Зачем ты воскрес. Ольга у прокурора

ОЛЬГА

Секретарша оценивающе оглядела Ольгу. Так смотрят на соперниц, которые могут составить конкуренцию.

— Вы записаны на прием?

— А разве нужно записываться? — переспросила Ольга. — Это что новое правило? Я не знала об этом.

Секретарше стало ясно, что перед ней наивная дурочка. Она скривила ярко-накрашенные губы и стала демонстративно рассматривать педикюр, которая сделала вчерашним вечером.

— В прошлый раз я попала на прием к Александру Павловичу без всякой записи.

— Девушка! Не рассказывайте мне сказки. Я вас могу записать… Так!

Она стала листать ежедневник, более посматривая на свои ногти, чем на записи.

— На следующую неделю на пятницу. В десять пятнадцать. Вас устроит?

— Совершенно не устроит. У меня срочное дело, которое не терпит никаких отлагательств.

— Я не понимаю вас, девушка. Чего вы хотите?

— Я хочу попасть к Александру Павловичу. У него сейчас есть кто-нибудь в кабинете? Или может быть, какое-нибудь совещание? Если никого нет, то я пройду.

— Есть ли кто в кабинете или никого нет, вас это совершенно не касается. Если вы не желаете записываться на прием, то прошу покинуть помещение и не мешать мне работать.

Ольга усмехнулась:

— Вы называете работой чистку перышек?

Секретарша приподнялась.

— Мне вызвать секьюрити или вы сами уйдете?

— Секьюрити вы называете мужиков в спецовке, что сидят на первом этаже и обсуждают воскресную рыбалку? Им бы на стройку дома возводить, а они дурью маются.

Дверь резко открывалась. На пороге собственной персоной стоял Александр Павлович. Он переводил взгляд с одной женщины на другую и, вероятно, старался понять, что здесь произошло.

Он не мог не заметить, что секретарша чрезвычайно растеряна. Потом снова перевел взгляд на Ольгу. Ей было непонятно: узнал ли он ее или нет. Александр Павлович умел прекрасно скрывать свои чувства.

— Что здесь происходит, Людмила?

— Вот… вот эта особа хамит.

— Она что нецензурно выражается, называла вас нехорошими словами? В чем проявилось ее хамство?

— Она хотела попасть к вам в кабинет. Я говорю ей…

— Я всё понял. Проходите, пожалуйста! И не обижайтесь на мою секретаршу. Она порой проявляет излишнюю бдительность.

Он отворил перед Ольгой двери. А когда она вошла в кабинет, отодвинул для нее стул от приставного стола. Он был сама галантность и учтивость. При этом так искренне улыбался. Весь лучился готовностью исполнить любое желание посетительницы. Или почти любое. Хотя еще не знал, с чем она пришла к нему на прием.

— Благодарю вас, Александр Павлович. А вы меня не узнаете?

— Извините, но у меня за день бывает столько посетителей. Что просто невозможно всех запомнить. Хотя такую девушку, как вы, я вряд ли забыл. Постойте, вспомню!

— Александр Павлович! Я была у вас две недели назад на счет Хоменко Евгения Васильевича. И вы мне пообещали всё разузнать и предпринять нужные меры. После чего вы мне обязательно позвоните. И сказали, что на это уйдет не более трех дней. Я оставила вам номер моего телефона. Но не через три дня, не через три недели так и не дождалась вашего звонка. Вот почему я здесь снова в вашем кабинете.

— Я не позвонил вам. И сделал это сознательно.

— Как? Я не понимаю вас.

— А чтобы вам было всё понятно, позвоните своему другу Кузмину. Надеюсь, у вас есть его телефон.

— Он мне не друг. И почему я ему должна звонить?

— А потому что его непосредственный начальник приказал ему, ну, не то, чтобы приказал, поручил, вести это дело. Найти Хоменко и наблюдать за ним и теми, кто его похитил. Хотя никакого дела официально нет. Но Кузмин должен найти Хоменко и держать его под контролем. Опер он хороший.

— Значит, Кузмин нашел его?

— Не сомневаюсь.

— А почему я вам должна вверить? Мне кажется, что вы ведете какую-то игру. Но какую, я не могу понять.

— Я вам даю надежду. А это то, что вам сейчас больше всего нужно. Как же вам не верить мне?

