4. автор Alex Schengela - Герои не плачут…

Могут ли плакать герои? Ну, в самом деле, могут? Кто-то скажет: «Нет! Как же так, какой же это герой, если он плачет?». А я скажу так, разные бывают герои. Мне то уж всяких довелось повидать… И молча кидающихся на амбразуру, и с матом сбивающих самолет и вытаскивающих раненого товарища из-под обстрела. И можете мне поверить, были среди них и такие, которые плакали. Вот вам пример.

***

Рев самолетов. Взрыв… Еще один… И снова взрыв… На этот раз совсем рядом, уж больно сильно грохнуло. Земля комьями взлетает в небо, которое ни черта не видно из-за пыли. Пулеметные очереди не дают возможности высунуть голову из окопа. Стрелять приходится в слепую. Руки намертво впились в автомат, спину свело судорогой, и она стала каменной, глаза заливают ручьи пота, а может и крови. Черт его знает. Выяснять некогда. Не упал без сознания, можешь стрелять — значит все путем, все остальное — потом. Где-то рядом, сквозь гул канонады, слышатся трехэтажные матюки, кто-то зовет маму, кто-то взывает к Господу, кто-то просто бормочет что-то невнятное. Парень рядом, Мишка, плачет навзрыд. Я же очень хочу домой.

Сколько мы здесь уже, в этих окопах? День? Два? Пять? А сколько длится бой? Час? Два? Сутки? Все перемешалось в голове. Небо, поменялось местами с землей, черное стало белым, а белое черным. Все муки ада обрушились на нас. Так вот он какой, обещанный Армагеддон… Вот он, настоящий Апокалипсис… Боже, за что все это?

Мишка, тот парень, что ревел как девчонка, вдруг стал серьезен. Вытер слезы, посмотрел на меня и сказал:

— Ну, все, дядь Федь…

— Что все?

— Хана мне… Автомат заклинило…

Я, было, дернулся выхватить у него этот самый автомат и посмотреть что там такое, но тут я увидел его взгляд. Он был полон решимости. Не детской решимости… Минуту назад он ревел и просил маму его забрать, а теперь… Будто щелкнуло в нем что-то. Этот, совсем юный еще, пацан на глазах стал мужчиной. Только сейчас я заметил, что его черные, как смоль, волосы стали седыми. Его облик был пропитан старческой мудростью.

Замешкавшись на секунду, я все же потянулся к его автомату.

— Не надо, дядь Федь… Некогда. Держи лучше мои боеприпасы, пригодятся.

Я не успел ничего ответить, как Мишка выпрыгнул из окопа с двумя «коктейлями Молотова». Лишь на несколько секунд мне удалось выглянуть из окопа. На него ехал танк. Огромный немецкий «Тигр». Уверенным движением он поджег один из «молотков» и не успев сделать и пары шагов, споткнулся… Все содержимое бутылки вылилось на него. Парень заполыхал как факел. То, что он сделал дальше меня просто поразило… Мишка просто поджег вторую бутыль от себя и понесся на танк с криком: «Врешь, не возьмешь! За Родину!». Пули прошивали его насквозь, вся одежда и волосы были в огне, а он несся. До танка он таки успел добежать и танк загорелся…

***

Многое я повидал на той войне. Много было еще боев. И выигранных и проигранных. И в госпитале я тогда успел побывать. И вкусил радость той, Великой победы и боль за тех, кто остался там, и уже никогда не узнает, что все-таки мы смогли. Все-таки мы победили! Много десятилетий минуло с тех пор. Мои волосы седые как лунь, а мои правнуки уже вдвое старше, чем тот Мишка. Только вот, стоит тот эпизод перед глазами, как будто это было вчера. А кто-то скажет: «Герои не плачут»…