Мясо

«В смутных водах дня нынешнего мы видим неясные очертания и лица дня минувшего и дня грядущего, но никто и никогда не сможет точно сказать, что было и что будет, и никто и никогда не сможет заново пройти этот путь шаг-в-шаг и след-в-след».

Новые Русские.

«Новые русские» — это имя нарицательное получило достаточно широкое распространение в последние годы. Что же это за явление – “Новые русские”? Понятно их происхождение из той части золотой молодёжи, которая получила доступ к «благам» и средствам естественным путём от старшего поколения советской номенклатуры. Но остаётся многочисленная часть представителей этой группы постсоветских людей, сделавших себе состояние из ничего, не опираясь на преемственность.

Как правило, мы понимаем под этим термином тех представителей населения постсоветского пространства, причём зачастую независимо от национальности, которые вышли на передний план, достигнув за эти смутные годы определённых высот в материальном положении.

Все мы росли и воспитывались в одном и том же обществе и, в среднем, в одних условиях, ходили в одни и те же детские сады, посещали одни и те же школы, учились в одних и тех же ПТУ, техникумах, институтах и университетах, служили в одной и той же армии.

Каким образом из нас так быстро выделилась эта часть – “новые русские”? Что происходило в действительности? Как личные качества и характер попавших в новые условия людей получили новое развитие? Некоторые аспекты именно этой метаморфозы предлагаются в этом произведении, все события и персонажи которого являются результатом творческой переработки реальных событий и перемен, происходивших в Советском Союзе в переходный период с 1989-го по 1992-ой годы, являющимся временем массового расцвета деятельности «чёрных посредников».

Новые Русские.

“ЧЁРНЫЕ” ПОСРЕДНИКИ

            Герой в поисках большего заработка и вследствие “перестроечных” изменений, набирающих всё большие обороты в стране, переходит на работу в коммерческое предприятие. Неожиданно для себя оказывается в среде теневой экономики, которой пронизана вся деятельность законопослушной с виду фирмы. Выполняя свою работу, он попадает в серьёзные переделки и разборки между криминальными группами “свободных” посредников. В конце концов, незаметно для самого себя, он становится под стать окружению, но только умнее, жёстче, изобретательнее и хладнокровнее за счет своих природных качеств, которые открываются в нем в изменившихся условиях. Формируется совсем новый человек — “свободный посредник” начала девяностых, дерзкий, беспринципный, готовый взяться за любую сделку во имя успеха и денег, и вступить в борьбу за свои интересы с кем угодно.

            “Свободный посредник” конца восьмидесятых — начала девяностых годов — нелегальный частный предприниматель, работающий исключительно лично на себя и на свой страх и риск в условиях тотального дефицита товаров и государственного централизованного распределения средств и фондов из госбюджета, не обладающий собственными оборотными средствами и строгой специализацией. Особенно были распространены в начале девяностых годов. Занимались криминальными сделками с партиями товаров, продажей за наличные деньги (“черный нал”- неучтенные наличные деньги и “белый нал”- учтенные наличные деньги) и за безналичный расчет (“безнал”) по договорам (“боковые договора”, “боковики”) на выполнение фиктивных услуг и работ для получения своей доли в безналичном виде с последующим криминальным обналичиванием средств через теневые каналы и, в итоге, с обязательным получением своей доли от сделки в виде “чёрного нала”, либо получая свою долю частью партии товара по официальному договору (“белый откат”), неофициально (“чёрный откат” или “неучтёнка”), в основном за счёт изготовления подложных бухгалтерских и коммерческих документов, списания, и т.п., с последующей реализацией и получением так же “чёрного нала”. Вследствие специфики своей деятельности были не защищены в своих правах при проведении сделок и были вынуждены отстаивать свои интересы любыми способами, за исключением официальных. Помимо этого, по тем же причинам, были объектом “наездов” со стороны традиционных уголовных групп и зачастую выступали в качестве “пострадавших без претензий” (“терпилы”). Спустя годы наиболее удачливые и приспособившиеся из них составили значительную часть представителей официальных деловых кругов и легального бизнеса.

Часть 1. Мясо

            Я вошёл в полуподвальное помещение старого кирпичного здания, минуя узкий коридор с дверьми по левую и правую сторону, из-за которых раздавались звуки рабочего дня, сливающиеся в приглушенный стенами и закрытыми дверьми гомон. Из этого шума выделялся молодой звонкий голос спорящей с кем-то по телефону женщины.

            Нужная мне дверь, обитая чёрным потертым дерматином с торчащими из прорех клочками серой ваты, находилась в конце коридора и была открыта, поэтому стучать в неё не пришлось, а я сразу оказался в довольно просторной комнате с двумя забранными толстыми старыми решётками окнами, выходящими в маленький уютный дворик. Окна располагались на уровне асфальта и в них были видны только ноги проходящих по дворику людей.

Помещение было заставлено обычной канцелярской мебелью и имело бы вид обычной «жэковской» конторы, если бы не компьютеры, стоящие на двух столах из семи, и, особенно, вид людей, находившихся в нем. Людей было больше, чем рабочих мест, все они были молодые, и среди них было всего две представительницы прекрасного пола, причем так же весьма молодого возраста. А такое соотношение и возрастной ценз, надо заметить, весьма нехарактерен для наших совковых контор всех времён.

            Здесь я должен пояснить. В закрытом НИИ, в котором я успешно трудился на благо отчизны последнее время, был отмечен начальством и подавал большие надежды, оплата труда замёрзла на отметке развитого социализма. В то же время за проходной НИИ, тщательно охраняемой толстыми тётками в нитяных чулках и старыми вояками с красными носами, вооруженных потёртыми наганами времён расцвета культа личности, происходили серьезные перемены и, очевидно, появлялись новые возможности.

            И вот настал тот солнечный морозный февральский день тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, когда я решил расстаться со столь милым моему сердцу п/я, со своим светлым научно-техническим будущим и попробовать себя в качестве сотрудника крупного коммерческого предприятия. Из управления кадров этого самого коммерческого предприятия, самим начальником управления Борисом Львовичем, с которым меня, по моей же просьбе, познакомили друзья, я и был направлен в подразделение по компьютерной технике за потёртой дерматиновой дверью.

            — Здравствуйте, — сказал я, обращаясь, в основном, к крепко сложенному человеку лет тридцати, вокруг которого, как мне показалось, вращалась деловая жизнь этого помещения.

            — Добрый день, — ответил крепыш, а за ним и остальные присутствующие вразнобой.

            — Меня направили к вам из управления кадров, я Алексей Лернер, — сказал я, придавая голосу подобающую случаю тональность. — Мне нужен Илья Семёнович.

            — Это я, — подтвердил он мои догадки. Интуиция меня не подвела — он и оказался руководителем этого подразделения Спиридовичем Ильей Семёновичем, о котором мне говорил начальник управления кадров.

            — Присаживайтесь, — он указал на стул перед своим столом.

            Я прошел мимо совсем молоденькой белокурой сотрудницы, сидевшей за спиной Спиридовича, разместился на стуле и подумал, что будь я Спиридовичем, то отвёл бы ей место прямо напротив себя, а никак не за спиной. Чтобы была всегда перед глазами.         

            — У нас вакансия начальника коммерческого отдела. Потянете? — спросил Спиридович с нажимом на “потянете”.

            — Конечно, — ответил я без задержки. — Не зря же меня к вам направил Борис Львович. Я и психологическое тестирование прошёл.

            Надо сказать, что психологическое тестирование при приёме на работу в этом предприятии действительно было поставлено очень хорошо. Я сразу оценил это, когда несколько дней назад переступил порог академического института психологии, где оно и проводилось. Насколько я понял, руководство фирмы не жалело денег на финансирование этих работ, поскольку я утруждал сотрудников этого НИИ в течение двух дней и прошел такое количество тестов, как будто меня готовили к заброске в тыл врага. После прохождения всех испытаний меня провели в кабинет научного руководителя всего этого процесса. На его рабочем столе лежала целая кипа бумаг с результатами моих тестов, испещрёнными какими-то пометками и восклицательными знаками. Он долго смотрел на меня проницательным изучающим взглядом так, что у меня даже мурашки побежали по спине, покачал седой головой и так мне ничего и не сказал о результатах всего этого процесса, несмотря на моё явное любопытство, отделавших несколькими протокольными фразами. Эти же бумаги я потом видел на столе начальника управления кадров. На мой вопрос о результатах он что-то сказал о служебной тайне, сказав, в то же время, что таких результатов тестирования он ещё не видел.

            Не видел и не видел. Может быть, у него зрение плохое. Не хотят говорить, не надо.

            — Вот ваше рабочее место, — указал на стол в углу Спиридович. — Над столом полки с деловыми бумагами. Там переписка и текущие договора. Даю вам два дня на освоение сути дела. Всё. — Он энергично поднялся и направился к выходу.

            За моим новым столом расположился какой-то нацмен с чёрными живыми глазами. Как только Спиридович вышел, он встал и пересел за стол руководителя, тут же взяв в руку телефонную трубку. Он и на моём месте с ней не расставался. Наверно, любит поболтать со своими красотками.

            Остаток дня я посвятил изучению папок с договорами и прочими бумагами. С первого взгляда показалось, что всё непонятно, галиматья какая-то, но я сразу же решил для себя разобраться во всех этих бумагах методично, за такую зарплату надо постараться.

            В конце второго дня, перезнакомившись с основными обитателями полуподвального помещения, я имел кое-какое понятие о запутанной и многосторонней деятельности предприятия. Так же я узнал много нового для себя, связанного с взаимоотношениями между коммерческими фирмами, поскольку деловые партнеры не желали считаться с тайм-аутом, предоставленным мне начальником, постоянно звонили по телефону и хотели разобраться со мной по обязательствам предприятия немедленно. Ну, это они зря. Только время потратили напрасно. Пока всё не пойму – никаких конкретных ответов на вопросы. Отделался от них общими разговорами, чем вызвал раздражённые замечания в адрес нашей фирмы. Вообще-то ощущается какой-то неприятный осадок в душе от всего этого.

            А может быть, я, на самом деле, ещё просто чего-то не понимаю.

            Вечером как обычно бешеные нагрузки в спортзале. После всех непонятных вопросов рабочего дня это воспринимается как отдых. Мышцы трещат от напряжения. Петрович говорит, что нельзя перегружаться, опасно. Но я ещё добавляю. После двух часов изощрённых самоистязаний и контрастного душа чувствую себя почти как прежде, спокойно и уверенно. Толик, борец из соседнего спортзала, достает бутылку сухого грузинского вина. Пьём по стаканчику втроём с Женькой, офицером, иногда приходящим потренироваться на тренажёрах, и медленно идём по стадиону между сугробов к станции метро. Толик понимает не только в напитках. Как бы нехотя рассказывает какую-то жизненную историю. Кайф.

            С утра вставать легко. Тело отдохнуло за ночь. Дорога до новой работы   занимает всего тридцать минут на метро. Прихожу к девяти и у входа в помещение встречаю Галю, белокурую красавицу, рабочее место которой располагается за спиной начальника. Она говорит, что ключи только у него. В ответ на это я предлагаю ей прогуляться по бульвару. Галя отказывается, объясняя свой отказ тем, что надо подождать начальника у входа, потому что будет неудобно, если мы явимся после него. Интересно, а как же мы можем явиться раньше него, если у нас нет ключей от конторы. В рабочее время в прелестной головке не помещается ничего кроме дисциплины и преданности начальнику. Что ж — знакомое желание создания иллюзий.

            Сегодня же возьму у Спиридовича второй комплект ключей.

            Сама по себе работа не вдохновляет: выяснил для себя, что существует набор стандартных договоров, в которых меняются только реквизиты, да ещё стандартное отслеживание продвижения денежных сумм. В финансовом отделе корпорации Наташа, классная брюнетка с призывным взглядом, до девяти вечера выдает информацию о поступлениях в стране и за рубежом. Надо бы задержаться как-нибудь вечерком.

            Постоянно приходят и уходят люди в строгих костюмах. С каждым из них подолгу беседует Спиридович, но не в помещении, а в нашем дворике. Сначала эта манера мне показалась странной, но достаточно быстро я понял: он это делает, чтобы никто не слышал, о чём они говорят. Ну, это понятно, а то я уже подумал, что здесь клуб закаливания холодом. Как правило, после каждых этих уличных переговоров мне поручается составить договор с какой-нибудь фирмой или предприятием. Составляю.

            Через неделю я уже неплохо ориентируюсь в своих обязанностях и в подразделениях и предприятиях фирмы. Масштабы самой фирмы впечатляющие, хорошие выходы на западных предпринимателей и связи по стране, квалифицированный персонал.

            В один из дней произошёл неожиданный разговор, который поначалу меня несколько озадачил, а через некоторое время привел к неожиданным последствиям.

