Да понимаю, понимаю. — Крис замахал руками. — Успокойся ты. Мне просто повезло, вот и все.

Но Пол его уже не слышал. Он опять задумался.

А потом спросил:

— А как же ты причалил?

— Весьма неудачно. — усмехнулся Крис. — Катер же взорвался…

— Да. Но ты выйти успел! А не должен был.

— Пол, ну хватит уже.

— Да, не должен был. Реактор затухает позже, чем останавливается двигатель. Хотя… — Пол задумался, — если движок был уже перегрет, то пару импульсов он мог и выдержать… Но это шанс был очень маленький…

— Пол, — Крис возмутился, — может хватит меня хоронить?

— Хватит?! — Пол тоже возмутился. — Да ты понимаешь, что за один раз одному человеку так повезти не может? Это по всем законам статистики исчезающее малая величина.

— Да дались тебе эти законы! — заорал Крис. — Я же тут, и живой, слава Богу!

— Лучше бы ты на астероиде остался, — мрачно ответил Пол.

— Это еще почему?

— Потому что тебе, дураку, законы может и не писаны. А вот декану курса… — Пол покачал головой. — Если я все это в отчете расскажу, он же просто не поверит! — Пол вздохнул. — Вот не зачтет практику, что я тогда делать буду?

— Почему только ты? — почти обиделся Крис. — Это и меня касается, знаешь ли.

Пол грустно усмехнулся:

— Тебе, скорее всего, опять повезет. А вот я — расхлебывать буду…

№195 тема: Суккуб и ботаник

***

Влад хотел удрать, но был прижат к стене девушкой, у которой полчаса назад появились рожки, крылья и хвост.

— Это нелепость, Марго. Мы друг друга не поняли.

— Я сказала, что оплата натурой за облаками. Ты согласился. — Марго зло щелкнула хвостом.

— Да… Но я-то подумал, что вы, такая красивая девушка… были…

— Была?! А сейчас — некрасивая? — спросила Марго с угрозой.

— Красивая! — поспешно заверил Влад. — Я подумал тогда, что это намек, чтобы я не приставал.

— А хотелось?

— Нет… То есть, да… Но я не собирался… — Влад запутался и умолк.

— Твоя мечта исполнится! — Марго очаровательно улыбнулась.

Влад смутился и выдал:

— Я высоты боюсь.

— Тебе вниз смотреть будет некогда.

— У меня крыльев нет. Как я там буду… висеть?..

— Не беспокойся. — промурлыкала Марго. — Я все устрою.

— Но почему за облаками? Здесь-то проще…

— Здесь ты можешь с любой. А со мной — только за облаками. — Марго нахмурилась. — Смертный, ты мне комп починил? Систему переставил? Сеть наладил? Теперь я тебе должна.

— Пусть это будет подарок!

— Я сказала, ты согласился. Долги рушат удачу.

— Разве?

— Да! На людях — Божье благословение. А мы, демоны, только на удачу и надеемся. — голос Марго стал жалобным. — Мне надо тебе долг отдать, понимаешь?

Влад отвел взгляд.

— Может, дадите мне пятисотку и будем квиты?

— Рубли? Демоны расплачиваются золотом!

Влад задумался.

— Хорошо, давайте золотом.

— Откуда у студентки золото? — погрустнела Марго.

— Ты студентка? — Влад удивился.

Та кивнула.

— Может, у родни займешь?

— Золото есть у отца. Но я совершеннолетняя и, если попрошу, то буду ему должна. — Марго опустила голову.

Она стояла такая сникшая и несчастная, что Владу ее стало невыносимо жалко. Неожиданно для себя, он обнял ее за плечи и прижал к груди.

— Марго, только не плачь… — Он гладил ее по волосам. — Пойми, мы едва знакомы. Ты красивая. Но я так не могу… сразу… с первой встречной…

Марго подняла голову:

— Хорошо. Я согласна. Я не буду первой встречной. — И поцеловала его в губы.

Слова стали не нужны.

— «Прошу дать мне академический отпуск длиной в человеческую жизнь». — Ректор Драмон дочитал заявление и щелкнул когтем по хрустальному шару. — Владислав Батюшков. Человек, 23 года, студент. — Ректор глянул на Марго. — Что ты нашла в этом очкастом ботанике?

— Владик хороший, — тихо, но твердо ответила Марго.

Ректор хмыкнул:

— Твой долг: после его смерти ты вернешься, и будешь очень хорошо учиться. Или прокляну.

Марго побледнела и молча кивнула.

— А если он не женится на тебе?

— Я обещала. У нас будет сын.

Драмон вздохнул и подписал заявление.

№211 Тема:

Если в лампах кончается масло,

Лампы гаснут, и дело с концом.

У тебя спит змеей на запястье

Смерть с довольным и сытым лицом.

Не буди эту странную даму —

Пусть досмотрит свой вычурный сон,

Где в большой позолоченной раме

Леонардо согнул горизонт.

— Сир, она спит, — прошипел Кот.

— Опять сон увидит, — проворчал Демиург.

— И что!?, — Давайте играть.

И спрыгнул с кресла на пол.

Про Демиурга, кота и смерть

Пол был условным. Камин и два кресла висели в пустоте. Раньше кресло было одно. Потом пришел Кот, и пришлось сотворить второе. На полке камина спала змея с женской головой, — Смерть. Ещё творение. Ибо все, что началось, должно закончиться.

И лампа на камине.

Это уютный уголок — тут не играют роли пространство и время. Вокруг, в пространстве вселенной дрейфуют юные звезды.

— Сир, — Кот потерся о Его ноги, — ну поиграем?..

— Во что? — усмехнулся Демиург, — В мячик?

— Я не собака! — оскорбился Кот. — В лампу.

— Масло разольется.

— Ну и пусть — воодушевился Кот. — Горящие капли станут звездами!

— Дурацкая затея.

Демиург взял лампу, и она раздвоилась. Одна — в руке, другая — на полке.

Он кинул лампу Коту: Лови!

Кот прыгнул и поймал.

— Усы не спали! — крикнул Демиург. Он был далеко. То ли за милю, то ли за миллион световых лет.

Кот кинул лампу обратно. Капли горящего масла полетели веером.

— Банально — Демиург хитрым финтом запустил лампу мимо Кота, закрутив огненную спираль.

Кот в прыжке поймал её, и тут же пустил колесом.

— А как вам это?!

— Уже интереснее.

Так лампа летала по вселенной, рассыпая огненные брызги, творя звезды. Но вот масло кончилось, и Демиург взял еще лампу.

А потом еще одну.

И еще.

Придя за очередной, он увидел, что Смерть проснулась.

— Кот! — позвал Демиург.

Кот запрыгнул в свое кресло.

— Я готов!

Смерть помедлила:

Я видела сон…

Её Сны предвещали только смерть. Демиургу после них вечно приходилось что-то переделывать.

— …картину Леонардо. Простой пейзаж, но вот горизонт… Она задумалась. — …он выгнут дугой. Появляется мысль, что Земля не плоская, а круглая. Леонардо — великий творец.

Демиург фыркнул. — Они все творцы… на мою голову.

Смерть продолжила:

— Эта картина принесет много смертей.

Демиург начал расхаживать перед камином. Кот с интересом следил за ним.

— Хорошо, — остановился Демиург. Пусть Леонардо эту картину не напишет. Пусть лучше напишет… — он искоса посмотрел на Смерть — какую-нибудь Джаконду. Ему этой работы надолго хватит.

