Глава 3. Шторм

Учить Эрика оказалось вовсе не так просто, как представлял себе Тео. Едва развернув перед юнгой карту, он понял, что совершил ошибку — мальчишка не умел читать. Берт, вообще-то, тоже не умел, но старый матрос с лихвой искупал свою необразованность безупречным знанием береговых линий — он плавал с Нестером Аренасом почти тридцать лет и успел изучить каждый мыс и каждую гавань двух континентов. С географией пришлось повременить, ограничившись пока лишь самыми общими её сведениями.

Эрик впитывал знания, как губка. Ему ничего не требовалось повторять дважды, и до многого он доходил сам. Тео оставалось лишь подтверждать его догадки и успевать предлагать новые факты прежде, чем юнга об этом попросит. Тео никогда раньше не задумывался о том, сколь многое нужно держать в уме мореходу — проведя всю жизнь на палубе, он принимал это как нечто само собой разумеющееся, но вопросы мальчишки вынуждали его перестраивать свои знания в структуру. Эта перестройка не давалась легко, требуя усилий и времени, однако доставляла определённое удовольствие, какое, должно быть, испытывает резчик по дереву, придавая лишенному жизни стволу форму, фактуру, ощущая, как материал под его пальцами вновь оживает, теплеет, обретая характер и душу. Выуживая какой-нибудь факт из уголка сознания, Тео порой удивлялся, откуда это ему вообще известно. Эмпирические знания тесно переплетались с моряцкой интуицией, образуя сложную стройную структуру. И это было прекрасно.

За три недели юнга выучился бегло читать по слогам, сносно ориентироваться по звёздам, различать несколько десятков видов судов и флаги большинства стран, имеющих выход к морю. Капитан считал это большим достижением и удачей, не забывая сдержанно похвалить сына за ужином, однако сам Тео не чувствовал себя особенно преуспевшим. Эрик, проявивший небывалую тягу к знаниям, Эрик, моментально ставший любимчиком матросов, Эрик, с любовью созерцающий «Непокорную» каждую свободную минуту, Эрик отвечал немым, но от того не менее яростным протестом, на любую попытку Тео сблизиться с ним.

Тео улыбался — Эрик закусывал губу и хмурился. Тео рассказывал о своём прошлом — Эрик принимался что-то сосредоточенно выискивать на карте. Тео стоял на носу корабля, раскинув руки и, смеясь, подставив лицо ветру — Эрик сжимал кулаки и уходил драить палубу. Тео больше не пытался ерошить парню волосы — последний раз Эрик одарил его таким взглядом, будто едва сдержался, чтобы не ударить. Юнга беспрекословно подчинялся и держался уважительно ровно настолько, насколько это было необходимо, но никогда не проявлял ни намёка на дружелюбие. Это обескураживало Тео тем больше, чем сильнее юнга сплачивался с остальными членами экипажа.

***

Дэвид вместе с сестрой смолил тросы. Совместный труд выпадал им не так уж часто — Крис опасалась разоблачения и строго-настрого запретила Дэвиду вызываться на ту же работу, что и она. Отчасти он был этому даже рад, ведь Крис обычно отправляли на верховые работы, требующие скорее не силы, а ловкости, которой Дэвид похвастать не мог.

Сестра стояла на выбленке, зацепившись за ванту локтевым сгибом руки, в которой держала ведро, а другой рукой натирая фордуну. Она вся измазалась в тире — даже щёки и лоб были в чёрных пятнах. Порой Дэвиду казалось, что сестра вот-вот свалится, но этого не происходило.

— Эрик! Тебя ждёт Тео. Заканчивай и иди к нему! — крикнул с палубы Берт.

Крис мрачно кивнула, закусила губу и принялась натирать трос с утроенной силой. Дэвид дождался, пока боцман уйдёт, и задал вопрос, который мучал его уже не первый день:

— Чем тебе не угодил Тео?

Ответа не последовало. Да что там, сестра вообще не прореагировала.