            — Нужна партия компьютеров, — сказал, подойдя вплотную ко мне, Олег, один из постоянно присутствующих у нас на предприятии людей, не оформленных на работе официально. Таких человек несколько. Они присутствуют весь рабочий день, постоянно звонят по телефону по поводу партий товаров, в основном персональных компьютеров, поступления денег и проведения сделок. Им тоже звонят по нашим телефонам. Иногда они пропадают на несколько дней, но затем неизменно появляются снова. У них постоянно какие-то дела со Спиридовичем. Помимо постоянных, есть ещё появляющиеся время от времени люди, которые так же ведут себя у нас в конторе, как у себя дома. Их тоже иногда спрашивают по телефону. Все это создает атмосферу диспетчерской автобазы.

            — У нас на складе компьютеров нет, — ответил ему я. — Ты же знаешь, мы поставляем под заказ и по предоплате. Цены наши ты тоже знаешь. Как только Спиридович продает по таким ценам?.. Да ещё в таких количествах.

            — Методы-то известны, — хитро улыбнулся Олег, подразумевая, наверное, что мне эти методы известны не хуже, чем ему. – Да и нужны не ваши компьютеры. Ваши компьютеры покупаются по предварительной договоренности в верхах, — при этом он сделал наглые глаза и подмигнул. — Нужны по нормальной цене, до сорока трех тысяч, стандартной комплектации, сто штук. Найдешь — получишь с каждого по три “катьки” безналом. Счёт-то есть?

            — Какой счёт? В каком смысле счёт? – искренне удивился я.

-        Какой, какой. Куда деньги сбросить. Безналичные. По  

боковому договору, боковику, — он замолчал, посмотрев на вошедшего Спиридовича и добавил тихим голосом:

— Только это между нами.

Затем он о чём-то оживленно переговорил со Спиридовичем и они вышли во дворик.

            Озадачил он меня своими разговорами. Конечно, компьютеры можно поискать по московским складам, кто-нибудь наверняка завозит на продажу, но как он мне хочет безналичные деньги отдать, не совсем понятно. На какой счёт их поместить и как реализовать? Решил при первом удачном случае его поподробнее расспросить.

            Весь этот день до вечера прозанимался различными договорами, и меня окружала кипучая деятельность нашего подразделения. Я уже привык к неспокойной и даже, можно сказать, бурной обстановке. После вышеупомянутого разговора с Олегом я внимательнее стал прислушиваться к его переговорам по телефону. Все они касались поставок компьютеров различным фирмам и перечисления денег. Наконец в семь вечера он направился к вешалке за своей дубленкой. Я встал и пошёл за ним, догнал его уже в коридоре. Мы вышли вместе на улицу.

            — Что, нашёл компьютеры? — он внимательно посмотрел на меня и подмигнул. Что за дурная привычка? Или у него нервный тик такой, из-за испуга в детстве?

            — Пока не искал. Объясни мне сам механизм сделки. Я что-то не совсем его понимаю.

            Он недоверчиво посмотрел мне в глаза, и начал объяснять:

            — Механизм простой. Находишь партию компьютеров подходящей комплектации и с необходимой ценой. С покупателем составляем два договора, один будет на поставку компьютеров, а второй, боковой — на какие-нибудь работы или услуги. Он оплачивает оба. Деньги по боковому договору обналичиваем. И все довольны…

            — Как обналичиваем? – перебил его я.

            — Перечисляем на оговоренный расчётный счёт и получаем в наличном виде с потерей пяти процентов, без всякой бумажной волокиты, все шито-крыто. Вот и вся премудрость. Только счёт должен быть надежным, чтобы не кинули, — его больше не удивляла моя неосведомлённость.  

            — Но это же незаконно. Криминал.

            — Законно не заработаешь. А по этому принципу все работают — и ничего. Ты сам этим криминалом целыми днями занимаешься, кончай под лоха косить. Лучше давай товар ищи, а обналичу я по своим каналам. И вообще… подумай обо всём этом. Ты на хорошем месте сидишь. Можешь покупателей набрать, сколько хочешь, не всё же Спиридовичу.

            — Ты хочешь сказать, что он занимается такими делами? – с притворным удивлением спросил я, хотя уже понял, что, скорее всего, именно это он и делает.

            — А чем же, по-твоему, он здесь занимается? Только этим и занимается. Да и вся эта контора для этого создана, как и целая куча других. Здесь отмываются такие бабки, какие нам с тобой и не снились. Тут только не зевай. Ну, и поосторожней надо быть, язык держать за зубами, нос свой не совать лишний раз, куда не просят, а то отрежут… вместе с головой. Ладно, всё, я помчался, у меня стрелка забита. — Он пожал мне руку и быстро зашагал к своим «Жигулям».

            Теперь мне стали понятны все переговоры по телефону Спиридовича и его посредников. Да-а-а… Здесь есть над чем поразмышлять. Триста умножить на сто и вычесть пять процентов. Это же бешеные деньги, за такую сумму можно и рискнуть. Всё это надо как следует обдумать и взвесить. Ладно, утро вечера мудренее. Я зашёл в нашу комнату и взял сумку со спортивной одеждой. Сотрудники все уже разошлись по домам, и только Спиридович склонился над какой-то бумагой.

            — Слушай, Алексей, — он поднял на меня глаза и протянул мне бумагу. — Вот реквизиты и вид работ… ну, и все остальные данные… Завтра прямо с утра сделай стандартный договор на услуги. В десять он должен быть готов.

            — Всё будет сделано, — я взял протянутый мне листок, отложил сумку и сел за свой стол. Достал папку с договорами на услуги, вынул из неё первый попавшийся договор и прочитал его. Договор на услуги по маркетингу и изучению рынка компьютерной техники, я посмотрел на сумму — очень большая. Плательщик — узбекский промышленный комбинат. В свете того, что мне рассказал Олег, понятно, почему этот комбинат заплатил такие огромные деньги за какое-то там исследование рынка. Наверняка руководство этого комбината часть денег получит обратно в виде неучтённых наличных сумм, а объёмы работ настолько аморфны, что нормировать их невозможно. Все стало на свои места. Я убрал листок Спиридовича в папку вместе с договором, положил папку в стол, попрощался со своим начальником и поехал на тренировку.

            Ничто так не прочищает голову, как хорошая порция физических нагрузок.

            Без десяти девять утра я уже на рабочем месте. После меня пришла наша прелестная блондинка.

            — А Илья Семёнович надолго вышел? — спросила она меня прямо с порога. — Мне надо отпроситься на пару часиков.

            — Он ещё не приходил, — будничным голосом сообщил я ей. Она не в курсе, что я взял вчера второй комплект ключей. — Если у тебя что-то действительно серьёзное, можешь быть свободна до двенадцати, но не позже, надо будет перепечатать несколько бумаг до обеденного перерыва.

            — ...!? — Она внимательно посмотрела на меня. Наверное, хотела увидеть меня насквозь и убедиться, что за этой мощной мускулатурой не менее мощный скелет из толстых костей.

            — Можешь не сомневаться, — помог я ей с размышлениями. — Илья Семенович будет во второй половине дня. Он на переговорах.

           За полчаса сделал договор на услуги и отнёс его в секретариат. Постепенно помещение наполнилось людьми и уже привычной рабочей суматохой. Олег пришёл только где-то в середине рабочего дня. К этому времени я уже обзвонил ряд фирм на предмет наличия оргтехники на продажу.

            Несмотря на огромное количество предприятий-поставщиков, найти компьютеры оказалось делом непростым. Все предлагали либо контрактные поставки, либо неимоверные цены и только на двух фирмах обнаружились подходящие по цене и комплектации компьютеры, о чем я и сообщил Олегу.

            — Надо проверить, — сходу сказал он. — Скорее всего, продают “воздух”.

            — Ты имеешь в виду, что они продают несуществующий товар? Но какой им смысл? Это же глупо.

            — Глупо — не глупо, а проверить надо. Дело серьезное. “Воздух” обычно образуется при прохождении информации о партии компьютеров через длинную цепочку посредников. Либо информация где-то искажается, либо устаревает. А покупатель за “воздух” с нас спросит. Поставит нас на деньги, на неустойку. Я уже не говорю о деловой репутации, пару — тройку раз “воздух” предложишь, и никто из серьёзных клиентов с тобой даже разговаривать не станет. Так что ноги в руки — и по складам. Товар руками потрогать надо, документы проверить. И будь внимательней, на бандитов не нарвись.

            — Хорошо. Съезжу. К вечеру информацию проверю.

            Я начал опять звонить на фирмы. На первой фирме на мою просьбу о возможности подъехать посмотреть товар и документы на него, мне ответили, что, мол, чего на него смотреть — компьютеры и компьютеры.

            — На склад мы тебя приведем, но если не купишь — запрём на складе и не выпустим, пока всю партию не распродадим, — сказал в завершение Роман, коммерческий директор этой фирмы. — Так что лучше приезжай с наличными деньгами.

            — Что за строгости? Товар не ваш, что ли? – задал я ненужный вопрос.

            Он начал что-то горячо объяснять, но мне всё уже ясно. Олег как в воду глядел. Я закончил беседу неопределенными фразами и набрал номер второй фирмы.

            — Приезжай, поговорим, — сказал мне обладатель молодого мужского голоса после коротких преговоров и назвал адрес. Совсем недалеко от нас.

            Я решил пройтись пешком, прикинув, что весь путь займёт минут десять. Целый день сижу на одном месте, как пришитая пуговица, так что пройтись пешком и размяться только в удовольствие. Нужный мне дом по указанному адресу оказался старым четырехэтажным домом ещё дореволюционной постройки. Лифта нет, но это меня никогда не смущало. Поднялся пешком на четвертый этаж, открыл незапертую железную дверь и попал в просторную квартиру с большим количеством комнат. Двое молодых мужчин вели оживлённую беседу в коридоре.

            — Мне нужен Игорь Колесниченко, — обратился я сразу к обоим.

            — Это я. Вы по какому вопросу? — ответил тот из них, который выглядел помоложе.

            — Я по вопросу приобретения сотни компьютеров. Я вам звонил минут двадцать назад.

            — А, вы — Алексей. Проходите в кабинет. Вот эта дверь. — В его взгляде угадывалась какая-то настороженность. Мы прошли в обставленный хорошей офисной мебелью кабинет. По поведению Колесниченко сразу почувствовалось, что он здесь хозяин.

            — Быстро вы добрались. Вы на машине? — спросил он, чтобы продолжить разговор.

            — Да нет, пешком. Оказывается, наши фирмы располагаются друг от друга в десяти минутах ходьбы.     

            — Ясно. Теперь к делу. Покупателем будет ваша фирма? Или третье лицо?

            — Дело в том, что у моего знакомого есть покупатель на эту партию компьютеров. Мы же поставляем только под предварительный заказ и срок поставки у нас большой — до полутора месяцев, а заказчику нужен “живой” товар.

            — Я понял, вы выступаете в роли посредника. У нас прибудет партия компьютеров “белой сборки” дня через три и как раз такой комплектации, какую вы запрашивали.

            — Но мне сказали, что они у вас уже есть.

            — Обычное дело. Товар предлагается заранее, чтобы гарантировано продать его в короткий срок. Общая партия будет очень большая и, хоть на основное количество покупатели уже есть, я думаю, часть потенциальных заказчиков отпадет. Так обычно происходит. Вот вы и сможете получить свою сотню комплектов.

            — А можно посмотреть контракт? – это главное, зачем я пришёл.

            — Контракт я вам показать не могу, у меня здесь его просто нет, — он почему-то усмехнулся и продолжил: — А вот компьютеры и документы на них я вам покажу, когда они приедут в Москву. Пусть ваш заказчик подождет пару-тройку дней. Ничего страшного в этом нет.

            Пока мы с ним беседовали, в кабинет зашёл мужчина средних лет в дорогом костюме и с суровым лицом много повидавшего человека. Руки — все синие, в наколках. Он тихо расположился в кресле и внимательно слушал наш разговор, за всё время не проронив ни слова. Когда я вышел от Колесниченко, мужик этот вышел вслед за мной, подозвал проходившего по коридору парня в кожаной куртке поверх адидасовского костюма и что-то ему тихо сказал, кивнув в мою сторону. Парень пристально на меня посмотрел, как бы оценивая, и двинулся за мной. Я пошёл на свою фирму, не обращая на него внимания. Он же следовал за мной до самого порога нашего офиса. Прямо детектив какой-то.

            — Какие новости? — встретил меня Олег вопросом.

            — Через три дня у них поступление товара. Обещали сто комплектов выделить нам.

            — Контракт видел?

            — Не показали. Предложили проверить товар после его поступления на московский склад.

            — Значит, товар, скорее всего, не их. Посредничают. — Он задумался. — Ну ладно. Ты пока продолжи свои изыскания. Гарантии ведь нет, что товар у них будет.