Смерть загадочно улыбнулась.

Но тут взвился Кот:

— А как же картина? Неужели пропадёт!?

— Пусть напишут… когда в космосе побывают.

— Через несколько веков!?

— Ну и что? — пожал плечами Демиург — главное, что будет написана. Она позовет людей во вселенную.

— И тогда тоже будет много жертв, — сказала Смерть.

— Зато не на кострах, — мрачно отрезал демиург.

№217 «Карнавал»

***

Я — капитан. У меня есть звездный корабль. И команда.

Мой экипаж ненавидит меня. Они думают — я сумасшедший. Но без меня им не вернуться домой.

Космос велик, но однообразен. В какой стороне дом, только мне известно.

Я — человек. Мне давно всё приелось, мне скучно.

Меня влечет только неведомое.

В разных мирах я слышал, что на краю затерянной галактики есть планета, где царит вечный карнавал.

Там можно выбрать свою судьбу. Карнавальные маски скрывают там не только обитателей разных миров, но и Смерть, Удачу, Любовь или Мечту.

Что выберешь, то и станет твоим. Только потребуй снять маску.

Я оставил команду на корабле и ушел в Город один. Вокруг меня гремела музыка, песни и смех. От хоровода ярких огней, костюмов, и масок, пестрило в глазах.

— Если не знаешь, кто ты, — то одень. — Мне сунули в руки маску.

Меня понесло вместе с толпой по улицам Города. Я танцевал, что-то пил, горланил песни.

Я забылся в весёлом угаре. Это длилось бы вечность. Но тут я встретил Его.

Он был в сером камзоле, расшитом серебром. Белые волосы, серебристая маска — Он был почти нереален, словно чуть размыт. Перламутровые, едва заметные волны ходили по его облику.

— Сними маску! — закричал я.

— Зачем? — спросил он. — Вдруг я окажусь твоей Смертью?

— Ну и пусть, — жить, как я — это хуже смерти.

— А вдруг я твоя Удача или Мечта?

— Нет — рассмеялся я. — Удачи мне хватает. А Мечта всегда умирает, когда исполняется.

— Давай выпьем, — предложил незнакомец.

Мы выпили и разбили бокалы.

И он снял маску.

Его лицо как будто стало четче, но перламутровые волны вспыхнули ярче и стали заметнее.

— Кто ты? — спросил я.

— Судьба, — ответил он.

— Моя?

Он покачал головой.

Незнакомец шагнул ко мне. А потом в меня. От неожиданности я зажмурился. Меня пронзил страшный холод. Сознание померкло. Сердце остановилось. Но я не упал.

Я открыл глаза. Холод затаился внутри.

Вокруг шумел Карнавал. Я видел все четко и ясно.

Я всё знал о судьбах миров и их обитателей.

Я постиг Великую Цель этой Вселенной.

Мне на плечо опустилась рука. Я обернулся — это был Боцман. За ним стояли все члены команды.

— Капитан, — сказал боцман, — пора возвращаться домой!

— Зачем? — усмехнулся я. И снял маску.

На лице боцмана проступил страх. Он неуверенно продолжил:

— Команда хочет вернуться и получить расчет. Нам надоело скитаться.

— Хотите избавиться от меня? Уже не выйдет.

Я посмотрел на свои руки. Перламутровые волны плескались вокруг меня.

— Я стал Судьбой. А вы — моими руками.

Карнавал остался за спиной, Мы шли к кораблю. Нас ждала Вселенная.

№218 «Любовь»

О настоящей любви говорят, что о ней все знают, но никто не видел. Это не так. Расскажу реальную историю.

Существовал в свое время в Новосибирске детско-юношеский театр. В нем играли ребята от 12 лет и старше. Дружили, репетировали, выпускали спектакли. И влюблялись. Это было как грипп. Кто-то влюбился, — И идёт очередная эпидемия несчастных влюбленностей.

И был там один мальчик. Назовем его Тимофей. Ему было четырнадцать, когда он влюбился в негласную Музу всего театра. Пусть ее зовут Соня. Худрук ее выделял. Когда он орал, рычал и топал ногами на нас — «лентяев, бездарей и тупиц», а потом выскакивал из зала, одна Соня могла пойти к нему, извиниться за нас всех и уговорить вернутся и продолжить репетицию.

Время шло. Праздновались премьеры, кипели страсти. А Тим был по-прежнему влюблен в Соню. К этому все привыкли, а Соня внимания не обращала.

Актеры взрослели, поступали в институты и даже женились. И уходили из театра.

А потом, в конце девяностых, театр прикрыли. Руководитель занимался уже чем-то другим, но дома писал пьесы, мечтая, что театр снова возродится. К нему приходили гости — уже взрослые люди, выросшие актеры его театра.

Соня закончила Архитектурный, уехала в Москву, потом вернулась обратно. Кажется, даже была замужем какое-то время. Были у нее и до, и после замужества какие-то романы. Но все как-то неудачно.

А Тимофей закончил НЭТИ, работал в разных местах. Кажется, и фирму даже свою открывал…

И у него романы были. Как мне рассказывали, с женщинами он был галантен и ухаживал красиво. Только вот с женитьбой у него как-то не складывалось. Дамы были или уже замужем, или просто не те. Да и не старался он их удержать.

А ещё рассказывали, что все это время писал Тимофей стихи, посвящая их одной только Соне. И если пил, то говорил, что никто ему не нужен, кроме нее. Что она все равно будет с ним.

А потом, когда им было уже за тридцать, умер руководитель театра. На похоронах я встретила Тима. Начинающий полнеть и лысеть человек, со знакомой обаятельной улыбкой.

Я поинтересовалась: « Не знаешь, Соня придет? Где она вообще?», он мне ответил:

— Мы решили, что ей лучше не приезжать. Седьмой месяц беременности — это не шутка. Она и так на сохранении недавно лежала.

Потом я узнала, что за год до этого, Соня с Тимом встретились совершенно случайно, на Дне рождения общего знакомого. Он пошел проводить её до дома. Через два месяца они поженились.

…Я очень дорожу этой историей.

Представьте себе — мальчик ждал девочку 17 лет.

№230 «Мир, труд, май, шашлык»

После взаимных ядерных ударов, что осталось от США — никому не было известно. А вот территория Советского Союза пострадала основательно. Города лежали в руинах, страну накрыла ядерная зима.

Но Танкостроительный Завод имени Кирова, несмотря на накрывшее город радиоактивное облако, продолжал работать. Сегодня, праздничным субботним днем, на его территории толпилось много, можно сказать, людей. Вернее, зомби, — живых мертвецов.

Работники завода не знали, почему они остались «жить» в таком виде. Но у ядерной войны, как говорится, свои причуды.

Над трибуной у входа в заводоуправление криво висел выцветший транспарант: «Мир, Труд, Май!»

С трибуны доносилось:

— И мы, как последние представители… с именем Вождя… своим трудом продолжить дело… заложить основы… полететь к звездам… обязуемся в этот светлый день… дело Партии… соцсоревнование… по результатам которого…

День действительно был достаточно светлый. За низкой облачной пеленой почти угадывалось солнце. Зомби не выносят прямых солнечных лучей. Поэтому вечные сумерки всех устраивали.

Город продолжал жить. Завод продолжал работать. И даже пытался перейти на выпуск скоростных вездеходов для перевозки вечно голодных трудящихся на дальние расстояния. Туда, где еще были люди или звери. В общем, туда, где можно было пожрать.

