Барахолка.

Эх, барахолка! Здесь к одиннадцати собираются. У переезда ларёчки, а

дальше, вдоль насыпи — ношеное на кучах… И уж в конце — чего только

нет… Пробовали её окультурить. Отползает барахолка от культуры такой.

На газетках, на ящиках всё. Предлагают и старое, дореволюционное, и

советское в масле. А там вон — китай, гитары в переводках, пластинки,

ложки… Всё — лишнее, последнее… Память… Чьё? Не суйся с разговорами.

"Возьми хоть что-нибудь!"— слышится в след.

"Возьми собаку!" — упрашивает старик. Глаза его слезятся. Руки ходуном.

"Возьми!" Люди проходят, отворачиваются. Собачка скулит,

приподнимется-сядет.

"По чем собака?" — приценивается женщина. Платок поправила, руку

тянет погладить собаку. А та косится на деда и отодвигается.

"Ладно… По чем?"

"Тыщу!" — говорит дед и пугается. Женщина смотрит на деда, на собаку

и лезет в сумочку. Купюру подает.

"А ну, холера! Домой, домой!" — вскакивает дед с ящика и тащит за собой

собачку. С раннего утра ждал, место держал. Вот он покупатель. Машет

дед рукой, отмахивается трясущейся, отступает. "Не продаётся. Отойди.

Не продается!"

"Да Возьми ты хоть так!.. Стой!" — уткою хромает следом женщина.

"Мне твово не надо!" И видно как старик, выпрямляется, словно перед

атакой...

А ряды смыкаются. Место уже занято. Эх, барахолочка! "Купи хоть

что-нибудь..."