            За последующие три дня я обзвонил все известные мне фирмы по поставке оргтехники, а в ответ получил шквал звонков посредников. Одни предлагали “живой” товар, другие — покупателей, третьи предлагали контрактные поставки и трансфертные схемы. Я обзавелся огромным количеством телефонных номеров и имен. Ко мне стали постоянно приезжать в офис для переговоров. В общем, завертелось-закружилось, ни секунды покоя. Я очень быстро освоил специфический сленг посредников и теперь свободно общался с ними на любые темы.

            Заключить крупную сделку по оргтехнике оказалось непростым делом. Для посредников это нечастое событие. Все они боятся, что их кинут с выплатой вознаграждения и, насколько я понял, так большей частью и происходит, гарантий-то у них никаких. Основной заработок посредников складывается из мелких заказов на покупку одного — двух — пяти компьютеров за наличный расчет. Компьютеры берут, в основном, у поляков или индусов. Все — “жёлтой” сборки. Продают как “белые”, но я вообще сомневаюсь, что такие появляются на нашем рынке. Зарабатывают от ста рублей до тысячи-полутора на комплекте в зависимости от количества участников и других причин. При этом время от времени совершаются бандитские налёты, иногда вооружённые, в момент проведения сделок за наличный расчёт. В этих случаях стороны, как правило, лишаются и денег, и товара. Начинаются взаимные обвинения и разборки, но правды в таких ситуациях никогда не добиться.

            Основную массу посредников кидают сами продавцы и покупатели в целях экономии. В результате этого так же происходят постоянные разборки с криками и угрозами, а иногда и с привлечением знакомых бандюгов и последующими наездами. Результаты этих наездов, как правило, непредсказуемы. Однозначно в прибылях всегда бандиты.

            В официальные структуры на этом уровне никогда не обращаются. Во-первых, это считается нечестным (“западло”). Во-вторых, сделки-то — нелегальные, подставляться никто не хочет, лучше потерпеть. В-третьих, менты ни черта никак не поймут, что и происходит-то вокруг, а это уже опасно, намного опаснее всё понимающих и хорошо ориентирующихся в обстановке бандитов.

            В конце концов, прихожу к выводу, что для успешной сделки необходимо вплотную знать покупателя и поставщика. Это обязательные условия. Кроме того, необходим стопроцентно надежный канал по работе с безналичными средствами, а покупатель, либо его представитель, обязательно должен получать свою часть наличных денег (“обратку”) от посредника, с которым работает. Чтобы был заинтересован. Заключение договора на продажу за “безнал” должно сопровождаться одновременным заключением ещё одного договора на проведение каких-либо фиктивных работ или услуг (“боковик”) с одновременным утверждением сметы и актов сдачи-приемки этих работ. То есть боковик должен быть полностью закрыт всеми документами для беспрепятственного получения денег.

            Все это в комплексе позволит хоть как-то защитить свои интересы. Чтобы соблюсти все эти условия, надо обходить всех посредников из цепочки. Это проблема, но, я думаю, решаемая. Большие деньги — большой риск. Что касается покупателей, то, скорее всего, придётся в конечном итоге попользоваться клиентурой Спиридовича. Вряд ли это ему понравится, но это его проблемы. Что будет, то будет, бизнес подарков не делает.

            Все эти три дня ловлю на себе задумчивые взгляды своего начальника.

            Примерно через неделю после нашего знакомства с Игорем Колесниченко я опять у него в офисе. Он принял меня как старого знакомого, угостил кофе и перешёл со мной на “ты”. Я тоже. В смысле перешёл на “ты”. После предварительной беседы показывает мне пакет документов на восемьсот компьютеров. Я внимательно их изучаю, при этом тщательно запоминая название фирмы-владельца, все адреса и телефоны, затем возвращаю бумаги Игорю.

            — Отлично. Будем работать дальше. Хорошо бы на складик съездить, живьём всё посмотреть.

            — Алексей, а ты уверен в своем покупателе на все сто процентов? — в его голосе проскальзывают какие-то новые интонации. — А если он откажется покупать наши комплекты?

            — Ну, откажется и откажется, ты же сам говорил – ничего страшного, — простым голосом говорю я. — Не сможем же мы его заставить делать то, чего он не захочет, а если есть такая возможность, то нечего и огород городить. Отбираем у него деньги, да и всё.

            — Нет. Я не об этом. — Игорь, очевидно, всерьёз воспринимает мои слова. — Он должен будет их купить, эти сто компьютеров, а для того, чтобы сделка прошла наверняка, надо каким-то образом заинтересовать лично его ответственного за сделку сотрудника.

            — А меня?

            — Разве ты не получаешь от него оплату работ?

            — Пока такого разговора не было. Я рассчитывал на посреднические от вас, ведь там с клиентом работает другой человек. Я же говорил в прошлый раз — мой знакомый. Пусть будет два боковика, у них там своя «свадьба», а у нас здесь — своя.

            — Нет, ты знаешь, попробуй всё-таки договориться со своим знакомым. — Глаза его светятся искренностью и заботой. — Мы сами почти ничего не зарабатываем на этой партии. По нулям бы сработать. Совсем нерентабельная для нас сделка.

            Он, наверное, думает, что все крупные парни с простодушными лицами и нехитрыми манерами немного дебилы от рождения. А если их ещё и кофе угостить, то можно им в уши любое дерьмо заливать, за честь почтут. В цену-то вдул дополнительно аж по три “штуки” за комплект. А компьютеры и вовсе принадлежат третьей фирме. Дружок. Я-то, может быть, и не бог весть какой талант от рождения, но цифры и буквы в документах прочитать способностей хватает.

            — Конечно-конечно, — я в свою очередь простодушно киваю. — Я поговорю со своим знакомым, наверное, надо будет и лично тебя как-то учесть, раз у вас такая ситуация.

            — Ну что ты, Алексей. — Он немного смущается. В то же время в глубине его глаз начинают угадываться какие-то искорки. — Я же зарплату здесь получаю...

           — Договоримся. А насчёт «заинтересовать покупателя» — я подумаю, как это половчее сделать. — Я встаю.

            “А заодно подумаю, как половчее сделать тебя”.

            Он поднимается из-за рабочего стола и провожает меня к выходу. У самой двери он приостанавливается и, в задумчивости, тихо, почти шёпотом, говорит мне, что, если я смогу всё-таки договориться, он бы поучаствовал в посреднических.

            — Сам понимаешь, как сейчас на зарплату-то, — заканчивает он свой монолог.

            — Понимаю, — отвечаю я ему, стараясь не смотреть на его восьмисотдолларовый костюм и стодолларовый галстук с золотой прищепкой на нём. Поэтому смотрю на его двухсотдолларовые ботинки. Получается немного застенчиво.

            — Только всё строго между нами, а то мне вилы, — добавляет он.

            — Конечно, вилы, — охотно соглашаюсь я, поднимая глаза.

            Договариваемся по результатам сразу созвониться и время не тянуть, поскольку за компьютерами «все круто ломятся в очередь» и ему придется «специально, изо всех сил придерживать сотню комплектов для нас». Это, конечно же, очень трудно, но он очень постарается нам помочь. Конечно — он же теперь у нас в доле.

            На том и расстаемся. В этот раз меня никто до конторы не сопровождает, ведь уже известно, куда я пойду.

            Чего ноги-то зря бить.

            Надо сказать, что в результате моей бурной деятельности последнего времени, сотрудники нашей фирмы стали обращаться ко мне совсем по-другому, чем в первые дни, причем я имею в виду не только сотрудников нашего подразделения. Вообще-то, как я и говорил в самом начале, наша фирма является очень крупным коммерческим предприятием. Она занимает, помимо двух верхних этажей нашего трёхэтажного, плюс полуподвал, одноподъездного здания, ещё несколько обширных зданий, помещений и складов, разбросанных по всему городу. Являясь единой структурой с директивным управлением, наша фирма формально разбита на части с отдельными юридическими лицами и имеет значительный по количеству персонал.

Активно вмешавшись своими действиями в московский рынок оргтехники, я, само собой, попал в огромное количество записных книжек посредников и оказался задействован в функционировании всей этой среды, безграничные масштабы которой я смог оценить только намного позже и которая пронизывала нашу фирму на клеточном уровне. В настоящее же время я ощутил к себе неподдельный интерес многих членов нашего большого коллектива. Ко мне очень часто стали обращаться с просьбами помочь найти ту или иную по составу партию товара, в основном компьютеров. Помимо этого, меня часто просили пристроить партию компьютеров по той или иной цене, но самое главное, ко мне начали обращаться за советом, как поступить в той или иной ситуации, порой очень даже неоднозначного характера.

            Кроме того, результатом моей бурной деятельности так же явились ещё некоторые важные события, о которых следует рассказать подробнее. По возвращении в родную контору от Колесниченко, нахожу её полностью в рабочем состоянии. Спиридович, сидя за своим столом, разговаривает с кем-то по телефону в своей обычной спокойно-настойчивой манере. Закончив беседу, он поднимается с места и подходит к окну.

            — Как там на улице? Не очень холодно? — спрашивает он, обращаясь, скорее всего, ко мне. Ну а к кому же ещё, ведь это я только что с улицы пришёл. Поэтому я и отвечаю.

            — Не очень.

            — Пойдём, пройдемся, — предлагает он мне.

            Выходим во дворик. Хоть зима ещё и не сдала свои права, в воздухе явно ощущается приближение весны. Это бодрит. Спиридович глубоко вдыхает и говорит, вот уж не ожидал от него, начальную часть общеизвестной пошлости:

            — Хорошо-то как, Настенька...

            “Это Вы ко мне, что ли. Смотрите, как бы Вам самому настенькой не заделаться”, — похабничаю про себя. Он первый начал.

            Я заранее знаю, о чем он будет говорить.

            — Алексей, ты слишком увлекаешься посторонними делами во время работы. — Его спокойно-настойчивая манера говорить не может сбить меня с толку. Он наверняка вне себя от злости, видя во мне возможного конкурента или, скорее всего, помеху, поскольку как конкурента он меня ещё не рассматривает, по-видимому. К тому же мне доверена вся коммерческая информация: реально действующая сеть покупателей, поставщиков, каналы финансирования и прохождения денежных сумм, вся переписка, кое-какая информация по переводу валютных средств за рубеж. Договора-то делаю я, хоть и по шаблонам, но реквизиты-то настоящие. В конечном счете, правильно оценив очевидную мою прыть в “коммерческих” вопросах, он серьёзно забеспокоился. На ум приходит очередная избитость: “Поздно Маша пить боржоми...” Чего это я. Вот уж действительно, дурной пример — заразителен.

            — Я что-то недорабатываю, Илья Семёнович? — простодушно интересуюсь. — Какие-нибудь договора не в порядке?

            — Да нет, пока вроде бы всё идет нормально. Я боюсь, в перспективе могут возникнуть проблемы. Объём дел круто идет по нарастающей.

            “Зря беспокоитесь — проблемы точно возникнут, они уже в пути”,– возникает у меня мысль. Я сразу же прогоняю её.

            — Илья Семёнович, я стараюсь и на будущее поддерживать нормальное состояние дел. Всё будет в порядке. Если вы считаете, что я чересчур отвлекаюсь, то я приму это к сведению, но в то же время, я занимаюсь исключительно коммерческими вопросами и надеюсь со временем стать для вас настоящей опорой.

            Конечно, нужна ему опора..., но должен же я смягчать ситуацию. И он это понимает.

            — Ты знаешь, до тебя у нас был неплохой сотрудник на твоём месте. Он очень хорошо справлялся со своими обязанностями, — произносит он, задумчиво глядя мне в глаза. — Вообще-то ты так же неплохо справляешься, но всё равно мне жаль, что он от нас ушёл.

            Ничего себе плавный переход в беседе.

            — Да, я слышал, что он вроде бы заболел, теперь на инвалидности.

            — На него напали какие-то хулиганы на улице. Сильно покалечили. Жаль, симпатичный был парень. Надо бы не забыть попросить бухгалтера оформить ему материальную помощь.

            Пожалел волк ягненка… после того, как слопал беднягу.

            Всю историю моего предшественника я знаю в мельчайших подробностях, причем несколько версий. Самую расхожую из них мне подробно изложил Иван Олейников — рыжеволосый молодой парень, сотрудник нашего подразделения, отвечающий за программно-техническую часть производственного процесса.

            Надо сказать, что, помимо его текущих обязанностей, я возложил на Ивана вопросы по отслеживанию поставок единичных экземпляров нестандартных плат или программ для компьютеров, если это требовалось заказчикам. Таким образом, он теперь подчинялся, хоть и частично, но напрямую мне и, к тому же, по вопросам эксклюзивных заказов.

            Главный источник доходов Ивана, конечно, не в зарплате. Основная масса посредников, в больших количествах появляющихся у нас в конторе, обращается к Ивану за техническими услугами.