В самом городе ни кошек, ни мышей с собаками уже не осталось, и птицы все повывелись.

…Директор завода — толстяк зомби, наконец-то закончил толкать речь. Народ, разбившись на бригады, занялся уборкой территории. Комиссия по контролю за выполнением соцобязательств, медленно ходила от бригады к бригаде, фиксируя все их действия.

По результатам соцсоревнования на субботнике, были определены лучшая и худшая бригады. Из мусора, собранного на территории, запалили большие праздничные костры. Председатель месткома поздравил победителей, а худшей бригаде сообщил, что таким плохим трудящимся не по пути со всеми, в светлое будущее. Поэтому, единственное, что они могут сделать — это порадовать всех, во искупление невыполнения соцобязательств.

Членов худшей бригады сноровисто разделали на шашлыки.

Когда догорели костры, а шашлыки были все съедены — площадь перед заводоуправлением опустела. Только над трибуной остался висеть старый выцветший транспарант. Да над асфальтом стелились черные дымки от остывающих кострищ.

Праздничные шатания радостных зомби продолжались до глубокой ночи.

Первомай в этом году — удался!

№238 «Голый»

А что вы на меня смотрите? Голых мужиков не видели? Вот вы, дамочка, чего пялитесь? И не стыдно?

Вот такие как вы и…

Ладно, в данном конкретном случае вы, наверно, и не причем. Но вот что я вам, дамочка, хочу сказать. В начале было Слово. И, чтоб вы знали, оно там и осталось. И, если не подумавши, Словом пользоваться…

Где его взять, слово это? Ой, как глазки загорелись, ручки зачесались, в одном месте засвербело! И не стыдно вам? Слово они хотят. Ишь какие!

То самое изначальное Слово, оно, понимаешь, среди всех других слов гуляет. Силу-то свою первоначальную никуда не теряет, не рассеивает. Потому как с него весь мир начался. И вот когда вы например, дамочка, какую ерунду говорите. Вы ж не думаете! У вас же голова, чтоб прическу носить, да глазками стрелять! А что ваш розовый язычок там мелет — вы в безответе.

И если к вам Слово попало — пиши пропало.

А с другой стороны, вам же и невдомек…. Сколько фоток, картин, фигур этих каменных, скульптуры которые, статуи. Везде люди нужны. А как они на фотки да картины попадают — кому какое дело. Если портрет нарисовали, то оно все понятно. А если городскую улицу сфотали? Сколько там иной раз народу бывает — это ж подумать страшно!

Да знаю я, что они только копии. Но ведь это к каждому Слово применили, у каждого часть реальной натуры забрали.

М-да…

Вот как меня например. Да-да, дамочка, представьте себе. Все банально получилось. Мне жена сказала: «Да иди ты…». Да не просто сказала, а словом. Ну, не знала она, что это Слово… и я пошел. Вот прямиком сюда, в эту картину. Я — тот я, что ее муж был, он там. Рядом с ней остался. Правда, чуть бледнее стал. Если она еще раз десять его Словом пошлет — от него вообще ничего не останется. Исчезнет, разбежится по фоткам и картинам.

Что, дамочка, не верите? Ну и как хотите. Я и не заставляю, дело ваше.

Я только одно вам скажу. К человеку Слово любым простым словом прийти может. И когда придет — неизвестно.

Так что думайте, дамочка, что говорите.

И берегите своих близких!

№248 Внек «Шумел камыш»

Ам и Ли появились в объеме управления одновременно. Эти блестящие офицеры претендовали на звание командора ветви Объединенной Эскадры.

Хотя давно не говорилось про объединенность. Она давно подразумевалась сама собой. Объединенные цивилизации — интересы, экономики, культуры, исследования. В Галактике другого пути не было. Когда-то кто-то с этим был не согласен, но это дело прошлое. Сейчас в той же Эскадре служат лучшие представители разных цивилизаций. Что ведет всех разумных к прогрессу и процветанию.

Экономические выгоды от вступления в должность командора, для его родной цивилизации были очень велики. Продвижения в разнообразных очередностях — от установки на планете нуль-туалетов до замены солнца в системе; Ресурсные премии — от болотных огней до алмазов, — Что повысит рейтинг цитируемости и счастливой воплощенности в общем сравнительном реестре.

Решающим экзаменом оставалась проверка в реальной ситуации. Поэтому место командора пустовало уже пару лет, хотя кандидаты были давно известны. Никак не подворачивалась нужная ситуация.

И вот время пришло. Медиумы из Ядра обнаружили новый разум на окраине Галактики. Туда сейчас Эскадра и направлялась.

Великие медиумы не предсказывали. Миры Пророков были легендами. Дар Пророчества был самым редким и ценным в Галактике. Прогноз взаимодействия с новой цивилизацией и был решающим экзаменом. У кого из кандидатов прогноз окажется ближе к реальности, тот и станет Командором.

Ам был нелетающей разумной птицей и относился к разновидности грачеватых. Он представлял цивилизацию Шуитов. Ли относился к разновидности погранично-стихийных, класс земля-вода, и имел, как почти всякая ящеричнопроизводная, зеленую чешую и длинный хвост. Ли был представителем цивилизации Деренистов.

Это дежурство было решающим. Ам и Ли волновались, готовясь к встрече с новым миром. Между собой они давно договорились, что решение Верховного Эскадриона не будут оспаривать. Хотя их Рода — Вьягну и Мелк и требовали дуэли в обязательном порядке. Главным судьей должна была стать сама Реальность. А с ней не спорят.

Катер бесшумно опустился в кусты. Ли и Ам осторожно шагнули на неведомую почву и оказались на открытом месте, возле небольшого озера. На берегу находился Представитель Нового Разума. Он был облачен во что-то искусственное и неопрятное. Рядом с ПНР стоял прозрачный сосуд, наполненный не той водой, что была в озере. А еще рядом лежала длинная, тонкая палка, с ее кончика в воду свисала нить.

Легкое ментальное сканирование ПНРа не дало понять строй его мыслей.

И только Ам и Ли хотели углубиться в изучение системы мышления, как этот ПНР взял с почвы сосуд, хлебнул из него и начал выдавать протяжные звуки.

Ам и Ли, услышав их, остолбенели.

Шу-Мелк_ Амыш, — пауза, — Дере-Вьягну — Лись, — пауза, — Аночька темная была»

Первым опомнился Ли, семейное имя которого было Лись, и потянул Ама, главное скрытое имя — Амыш, за собой. Здесь им было нечего делать. Они наткнулись на легендарный Мир Пророков.

ПНР тактично продемонстрировал свое превосходство над разумами объединенной цивилизации. Ли и Ам это поняли, услышав свои цивилизационные, родовые и личные имена. Пророк обратился к ним и указал, что им нужно найти на самом деле. — «Аночкатемная была». Эта информация была важна для прогресса всей Галактики.

Ам и Ли потрясенные поднимались на орбиту. Забыв об экзамене, они хотели только когда-нибудь вернуться в этот мир.

№249

***

В тот год была свирепая зима. Несмотря на мои не по беличьи длинные клыки, в лесу мне было голодно. В деревне жилось легче — удавалось погреться и поесть вволю. Я облюбовал под житье трактир. Забивался под стреху и дремал до утра. К людям я привык.

Только крысы жить мешали. Они в трактире были огромные. Но я научился их убивать. И мои длинные клыки очень помогали. Я их не ел, конечно. Убив крысу, я старался кинуть ее на видное место.

