Sv. I. - Глубина

Проза

Солнце парило. Острая галька разрезала шипящую волну, не давай ей приблизится к молчаливой паре. Максим отвел слезящиеся глаза от горизонта и посмотрел на женщину, сидящую напротив: нелепый хвост немытых волос; глубоко посаженные глаза закрыты; длинные ресницы отбрасывают тени на выступающие скулы. Губы сухие, как лепестки роз ученического гербария. Длинная шея торчит из широкого ворота больничной сорочки. Руки лежат на коленях.

Минут тридцать сидя в молчании. У него, наверное, ноги скоро отвалятся. Тут же почувствовал саднящую боль от гальки, впивающейся в кожу. Его предупреждали о необходимости быть терпеливым, но, похоже, она так и промолчит всю их встречу! У них не так много времени.

— Лиза, — важно обращаться по имени. — Вы узнаете это место?

Максим легонько сжал ее руку и по пульсирующему запястью почувствовал удары ее сердца.

«Вот и первый всплеск! Не дави», — шептал голос рассудка, но руку Максим не убрал.

Хотелось, чтобы она отреагировала, заговорила. Пусть это и не по Протоколу.

— В юности.… Отдыхала, — слова давались ей с трудом: звуки она извлекала осторожно, прислушиваясь. Взглянула карими глазами. — Это же не сон?

На запястье Макса предупреждающе завибрировали часы. Время вышло.

Узкой ладонью Лиза коснулась шершавой ткани пиджака.

— Приятно…

Произнесла это про себя, но слова вылетели наружу. Удивленно смотрела на Максима и гладила его плече. Ткань. Максима разморило: «Еще немножко и тепловой удар мне обеспечен».

— Можем еще побыть?

— В другой раз.

— У меня сны очень редко повторяются, — Лиза положила руки на гальку.

Максим с интересом наблюдал, как она загребла гальку в ладони, перебирала пальцами горячие шершавые камушки. Если поскрести по их поверхности ногтем, то по телу расползутся мурашки и станет не по себе. А если сжать в ладони…

— Ты что делаешь! — Максим силой разжал ладонь, выкидывая гальку. На тонкой коже остался рисунок острых камней. Золотое правило: никакого членовредительства. Что их всех так тянет калечить себя!

— Если поранишься, мы больше не сможем видеться. Так что это…

Лиза уперлась рукой о его плече и поднялась. Тонкие босые ноги тряслись, вот-вот потеряет равновесие, упадет. Максим заинтересованно оживился. Лиза повернулась лицом к морю, вдохнула солоноватую прохладу, и капли воды упали на лицо.

— Идем со мной! — она протянула ему руку.

— Хочешь поплавать, так и скажи, — заметил, что она все-таки поцарапала колено галькой. — Болит?

— Ага, здорово! — она отвернулась и зашаталась к морю. Он так и не понял — что именно здорово?

Лиза остановилась у кромки воды и стянула сорочку через голову. Максиму показалось, что вместе с этой тряпкой она рассталась с физической беспомощностью. В воду заходила стройная живая брюнетка с ровным загаром.

— Догоняй! — Лиза нырнула в волну.

«Почему она не выбрала кафе! Не нырять же за ней. Показатели сейчас должны быть просто шикарными. В следующий раз никакого моря. Бассейн сойдет. Ничего. Перебесится».

Когда он взошел с пирса на понтон, Лиза уже ждала. Он приблизился — и она соскользнула в воду. Максим наклонился вперед, стараясь увидеть ее. Но тщетно: холодный ультрамарин поднимался с глубины, не давая возможности заглянуть дальше полутора метров.

Вынырнула она резко. Обхватила Максима за шею, прижалась к нему, спонтанно прикоснулась к его губам. Какой он на вкус? Максим подхватил ее, и они упали на теплое деревянное полотно. О Протоколе он уже не думал. И даже если он что-то нарушал, то показатели этого стоят!

…Лиза заслонила солнце.

— Кажется, что я ждала тебя всю жизнь.

— Я и завтра еще приду.

— Нет, не надо, — Лиза сделала шаг назад. Всплеск — и никого рядом.

— Отпусти. И запомни меня такой. Я вот-вот устану, и море меня заберет.

Максим обернулся:

— Подожди! Это всего лишь сон, — звучало не убедительно.

— Незнакомые люди мне не снились. Я все видела, но не могла чувствовать. А ты все изменил, — Лиза медленно перебирала руками. — А еще я слышала медсестру — я ведь все слышу: «Идеально подойдет для ваших опытов». Я пятнадцать лет не могу даже говорить. И ты вернешь меня обратно?

— С тобой буду я.

— А ты дальше «опыта» меня видел?!

Черт с ним, с Протоколом! И Максим нырнул.

Он хватал ее, а она брыкалась и тащила в глубину. Перед глазами замельтешили мушки. Они множились, расползаясь чернильными пятнами, и, наконец, залепили все… Последняя попытка! Максим вынырнул на поверхность тяжело дыша.

Глаза слепил холодный свет. Тело скрутило. Блеванул на новенькие лакированные туфли. Под ногами — блестящий от галогеновых ламп линолеум. Сорвал с головы провода, соединяющие его с аппаратом нейро-когнитивной модуляции, и поднялся. Палата раскачивалась. Резкий пикающий звук разрывал голову. Неуверенно шагнул к кровати и нагнулся над Лизой.

Реальность стала успокаиваться, появилась резкость. Максим откинул простыню — нагое худое тело сплошь в присосках с проводами и датчиками, дублирующих центральную нервную систему; руки и ноги раскинуты в стороны; запястья, лодыжки и шея перехвачены эластичными резинками. Тонкие бегущие проводки — дублеры нервов — подсоединены к каждому позвонку и сходятся в «шапочке», уж больно похожей на плавательную. Из нее весь этот рой стремится к нейро-когнитивному модулятору.

Максим аккуратно снял «шапочку» с лысой головы — волосы сбрили, чтобы датчики держались лучше. Приложил пальцы к шее, проверяя пульс. За спиной хлопнула дверь, загудели голоса, в палате стало людно. Кто-то с нежной настойчивостью взял его за локоть и отвел в сторону. Были отрывистые приказы, суета белых халатов, а потом стало тихо. Только было слышно, как с тела снимали датчики.

Елизавета Алексеевна Ермакова, 1991 г. р., 33 полных года, 15 лет в коме. Первый участник Программы «Института исследования мозга» по возобновлению функций ЦНС посредством воздействия на головной мозг изображения, созданного при обращении к памяти пострадавшего, и импульсов. Установленная причина смерти: гипоксия головного мозга.

Максим Сергеевич Югенин, 1989 г. р., сотрудник «Института исследования мозга», тестировщик нейро-когнитивного модулятора. Входил в Программу по возобновлению функций ЦНС: эксперименты на контрольной группе из десяти человек в РФ. Его подопечная, Лиза Ермакова, умерла во время сеанса. В виду нарушения Протокола М.С. Югенин отстранен от Программы. Была пересмотрена и изменена форма эксперемента: отныне в сеансе принимают тестировщик, родопечный, шифровщик и медицинская сестра.

Данные расшифровки мозга Лизы Ермаковой и по сей день являются самым ценным результатом тестирования.