            Дело в том, что при продаже компьютеров за наличные деньги, а почти все сделки осуществляются за “черный”, то есть неучтенный, нал, исключается какое-либо гарантийное обслуживание. То есть покупатель приобретает компьютеры на свой страх и риск. Чтобы хоть как-то защитить себя от приобретения заведомо неисправной техники, требуется независимый технический эксперт, способный полностью провести тестирование и вынести свой вердикт об исправности и комплектности компьютеров на момент сделки, а, так же, при необходимости, установить необходимое программное обеспечение, извлечь излишние, например, сетевые, платы, или поменять конфигурацию компьютера. Эти услуги оплачиваются покупающей стороной отдельно, причем тарифы всегда разные и, как правило, не разглашаются.

            Так вот что мне поведал о моём предшественнике мой рыжеволосый друг. До меня длительное время “главным письмоводителем”, или, как это здесь называется, начальником коммерческого отдела, был шустрый молодой парень. Он прекрасно освоил все особенности своей новой профессии и так же прекрасно справлялся со своими обязанностями.

            Со временем он начал обращать повышенное внимание на нашу “белокурую красавицу”, да так, что это стало всем известно. Ни для кого не является секретом, что подобные “известия” обычно распространяются на любом предприятии, независимо от формы собственности, с быстротой молнии, обрастая при этом витиеватыми пикантными подробностями. Для начала он стал жертвой этого беспроволочного телефона, включенного, как всегда, в режим “совещание”.

            Недоказанная “народная” версия пламенной взаимности белокурой богини на его плотские притязания вызвала неожиданную резко отрицательную реакцию непосредственного начальника. После одной-двух так любимых боссом бесед на свежем воздухе, наш коммерческий «ромео» поостыл, погрустнел и полностью ушёл в исполнение своих непосредственных обязанностей. Причём так глубоко ушёл в работу, что пару раз самостоятельно сделал неофициальные, левые поставки “живого” товара постоянным клиентам. Короче, спосредничал, не удержался, к тому же в худшем варианте исполнения, скорее всего, перебежав дорогу собственному начальнику. Ради справедливости надо отметить, что, если бы он не нашел “живые” компьютеры этим клиентам на стороне, они могли бы приобрести их в другом месте, благо посредников в Москве к тому времени уже было пруд пруди.

            Соответственно, как мы могли бы и сами догадаться, последовала очередная порция аэробных внушений в нашем дворике. Как ни странно, так легко отказавшись в свое время от госпожи своего сердца — всего две беседы на свежем воздухе, в вопросе коммерции наш герой оказался намного настойчивее. Очень он полюбил, наверное, свою работу той любовью, которая в народе называется роковой, то есть больше жизни. Представляю, сколько ему отстегнули покупатели по фиктивным договорам.

            Закончилась карьера нашего юного нувориша внезапно, из-за “случайного стечения обстоятельств”. По дороге домой после продолжительного рабочего дня на него напали неизвестные хулиганы и отметелили его с таким старанием и знанием этого дела, что он попал без очереди во всем нам известный Институт Скорой Помощи имени Склифосовского, двери приемного покоя травматологического отделения которого, при определенных обстоятельствах, для нас всегда гостеприимно открыты. Пролежав там полтора месяца и кое-как зализав раны, он уволился с работы и оформил себе инвалидность какой-то там группы. Жаль парня. Хулиганов так и не нашли, да и искали ли, неизвестно. Вот так и живем...

            Благодаря этой грустной и немного романтической предыстории освободилось место начальника коммерческого отдела, и вы уже знаете, кто его занял. Я.

            В общем, после беседы в нашем переговорном дворике с Ильей Семёновичем, я сделал для себя соответствующие выводы и принял для себя окончательное решение. Спиридович тоже, скорее всего, сделал свои выводы. Надо отдать ему должное — мужчина он умный.

            Значит, будет продолжение.

            За предыдущее данным событиям время я провел некоторую работу по наведению порядка в папках с договорами и деловой перепиской. Для этого пришлось пожертвовать своим законным выходным днем — воскресеньем. То есть сначала я отвел под это дело субботу, но, придя в контору в субботний день, я не смог осуществить задуманное по независящим от меня причинам. Зато увидел много для себя интересного и пережил незабываемые в своей жизни минуты.

            Я появился около запертой двери нашей конторы в субботу около одиннадцати утра. Достал свои ключи от двери, но, когда я открыл верхний замок английским ключом, вдруг выяснилось, что ключ от второго замка мне не понадобится. Дверь открылась, и я, чисто рефлекторно сделав пару шагов внутрь помещения, увидел, что там есть люди.

            Один из них был мне знаком и, сами понимаете, не мог быть никем иным кроме как господином Спиридовичем, поскольку только у нас с ним были ключи от этой комнаты. Трое других джентльменов были лицами кавказской национальности, правда, одеты они были не в свои национальные одежды с газырями, кинжалами и папахами, а в обычные костюмы деловых людей. С галстуками. Некоторая особенность в одежде двух из них, правда, присутствовала и, мало того, пугающе бросалась в глаза. Один держал в руке мгновенно выхваченный откуда-то из запазухи и направленный на меня пистолет неизвестной мне системы, но совершенно страшного вида. Второй, при моем появлении, просто взял со стула АКМ, ловко снял его с предохранителя и передёрнул затвор. Обращался он с ним при этом так же привычно, как я с собственной зубной щёткой, которую, кстати, очень люблю. Он, так же, как и первый нукер, направил свое орудие убийства мне в живот. Прямо засада какая-то. Я застыл, вытаращив на них глаза.

            Неужели меня поджидали? Но как они могли узнать, что я приду? Да и рано меня мочить-то, пока ещё особенно и не за что. Все эти глупости как-то сами собой мгновенно пронеслись в моей голове, что не удивительно. Ну не ожидал я этого здесь увидеть. И всё.

            Постояли. Помолчали. Пока молчали, я оценил ситуацию. Окна были занавешены. На полу стояли две здоровенные коробки из-под телевизоров. Одна из них была открыта и почти доверху наполнена разными денежными купюрами, причем часть в пачках, а часть – россыпью в нескреплённых стопках, на взгляд — больше россыпью. Недостающая часть из открытой коробки была разложена в перетянутых резинками пачках на столе Спиридовича. Так же на столе стояла коробка из-под обуви, полная канцелярских резинок.

            — Здравствуйте, — сказал я таким тоном, как будто мы заранее договаривались здесь встретиться и замер со скромным видом послушника. Интересно, что будет дальше. Ситуацию надо поскорее разряжать, пока в меня не разрядил обойму кто-нибудь из этих курчавых красавцев.

            — Добрый день, Алексей, — ответил Спиридович деловито.           — Хорошо, что ты зашёл. Я боюсь, вчетвером мы с этой работой здесь до вечера не справимся. Нам надо пересчитать деньги и уложить их в пачки по сто купюр. Поможешь?

            Он ещё спрашивает.

            — Не вопрос, конечно, помогу, даже с большим удовольствием, — ответил я с готовностью, повернулся и запер дверь. — Правда я хотел тут в бумагах порядок навести, пока никто не мешает. Но раз не судьба, так не судьба, сделаю это потом.

            — Рубен, это мой сотрудник. Зовут его Алексей. Он очень кстати пришёл, поможет нам, — обратился Спиридович к самому старшему из трёх джигитов, сидящему на стуле перед его столом.

            Рубен сделал еле уловимый знак двум другим горным орлам и они убрали свои железяки. Затем он улыбнулся во все свои золотые зубы и поздоровался. За ним поздоровались и остальные. Обстановка разрядилась. Я же говорил, что Илья Семёнович Спиридович — мужчина умный.

            — Да, нам надо все эти деньги-меньги сегодня обязательно упаковать. Завтра отдавать надо. Обязательно, — произнёс Рубен с акцентом на “а”, безжалостно при этом выкидывая из слов мягкие знаки.

            Повесив на вбитый в стену гвоздь дубленку и бросив шапку на свой рабочий стол, я сразу включился в работу.

            — Давайте я буду вынимать деньги из коробки и раскладывать их по купюрам, а вы вчетвером будете считать и складывать их в пачки, — сразу рационально, на мой взгляд, предложил я. — Тогда мы намного быстрее управимся. Разделение труда. Один достает бабки, другие их пересчитывают и пакуют.

            Ловлю себя на мысли, что ещё месяц назад я бы никогда не сказал “бабки” вместо “деньги”, сейчас же это словечко как-то само собой вырвалось. Мысленно прихожу к выводу, что это результат обильного общения с разномастными посредниками. Печально, но факт.

            — Да. Так будет быстрее, — подтвердил Спиридович.

            Все дружно принялись за дело.

            Закончили только к вечеру. Работали весь день без перерыва в достаточно быстром темпе. Представляю, какой может быть люфт в пачках по количеству купюр. Но это их проблемы. Они же сами считали, сами и ошибались.

            — Спасибо, Алексей, — сказал Спиридович и протянул мне несколько крупных купюр. — За работу во внеурочное время.

            — Всегда рад вам помочь, обращайтесь, — скромно ответил я, убирая деньги в карман, затем попрощался со всеми за руку, забрал свои шмотки и вышел за дверь, плотно закрыв её за собой.

            Вот и поработал.

            В воскресенье я всё же рискнул придти в контору, правда, чуть позже, к двум часам дня. Не застав никаких автоматчиков на своем рабочем месте, облегченно вздохнул, предварительно запер входную дверь на оба замка и принялся за работу.

            В результате этих воскресных усилий у меня теперь был полный перечень покупателей со всеми реквизитами и с объемами, которые они брали, список поставщиков, реквизиты денежных транзитов и вся необходимая мне коммерческая информация. И всё это в отдельной, лично моей, папке. Кроме того, я не поленился распечатать бланки всех возможных типовых договоров.

            Вот так и работаем. Ёлки-палки.

            На следующий день после исторической, как выяснилось позже, беседы во дворике со своим непосредственным начальником, я выкраиваю время и отправляюсь на фирму, которая значилась владельцем компьютеров в бумагах Колесниченко, предварительно позвонив туда и договорившись о встрече.

            Офис фирмы располагается в большом здании какого-то НИИ и занимает целый этаж. Склады находятся в кирпичных зданиях, расположенных на территории этого же НИИ.

            В офисе фирмы мне показали все документы на компьютеры, выяснили подробности заказа и разрешили в сопровождении их сотрудника пройти на склады. Все в порядке, можно ехать обратно к себе в контору. Сделка считай сделана.

            На выходе из помещения склада сталкиваюсь с парнем в кожаной куртке, надетой поверх адидасовского костюма, тем самым парнем, из офиса Колесниченко. Очевидно, что он меня сразу же узнаёт. Поэтому я обращаюсь к нему сам.

            — Здорово, давно не виделись, — говорю я с радостью в голосе и здороваюсь с ним за руку. — Ты как здесь оказался-то?

            — Привет, — отвечает он мне нехотя. — Гружусь. Берём десяток компьютеров.

            — А войдет? — Я киваю на грузовой микроавтобус УАЗ, именуемый в народе «буханкой» за соответствующую форму, возле которого он стоит.

            — Запрессуем, — отвечает он. — Уже возили.

            Радости от общения со мной он явно не испытывает. Я вспоминаю, что мы ведь с ним даже не знаем друг друга по имени. Тогда нечего и толочь. Без лишних слов я протягиваю ему руку, мы молча прощаемся и я бодрым шагом прохожу в офис фирмы, решив обговорить ещё кое-какие детали сделки и взять их типовой договор на поставку компьютеров для утверждения покупателем. Отношение у них ко мне очень даже положительное и радушное. Наверное, что-то внушающее доверие в моем облике всё же есть.

            После всех этих манипуляций мчусь обратно к себе на работу.

Выбрасываю из головы все нехорошие предчувствия, связанные со случайной встречей на компьютерном складе. Ощущение близости успешной сделки мне в этом помогает. Нечего беспокоиться заранее, что будет, то будет.

            Ловлю себя на мысли, что самый кайф доставляет не столько предчувствие скорого солидного гонорара за труды, сколько именно сама близость успешной сделки. От близости этого события кровь в жилах начинает буквально бурлить и происходит какой-то мощный прилив внутренней энергии. До опасений ли?

            Я даже не мог представить себе тогда, какие серьезные последствия будут иметь для меня и для всего моего будущего образа жизни и эта случайная встреча с человеком Колесниченко на складе, и сама появившаяся возможность покупать компьютеры у крупного оптового поставщика из первых рук, и неизбежные трения со Спиридовичем.

            В офисе всё идет своим чередом, за исключением того, что всё больше поступает обращений от посредников. Всеми ими движет напрасная жажда лёгкой наживы. Лёгких денег не будет, это я знаю точно, точнее не бывает.

            Все наши постоянно присутствующие “свободные коммерсанты” всё больше и больше внимания уделяют мне. На них производит впечатление огромное количество обращений ко мне по телефону и постоянные приезды для переговоров различных людей.