В тот вечер, крысу я притащил прямо к стойке трактирщика — уронил с потолочной балки на горку ватрушек. И пара ватрушек полетела на пол. На них-то я и нацелился.

За ближайшим столом сидели только два едока. Один, разглядев меня на балке, метнул нож. Но второй успел ударить его по руке:

— Не надо. Это он крысу поймал.

— Кто это у вас там? — спросил хозяин ножа у трактирщика, кивая на меня. Я убегать не торопился — ватрушки манили.

Трактирщик выкинул крысу в помойное ведро и глянул в мою сторону:

— Не знаю, добре пане. Живет. Упыр, вомпер… щось таке зубасто.

Второй из посетителей, поднял ватрушку с пола, положил на стол и позвал меня:

— Хочешь? Иди сюда. Мы тебя не обидим.

И я пошел. Не знаю почему, но пошел. Косясь на людей, я выгрызал творог.

— Удивительно, — сказал второй посетитель, — это же мутант какой-то. Черно-бурая саблезубая белка.

— Она еще и летяга, — заметил от стойки хозяин ножа.

— Саблезубая летяга. Откуда же ты взялся, дружок?

Я покончил с творогом и обкусывал корочку. Вопрос застал меня врасплох. И неожиданно для себя я ответил:

— Из лесу.

Я давно научился разбирать и понимать людскую речь, но вот сам не разговаривал. В голову как-то не приходило.

У стойки расхохотался хозяин ножа:

— Да он говорящий! Ну и мутант!

Трактирщик боязливо спросил:

— а мутант, шо, хуже вомпера? Так може, ви його изведете… а то ж вночi ка-а-к в горло…

— Никого мы изводить не будем, — перебил угостивший меня ватрушкой. Потом он обратился ко мне, — послушай, дружок, пойдешь с нами?

— Куда?

— Вот! Деловой подход! — к столу подсел хозяин ножа. — я Стил, а это — Марк. А как твое имя?

Я застыл возле обглоданной ватрушки. Потом дернул хвостом:

— У меня нет имени, — слова выговаривались легко, но голос был чирикающим, как у птицы.

— Хочешь придумаем? Например, Робин? Или Сократ.

Я повторил:

— Сократ. Имя мне понравилось.

— Пойдешь с нами, Сократ? — вмешался Марк. — Скучно не будет, это уж точно.

Я решился:

— Хорошо, пойду. И, я люблю яблоки.

Стил рассмеялся:

— Наш парень. — И он двумя пальцами пожал мою протянутую лапку.

Так я познакомился с Братьями-Защитниками — магом Марком и воином Стилом. И немало подвигов с ними совершил.

№250

***

Иногда смотришь на мир вокруг и думаешь: «Надо же, как все интересно и сложно до нереальности. Сколько всего человек наворотил вокруг себя!»

Иной раз посмотришь и кажется, что не может быть это творением слабых рук человеческих. Но потом присмотришься и понимаешь, что выдумка и изобретательность человека практически безграничны.

И вот так идешь по городу среди высотных зданий, головой вертишь. Шум, гам вокруг, огни и вывески — все это руки человеческие создали.

И тут настигает осознание, мгновенное и всеобъемлющее: нет такой вещи, которой бы не коснулись руки человеческие. Не в переносном, символическом смысле, а в самом прямом. Вот плита в стене дома — это чьи-то руки ее тут ловили, когда со стрелы подъемного крана она свисала и медленно приближалась к недостроенному этажу. А до этого, кто-то заливал бетон в форму, в которую уже уложены были армирующие железные прутья, которые тоже кто-то сделал. И везде руки человеческие, везде внимание, на все потрачены часы жизней — за что не возьмись. Даже мусор — фантики, бумажки, окурки, пластиковые стаканчики — к ним тоже прикасались руки, на них тоже было потрачено время.

Когда осознаешь такие простые вроде бы вещи, начинаешь немного по-другому относится к окружающей второй природе, созданной человеком. Она сделала нашу жизнь удобней и проще.

Но часто забывается, что истоки созданного человеком в природе первой, естественной для Земли. Мы просто не видим преобразований. Если оглянуться вокруг, то вспомнишь, что вот это было рыже-бурым камнем изначально. Вот это росло много лет под солнцем. А вот это лежало в глубине недр. И все это было взято и переделано человеком. Теперь сразу и не разобраться что, как и из чего получилось.

Весь мир человек превратил в огромную мастерскую, весь свой дом, всю свою планету. Много в том мастерской обрезков всяких валяется, мусора, хлама. Торопиться человек лепить, строить, клеить, некогда ему за порядком смотреть.

А в живой природе мусора и грязи не бывает. Все для чего-то нужно, ничего лишнего. И если найдется мусор в лесу, то только из природы второй, человеческой.

Почти нет мест, где не наследил человек. Где есть просто горы и лес, вода и камни, и к чистой воде выходят напиться олени. Все это тоже сотворено, но уже не человеком.

Серые тучи быстро уносит в сторону. Лучи умытого солнца касаются капель на мокром старом заборе. Капли блестят, искрятся. А маленькая девочка в красной курточке и резиновых сапожках, что стоит у калитки, с восторгом смотрит вокруг: На улицу, такую яркую и мокрую после дождя. На лужи, в которых отражается солнце. И глаза ее синеют от яркого неба, где с одной стороны убегают тучи, а с другой солнышко рассыпает лучи. Одна природа озаряет другую. Какая важнее — уже не разобрать. Мы творим в мире, сотворенном Им.

Вечером, на окраине города, посмотришь вверх и увидишь голубое небо и розово-оранжевые облака и тебя настигнет осознание: Вот то, что ты всегда сможешь увидеть, если не забудешь взглянуть. Вот то, где увидишь, как Он творит беспрестанно.

№251

***

— Второй дом от околицы, — сказала Фея Холода и Снега — Зима, — Пойди и забери ее.

Ледяной эльф жалобно посмотрел на Фею:

— Зачем тебе еще одна душа? Неужели, прошлых было мало?

— Мало, — отрезала Зима — Я хочу есть. — и улыбнулась страшно и завораживающе.

Эльф спрятал лицо в ладони и застонал.

— Прекрати, — сказала Зима — Если заплачешь — растаешь, и даже я тебя не спасу.

— Отпусти меня, — попросил эльф. — я не выдержу этого.

Фея усмехнулась:

— Сначала твое сердце стало холодным, потом ты согласился служить мне. Я превратила тебя в Ледяного Эльфа. Теперь ты мой волшебный помощник. Чем ты недоволен? Я предупреждала, что обратного пути нет.

— Я не думал, что это так… нелегко.

— Иди, — велела Фея. — Утешься тем, что смерть от холода — самая легкая.

Ледяной эльф повесил рожок на пояс и полетел к деревне.

Когда люди слышали серебристо-звенящий голос рожка, плывущий в морозном воздухе, они знали, что госпожа Зима рядом.

Эльф надеялся, что не сможет проникнуть в дом, что Холоду нет туда хода. Когда он долетел до околицы, в домах свет уже погас. Люди спали, в тепле печей и каминов, не боясь колдовства Феи.

Нужный дом выглядел бедно. Эльф легко проник через большую щель у притолоки входной двери. В передней комнате, на лавке крепко спала юная белокурая девушка. Она должна была умереть, замерзнув во сне.

Эльф подошел к ней. Почувствовав холод, девушка, не просыпаясь, попыталась сильнее закутаться в старенькое одеяло.