— Я хочу сказать… он хороший парень. Его все любят, он умный, надёжный и благородный, что встречается редко. И будь я проклят, если он не пытается заручиться твоей дружбой. Боже, Крис, да он мечта любой женщины! Из всех девушек мира ты одна могла его возненавидеть!

Сестра наградила Дэвида уничтожающим взглядом.

— Братец, ты в него влюбился, что ли? Расхваливаешь, как торговка на базаре.

— Что? Тьфу на тебя! Я просто ума не приложу, за что ты его так невзлюбила? Со всеми ты весела и приветлива, но стоит тебе заметить Тео…

— А ты приложи ум, Дэвид! Тео возлагает на меня надежды. Как ты думаешь, каково ему будет узнать, что я не собираюсь остаться на корабле? Конечно, я мог бы послать к чёрту всё это обучение. Вот только оно мне нравится. Действительно нравится, понимаешь? — Крис усмехнулась, но совсем не весело. — Я не ненавижу Тео, Дэвид. Именно потому, что он хороший человек, я не хочу, чтобы нас связывало хоть какое-то подобие дружбы.

Дэвид озадаченно глядел на сестру.

— Но Крис… Мне кажется, ты преувеличиваешь. Не так уж сложно найти хорошего боцмана, и…

— Боцмана? — сестра изумлённо уставилась на него, дёргая себя за немного отросшие волосы. — Чёрт возьми, ты думаешь, что Тео учит меня на боцмана? С чего ты это взял?

На последний вопрос Дэвид ответить не мог. Общее мнение, что сын капитана обучает нового юнгу на замену Берту, возникло на корабле как-то само собой. Никто этого не обсуждал и никто в этом не сомневался. До того, как Эрик примет обязанности боцмана, должно было пройти несколько лет, и это казалось столь же естественно и закономерно, как волны за бортом.

— То есть? Это не так?

— Дэвид, ты ещё глупее, чем я думал! — сестра постучала грязным от тира кулаком ему по макушке. — Дельного боцмана мог подготовить и Берт. Тео же учит меня прокладывать курс, ориентироваться по звёздам и управлять кораблём. Это обязанности штурмана, Дэвид! Поэтому я сейчас пойду к Тео и буду дальше делать вид, что на дух его не переношу…

Крис всучила ошеломлённому Дэвиду своё ведро с тиром, ловко спрыгнула с вант и удалилась, нервно подёргивая себя за волосы измазанными руками. Дэвид ещё долго не мог прийти в себя. Его сестра — штурман? По сравнению с этим даже надежда когда-нибудь выдать её замуж не казалась таким уж абсурдом!

Дэвид искренне надеялся, что сестра удосужится умыться, прежде чем идти к Аренасу.

***

Эрик девятый раз перечитывал предложение, но слова упрямо отказывались связываться друг с другом. Их смысл ускользал, вытесняемый тяжёлым аморфным комом мыслей, лезущих в голову помимо воли. Тео Аренас сидел в кресле у противоположной стены каюты. Против своего обыкновения, он выглядел унылым и уставшим, и Эрик с грустью осознавал, что вина за такое состояние капитанского сына целиком и полностью лежит на нём.

А ещё юнга злился. Злился не на кого-то конкретного, а скорее на саму ситуацию и собственные чувства.

На «Непокорной» Эрик ощущал странную нереальность происходящего. Или точнее наоборот — странную реальность. Только здесь он почувствовал себя по-настоящему живым, а всё, что было до его восхождения на борт, казалось полузабытым сном. На «Непокорной» царил особый дух сопричастности и единства. Бывалые моряки, которые долго плавали с Аренасами, казались такой же частью корабля, как рангоутные деревья, корпус, снасти или паруса. Частью единого организма. Инородным к этому был Дэвид, и ещё несколько матросов из тех, кого Тео привел на борт последними. Но Эрику казалось, что всю свою жизнь он только и ждал этого корабля, что «Непокорная» зашла в порт только затем, чтобы подобрать его. Это было чувство предназначения. Когда юнга сидел на марсовой площадке фок-мачты, во всём мире существовали только море, он и «Непокорная».