            Изобретать велосипед я не стал и все разговоры по поводу возможных сделок веду в нашем же дворике — и на самом деле очень удобно. Правда, в отличие от Спиридовича, при выходе на переговоры я накидываю дублёнку. Иногда получается очень забавно: в одном конце дворика разговариваю я, в другом — Спиридович. Несколько раз собеседники Спиридовича после разговора с ним ждут, когда я освобожусь, и подходят со своими вопросами ко мне, хотя чаще всё происходит наоборот, говорят со мной, пока Спиридович занят. Ему это очень не нравится, но виду он не подаёт. Если мои догадки относительно моего предшественника верны, то в скором времени он нашлёт на меня беду. Надо быть готовым. Сейчас я уже понимаю, что меня брали на работу заниматься бумажной рутиной, заполнять бланки договоров и тому подобными вопросами, а не устраивать сделки.

            У посредников нет понятия “рабочий день”. Они включены с раннего утра и до поздней ночи. Им можно звонить, например, в час ночи, или в шесть утра, или приехать переговорить в ночь-заполночь. Эта среда постепенно всё больше и больше затягивает. После работы я достаточно много времени провожу среди них. Есть несколько мест, где я уже полностью свой. Это офис в большом номере в гостинице “Минск”, офис в многокомнатной квартире в доме напротив гостиницы “Интурист”, офисное помещение в здании Политехнического музея, другие конторы. В одних я бываю чаще, в других реже, но везде меня считают своим и доверяют, настолько я примелькался. Что меня сейчас интересует в первую очередь, так это канал по работе с левыми безналичными деньгами и вопрос возможности покупки валюты. Без этого не обойтись, к тому же решение этих проблем должно быть очень надёжным. Потому что в этих вопросах присутствует явный криминал в соответствии с существующими законами.

            Несколько раз мне звонил Колесниченко, но ему никак не удавалось застать меня на месте, и он, в конце концов, передал одному из наших сотрудников, чтобы я ему перезвонил сам, как только появлюсь в конторе. Звонить не хочу, поскольку предмет разговора я знаю заранее и, кроме того, я уже знаю, что я ему отвечу на его претензии.

            Случайно встретив его человека на компьютерном складе, я получил в подарок от судьбы серьёзную проблему, которая, как ни отгоняй мысли о ней прочь от себя, сама по себе не рассосётся. Вопрос придётся решать и моё решение его обязательно должно быть намного решительнее, чем сама постановка вопроса Игорем Колесниченко. Тогда есть большая вероятность, что претензии, по крайней мере, больше не будут предъявляться.

            Я решил ему не звонить, пусть дозванивается сам, если ему так уж приспичило.

            Только возвращаюсь на свое рабочее место после очередного похода на второй этаж в валютно-финансовый отдел к любимой брюнетке, как звонит Колесниченко. Настроение сразу меняется с лирически-доброжелательного на дерзко-воинственное.

            — Алексей, добрый день. — Голос у него слегка напряженный. — Хорошо, что застал тебя на месте. Как там наши дела? Как поживает заказ? Я заморозил под тебя сотню компьютеров, ты не забыл? У нас из-за этого идет большой убыток. Давай оплачивай компьютеры.

            — Но я же не давал тебе подтверждения заказа. Покупатель не мог ждать и я не знаю, насколько сейчас этот заказ актуален. Может, он уже приобрел компьютеры, а то и уехал к себе, он же не московский, я же тебе говорил. К тому же у меня нет с ним прямой связи, а только через знакомого. Там ведь целая толпа людей на этот заказ работала, может что-то и нашли для него подходящее, деньги-то у него выделены, и он должен их в срок освоить, иначе обратно заберут, сам знаешь, как у нас совковая экономика работает.

            — Знаю, знаю. Еще я знаю, что ты был на компьютерном складе. Ты что, кинуть нас решил, как пацанов? Это будет тебе дорого стоить. Придется возмещать неполученную нами прибыль и неустойку. Определим сумму и включим счетчик — десять процентов от суммы за день просрочки, если будешь задерживать выплату. Ты сам должен знать правила. — В его голосе появляются металлические нотки, это уже похоже на наезд.

            — Игорь, ну откуда я могу знать ваши правила. На складах я был на многих, так что не пойму даже, какой ты имеешь в виду. Я же постоянно в этом деле кручусь, бываю в тысяче мест. Сам знаешь, волка ноги кормят, — искренне и миролюбиво удивляюсь я.

            — Я говорю про склад, на котором ты встретил нашего человека. Ты мне мозги не крути, — интонации в его голосе идут на повышение. Еще минут десять такой беседы, и он будет визжать, как свинья недорезанная. Вот ведь докопался, зануда.

            — А, понял, о чем ты говоришь. Но там не было ваших компьютеров. Там были компьютеры другой фирмы, и я просто проверял наличие на складе. Кстати и цена у них была другая, чем у вас, причем сильно отличалась от вашей, была намного ниже. Так что, твои претензии никак не могут быть приняты, и крутить мне незачем, я же честный парень, — говорю со своими простоватыми интонациями в голосе, может, удастся избежать его поросячьего визга, хотя надежды на это становится все меньше.

            — Ты прочитал название фирмы и её адрес в документах на партию компьютеров, которые я тебе давал смотреть, — он явно начинает кипятиться, осталось пять минут беседы до “свиньи”. Пора заканчивать прения, не хочу, чтобы он перешел некую границу, за которой будет откровенная ругань.

            — Да не видел я в этих твоих документах ничего такого, что ты себе навыдумывал, я просто посмотрел наличие компьютеров — и всё, при тебе же дело было, — ещё более миролюбиво отвечаю я. — Давай не будем ссориться, у нас же впереди такое плодотворное сотрудничество.

            Он, как я понял, мои миролюбивые интонации в голосе воспринимает как признак слабости или испуга.

            — Видел ты или не видел, деньги тебе придётся выплатить, это не только моё решение. — По его голосу понимаю, что он не отступится. Цель его звонка, конечно же, состоит только в том, чтобы в итоге поставить меня на деньги. Наверное, у него обязательства перед его партнёрами по бизнесу, ведь по всему выходит, что это он засветил мне поставщика.

            Решаю немного охладить его пыл.

            — Слушай, Игорь, внимательно, что я тебе сейчас скажу, и можешь записать это на обоях в своем кабинете, чтобы не забыть. После таких твоих слов никаких денег ты от меня не получишь ни при каких обстоятельствах. Это раз. Номер моего телефона забудь навсегда и сюда больше не звони. Это два. Никакие твои претензии не принимаются мною к сведению. Это три. Я считаю, что ты мне не звонил, и я с тобой не разговаривал. — Пришлось говорить с металлом в голосе, чтобы он понял, что с ним не шутят.

            — Если ты так ставишь вопрос, то мы с тобой соответственно и разбираться будем, ты уж не обессудь, — запугивает напоследок, чтобы последнее слово осталось за ним. Наверное, ему очень запомнился образ простоватого парня, который я ему подарил.

            Пусть последнее слово сегодня остается за ним, я не гордый. Вежливо прощаюсь и кладу трубку. Хорошо, что хоть без визга истерического с его стороны обошлось. Он был очень близок к этому.

            В один из рабочих дней Олег приносит мне подписанный покупателем договор с печатями и, как неотъемлемое приложение к договору, утверждённый покупателем протокол согласования договорной цены на компьютеры. Я внимательно читаю договор. Покупателем является государственное научно-производственное объединение. Договор подписан генеральным директором. Цена на компьютеры установлена в сорок две тысячи за комплект.

            Цена продавца, которую я выяснил во время посещения их офиса, составляет сорок тысяч. Во время приватных переговоров с одним из руководителей фирмы-продавца мне удалось договориться, что мы устанавливаем цену в сорок две тысячи, а разница в две тысячи делится пополам между мной и их фирмой. Для них это обычное дело. Одну тысячу рублей с каждого комплекта, то есть всего сто тысяч, они готовы перечислить на любой счёт, предоставленный мной, под договор о маркетинговых работах и комплектованию компьютеров прикладными программами. Эти работы делать не надо, поскольку все компьютеры поставляются уже укомплектованными. Олег ничего этого не знает.

            Можно было установить цену и в сорок три тысячи, но поскольку это первая моя сделка, я решил не жадничать и, чтобы она прошла наверняка, специально занизил цену. К тому же Олег обещал мне триста рублей с комплекта в качестве вознаграждения.

            — Олег, здесь цена указана в сорок две тысячи, а ты говорил, что покупатель готов платить сорок три. — Разговариваем мы в нашем дворике. — Как изменится мой гонорар в зависимости от этого?

            — Никак, покупатель не может платить по боковику больше определенной суммы на комплект, предприятие-то государственное, сам понимаешь, — Олег отвечает уверенно, и я верю ему, что так оно и есть. А что мне ещё остаётся?

            — А сколько они всего платят по боковому договору? — Я решил воспользоваться случаем и попробовать получить дополнительную информацию.

            — Вообще-то это не твоё дело, — Олег поморщился, — но тебе я скажу весь расклад, только на будущее учти, что эти вопросы задавать некорректно и на них обычно не отвечают. Это вообще закрытая тема.

            — Уже учёл, — я выжидательно смотрю на него.

            — В нашем конкретном случае покупатель платит тысячу шестьсот рублей с каждого компьютера за проведение фиктивных работ. Эти деньги перечисляются на расчётный счёт, который я укажу в договоре на эти работы. Далее, через неделю-полторы, я получаю их с потерей в пять процентов неучтённой наличкой и половину отдаю тому, кто подписал договор со стороны покупателя. Из остальной половины я плачу тебе двести семьдесят рублей наличными за каждый комплект, а всё остальное составляет мой гонорар. Ничего особенного, обычная сделка.

            — Как это у тебя из трёхсот рублей моих денег получается двести семьдесят? Ты же говорил, что потери при переходе из безнала в нал составят пять процентов, а сейчас получается все десять.

            — Алексей, ты не забывай, пожалуйста, что эти деньги пока ещё не твои, а государственные, и весь риск по переводу этих денег в неучтённый нал, их получение и перевозку я беру на себя. Всё это стоит денег. Я беру с тебя за это всего-навсего лишних пять процентов, и это, поверь мне, немного за все эти хлопоты. Когда сам столкнёшься с этим вопросом вплотную, поймешь, что это считай даром, по дружбе тебе делаю.

            — Ладно, убедил, — мне ничего не остаётся, как согласиться и с этими его доводами. — Какие наши последующие действия во всей этой уголовщине?

            — Полегче с выражениями, приятель, а то сдеру с тебя ещё десять процентов за моральный ущерб. И так тошно, без твоих ремарок. Бери договор, здесь два экземпляра с оригинальными печатями и подписями покупателя, срочно езжай к поставщику и утверждай с его стороны. После этого один экземпляр остаётся у продавца, а второй ты передаёшь мне. На следующий день будет оплата договора на поставку, а боковой договор оплатят сразу после отгрузки. Покупатель — тёртый калач, страхуется. Мы у него не первые и не последние, он на этих закупках, наверное, уже целую гору государственных денег намыл и ещё больше намоет. Через некоторое время после оплаты боковика я тебе принесу твою долю. После этого про сделку забываем раз и навсегда, ничего не слышали и ничего не видели. Всё, давай, работай, твоя очередь.

            Я сразу еду на фирму, продающую компьютеры. Там уже знакомый мне руководитель без проволочек подписывает и пропечатывает договор на поставку и мой собственный боковик. Акты сдачи-приёмки работ по боковику он отодвигает в сторону:

            — Эти документы я тебе смогу утвердить только после поступления денег за партию товара на наш счёт и отгрузки техники покупателю. Сам понимаешь, пока деньги на счёт не легли и товар покупателем не получен, сделка не завершена, и подписать я тебе эти бумаги не могу.

            — Хорошо, когда звонить? — выхода нет, и я соглашаюсь.

            — Если они деньги отправят завтра, то у нас они будут на счёте дня через три.

            — Хорошо. Договорились. Через три дня позвоню.

            Реквизиты и расчётный счёт кооператива для моего боковика дал мне один из посредников, толковый парень, с которым я довольно часто виделся и помогал ему несколько раз, предоставляя своего специалиста для проверки компьютеров. Пару раз он просил подстраховать его при получении и перевозке неучтенных наличных денег, которые он получал как раз в этом кооперативе, расположенном недалеко от Калининского проспекта. Он же познакомил меня с Наилем, руководителем этого кооператива, с которым я достаточно быстро достиг определенных соглашений насчёт обналичивания. Внешность этого руководителя не внушала доверия, но успешная предыстория работы с ним моего знакомого, а особенно острая необходимость в левом расчётном счёте сделали своё дело, и я отбросил свои сомнения.

            Всё идет своим чередом. Договор отдали, деньги, по сведениям, полученным от Олега, перевели. Ждём, когда они высветятся у получателя. Олег каждый день достает меня по несколько раз по поводу поступления денег на расчётный счёт продавца. Каждый раз кое-как отделываюсь от него. Уже надоел. На третий день звоню руководителю фирмы-продавца узнать насчёт поступления денег.