Ледяной Эльф легонько дунул на нее. От движения морозящего воздуха ей на лицо упала непослушная прядь. Девушка сморщила нос и попыталась ее сдуть.

И этот какой-то очень детский жест вдруг нестерпимо больно резанул по ледяному сердцу.

Эльф от неожиданности упал на колени. Что-то творилось внутри живого ледяного существа.

И когда боль, казалось, готова была вот-вот разорвать эльфа, тот заплакал. Горько. Неумело и неудержимо. Как ребенок. Сознание помощника Зимы померкло.

Белокурая девушка, сидя на лавке, прижимала к груди одеяло и испуганно смотрела на бледного юношу, лежащего на полу. Глаза юноши были закрыты, но дышал он ровно.

— Кто вы? — прошептала девушка. Юноша открыл глаза и сел. И улыбнулся.

Фея-Зима неслышно шла над землей и улыбалась. Еще один Ледяной Эльф захотел снова стать человеком, не побоявшись даже смерти. Зима, конечно, души не ела. Это была сказка для очередного эльфа. Для очередного смертного, отказавшегося от своего горячего живого сердца. Умирали только те, кому это суждено было. Зима дарила им легкую смерть.

№253 «Синий холодильник»

***

Знаете ли вы, какая аура у порядочного холодильника. Да-да, представьте, она у холодильников тоже есть. Люди вкладывают в них столько души вместе с любимой едой. О! Про это можно писать эпосы, саги и поэмы. В результате всех душевных переживаний людей, любой работающий холодильник имеет ауру. Да-да. В астрале любой холодильник белый и пушистый. И нечего смеяться. Люди в массе своей в астрале куда как менее симпатичны.

Но не все холодильники одинаково полезны, то есть продуктивны, то есть работают с полной отдачей. Почему так случается — точно никому неизвестно. Я склоняюсь к мысли, что это какой-то заводской брак, который на общую работу не влияет, но вот помогает фиксировать не только положительную энергетику людей, но и забирательную. Особенно это ярко проявляется по ночам, когда истинные пожиратели еды выходят на просторы коридоров и кухонь. Они пробираются в темноте, как сомнамбулы, и их внутренний компас ведет их только к одному светочу в жизни — белому, неприступному, холодному и прекрасному идолу. Полному еды. И когда они беспокоят покой этого божества, тут-то и происходит самое ужасное. Забирая еду, они забирают смысл жизни холодильника, ибо истинный холодильник живет только для сохранения еды. Но взамен эти ночные чудовища оставляют свои пожирательские эмоции и чувства, которые в холодной среде холодильного нутра конденсируются и проникают в душу холодильника.

И тогда холодильник перестает хранить еду. Он начинает ее пожирать. Но он не может есть обычную пищу. Этого ему не позволяет Технический Паспорт. Он пожирает тех, кто в него заглядывает.

Честно скажу. Именно этого и случилось со мной. По ночам я себя не контролирую. Первым я проглотил кошку — она лапкой открыла мою плохо прикрытую дверцу. Когда я утром осознал, что наделал, то чуть не разморозился от нахлынувших чувств.

Вторым я съел пса. О нем — не жалею. Он мне никогда не нравился — хам и проглот.

Третьим во мне пропал мужчина. Ему понадобилась водка. И это ночью! Он был сам виноват.

А вот Она крепилась дольше всех! Она сидела на диете и сдерживалась из последних сил. Но когда все неизъяснимым образом пропали, она решила себя немного утешить… Сами понимаете. На дворе в тот момент была ночь…

Сейчас я стою на кухне один. И любуюсь своим красивым синим цветом в астральной проекции. В квартире пусто. Скоро ее обитателей хватятся и взломают входную дверь. Скорей бы, а то я уже изрядно голоден.

Интересно, а может попробовать проглотить кого-нибудь днем?

Главное, что бы этого никто не заметил.

№255 «Мальчик с дудочкой…»

***

Он был с детства немного странным. Про него так и говорили: «тот странный парнишка». Но относились к нему вполне доброжелательно. Где он жил — никто не знал. Его видели в гостях и у Художника, и у Музыканта и у Замкового Садовника. И даже Главный пожарник говорят, пускал его к себе на каланчу.

А еще его любили животные. Его никто не боялся. Кошки не шарахались, Собаки не рычали, Птицы разрешали подходить к их гнездам. И даже очень осторожные Серые Мыши не убегали при его приближении.

Почему так было, никто не знал. А мальчик пытался со всеми разговаривать — и с лошадьми, и с кошками и со всеми остальными.

У каждого животного язык свой и говорит каждый о своем. Птицы много говорят о небе, ветре и о пище. А серые мыши о небе не говорят никогда, а только о норках, тепле и холоде. Опасности и еде.

А когда Музыкант мальчику подарил дудочку, то дело у него пошло на лад. То, что раньше не получалось выговорить самому, могла пропеть дудочка.

И вот единственные, с кем у мальчика так и не получилось наладить хоть какой-то контакт, были крысы. Крыс побаивались все, даже птицы и лошади. Если крысы шли стаей, им уступали дорогу и люди. Крысы были страшной силой, самоуверенной и наглой. Они не общались ни с кем. Это мальчик знал точно — ему остальные животные города говорили. А кошки, которые должны были крыс ловить, честно признались, что не любят с ними не связываться.

Крысы в Городе жили сами по себе. Что у них происходит, даже серые мыши не могли толком сказать. Крыс становилось то больше, то меньше. Они кочевали группами по разным районам Города.

Как не пытался мальчик крыс слушать, а потом повторять подслушанное, — крысы на эти звуки не реагировали.

Но однажды крыс вдруг развелось очень много. От крыс страдали люди, погибали кошки и собаки, покусанные лошади вырывались по ночам из конюшен.

И тогда мальчику дала совет одна старая мышь. Она как-то вырастила в своем гнезде крысенка. И поэтому знала в этом толк. Надо было сыграть всего три почти неслышных, очень высоких ноты. И крысы услышат тебя.

И мальчик в эту же ночь увел всех крыс из города, и они не вернулись. Потом стали говорить, что он приказал им всем утопиться в море. Крыс не стало, и Город был спасен. А мальчика окрестили Гамельнским крысоловом. Потому что его имя в памяти людей не сохранилось, ведь обычно про него говорили «тот странный парнишка».

№256 «Часы на дереве»

ИЗБРАННИК

Каждой фее однажды приходит время выйти замуж. Причем феи всегда знают, кто станет их Судьбой, чувствуют это. Избранники обычно сразу влюбляются в них.

Но в этот раз…

В чаще Леса на пеньке сидела фея в мини-юбке и рыдала, размазывая по лицу модный макияж:

— Уу-у… Он только потанцевал со мной и все… А потом ушел… с этой крашеной вертихвосткой… И даже не оглянулся…

Рядом с феей стоял леший, гладил ее по плечу, утешая:

— Ну, не плачь, не надо. Ну, не признал Он тебя спьяну, бывает.

— Он трезвый был… Краси-ивы-ый…

— Вот и хорошо, что красивый. Ты не плачь, все будет. Сделаем в лучшем виде. Сам прибежит…

***

Он увидел Ее во сне и понял, что Она — единственная. Проснулся среди ночи, уже зная, где Ее искать. Быстро оделся и вышел из квартиры. Тихо открылись двери лифта, прошуршали колеса машины по асфальту и вот она — светящаяся тропинка, уводящая вглубь Леса.

