То ли судьба, то ли фокус

Когда он в пять лет на виду у всего двора упал с карниза пятиэтажки и не разбился — все ахнули: «Везунчик», а он встал, отряхнулся от грязи, перешагнул острые края клумбы и сказал: «Фокус!»

В десять на день своего рожденья он ранним утром поджег тополиный пух около газгольдера. Ничего плохого не хотел, лишь фейерверка по случаю. Газгольдер взорвался, посыпались стекла с близлежащих домов, выбило электросчетчики в квартирах, но жертв не было. Пожарные машины оцепили весь район и ждали до позднего вечера, когда же взлетят дома. Не взлетели. Они стоят и по сей день. Колонна «Скорых» уезжала в ночь со словами «Везунчик». А он просто сказал: «Фокус!»

В пятнадцать он, как, впрочем, и каждый год, играл в войнушку на реке с одноклассниками. Ожесточенные бои на деревянных мечах затянулись до опасных сумерек. В январе темнеет рано. Лед треснул, пацаны оказались в воде. Пятеро выползли на правый берег, а его откинуло в другую сторону. Он прыгал на льдину, а она раскалывалась под ним, он уходил под воду, выныривал и находил следующую льдину, которая опять крошилась, словно тонкое стекло. А потом стемнело, и ничего не было видно. Мать голосила протяжно и страшно. В милиции обещали начать поиски с самого утра. А пока отводили глаза и бросали идиотскую фразу: «Крепитесь, дамочка».

Через день его привезли на расписных санях жители левого берега, натертого дурно пахнущим жиром и укутанного в соболиную шубу. Он обнял мать и прохрипел: «Фокус!» Горло болело всего неделю. «Везунчик!» — удивились менты и горячо жали руки удэгейцам.

Свой двадцатилетний юбилей он отмечал в армии. А через месяц его мать получила похоронку. Погиб, мол, смертью храбрых в горах под Кандагаром. Он вернулся через полгода, показал небесам кукиш и громко рассмеялся «Фокус!»

Перечислять все па, которые он вытанцовывал со смертью, нет смысла. Их действительно было много.

В сорок пять на стройке, где он прорабствовал, случилась авария. Никто толком не понял, как загорелись верхние этажи. Человек двенадцать оккупировали люльку, надеясь на ней спуститься вниз. Но фасадному подъемнику угрожала горящая балка, которая норовила упасть в их сторону. Он сказал «Фокус!» и исчез в здании. Те двенадцать спаслись, потому что балка рухнула на Везунчика. Очевидцы рассказывали: «Мы уже приготовились к худшему, когда увидели, что Фокус голыми руками схватился за балку и потянул ее на себя».

Через три дня его похоронили. «Фокус Андрей Сергеич» — значилось на памятнике.

Никто не верил, что он не выйдет сухим и из этой передряги. Ну, подумаешь — закопали! И все до сих пор ждут, когда же он встанет и скажет: «Фокус!»