            — Можете отгружаться, — отвечает он мне на вопрос, который я даже не успел полностью произнести. — Деньги поступили. И привози свои акты сдачи-приёмки работ. Надо закрывать твой боковик.

            Он мне глубоко симпатичен. В нормальном смысле, как деловой человек.

            Я тут же сообщаю Олегу добрую новость. Он исчезает, прихватив свои вещи. Я исчезаю вслед за ним, чтобы появиться через полтора часа с пропечатанными документами, подтверждающими, что все работы по моему боковому договору выполнены и должны быть оплачены. Звоню руководителю кооператива и договариваюсь о встрече. Вечером того же дня все документы по боковику передаю лично ему.

            — Когда можно приезжать за деньгами? — спрашиваю Наиля безразличным тоном, глядя ему прямо в глаза.

            — Неделю вся эта процедура займет точно. Давай запишу твой телефон. Я тебе позвоню и скажу, когда приезжать.

            — Ты знаешь, Наиль, у меня сейчас проблема с телефоном, переезжаю. Давай я тебе сам позвоню дней через пять. Идёт? — Не хочу оставлять свой номер телефона, что-то останавливает меня.

            Ждём денег.

            Вечером следующего дня ухожу с работы позже обычного. Спиридович надавал срочных поручений, еле справляюсь до девяти. Все уже давно разошлись по домам. Наконец доделываю последнюю бумагу, одеваюсь, выключаю свет и выхожу. К метро я обычно хожу одной и той же тропинкой, виляющей между кирпичными домами древней постройки. Основная часть домов уже выселена под реконструкцию, окна зияют провалами, все рамы давно повынимали. На этот раз здесь как-то особенно темно, кто-то разбил пару фонарей, которые были прикреплены к стенам домов. Поглядываю под ноги, чтобы не навернуться.

            Их трое и я их замечаю чуть раньше, чем они рассчитывали. Надо было им первый по пути фонарь всё-таки оставить, а так глаза у меня успели привыкнуть к полумраку, и это всё предопределяет. У меня есть несколько секунд, чтобы принять решение: либо сделать ноги, и они вряд ли меня догонят, либо пойти навстречу.

            Если это случайные люди, что, конечно, вряд ли, то глупо убегать. Должен заметить, что всякие лихие люди никогда меня не беспокоят и обходят стороной. Что при этом играет решающую роль, я точно не знаю. Может, мой внушительный внешний вид, я имею в виду габариты. Рост у меня сто девяносто, вес под сто килограммов, да плюс просторная одежда — люблю, когда ничего не стесняет движения. Например, дубленка у меня на размер больше, чем надо, и при этом она на мне не болтается балахоном, а сидит вполне прилично. А может быть, мне помогает мой независимый взгляд или походка уверенного в себе человека. Я много раз замечал, что даже люди средней комплекции могут производить очень сильное останавливающее действие своими манерами и твёрдым взглядом. В общем, проблем, как правило, не бывает, разве что какая-нибудь нетрезвая компания любителей дешёвого куража зацепится, сразу не разобравшись, что к чему из-за состояния, близкого коматозному. Так это не в счёт.

            Если же это не случайная встреча, то тем более глупо смываться, все равно достанут. Не сегодня, так завтра. Лучше пусть сегодня. Сразу выясним отношения по полной программе, и будем спокойно работать дальше. Или лечиться.

           Обдумывая эти варианты, продолжаю, как и прежде, свой путь неспешной походкой. Да, их трое, все — крепкие ребята, насколько можно разглядеть при отсутствии освещения. Когда подхожу ближе, вижу ещё двоих чуть дальше. Понятное дело, ждут именно меня. Это затея либо Спиридовича, либо Колесниченко. Сейчас не важно, чья именно. По ходу принимаю окончательное решение, что надо попытаться разобраться с ними до конца, так, чтобы претензий не осталось. Иначе сделают инвалидом. Не сегодня, так в следующий раз.

            Для этого нельзя дать возможности уйти тем двоим, которые стоят чуть дальше. Когда я буду разбираться с ближними тремя и, в случае моего перевеса, они могут попытаться свалить. Если это произойдёт, и они смогут скрыться, то есть большая вероятность, что завтра будет продолжение.

            В том случае, если у них нет указания одеть меня в «деревянное пальто», и они не начнут стрелять, я с ними могу справиться, но только по очереди. Приблизившись к троим мужикам, стоящим в самом узком месте тропинки, понимаю, что они не смогут налечь на меня сразу втроём, слишком мало места в узком проходе.

            Выбирать не приходится, и, почувствовав, что сейчас будет встречное движение, ближайшего из них без размаха резко бью кулаком в горло. Лишь бы не сдох, покойники нам тут ни к чему. Он валится как подкошенный под ноги своим друзьям. Я делаю быстрый шаг через него, хватаю левой рукой за одежду следующего и резким рывком перетаскиваю его на свою сторону через хрипящего на земле товарища, одновременно нанося ему сокрушительный встречный удар правой по ребрам. Раздаётся характерный треск, говорящий о том, что клиенту скоро потребуется плотная повязка. Он по инерции всё же достает меня обрезком трубы по спине. Удар получается слабый, слишком близкое расстояние, нет размаха. Второй так же следует в партер за предыдущим. Образуется маленькая горка из поверженных тел.            

            Третий, на моё удивление, ещё никуда не делся, наверное, у него проблемы с сообразительностью. В руке у него монтировка, а у меня нет ни секунды, чтобы с ним возиться, те двое могут понять, что к чему, и уйти. Хорошо, хоть темно. Они наверняка видят возню, но подробностей пока не поняли, силы-то явно неравные, в их пользу, и они в этом уверены. Плюс фактор неожиданности. Почти все козыри у них. Продолжаю их равнять.

            Перемахиваю через лежащих на земле бойцов и мгновенно оказываюсь вплотную к последнему из тройки. На таких коротких дистанциях монтировка — только помеха. Он никак не ожидал такой резвости от меня, а я, не раздумывая, сходу бью его кулаком по глупой башке. Не гуманно, конечно, а что делать? Он своим телом увеличивает хрипящий курганчик на земле.

            Все эти события укладываются буквально в несколько секунд. Я-то знаю, что малейшее промедление обречет меня, в лучшем случае, на несколько месяцев стационара. Не задерживаясь ни на мгновение, продолжаю движение навстречу тем двоим, что находятся чуть дальше, забывая про оставшихся лежать на земле, они вырублены надолго. Преодолевая последние метры, вижу, что один из них начинает давать задний ход, а второй достаёт из кармана какой-то чёрный предмет. Опасность! Адреналин огромными дозами вбрасывается в кровь. Сметаю его всей массой тела, он теряет равновесие и отлетает на пару метров, заваливаясь на спину. Когда он завершает своё быстрое падение, резко наступаю ему на руку с зажатым в ней предметом. Раздается хруст ломающейся кости. Он вскрикивает. Подхватываю пистолет из его руки.

            — Попытаешься встать, получишь пулю, — говорю я раздельно и спокойно. — Будешь тихо лежать, останешься живым. — Несмотря на темноту, мне кажется, что я вижу его глаза, наполненные ненавистью и болью.

            После этого срываюсь с места и догоняю последнего бойца. Он пытается быстро уйти, но расстояние между нами сокращается до нескольких метров.

            — Эй, мужик, постой, не заставляй меня бегать за тобой, не зли меня, — говорю я громко ему вслед. В ответ он увеличивает темп, и я вынужден сделать несколько сильных прыжков, чтобы достать его ногой в поясницу. Он спотыкается и падает. Я наваливаюсь ему на спину и бью рукояткой в затылок. Всё, затих.

            Наскоро обыскав его, нахожу только тайваньское электрошоковое устройство. Больше никакого оружия у него нет. Беру его за шиворот и прямо по земле волоку к остальным. Собираю всех четверых лежачих в кучу. Пятый, со сломанной рукой, уже сидит на земле, но встать не пытается.

            — Можешь встать, но веди себя спокойно, не делай никаких резких движений, убью. — Мои слова, произнесённые беззлобно и буднично, производят на него должное впечатление. Он медленно поднимается, делает несколько шагов и прислоняется к стене.

            Я прихожу к выводу, что, поскольку только у него оказалась «пушка», и он не попытался позорно скрыться, бросив свою команду, а хотел пустить пистолет в ход, то он наверняка главный среди них. Поэтому решаю его больше не трогать.

            — Ну что, перестрелять вас всех здесь, что ли? – равнодушно и задумчиво говорю я, обращаясь то ли к нему, то ли к себе. Медленно достаю из кармана его пистолет. Это ПМ. Вынимаю обойму — полная. Резко загоняю её обратно в рукоятку.

            — Чего же ты его с предохранителя не снял? — спрашиваю я его.

            — Не успел, — хрипло отвечает он.

            Я демонстративно снимаю пистолет с предохранителя.

            — В стволе патрон есть? — спокойно спрашиваю его.

            — Да, — так же хрипло отвечает он. Я уверен, что так оно и есть.

            Подхожу к поверженным бойцам, помогаю одному из них встать и подвожу к бригадиру. Приставляю ствол к затылку бойца, парень даже не дергается, послушно подставляя башку. Никак в себя не придет от болевого шока. Ствол пистолета оказывается на одной линии с их бригадиром, который внимательно следит за моими манипуляциями. Если сейчас нажать на спусковой крючок, все мозги с кровью смачным плевком полетят на него. Вижу, что он это просёк. Парень-то, похоже, с воображением оказался.

            — Ну, так чего же мне с вами делать-то? Оставлять вас нельзя, претензии будут. А так, нет людей, нет и проблемы, сам понимаешь.

            Бригадир настороженно смотрит на меня. Мне кажется, что он не верит в то, что я выстрелю. Принимаю решение и со щелчком взвожу курок. Не хочется этого делать, а надо, другого выхода не вижу.

            — Оставь ребят, претензий не будет, — говорит старший. — Я отвечаю.

            Наверное, он что-то почувствовал или прочитал в сумраке на моём лице в последнюю секунду. Сейчас мне и самому уже непонятно, выстрелил бы я или нет. Он посчитал, что да. Ему видней, он, судя по всему, человек тёртый.

            — Оставить, говоришь. — Я в задумчивости перевожу на него взгляд. — Кто хоть вас послал-то? Скажешь?

            — Стас приказал с тобой разобраться. Он сказал, что проблем не будет, что ты здоровый, но валенок, хватит на тебя и трёх человек. Сказал, чтобы уложили тебя на пару месяцев больницу на растяжки. — Он на какое-то время замолчал, раздумывая. — Когда тебя вычисляли, ну, где бываешь, какой дорогой ходишь, где тебя лучше перехватить, я решил все-таки подстраховать ребят и тоже пошёл, с помощником. Предчувствовал, что всё будет не так просто, как говорил Стас.

            — Так чего же ты пушку вытащил? Сказали же тебе: уложить на растяжки.

            — Да тебя надо или сразу мочить, или исподтишка брать, чтобы ты и чухнуться не успел. Да чего сейчас порожняки-то гонять… — Он опять замолкает ненадолго. — Ну, чего ты решил с нами теперь делать?

            — Зла ни на тебя, ни на твоих ребят у меня нет. Вам приказали — вы делали свою работу. Но лучше нам больше не сталкиваться, положу всех. Ты это сам понял и своим передай, пусть не суются. Предела не будет. — После этих слов я толкаю бойца на его лежащих товарищей. Он спотыкается об их тела и падает. Я вынимаю обойму из пистолета и неспеша выталкиваю из нее все патроны по одному прямо себе под ноги, затем передергиваю затвор, и последний патрон следует за предыдущими. Носовым платком протираю пистолет и пустую обойму и протягиваю их владельцу. Он осторожно, пальцем за скобу, берет оружие, обойма летит на землю. Конечно, есть опасность, что у него в кармане лежит запасная обойма, или он попытается зарядить хоть один патрон, но я думаю, что со сломанной рукой ему не справиться. Да и потом, всё кончено, пыл схватки прошёл, пришло здравое рассуждение.

            — Ты уж давай со своей инвалидной командой сам управляйся как-нибудь. Сейчас кто-нибудь из них в себя придёт, поможет. Ну, а мне пора, устал я тут с вами, — будничным голосом говорю я ему, хотя внутри всё кипит.

            Я возвращаюсь к тому месту, где бросил свою сумку, забираю её, и бодрым шагом направляюсь к метро.

            Что это за Стас?

            Утром в контору мне звонит мой приятель, который свел меня с Наилем:

            — Алексей, у Наиля неприятности. Он просил тебя срочно позвонить.

            Неприятности у Наиля — это неприятности у меня, пока он не отдал мне мои деньги.

            — Он тебе сказал, что там случилось? — спрашиваю я спокойно. Нечего зря волноваться, пока все не выяснилось.