Поначалу идти было жутко. — Между деревьев шуршали чьи-то тени, светились огоньки во тьме, — то ли гнилушки, то ли глаза. Но потом где-то запел соловей, за ним еще один, и еще. Ночные цветы раскрыли свои бутоны с ярко светящимися капельками росы в глубине чашечек. Над ними как звездочки роились мотыльки и ночные бабочки.

Слева от тропинки появилось дерево с часами. Стрелки на циферблате показывали полночь. С тропинки вспорхнули два белых голубя. Он понял, что близок к цели.

Светящаяся лента тропинки уткнулась в полосу серебристого тумана. Пройдя сквозь искрящуюся завесу, он оказался на обрыве у лесного озера, по глади которого в свете луны кружились маленькие эльфы. У обрыва стояла Она — в белом платье, расшитом серебряными цветами, с распущенными волосами. В Ее глазах отражались звезды.

— Здравствуй, любимый, — сказала Она, и это были самые чарующие звуки на свете.

***

Леший сметал блики с тропинки на окрестную траву, листья и цветы. Тропинка была длинная, работа муторная, но необходимая — Лунным бликам положено быть на своих местах. Леший махал метлой туда-сюда и бурчал в бороду:

— Что за народ пошел. Под собственным носом Судьбы своей не видят. Чуть не за уши к счастью тянуть приходится. — Дойдя до дерева с часами, леший дунул на них, и морок развеялся. На землю упали лист лопуха, шишки и пара прутиков. Леший дальше замахал метлой, — и без фокусов они ничего понимать не хотят. Сны им насылай, тропинки выстилай, туманы разводи, голубей прикармливай… Ему и так Судьба фею в любимые преподносит, а ему мало, ему сказочные прибамбасы подавай. Эх!..

Дометя тропинку, Леший отправился смывать светящуюся краску с цветов и бабочек.

Внек

СВИДАНИЕ

Из трех Осенних Сестер она была самой старшей. Темноватое пестрое платье черно-буро-коричневых оттенков с вечно обтрепанным подолом, оставляло открытой бледную до землистости кожу изящных рук и тонкого лица.

Волосы собраны в разноцветный хвост. Каждая прядь волос — своего цвета. — Черная, темно-коричневая, ореховая, бронзовая, бурая, золотистая, ярко-рыжая. А на лице с острым подбородком — удивительные ярко-серые глаза. Не светлые, почти голубые, и не темные, почти черные, а именно ярко-серые. Они могут стать и голубоватыми и потемнеть, и позеленеть. Все зависит от настроения старшей Осенней Сестры — Поздней Осени. Эти глаза кажутся почти неуместными, но очень подходящими к этому лицу.

Она не любила, когда ее называли Поздней, предпочитала — Старшей. Среди сестер она часто чувствовала себя на особицу. За ней сразу шла Зима. Почти неживое существо со своим мертвящим холодом, снегами и колючим немигающим взглядом. Укротить Зиму могла только Весна со своим теплом и твердой уверенностью жизни в своем праве на существование.

И зачем она понадобилась ему — Летнему Ночному Ветру? В этом месте, где мог встретиться кто угодно и с кем угодно, в этом странном Лесу, где даже Время только гость, а истинного Хозяина никто никогда не видел, Ночной Ветер попросил ее о встрече. Правда, передавая его просьбу, Ранняя Осень так улыбалась и закатывала глаза, что становилось ясно, — речь идет о свидании.

И вот она, Старшая, сидит под часами, что всегда показывают полночь, кормит голубей, а он стоит на краю маленькой поляны у нее за спиной, не решаясь подойти. Она давно почувствовала его присутствие — его теплое, почти горячее дыхание ни с чем нельзя было спутать.

И все-таки, что же ей делать? Он не первый год присылает ей знаки внимания и передает весточки. И приглашений было, тоже не одно. Раньше она не откликалась на них, а теперь пришла. Почему?

Может быть, потому что устала быть одна, устала от боли, которую приносят первые снежинки?.. Ее даже Средняя Сестра — Бабье Лето, спрашивала, почему она такая мрачная и угрюмая? А как ей объяснить, что очень больно, когда облетают последние листья, последние птицы улетают на юг и первый снег засыпает землю, заставляя угасающую Жизнь уснуть мертвым сном. Она, Старшая, конечно знала, что Жизнь возродится, что вернутся птицы и появятся новые листья, но все-равно каждый год она плакала холодными долгими дождями по своей утрате.

А он, Летний Ночной Ветер, хотел быть рядом с ней. Она знала, что в его объятиях она не будет чувствовать угрозы будущих потерь. С ним ей будет легко и уютно. И главное — в своем прощании с Жизнью она не будет одна. Она не будет в бессилии наблюдать ее увядание. Вместе с Ночным Ветром они проводят Жизнь спать под снегами в зелени трав и благоухании пожелтевших листьев. И Ветер в веселом яростном неистовстве будет срывать разноцветные листья с деревьев. — Чтобы снег не обломал ветви.

Решено — пусть поздняя осень в этом году будет Теплой.

Старшая поднялась, вздохнула, и, повернувшись к темному силуэту, шагнула ему навстречу.

№257 «Сокровище»

Истинное сокровище

Усталый рыцарь в потускневших латах пересек торжественную залу и опустился на колено перед троном королевы. Он положил к ее ногам ключ от чужой столицы:

— Моя королева, теперь Вы владычица всех земель и народа Вашего бывшего врага. Их правитель в цепях, и ждет своей участи.

Королева величественно произнесла:

— Благодарю тебя, мой рыцарь, за эту славную победу. Ты верно служишь мне, и я дарую тебе не только свою любовь, но и руку, о которой ты просил меня семь лет назад. Я буду твоей женой, и ты завоюешь еще много земель для меня и во славу короны.

Рыцарь встал, вытянул меч из ножен и положил к ногам королевы:

— Моя королева, когда-то Вы были самым желанным сокровищем для меня. Но ваша алчность и властолюбие убили любовь. Я устал от войны и жажду лишь мира.

И, низко поклонившись, рыцарь развернулся и вышел из зала, навсегда оставив королеву.

***

Один барон поспорил с друзьями, что крестьяне не люди, а животные, которые не могут жить в неволе, настолько они дики. Что бы доказать свою правоту, барон велел привести пастуха, и предложил ему прожить в одной комнате три года. На двери не будет замка, а слуги принесут все необходимое. И если он ни разу не покинет комнату, то полученных денег хватит и на дом и на стадо. Пастух согласился.

Не привычный сидеть без дела, он попросил одного из слуг научить его читать.

За три дня до окончания срока из комнаты вышел человек, оставивший на столе записку: «Барон, я нарушаю договор, и отказываюсь от денег. В своем добровольном заточении я получил бесценное сокровище — знания.»

***

Архимаг ордена вызвал к себе молодого мага.

— Ты самый талантливый ученик в ордене, и станешь моим преемником. Ты займешь мое место, когда я уйду на покой. А завтра на рассвете будет проведен Ритуал — между тобой и магическим Источником протянется связующая нить. Это поможет тебе стать со временем самым сильным магом. Тебе нельзя будет покидать пределы Ордена, иначе порвется нить, и ты погибнешь. Но это небольшая плата за могущество.

Выйдя из покоев главы Ордена, молодой маг, не заходя к себе в комнату, сразу направился к воротам замка.

Когда наступил рассвет следующего дня, он все еще шел по дороге. Он был уверен, что погони не будет.

Ведь только сумасшедший мог обменять безграничное могущество на какую-то призрачную Свободу.