Так было, пока на палубу не выходил Тео Аренас.

Тео не любил привлекать к себе внимание, но едва сделав шаг из каюты, он тут же заполнял собою всё пространство. Юнге не требовалось видеть или слышать его для того, чтобы ощущать его присутствие. Тео медленно шёл по палубе, дотрагиваясь до каждого троса, который попадался ему на пути, гладя мачты, фальшборт, снасти. Он любил свой корабль так сильно, что не мог не прикасаться к нему, и не заметить это мог только слепой. Эрик слепым не был, и ревновал, и злился от того, что не имеет права на эту ревность. А Тео будто и не понимал этого, и улыбался ему, как бы говоря: «Я рад, что ты разделяешь мои чувства». В море их было трое.

Другой проблемой была сама улыбка Тео — совершенно детская улыбка мечтателя, искренняя и открытая. Вздумай Аренас так улыбаться на суше, Крис бы первая его обокрала, но здесь, в море, Эрику было очень сложно отвести от него взгляд. Это более чем раздражало, что, в общем-то, было очень кстати, учитывая необходимость постоянно разыгрывать неприязнь…

Эрику было сложно находиться в обществе Тео. Даже если тот сидел у противоположной стены огромной каюты, его присутствие ощущалось ровно так же, как если бы он стоял у юнги за плечом. Это злило. Эрик не хотел чувствовать ни его, ни стыда за то, что портит ему настроение. Но лучше уж так, чем строить из себя примерного ученика, а потом внезапно объявить о своём уходе. Это было бы предательством. Эрик втайне надеялся, что Тео откажется от идеи сделать из него штурмана максимум через месяц после начала обучения, но Аренас упрямо не сдавался.

Буря налетела внезапно. На палубе послышались топот и крики Берта. Когда Эрик выскочил из каюты, матросы уже тянули фалы, спуская паруса бизань-мачты. Корабль начал медленно крениться на левый бок. Прежде чем пальцы Тео успели сомкнуться на рукаве Эрика, юнга бросился к грот-вантам. Аренас крикнул что-то о страховочном тросе. Небо опускалось направо, море же наоборот угрожающе поднималось, но Эрик уже растравливал подветренный шкот марселя. Трос вырвался из рук, содрав кожу с ладоней. Несколько бесконечно долгих мгновений парус бился, как пойманная в силок птица. Подоспевший марсовой обрубил тросы, и серое полотнище улетело, затерявшись в тучах. Матрос что-то кричал, но Эрик не слышал. Корабль тряхнуло, и небо встало на место. Далеко внизу вода плеснула на палубу. А потом юнга узнал, что скользкими от крови руками держаться за реи очень и очень сложно.

Удар о воду выбил воздух из лёгких, зато вернул способность мыслить. В опасной близости возник борт «Непокорной». Юнга всеми силами устремился в сторону и вверх, чтобы не угодить под киль. Соль жгла ладони, лёгкие горели огнём. Спустя вечность напряжённой борьбы Эрику, наконец, удалось вынырнуть на поверхность. Глоток воздуха показался ему манной небесной.

— Человек за бортом!

Трос упал неподалёку, доплыть до него не составило труда. Обвязавшись беседочным узлом, Эрик вверил себя в руки команды. Из-за ливня казалось, что и без того беспокойное море кипит. Когда юнгу, дрожащего, вытащили на борт, первым, что он увидел, стала разгневанная физиономия Берта, а вторым — спина Тео.

— В мою каюту. Живо! — без тени улыбки скомандовал Аренас.

Эрику не требовалось повторять дважды. Краем глаза он заметил, что все паруса спущены, и «Непокорную» мотает уже не так сильно, как прежде.