            — Сказал. Его пасут. — Похоже, мой приятель волнуется.

            — Кто пасет, не сказал?

            — Позвони ему срочно сам, только он просил по телефону ни о чем особенно не распространяться. Пока. — Он кладет трубку, не дождавшись ответа. Он не просто волнуется, он напуган.

            Звоню Наилю. Он сам берет трубку после первого же гудка.

            — Да, слушаю.

            — Привет, Наиль, это я, Алексей. — говорю подчеркнуто спокойно. — Как там твои дела?

            — Как сажа бела. Надо встретиться. Мне удобнее всего в метро. — Он называет станцию метро в центре и место, одно из самых проходных. На этой станции пересекаются три линии метро, и всегда постоянным потоком на переход идет толпа. — Через полчаса. Возьми с собой “рыбу”.

            “Рыбой” мы называем бланки типовых договоров. Я несколько мгновений размышляю, а потом интересуюсь:

            — Такую «рыбу», как у тебя?

            — Конечно, ты чего, с утра туго соображаешь? Если с головой плохо, будешь бедным. Всё, через полчаса жду.

            Легко сказать, через полчаса. Это мне до метро бегом бежать надо. Хорошо, что у меня есть бланки такого же типового договора, какой я заключал с Наилем на фиктивные работы. Несмотря на дефицит времени, два экземпляра я заполняю полностью, включая все приложения и акты сдачи-приемки работ. Заказчиком работ вписываю кооператив Наиля, соответственно и реквизиты плательщика указываю его. Наименование работ вписываю, как и в боковике, стоимость — на один процент меньше. Надо ещё вписать наименование и реквизиты исполнителя. Это проблема. Времени на согласование вопроса нет. Правда, Олег здесь, но к нему обращаться не хочу, потому что если подключить к этому делу и его, то вопрос может, в случае чего, вообще в узел завязаться с непредсказуемыми последствиями. Проблемы надо разнести подальше друг от друга.

            Принимаю решение и вписываю реквизиты кооператива одного моего знакомого, Александра, занимающегося ремонтом жилых помещений. Ничего более надёжного придумать не могу. Конечно, он не обрадуется, но кооператив у него без тёмных пятен, недавно его проверками основательно перетрясли.

            Потом будем с ним разбираться, а сейчас надо деньги спасать, если я правильно понял Наиля. Позже, когда будет хоть немного времени, этот вопрос так обложим бумагами, что комар носа не подточит.

            Беру все документы, включая незаполненные бланки договоров на всякий случай и бегом к метро.

            Опаздываю всего на десять минут. Наиль уже на месте и замечает меня первым. Он выхватывает меня из толпы, мы идем на переход, а затем выходим на улицу.

            — Лёш, тут дело такое. У меня заключен договор на комплектование программами партии компьютеров, ну, вроде твоего, и под этот договор создан временный трудовой коллектив. На бумаге, конечно. На самом деле это всего один программист. Так вот, он растиражировал и установил на эту партию компьютеров программу, которая проходит по закрытой тематике у него на основном месте работы. Кто-то стукнул на него там в первый отдел, я думаю, он сам кому-то проболтался, что берет эту программу. В итоге за меня зацепились. Причем не знаю точно кто. То ли кагебешники, то ли менты по их указке. Приходили уже в контору, выспрашивали. Я думаю, что так просто не обойдется, и завтра-послезавтра начнут меня шерстить основательно, как только просекут, что у меня через счёт проходят огромные суммы, а народу — всего три человека. Надо счёт почистить. Делай договор на какое-нибудь юрлицо, или давай твой личный счёт в сберегательной кассе и я все твои деньги скидываю туда. Бумаги у нас с тобой качественно сделаны, в них зацепиться не за что, так что этот договор они, скорее всего, не будут раскручивать. У меня в бухгалтерии им и так грязи хватит, без него.

            — Не горячись. Я принес готовые договора субподряда на работы по моему боковику. Один в один, только сумма на один процент меньше, не можешь же ты за спасибо деньги прогонять на субподрядчика. — Я отдаю ему заполненные договора. — Все даты я согласовал с основным боковиком. Осталось только пропечатать и подписать и можно деньги перегонять. Всё остальное — мои проблемы.

            — Конечно, твои, не хватало на мою голову сейчас еще и с этим разбираться. — Он достал печать, пропечатал и подписал все бумаги. Очевидно ему сейчас не до подробностей, он даже как следует не прочитал все документы, а просто бегло просмотрел. — Сегодня у меня должен быть утверждённый субподрядчиком договор с актами. Успеешь до двенадцати, сегодня же отправлю деньги.

            Приехав к Сашке в кооператив, застаю его в благодушном и философском расположении духа. Офис, надо сказать, у него отделан по высшему классу, как образец качества его работ -   на примере проведенного ремонта в офисе он обычно показывает все подробности отделки своим перспективным клиентам.

            Он пытается использовать меня как объект для излияния своих измышлений, но я быстро вывожу его из этого состояния, разложив перед ним все утверждённые Наилем бумаги по боковику.

            — Алексей, что это всё значит? — сразу изменившимся тоном спрашивает он меня. Я ему вкратце объясняю, что мне просто надо прогнать деньги через его счёт.

            — Саня, ты не волнуйся, операция рядовая. Ты получаешь деньги за выполнение работ, подряжаешь другое коммерческое предприятие на их выполнение, а сам зарабатываешь один процент. Вот и всё. Все затраты по прогону денег, если они будут, компенсируешь из основной суммы дополнительно, но они будут мизерные, можно о них пока не думать. Если хочешь, компенсирую тебе их потом наличными. Оформление всех бумаг — моя забота. Все будет сделано чисто и по белому, это я тебе гарантирую. Может, ты возьмешься обналичить эти деньги?

            — Под двадцать процентов возьмусь. Меньше — нет.

            — Ты грабитель, а не бизнесмен. Давай штампуй договор, у меня это горящий вопрос, сегодня деньги должны уйти к тебе. Завтра у тебя будет договор субподряда, оформленный по всем правилам. Отправишь сумму по реквизитам, которые будут в договоре.

            Он внимательно изучает все бумаги и, в конце концов, подписывает их без лишних разговоров.

            — Лёш, делаю это только для тебя и в последний раз, у меня другой бизнес.

            Я беру половину документов и, наспех попрощавшись, бегу к метро. Из автомата звоню Наилю и договариваюсь о встрече на старом месте. В этот же день деньги уходят с его счёта.

            Предстоит решить, как быть с этими деньгами дальше.

            В нашей конторе меня ждет много бумажных дел и беседа с директором фирмы из Грузии, который давно сотрудничает с нашим предприятием. Он уже несколько раз приезжал к нам в офис для переговоров со Спиридовичем, а я оказывал ему кое-какую помощь по московскому рынку оргтехники, и у нас сложились очень хорошие отношения.

            Мы выходим с ним в наш любимый дворик. После короткой беседы по поводу трудностей, связанных с работой с наличными деньгами в Москве в сравнении с Грузией, я решаю перевести разговор на актуальную для меня тему:

            — Отари, ты не мог бы помочь с обналичиванием некоторой суммы?

            — Какой размер? — интересуется он.

            — Чуть меньше сотни.

            — С такими суммами вообще нет проблем. Это будет стоить тебе десять тысяч, — сказал он, даже не задумываясь.

            — Десять тысяч? Да ведь это больше десяти процентов. У вас такие большие расценки. Как же вы там у себя работаете?

            — Сумма маленькая. Хлопот больше, чем интереса. Если сумма будет больше миллиона, будут другие расценки. К тому же доставка сюда стоит денег. Далеко везти, опасно. — Он задумывается и говорит:

            — Ну, хорошо, специально для тебя и в расчёте на будущее сотрудничество цена операции будет эксклюзивной — семь тысяч. Получишь всё от меня через три недели после поступления денег на мой счёт. Долг платежом красен, ты мне очень помог в прошлый раз.

            Не откладывая дело в долгий ящик, оформляем все бумаги, он все их подписывает и заверяет печатью. Договариваемся, как я ему передам утвержденный Александром экземпляр.

            Неужели эти приключения закончились?

            Ближе к вечеру в конторе появляется знакомая личность — парень, который преследовал меня по пути от Колесниченко после моего первого визита к нему. После всех проблем последних дней, пронизывающих мою текущую работу, включая постоянные звонки от разных людей по телефону и переговоры с посредниками, я уже совсем ничему не удивляюсь и ко всему отношусь особенно спокойно. Никаких эмоций, только голый расчет, абсолютно голый.

            Он подходит к моему столу и, слегка наклонившись, говорит:

            — С тобой хотят поговорить. В шесть часов я за тобой зайду.

            Ни тебе здрасьте, ни тебе до свидания, вот народ пошёл: сказал, повернулся и ушёл, никакого чинопочитания.

            Опять какие-нибудь разборки предстоят. Лишь бы не с самим Колесниченко, ещё истерику закатит. Конечно, ему обидно, хотел в долю, а получил дулю, да ещё и кинули, как мальчишку несмышлёного. Прямо беда мне с ним.

            Без нескольких минут шесть парень и вправду появляется в дверях. Я вижу его и, не дожидаясь пока он подойдет, встаю и выхожу следом за ним, прихватив свои вещи и на ходу одеваясь в кожаную куртку. Решаю после этих разборок сразу ехать к Петровичу в спортзал, а то вернешься вот так же в контору, а там тебе ещё какой-нибудь сюрприз приготовили. Хватит на сегодня.

            Он подводит меня к серебристой «вольво» последней модели с затемнёнными стёклами и открывает передо мной заднюю дверцу. Сажусь на заднее сиденье, человек за рулем поворачивается ко мне лицом, и я узнаю его — это тот самый мужчина, который заходил в кабинет Колесниченко во время моего первого визита к нему. Я вежливо здороваюсь. Он отвечает на удивление приятным голосом, совсем неподходящим к его внешности: я ожидал услышать хриплый прокуренный голос.

            — Переговорить надо. Здесь недалеко есть тихое место. Поехали. Заодно перекусим, — говорит он после краткого взаимного приветствия.

            — Поехали, — без лишних вопросов соглашаюсь я. Неудобно отказывать такому вежливому господину, а то замочит, как бы нехотя, а затем еще и разрубит на части да пораскидает по помойкам и канализационным люкам города, они ведь такие выдумщики, а я и так уже устал сегодня. Нет уж, лучше перекусить. К тому же он и не ждал моего согласия, машина уже тронулась с места. Парень остаётся на улице. Разговор, наверное, предстоит серьёзный, судя по интонациям и поведению малознакомого незнакомца.

            Проезжаем до бульвара, разворачиваемся на светофоре и оказываемся у известного мне частного ресторанчика. Я был здесь с Наташей, брюнеткой из финансового отдела, к которой успел искренне привязаться, на что она мне ответила полной взаимностью. Мы с ней заходили сюда как-то днём пообедать и заодно скрепить наши дружеские отношения бокалом сухого вина. Всё скрепилось как надо.

            Его здесь знают, здороваются как с уважаемым постоянным клиентом. Даже вышел директор ресторана, чтобы проводить нас к столику за декоративной перегородкой и усадить. Я, неожиданно для себя, испытал чувство некоторой своей важности. Посетителей мало. Мы быстро согласуем с официантом наш заказ и, когда он нас оставляет, переходим к беседе.

            — Извините, Игорь нас даже не представил. Меня зовут Алексей. — Я решил начать с простого знакомства, рассудив, что неудобно называть человека местоимениями.

            — Давай сразу перейдем на «ты». Меня зовут Станислав Виленович. Называй меня просто Стас, — предложил он.

            Не тот ли это Стас, который насылает на скромных симпатичных парней толпы беспринципных бандитов, готовых этих добрых парней уложить на растяжки, а при удобном случае и нашпиговать пулями из пистолетов, завалявшихся в карманах?

            — Это удобно? Всё-таки у нас разные возрастные категории, -проявляю я вежливую щепетильность.

            — Я не намного старше тебя. На внешность не обращай внимания. Долго пришлось жить в суровых условиях, вот жизнь и оставила свой след на лице.

            Говорит он спокойным и уверенным голосом сильного человека при этом выражение глаз сохраняется холодное и бесстрастное. Немного жутковато смотреть ему в глаза, но я не отвожу взгляда, хоть и не пялюсь на него излишне. Чего пялиться-то? Кто он мне? Да никто.

            — Ты считаешь себя крутым и сильным? Думаешь, никто с тобой справиться не сможет? Не советую делать таких серьёзных ошибок, — говорит он без угрозы в голосе, но я ощущаю силу его слов.

            — Что ты имеешь в виду, Стас? Может, объяснишь? — спрашиваю просто и искренне.

            — Да, простачка ты мастер разыгрывать, но со мной второй раз не пройдет, я тебе не Колесниченко. — Он достает сигареты и закуривает. — Ты сам знаешь, о чём я тебе говорю, ребят по полной программе отделал. Рэмбо хренов, — беззлобно говорит он.