***

Сказочник грустно улыбнулся. Герои его историй были мудры и знали, что им действительно нужно. В жизни же, люди часто не понимают этого до самой смерти.

№262 «Дружба»

Пирожок на двоих

В парке, на скамейке, сидели две старушки и что-то увлеченно обсуждали. Одна старушка держала поводок. Под скамейкой, рядом с половинкой яблочного пирожка, сидел маленький мопсик. Рядом с ним вдруг образовался кот пыльно-асфальтовой масти, с шалыми зелеными глазами. Он сел по другую сторону от пирожка и стал зорко поглядывать вокруг.

— Привет, Жюль, — сказал Кот мопсику, не поворачивая головы и почти не раскрывая рта. — Как жизнь?

Мопсик тоже не повернул головы:

— Неплохо, в принципе. Только у моей давление скачет. Магнитные бури… А твои дела как?

— Тоже неплохо. Правда, мой чердак на ремонте. Поэтому я себе новый дом подыскал. правда, пришлось настоять на своем… Но оно того стоило. Буду теперь под вами, в подвале жить.

Под нами! — Мопсик переступив в возбуждении лапками, повернулся к Коту. — Ой как здорово!

Кот фыркнул, и Жюль поспешно отвернулся.

— Конечно, здорово! Думаешь, я зря именно за ваш подвал дрался? — Кот искоса глянул на мопсика, — Теперь мы будем рядом, май литл дог. Если что — ты сможешь даже позвать меня, в форточку полаять, или с балкона. Я там напротив вашего окна березку присмотрел. Если соскучусь, то могу на нее залезть, а ты меня из окна увидишь.

Жюль прерывисто вздохнул. Почти всхлипнул.

— Какой ты хороший, Кот! Настоящий друг! — Не глядя, он пододвинул лапой половинку пирожка. — Вот, держи, это я тебе припас. Я у нее попросил возле ларька, она и купила. Правда, он с яблоками… Она думает, что я сладкое люблю.

— Я тоже сладкое люблю, — великодушно сказал Кот и подтянул угощение к себе. — Спасибо, Жюль! Она у тебя молодец.

Мопсик вздохнул.

— Ага. Только давление вот… Ты смог найти, что я просил? Она считает, что капли ей не помогают. А вот если она сама будет его заваривать…

— Не надо слов, — Кот дернул хвостом. — Мы в ответе за тех, кого приручили. Валерианка растет на детской площадке за кустом сирени. Два больших корня!..

— Спасибо большое, Кот. Слушай, а может ты все-таки к нам? Ты ей понравишься, я точно знаю. Будешь в тепле, сытости…

Кот вздохнул.

— Нет, Жюль, я не променяю свободу на уют. Ты уж извини, привык я так. Но за предложение спасибо.

— Может, я тебе завтра в обед сосиску с балкона скину?

— Не надо. У твоей пенсия маленькая. А меня она знать не знает.

— Зато я тебя знаю. И ты мой друг. Давай хотя бы половинку скину? В час дня?..

— Ладно, давай. Добрый ты, Жюль. Трудно тебе одному будет.

— Но я же не один?!

— Конечно не один! Мы же друзья!

Они сидели под скамейкой, и молчали о чем-то большом и хорошем.

Внек

Дед Тихон

Дед Тихон выскользнул на крыльцо, и тут же прижался к стене по за дверью. Подождал немного, дверь не открылась. Тогда Дед спустился с крыльца и, пригнувшись, прокрался под окнами. Пес Дружок, с удивлением глядя на деда, тихо тявкнул. Тот обернулся и, приложив палец к губам, полез за пазуху. Достал кусок домашней колбасы, швырнул его Дружку, ругнувшись шепотом:

— На. Жри. Шантажист…

Пес занялся колбасой.

Пробежав под окнами, дед Тихон выпрямился и осторожно выглянул из-за угол. Никого. Шмыгнув за угол и пробежавшись вдоль стены, дед залег в лопухах на меже. Из засады Тихон осмотрел огород. Огородного вроде нигде не видно, но рисковать было нельзя. Часто замирая и прислушиваясь, дед пополз по-пластунски, вдоль парника в сторону задней калитки. У кустов смородины он нос к носу столкнулся с котом Филимоном, возвращавшимся с гулянок. Мысленно застонав, дед Тихон сделал зверское лицо и прошипел:

— Только чирикни домовому, гнида, на стельки пущу. А бабке скажу, что венерическую болесть от кошек блудливых в дом принес. Она тебя тогда махом кастрирует!

Кот, хотевший отпустить в адрес деда ехидный мяв, резко сбледнул с морды. Но справившись с собой, прошествовал мимо распластавшегося на тропинке человека, сделав вид, что никого и ничего не видел.

Тихон беззвучно выдохнул. Надежды на угрозу было мало. Кот, подлец и интриган, мог запросто заложить его домовому и подольститься к бабке.

Но сейчас можно было надеяться на трусость кота, и дед пополз дальше. Ужом проскользнув под калиткой, он встал, отряхнулся и зашагал к старому бревну, в пяти метрах от забора. За пределами своей территории ни домовой, ни огородный, ни дворовой, его не видели. Так что за калиткой дед Тихон был белый человек.

На бревнышке уже сидел луговичок Луконька.

— Здравствуй, Тихон Климыч! — поприветствовал он деда. — Я новых травок принес. Мне одну водяной посоветовал. Говорит, очень вкус облагораживает.

— Ну, попробуем твои травки, — степенно согласился Тихон, и раскрыв кисет с махоркой, протянул его луговичку. — Сыпь сюда.

Луконька высыпал в кисет горсть измельченной травы из свернутого кулечком лопуха. Дед Тихон завязал в старательно перетряс кисет, смешивая траву с махоркой. Скрутил две козьих ножки и протянул одну Луконьке. Задымили. Пару раз затянувшись, Тихон оценил вкус табака:

— А и правда хорошая травка. Не козья нога, а сигара гавайска. Понимающий мужик твой водяной. Сам-то курит?

— Какое там! — махнул Луконька рукой. — Раньше курил, а теперь его русалки за экологию борются…

— Тоже бабы одолели. Я тебе для него махорки отсыплю. Ты уж ему передай, со всем нашим почтением. Мужикам надо вместе держаться…

Докурили в молчании. После чего дед Тихон свернул по второй козьей ноге.

Задымили уже не так жадно, медленно смакуя каждую затяжку.

— Эх, Луконька, дружок мой сердешный, — с горечью и обидой неожиданно заявил Тихон. — Решил я революцию устраивать, честно скажу. Может, посоветуешь что?..

Луконька глянул сочувственно:

— Что, так плохо, да?

— И не спрашивай. Совсем сдурела баба моя. Ей дух нечистый — домовой, дороже меня стал. Она даже отчество ему придумала: «Демьян ДомОвич то, Демьян ДомОвич сё…».

Попрекает вечно. Я уже как батрак какой. С утра до вечера кручусь. То забор покрась, то навоз раскидай. То половики выбей. А чуть присядешь, так сразу домовой из-за угла глядит, пальцем грозит. Чуть что, бабке жалуется. А она меня сладкого лишает и в интернет выйти не дает. У меня и так лимит уже пятнадцать минут в сутки, а и то отбирает. А сама в соцсетях по полдня сидит. — Дед глубоко затянулся и продолжил. — Я поначалу на Филимона надежду имел. Но он за сметану, подлец, продался. Теперь стукачем работает. А Дружок — он простая душа, недалекая. Кто пожрать даст, тому и рад. Совсем я в своем дому один остался! — Тихон неожиданно всхлипнул.

