Глава 1: Приезд

За окном серебристого аппарата «Nissan» медленно и плавно тянулись холмики, покрытые зелёной травой, вдалеке виднелся густой лес, почти недвижимый. Машина двигалась быстро по узкой дороге и как будто перелетала все неровности ландшафта, немного стертые асфальтовым покрытием. Зелёная суша и чистое, с редкими, разодранными воздушными потоками облаками, небо имели четкую и волнистую границу. Каждая из сторон как будто пыталась завладеть лишним кусочком пространства, ограниченного краями окна машины, но никак не решалось, а только пыталось это сделать, не осознавая, что пока с одного края владения увеличиваются, с другого они уже уменьшаются.

Такая несложная, но чем-то затягивающая картина отражалась в серых глазах Антона Повязина, молодого человека восемнадцати лет. Он был довольно высок, с вытянутым рябым лицом, на котором всегда находилось только два его выражения: игривая улыбка и какое-то грустное спокойствие. Оба эти выражения сменяли друг друга согласно смене настроения. Сам же юноша был характера доброго, даже весёлого. Он никогда всерьёз не ругался, часто проводил время в телефоне и смеялся коротким, похожим на небольшую, но крутую скалу, смехом.

Слева от Антона сидел его друг, Артур Бануреев, молодой человек, которому было на пару лет больше, чем Повязину. Это зеленоглазый парень, довольно крепкий по своему телосложению, с немного выпирающим животом. Сам по себе это очень эмоциональный человек, на округлом лице которого могло внезапно появиться практически любое выражение. Интересно то, что это часто происходило без видимых на то причин. За это все знакомые Артура называли его за глаза странным, наивно считая, что он об этом не догадывается.

Друзья молчали. Антон был занят тем, что всё время смотрел в окно. Холмы и поля иногда сменялись маленькими деревушками. Так как Антон был сугубо городским человеком, ему каждая корова казалось чем-то необъяснимым, экзотическим и загадочным, чем-то вроде новой погремушки, которую дали в ручки маленькому ребёнку.

Происходило всё в Башкирии. Это была малая родина Артура, по стороне отца, человека умного, но до крайности циничного. В семнадцатилетнем возрасте Руслан, отец Артура, уехал из Башкирии в Москву, чтобы поступить в институт. С того момента прошло очень много времени. Каждое лето, на полтора или два месяца, Артур приезжал на эту красивую и дикую, как и её обитатели, землю, чтобы отдохнуть и снова вспомнить свои корни и чтобы в очередной раз почувствовать, как внутри его вен клокочет и кипит кровь его предков, башкирская кровь.

С тех пор, как дедушки и бабушки Артура не стало на этом свете, дом их пустовал. Тётка Артура, которая уже давно вышла замуж, не очень хотела уезжать из Уфы и снова жить в селе, а Артурин отец что-то медлил с переездом и всё откладывал это мероприятие на предстоящие года. Как итог — в доме никто не жил, но получив связку ключей, Артур автоматически приобрёл возможность бывать в доме покойных, хотя бы одну недельку в год.

Жизнь в пустом доме ничуть не пугала молодого Бануреева. Он чувствовал себя полноправным хозяином, гулял по двору, выходил к своим старым знакомым в гости, которые у него здесь остались ещё с детства, ходил в лес. В лесу Артур всегда приходил на старую поляну, где его дед держал раньше пасеку. Молодому человеку нравилось это делать. Он вспоминал, как помогал деду в пчеловодстве, будучи маленьким мальчиком, и всегда его сопровождал, куда бы тот не отправился.

Рассказы о детских приключениях и видах Башкирии не оставили друзей Артура равнодушными. Особенно эти рассказы задели как раз Антона Повязина. После непродолжительных уговоров было решено лететь вместе. И вот теперь оба друга сидят рядом, в мчащимся по дороге такси, и смотрят в окна, каждый погрузившись в свои размышления.

Водитель автомобиля был неразговорчив, весь его вид показывал, что день не задался: маленькие узкие глаза всё время сновали в разные стороны, а руки были сжаты на руле до такой степени, что вены выступали наружу.