            — Конечно, знаю, — продолжаю говорить с искренним выражением на лице. — Но ты же сам понимаешь, не мог же я стоять и ждать, пока из меня биточки сделают пятеро приличных сограждан, случайно прогуливающихся в тёмных закоулках заброшенных кварталов с обрезками труб и монтировками в руках? Пришлось защищаться по мере сил. Как они там, кстати, все живы? — Изображаю на лице искреннюю заинтересованность судьбой вчерашних головорезов.

            — Да что им будет, заживет все как на собаке. Сами виноваты. Будем считать это проверкой, — сказал он и ненадолго замолчал, пока подошедший официант сервировал стол.

            Интересно, если это проверка, то кого тестировали-то, меня или этих бандюгов?

— Мы подсобрали информацию о тебе, — продолжил он.

— Посредничать пытаешься. По-видимому, хочешь влезть в это дело полностью. Ты понимаешь, что ничем не защищен? Тебя будут постоянно кидать то покупатели, то поставщики. Вот ты, например, ещё ничего сделать не успел, а нас уже прокинул. Так что же тебя ждёт в будущем? — заметив, что я хочу что-то возразить, он добавляет:

            — Прокинул, прокинул, ты только меня не лечи.

            — Называй это как хочешь. Конечно, я адрес поставщика высмотрел в документах, которые мне Игорь показал, но я же не заставлял его это делать. Он меня, наверное, совсем уж за придурка принял: “нерентабельная сделка”, “по нулям бы сработать”. Лапшу мне вешал, — немного обиженным тоном сказал я. — Потом ещё по телефону какую-то чепуху нёс. А на поставщика я и сам бы вышел через день-другой, они у меня в плане переговоров есть. Могу показать.

            — Ладно, с этим вопросом всё ясно, с него мы спросим. Ты мне вот что скажи для начала, он к тебе в долю лез? – Усмехается, а у самого в глазах загорелись хищные холодные огоньки.

            Я молча смотрю прямо в эти огоньки, потом берусь за нож с вилкой и кромсаю мясо на тарелке. Ну и взгляд у него. Тяжелый. Мясо может остыть, и потом, я же не давал обещание отвечать на все вопросы, какие мне задают. Мало ли кто куда лез.

            — Ладно, не хочешь — не говори, я и сам знаю, что лез. «Кроила» он. Ты не задумывался над тем, что все эти посреднические игры ненадолго и сам принцип работы ненадёжный? Мы занялись этим видом деятельности только для того, чтобы прощупать рынок и людей подобрать подходящих. Ошибаться при работе нам нельзя. Деньги вкладывают требовательные люди, очень требовательные. Сейчас понятно, что надо ставить дело на широкую ногу, самим завозить товар и продвигать его на внутреннем рынке. На ближайшие два-три года компьютерный рынок особенно интересен. Многое уже сделано, но это капля в море по сравнению с планами и возможностями. Для реализации всех наших планов развития бизнеса нам необходимы смелые толковые люди, способные качественно работать под контролем и, в то же время, принимать правильные решения на своём уровне, а у нас пока получается, что народу много, а толковых специалистов мало. Вот тот же Колесниченко, к примеру. Он вроде бы толковый и справляется, но очень уж жадный, кроит не по чину, хитрит, может пойти в любой момент на обман. Мы его контролируем, конечно, но в будущем его надо менять, это ясно, как божий день. Жадность у него порой сильнее страха. Может подвести в ответственный момент, если дела покруче развернуть. Въезжаешь, к чему я это всё говорю?

            — Видишь ли, Стас, дело в том, что я только начал заниматься коммерческой работой. У меня нет достаточного опыта, и я многого ещё не знаю, да и связей маловато. Сам понимаешь, браться за что-нибудь серьёзное можно только тогда, когда уверен, что не подведёшь людей, которые тебе доверяют. Эпизодически, по отдельным вопросам, я думаю, можно попробовать посотрудничать для начала, а браться за большой кусок работы сразу мне лично рано, я это чувствую. Не хочу никого подводить. Обнадежить людей, а потом подвести, по-моему, последнее дело. К тому же, я сейчас работаю на фирме, и они мне доверяют. Хочу опыта поднабраться. Фирма вроде солидная.

            — Мне нравится твоя открытость. Ты ведь сейчас у Спиридовича работаешь? Знаю-знаю. Слева пытаешься деньжат срубить, но не со своей фирмы украсть. Пытаешься посредничать. Это мне понятно. Давай поступим так. При необходимости мы к тебе обратимся, а если у тебя будут проблемы, ты сам мне звони без лишних церемоний. Через некоторое время мы планируем заключить большое генеральное соглашение с производителем компьютерной техники на поставку сюда, а потом, может быть, купим часть его акций или часть производственных мощностей и будем участвовать в производстве, или купим его целиком, или здесь будем собирать технику. Нам понадобится помощь в продаже поступающих партий техники. Тебе же будет интересно работать с одним постоянным поставщиком, например, в нашем лице и получать свой профит от нас. Может быть, он будет пока и поменьше немного, чем можно навернуть посредничая, но, поверь мне, скоро ситуация выправится, и всё поменяется. Опять же, не надо беспокоиться о кидалове и о прочих побочных вопросах. Давай-ка, подумай как следует обо всём этом. Работать в структуре всегда было надёжнее. Я считаю, что выбор у тебя не очень большой, так что принимай правильное положительное решение. Не обязательно сегодня. Поработай какое-то время, покрутись, опыта поднаберись, прояви себя. Я тебя не тороплю. Но смотри и момент не упусти, останешься у разбитого корыта.

            Он достал визитную карточку, написал на обратной стороне ещё один номер телефона и добавил:

            — Это мой прямой номер. Звони по нему, если что.

            — Стас, у меня к тебе ещё вопрос.

            — Спрашивай.

            — Вот ты говоришь всё время “мы”. А кто это “мы”?

            — Для тебя, Алексей, “мы” — это только я и больше никто. И не задавайся лишними вопросами. Если будет надо о чём-то тебя дополнительно проинформировать, я тебе сам все скажу. Меньше знаешь, дольше живёшь.

            Я согласно киваю головой. Да и как тут можно не согласиться, когда тебя сначала чуть не убивают, причём чисто для “проверки”, потом беседы ведут с прозрачными намёками на сотрудничество и на то, что “выбор не очень большой”.

            Мысленно представляю себя с переломанными костями, отбитыми внутренностями, проломленной головой, с пулей в груди и с ножом в спине одновременно. Жуть какая-то в голову лезет. А ведь распорядись его величество случай чуть по-другому, я бы сейчас в лучшем случае лежал бы на больничной койке весь в гипсе, с капельницей в обнимку и на растяжках. Во второй раз они не допустят ошибок и разберутся уже наверняка.

            С другой стороны, иметь поддержку такого человека, который в любой момент может предоставить защиту и помочь в случае чего выбить свою долю, пусть даже за половину, пусть даже, чтобы тебя повязать обязательствами — большое дело, можно сказать решающее при работе посредника. Поразмыслив еще немного, прихожу к выводу, что со Стасом надо дружить, но ухо надо держать востро, чтобы его случайно не подвести, и чтобы он не подставил. Человек он, судя по всему, жесткий и требовательный. В то же время, в нем чувствуется какой-то притягательный магнетизм.

            Пока у меня в голове теснятся все эти мысли, Стас наблюдает за мной безразличным взглядом, понемногу отпивая из чашки кофе. Меня ему не провести, он тщательно следит за моей реакцией. Словно в подтверждение этому он говорит:

            — Я рад, что ты правильно оцениваешь ситуацию. — Затем он смотрит на часы. — Мы с тобой засиделись. Я не смогу тебя подвезти, у меня скоро деловая встреча.

            — Нет проблем, здесь рядом станция метро. — Я достаю деньги, чтобы расплатиться перед уходом.

            — Убери, заведение угощает, — говорит он таким тоном, что я даже не возражаю, хотя очень не люблю, когда платят за меня, тем более небольшие суммы.

            Мы выходим из зала, одеваемся и, сдержанно простившись, расходимся каждый в свою сторону: он — на автостоянку около ресторана, я — к станции метро.

            Надо будет завтра с утра всё ещё раз обдумать и взвесить, к чему эти отношения могут привести.

            Все документы по боковому договору переданы. Потери по обналичиванию получаются больше, чем я рассчитывал, но выбирать не приходится, риск потери всей суммы перекрывает все эти потери. Если с Отари договоримся по условиям, и канал сработает по плану, то считай, что есть своя собственная отмывка на будущее. Это очень важно. На сегодняшний день взять у государства деньги легче, чем их отмыть.

            Помимо сотни компьютеров, проданных заказчику Олега, за всё это время в результате моей упорной работы с несколькими наиболее перспективными посредниками, определились предварительные договорённости ещё по нескольким сделкам. Особенно сдвинулось дело после появившейся возможности брать компьютеры напрямую у импортера благодаря “подарку” Колесниченко. Если пойдут поставки через структуру Стаса, то можно будет получать компьютеры по ещё более низкой цене. Стас обещал обеспечить цену тридцать восемь тысяч за компьютер «стандартной» конфигурации на больших партиях. Так же я предварительно переговорил с некоторыми крупными региональными оптовыми покупателями из списка Спиридовича, которые заинтересованы брать технику по факту, со склада в Москве. Дело сдвинулось.

            Через полторы недели после всех этих событий Олег принес мне в контору пухлый свёрток, перетянутый липкой лентой.

            — Двадцать семь пачек, в каждой по тысяче рублей, десятками, — говорит он мне, передавая свёрток во дворике. — Надо бы пересчитать.

            — Негде, — коротко отвечаю я. — Дома проверю. Если не будет совпадать, я тебе скажу. Или ты хочешь, чтобы я пересчитал при тебе?

            — Не обязательно. Дома перебьёшь, — благодушно разрешил он.

            Дома проверил сумму. Вся сумма десятками в пачках по тысяче. Теперь надо прикупить долларов на эти деньги. На следующий день намечаю поездку к “Нумизмату”, поэтому звоню Андрею, знакомому, который занимается золотом и валютой. С ним я познакомился в гостинице “Минск”, и он обещал мне помощь в валютном вопросе, при необходимости. Если уж влазить во всю эту уголовщину, так основательно, но с оглядкой. Андрей говорит, что валюта сейчас есть у его коллеги Георгия, который, так же, как и Андрюха, каждый день тусуется у “Нумизмата”. На следующий день, во второй половине, ближе к вечеру, беру двадцать пять тысяч и еду на Таганку менять деньги. Там меня встречает Андрей, знакомит с Георгием, мы садимся в его «Жигули», немного отъезжаем. Георгий запирает изнутри все двери автомобиля и инструктирует:

            — Кто бы к машине ни подошёл, и что бы ни говорил, сидеть спокойно. Все вопросы, если они возникнут, буду решать только я.

            После этих слов он берёт у меня деньги и начинает их тщательно пересчитывать. Каждую пачку прошерстил. После проверки суммы он спокойно произносит:

            — Все нормально. Здесь двадцать пять тысяч, как ты и говорил. В следующий раз постарайся, чтобы купюры были покрупнее.

            — Да проблема в том, что выбирать не приходится. Какие привезут в следующий раз, даже не знаю.

            — В любом случае меньше десяток не приноси, — предупреждает он.

            После этого он передает мне небольшую пачку долларов. Я пересчитываю “зелень”.

            — Имей в виду, сейчас пришла партия валюты на продажу — в сто тысяч гринов, так что обращайся, можно большие суммы провернуть. Найти меня всегда сможешь через Андрея. Тебя обратно к “Нумизмату” отвезти, или выйдешь здесь?

            — Здесь выйду, — я благодарю их за помощь, мы прощаемся, и я направляюсь к станции метро. Пачка валюты приятно оттягивает карман.

            Еще через полторы недели Отари звонит мне в контору и просит подъехать к нему на квартиру и забрать “бумагу”. Я сразу понимаю, о чем идет речь и еду к нему. Он выдает мне всю оставшуюся после обналичивания сумму в пачках по две с половиной тысяче двдцатипятирублевками с небольшой добивкой россыпью.

            — Что это они бензином отдают? — деньги действительно отчетливо пахнут бензином.

            — Алексей, деньги не пахнут, они воняют, причем в данном случае действительно бензином, — Отари пытается шутить. — Везут их в бензобаке, в специальном герметичном резиновом рукаве. Я же тебе говорил — опасно. Деньги — это такой универсальный товар, который нужен всем, в том числе и бандитам, и милиционерам. Приходиться страховаться, я же перед тобой лично отвечаю за твои деньги.

            На следующий день я повторяю операцию у “Нумизмата”. Пачка долларов сильно увеличивается в объеме. Надо будет придумать, как их прокрутить. Деньги должны делать деньги. Эту умную мысль я где-то либо вычитал, либо слышал.

            Она мне понравилась.