Луговичок пихнул его плечом:

— Не убивайся, Тихон Кузьмич. Не расстраивайся, сердце не надрывай. Ты знаешь что, ты революций не затевай.

— А как же?..

Но Луконька не дал ему договорить:

— Ты послушай. Давай мы с тобой в дальние края, а? Меня-то поляницы да заряницы тоже знаешь уже как… — Луконька сжал и разжал кулаки. — давай уйдем. С бабами воевать — не дело. Уйдем, где баб нет. А?

— Это где же их нет? — пораженно поинтересовался дед Тихон.

— На севере, говорят, нету. Там только Снегурка, но ее Дед Мороз в строгости держит. Пойдем, а?

— Слушай, а давай! — подумав, согласился Тихон. — Надо только карту-Визу сделать, что бы пенсию туда ложили. Планшет с модемом, для навигации нужон. Но это я сыну напишу. Пусть пришлет. Так. Что еще?

— Водяного бы взять.

— Это можно. Мужикам друг за дружку держаться надо. Только аквариум нужон. Водяной, он как, крупный будет?

— Нет. От может и с леща размером сделаться…

— Вот и хорошо. Это упрощает дело…

Они сидели, пока небо не начало светлеть. Все обсуждали будущий побег. Когда звезды начали меркнуть, дед Тихон отсыпал луговичку махорки для него и для водяного, попрощались, и Тихон, открыв калитку, с независимым видом прошел по огороду. Правда, возле дома он снова пригнулся и прокрался под окнами до крыльца.

Там он и присел на ступеньку и закурил. Он смотрел на угасающие звезды и мысленно составлял текст письма сыну. Что бы тот провернул операцию с покупкой планшета так, что бы ни невестка, ни бабка ничего не узнали. Дед Тихон не сомневался, что просьбу сын выполнит в точности. Он тоже хороший мужик. Так что поймет все без лишних вопросов.

№271 «Прощание»

***

— Спасибо, Соня, что согласились погулять со мной.

— Ну, что вы, Артем Федорович! Это вам спасибо! Вы подарили мне замечательный день. — Работа координатором в Институте отнимала у девушки почти всё время.

Они шли по тропинке, почти незаметной под опавшими листьями. Октябрьский лес был пронизан солнцем. Золотистые, оранжевые кроны деревьев шелестели, роняя на чуть пожухлую траву яркие листья. А глубокое осеннее небо было прохладно и чисто.

Соня и Артем Федорович полдня гуляли по лесу. Поднялись на холм, посидели у маленького озера, а сейчас возвращались к флаеру. Осенний день, будто спрятав их от всего мира, сблизил друг с другом.

Солнце клонилось к закату. Они шли молча, улыбаясь и переглядываясь, а потом, не сговариваясь, вдруг остановились.

Артем Федорович посмотрел Соне в глаза.

— Соня, я бы не осмелился, но завтра Эксперимент. Хочу, что бы вы знали…

Странно было видеть этого загорелого, сухощавого, еще крепкого мужчину, проведшего почти всю жизнь в Космосе, вот так нерешительно подбирающим слова.

Соне было невыносимо это видеть. Поэтому девушка, порывисто шагнула к нему и попросила:

— Закройте глаза. — После чего обняла и поцеловала. Он непроизвольно тоже обнял ее, прижал к себе.

— Соня, я люблю вас. Я не должен об этом говорить…

Она снова поцеловала его.

— Вы откажетесь от участия в Эксперименте, если я попрошу?

— Нет. — Ответить так было трудно и тяжело, но по другому было нельзя.

Больше она ни о чем не спрашивала. Они стояли обнявшись, пока солнце не скрылось за макушками деревьев. Потом вернулись в Институт.

Рано утром Артем Федорович шел к медикам на контрольный осмотр. Эксперимент, начнется уже через пару часов.

Биологическое омоложение организма — давняя мечта человечества. Но неизвестно, что при этом случится с личностью человека. Как сохранятся опыт, навыки, память и сама индивидуальность. Это было невозможно проверить на животных. Только эксперимент с участием человека мог дать ответы на вопросы.

Она ждала его возле лифта.

— Я хотела сказать… Я вас люблю. Не забудьте меня! — в ее глазах было отчаяние пополам с надеждой. — Я буду ждать вас. Возвращайтесь скорее, — Она легко коснулась губами его щеки и прошептала, — Прощайте. — и не оглядываясь, стремительно ушла по коридору.

Артем Федорович постоял пару секунд, коснулся пальцами щеки и решительно шагнул в кабину лифта.

Он вернется. Обязательно вернется. И ничего не забудет.

№273 «Уныние — грех»

***

Костик то пропадал на пару месяцев, то забегал ко мне через день. Сейчас он сидел в кресле напротив с бутылкой пива в руке и разглагольствовал:

— Вся наша жизнь — это частный случай.

— В смысле? — не понял я. Настроение у меня было поганое, я был рад отвлечься Костиной болтовней.

— В прямом. Даже самые конечные совершенные вещи могут оказаться частными случаями.

— Это какие?

— Например шар. Я недавно прочитал, что шар можно рассматривать как частный случай тора.

— Тор, это который бублик? — я сделал большой глоток пива.

— Да. Тор образуется движением круга по окружности. Эту окружность можно уменьшать. Сначала исчезнет дырка…

Мне стало интересно.

— А если кольцо уменьшать еще больше, то оно из кольца превратится в точку. Правильно?

Костя отсалютовал мне бутылкой:

— Именно! Круг будет крутиться вокруг этой точки. И получится шар.

Я отхлебнул пива.

— Интересно. Но что это нам дает?

Костины глаза сверкали:

— Ну как ты не понимаешь, это только один пример! Шар может оказаться частным случаем еще чего-нибудь. Он не сам по себе. И в мире ничего само по себе не бывает.

Я пожал плечами:

— Это уже банальности.

— Зато под новым углом. — Костя отхлебнул пива, — Вот тебе еще пример: квадрат частный случай прямоугольника, ромба и параллелограмма…

Мне стало скучно, я перебил его:

— Это все геометрия. Что из этого?

— А то, что ты тоже частный случай чего-то. — Костя ткнул в меня пальцем.

— Ага. Органической жизни, как частного случая организации материи.

— Кстати, это значит, что жизнь могла возникнуть еще во время Большого Взрыва. Интересная мысль.

Я допил пиво и сказал:

— У Светки через неделю приезжает мама. До ее приезда я должен устроиться на работу. Иначе ее мама со мной просто разговаривать не будет. И мы со Светкой никогда не поженимся.

— Что, нигде не берут? — посочувствовал Костя.

— Да нет, берут. Но с девяти до шести сидеть в офисе… Такая тоска!

— Уныние — это грех. — наставительно сказал Костя. — Офис — это частный случай. В официальном трудоустройстве есть разные варианты. Оформись как индивидуальный предприниматель. И фрилансь себе дальше. Будешь платить немножко налогов и все. Кстати, нам в газету иногда дополнительный дизайнер требуется, а то наш не всегда справляется. Возьмешься?

Я задумался. Кажется, жизнь начинала налаживаться.

— Возьмусь.

— Вижу, твоя тоска закончилась? — Костя поднялся с кресла. — Еще по пиву? — Я кивнул, он продолжил, — Выход всегда есть. Уныние, тоска, безвыходность — это все от от недостатка информации и взгляда не под тем углом.

И я с ним согласился.