Парализован

Этой ночью он проснулся с парализующим чувством беспокойства. С чувством того, что его не должно быть здесь, в этом месте, в этом мире, в этом теле. И при этом нет никакого понимания, где он быть должен.

Но где бы он ни должен былбыть, есть он в этой маленькой, полутёмной ванной.

Из зеркала на него смотрит чужое лицо. Знакомое, но никак не вяжущееся в голове с ним самим. Осунувшееся, бледное, с выступающими острыми скулами и блёкло-серыми глазами. Лицо человека, которого не существует.

Джеймс Артур Роуз. Джеймс Артур Роуз. Джеймс Артур Роуз, — он повторяет снова и снова, пытаясь почувствовать вкус, подёргать за ниточки, которые когда-то связывали это имя и то, что осталось от человека внутри. Он умеет откликаться на это имя. Слышит знакомый набор звуков и поворачивает голову. Но точно так же он мог бы откликаться на любое другое: в этом имени больше нет никакой ценности. За ним ничего не стоит.

«Мыслю, значит существую»? Он мог бы сейчас с этим поспорить. Он определённо мыслит. Но он смотрит в зеркало, на блёклую тень по ту сторону стекла, и понимает, что его больше нет.

Белая плитка на полу. Белые стены. Занавеска с дельфинчиками, огораживающая ванну. Одинокая розовая зубная щётка в гранёном стаканчике. Отколотый остов ещё одного стакана в раковине. Осколки, рассыпанные по полу.

Что. Он. Здесь. Делает?

Что. Он. Должен. Делать?

Он чувствует непонимание. Смятение. Растерянность. Но ярче всего он чувствует страх перед самим фактом бытия. Страх настолько сильный, что кровь застыла в жилах, заставляя тело стоять неподвижно уже четверть часа.

Всё кажется бесконечно далёким и бесконечно бессмысленным. Он не чувствует себя в мире. Он не чувствует, что может хоть на что-то влиять. Он об этом не думает, но отчётливо ощущает, что не властен даже над собственным телом.

Он думает о том, что в ладони у него сидит большой осколок стекла. Думает, но не чувствует боли.

Думает, но не испытывает желания его вытащить.

Он опускает взгляд на пол, смотрит на россыпь алых капель на белой плитке, и это вдруг приносит странное чувство, отдалённо напоминающее то, что называют радостью. Удовлетворением. Утешением.

Это кровь. Его кровь. Она капает на пол и оставляет следы.

Кровь существует. Он существует.

С едва слышным шелестом открывается дверь. Кто-то замирает на пороге.

— Боже, что здесь случилось? — испуганно сипит женский голос. — Джеймс?! Джеймс, ты поранился!

Он слышит знакомый набор звуков и поворачивает голову.