Хуже всего было ожидание. Крис не могла сказать, сколько времени прошло с того момента, как она, согнувшись за столом и боязливо поглядывая на дверь, перевязала распустившиеся бинты. Было чертовски холодно, но девушка не могла позволить себе снять мокрую одежду, как сделал бы на её месте любой матрос. Крис забилась в угол, обхватив руками колени. Её била дрожь, и девушка не могла понять, от холода это или от страха. Смерть прошла слишком близко, похлопала её по плечу. Крис совершенно не помнила своего отца, но знала, что он ушёл из жизни таким же образом. Больше всего на свете ей хотелось повиснуть на шее Дэвида, как она всегда делала в детстве, стоило ободрать коленку или подраться. Она привыкла искать защиты и утешения у брата, ведь более их взять было неоткуда, но в этот момент и брат находился невыносимо далеко — где-то за дверью каюты, на палубе. И наверняка он напуган не меньше её самой…

К моменту появления Аренасов одежда уже почти высохла. Крис сжалась в комок, ожидая, что её будут ругать. Её бил озноб, горло саднило, и нелестные эпитеты о безмозглых малолетках замечательно вписались бы в общую картину полного невезения. Однако капитан Нестер только произнёс:

— Неделя собачьей вахты вне очереди, когда встанешь на ноги. Тебе крепко повезло, парень. Должно быть, в прошлой жизни был форелью. Тео, полагаю, ты знаешь, что делаешь.

Аренас-старший удалился. Тео подошёл к столу, достал из него стеклянную бутыль и вручил юнге.

— Пей.

Крис покорно вынула пробку, сделала большой глоток и закашлялась. Жидкость обожгла рот, разлилась огнём в груди.

— Что это? — прохрипела Крис, и не сразу вспомнила, что должна говорить голосом Эрика.

— Имбирная настойка. Помогает при простудных заболеваниях. Пей, давай, — Тео сел на свою койку и подождал, пока юнга сделает ещё несколько глотков. — Сегодня будешь спать здесь. Я попытался успокоить Берта, но лучше тебе пока не попадаться ему на глаза. Конечно, ты молодец, что быстро сообразил, что нужно делать, но субординацию пока никто не отменял, — Аренас отбросил с лица мокрую прядь волос и грустно улыбнулся. — Знаешь, хотел бы я уметь плавать хотя бы вполовину так же хорошо, как ты.

Крис было стыдно поднять на него глаза. Она хотела спросить, почему он защищает её, почему не злится и не ругается, а наоборот, заботится и пытается приободрить, но мысли ползли вяло, то и дело путаясь друг в друге, а язык и вовсе отказывался шевелиться.

Тео тяжело вздохнул, поднялся и перенёс задремавшего в углу Эрика на койку. Мальчишка что-то возмущённо пробормотал во сне. Тео удивился, насколько он лёгкий. Понятно, почему у него не хватает сил на некоторые работы — мышц-то нет.

Тео не мог объяснить самому себе, что побудило его вступиться за юнгу. Он просто чувствовал, что поступает правильно. А чутьё его никогда не подводило.

Он вышел на палубу и поднялся к отцу, стоявшему у штурвала. Окончательно вступила в свои права ночь, и на расстоянии нескольких шагов уже не было видно ни зги. Дождь почти прекратился, но ветер бушевал по-прежнему.

— Мы угодили в течение, — констатировал капитан. — Его нет на карте. На закате нас несло на юго-восток, а сейчас — пойди определи… Треклятые тучи!

— Ступай, отдохни, отец, — предложил Тео. — Я побуду здесь.

Аренас-старший смерил сына задумчивым взглядом, как бы размышляя, стоит ли оставлять корабль на парня в такой непонятной ситуации, но спорить не стал.

— Сменю тебя перед восходом солнца.

Первые лучи рассвета, раннего и короткого в этих широтах, ознаменовались выходом на палубу капитана корабля и криком вперёд смотрящего:

— Земля! Земля на юге!

— На юге?! Но она должна быть на севере! — воскликнул Тео, до того думавший, что у него не осталось сил даже удивляться. — Наверное, какой-то остров. Где мы, отец?

— Понятия не имею… — сквозь зубы ответил Нестер Аренас.