Артур прекрасно знал нравы Антона и переживал по этому поводу. Бануреев боялся, что жизнь в глуши покажется Повязину, как человеку столичному, слишком неприятной. Тем не менее, Артур сам родился и вырос в Москве, а деревенские «науки» постигал во время поездок с отцом к его родителям. Получилось так, что молодому человеку одинаково хорошо даётся жизнь в городе и жизнь в деревне или селе, так что все проблемы перехода от одного к другому ему были отлично известны.

Степень беспокойства Бануреева возросла, когда машина проезжала табун лошадей. Увидев это скопище животных, Повязин резко воскликнул: «Смотрите, кони! А-а, это коровы… нет, это кони!». Водитель, который за всё время поездки не сказал ни одного слова, а только сопел, вдруг спокойно спросил, пустив в свой голос немного усмешки: «Ты что, лошадь от коровы отличить не можешь?». Немного униженный таким вопросом Антон тихо сказал в ответ: «Да я просто не увидел». Артур же, который понимал, что ситуацию нужно замять, решил ничего не говорить. Он рассудил, что каждая новая фраза, сказанная сейчас по поводу скота, только подогреет разговор, а этого нужно избежать.

Ещё несколько минут продолжалось молчание.

— Ты не передумал ещё? — спросил Артур, не зная, что уже делать со своей тревогой.

— Нет, мне пока всё нравится.

— Ну да, уже обратной дороги нет.

— А чем мы будем заниматься?

— Познакомлю тебя со своими друзьями, сходим в лес за грибами, ещё что-нибудь придумаем.

— Ты обещал мне коз показать.

— И коз тебе покажу, и баранов. Лошадей ты уже увидел.

В последней фразе прошмыгнуло что-то язвительное. Антон сказал, смеясь: «Да, теперь буду знать, что это кони были!». Весь оставшийся путь молодые люди провели молча, поочерёдно дремав.

Внезапно машина завернула на объездную какого-то села. С вершины холма было видно, что село довольно большое, а сразу за ним начинались горы. Антон прочитал на мелькнувшем мимо указателе: «Красноусольский». «Это то, о чём я думаю? Отсюда же воду привозят» — сказал Антон и посмотрел на Артура. Молодой человек сидел, закрыв глаза и запрокинув голову назад. Было видно, что он утомился от прошедшего перелёта. При словах Повязина его большие губы медленно превратились в длинную узкую щель, означающую улыбку. Бануреев ничего не стал объяснять, он только довольно прошептал: «Мы дома».

Повернули налево, стали спускаться вниз, пошли старые дома, абсолютно непохожие друг на друга. На улице не было ни души, только один мужчина, худой и грязный, стоял около дороги. Увидев гостей, он улыбнулся. Картина довольно жуткая: ни одного зуба во рту не было, а ведь на вид мужику было около сорока лет. Антона передёрнуло, а Артур, поняв причину этого явления, сказал, не отрывая глаз от беззубого: «Это наш сосед, он узнал меня». Машина остановилась перед каким-то металлическим забором. Серая краска его начала немного слетать, но выглядела ограда неплохо. За забором виднелся дом, с жёлтой краской на листовой стали. Крыша была зелёной.

Расплатившись за проезд, молодые люди вышли из машины. Бануреев повернулся к стоявшему неподалёку соседу и сказал: «Здравствуй, Террорист!». Мужик ничего не ответил, он продолжал улыбаться и тихонько поклонился, что-то промямлив. Повязин прошептал другу: «Почему ты его так назвал?». Артур же ответил с неохотой: «Да его все здесь так называют, кличка такая». Был конец шестого часа. Артур предостерёг Антона: «Смотри, тут коровы часто ходят, не подорвись». Словом «подорваться» Бануреев называл процесс, когда человек наступает на чьи-то отходы жизнедеятельности, которые соответственно назывались «минами». Эту шутку ещё его отец всегда озвучивал.

Вставив ключ в замок, Артур не без усилий сделал вращательное движение. Прозвучал скрип, и дверь открылась. Перед глазами пришельцев предстал большой двор: слева был навес между гаражом и каким-то строением из досок, покрашенным жёлтой краской, как и сам дом, который стоял уже справа. Под навесом стояла машина «УАЗ», очень старая, с ржавыми пробоинами в корпусе. Было видно, что аппаратом уже давно никто не пользовался, но колёса, как не странно, были в хорошем состоянии, даже воздух из них не вышел. Солнце уже скрылось, облака стали терять твои краски, повеяло прохладой. «Неплохо, совсем неплохо!» — протянул Антон.