— Почему, Александр Павлович, не возбудить дела официально?.

— Боюсь, что есть серьезные противники этого.

— Господи! Но почему же всё так? Александр Павлович, а вы знаете, где он сейчас? Или это тайна, которую нельзя разглашать? Или вы не знаете? Ну, что же вы молчите?

— Это знает Кузмин. Но я не думаю, что этот секрет он откроет вам.

— Так что же мне делать? Вы понимаете, я с ума схожу, я не могу больше ждать.

— Ольга! Я думал, где может быть Хоменко. И мне кажется, что самое безопасное для него сейчас место — это у Кузмина. Никому в голову не придет, что разыскиваемый живет у опера, который его разыскивает. Вот вы сами подумайте: Кузмин неофициально ведет дело Хоменко, хотя, повторяю, никакого дела нет. Поэтому и неофициально, что никаких документов нет, ни протоколов, ничего. У стрельцов с середины XVI века.

Он выходит на похитителей и убеждает их, что здесь Хоменко находиться небезопасно. Если он их обнаружил, то и другие могут найти. А там неизвестно, что будет. И для похитителей это чревато. А где Хоменко не будут искать? У того, кто его ищет. Я так сказать, реконструирую ход мысли Кузмина. Я знаете, и сам в молодости походил в операх.

— Адрес Кузмина у вас имеется?

— Конечно.

Он написал на листике и протянул его Ольге. Ольга заметила, что у него короткие красные пальцы.

— Я вас оскорбила своим подозрением. Вы добрый человек, Александр Павлович. Просто у меня уже нервы начали сдавать. Я последние несколько ночей не могла заснуть.

— Ольга! Позвольте дать вам совет? Не будьте такой доверчивой. Люди вашу доверчивость могут использовать в корыстных целях. Как там у классика: к беде неопытность ведет. Я бы неопытность заменил на доверчивость.

— Вы же мне помогли без всякой корысти.

— Откуда вы знаете? Может быть, и я тоже имею здесь свою корысть. Люди думают прежде всего о собственных интересах, а не о чужих.

Такси ехало очень медленно. Так ей казалось. И она еле удерживалась, чтобы не попросить таксиста добавить газа. Но знала, что они не любят такого рода просьб. Поэтому терпела. То, что говорил ей водитель, она не слышала, потому что вся была в предстоящей встрече. Ее все пугало, что в самый последний момент встреча сорвется. Вот этот дом. Нужный этаж. Она несколько раз нетерпеливо нажала на кнопку. Дверь раскрылась.

Кузмин даже не старался скрыть удивления.

— Как вы здесь? Почему?

Он был в спортивном трико, футболке, на ногах тапочки. То есть явно, что на службу ему в ближайшее время не нужно.

— К нему?

— К нему? К кому?

— Не разыгрывайте дурачка. Разрешите пройти? Или вы меня вышвырните за дверь?

Кузмин отодвинулся к стене. Ольга прошла к гостиной и остановилась на пороге. Хоменко медленно поднял голову, почувствовав, что в комнате есть еще кто-то. Он смотрел на нее, не отрываясь, и медленно поднимался.

— Женя! Ты узнаешь меня? Это я. Ольга, — бормотала она и уже отчаивалась, думая, что всё напрасно.

Он уже стоял во весь рост. Потом шагнул навстречу. Она тоже шагнула вперед.

— Женя! Это я! Неужели ты меня не помнишь? Так не может быть. Ты должен меня помнить.

Хоменко беззвучно шевелил губами, глаза его блестели, а руки, которые он протянул вперед, заметно тряслись. Чувствовалось его напряжение, желание что-то сказать.

Ольга сделала еще шаг и взяла его ладони в свои.

— Ведь ты же узнал меня? Я это вижу по твоим глазам. Глаза не могут обманывать. Ты не мог забыть меня, чтобы не случилось с тобой. Ведь так не бывает.

Губы его раздвинулись. Было непонятно: улыбка ли это или нечто иное. Затем вырвался короткий хриплый звук. И потом:

— Ольга!

Глухо, но отчетливо. Она бросилась к нему на шею и заплакала. Он виновато поглядел на Кузмина.

— Я тебя больше никуда не отпущу!

— Оля! Оленька! Я люблю тебя! Почему тебя не было так долго? Я чуть с ума не сошел без тебя!