Канаты

Пока темно. Освещается лишь Небо, если это Оно. Я не знала до этой поры, что серебряный свет силу имеет создавать глубину, что имеет он магию и власть погружать в бездонность свою… Надо мною серебряный мир самых страшных для человека глубин. Мир, который волнуется, но не от ветра, а от летающих, будто бы птицы, мыслей. Тени серебряные от волн плавным делают мир, что внизу, подо мной. Я стою на одной из сплетённых канатных дорог. Можно избрать любую дорогу, — всё не́ упадёшь. Можно гулять и петлять в петлях канатов и вниз, и вверх.

Это место в одном из Космосов будто б родного, но данного лишь на время кем-то сознания…

Канаты не смеют менять направленья. Сами они лишь дороги, что вьются, продолжая Волю. Они позволяют себя менять, они позволяют себя петлять. Они упругость имеют, но гнутся от шага, шагая будто бы вместе со мной. Могу, посмотрев только и пожелав, оказаться на новом пути. В реальном мире так невозможно.

На уровне глаз пространство серебряных мыслей рвётся. Я закрываю глаза от светового уда́ра красок.

Ещё не обсохнув, способность видеть стремится впрыгнуть в красок пение звонкое, близкое. Тревожась, с большой осторожностью заглядываю в проём, и вот уже — нет темноты, вокруг уют разноцветия Детства. И замечаю шторы, такие же, как в моей старой комнате детской: с девчонками и мальчишками краснощёкими, с гоняющимися за бабочками щенками, яблонями, мячиками и домами.

Я отодвигаю шторы и замечаю себя стоящей у палисадника деревенского дома…

Там, в палисаднике, расположились-стоят ульи, и среди них растут усатые кустики сладкой алой виктории. Также, как в детстве, я, не боясь пчёл укусов, хожу средь пчелиных воздушных дорог в поисках сладкой рубиновой ягоды… Но я рано пришла: виктория в эту пору лишь готовится стать белым цветком с ярко-жёлтой начинкой.

Тогда я иду на качели.

Через мощную ветвь ветлы перекинут потёртый тонкий канат, а внизу — отглаженная временем старая дощечка. Это и есть наши качели из детства.

Сажусь. Ладонями схватываю гибкий шершавый канат, пробую на скользкоту и надёжность дощечку. И возникает законная в детских селениях необходимость порадоваться баловством. Желаю космической круговерти!

Ногами отталкиваясь от земли, закручиваюсь в канаты… В момент почтиудушенья, отпускаю из плена скорость и волчком раскручиваюсь, с детским восторгом и мурашками в голове и солнечном сплетении.

Восторг!

Веселуха!

Беззаботность и сладкое зреньекружение.

Супер-раскрутка мне удалась!

Перед глазами кружение замедляется-замедляется и за-кон-чи-лось...

А сейчас — полёт!

Разгон до пуантовых цыпочек,… и ещё немного…

Убрать шасси!..

Упругий тёплый гул ветра щекочет уши и щёки, и голые руки.

Снова вверх!

Лучистое солнце бегает среди узкой листвы ветлы.

Снова вверх!

Серо-зелёная, в золотом шифоне листва почти уже близко.

Снова вверх!

Очень близко!

Листья салютом взрываются, и я замечаю себя в полёте качелей над облачной пропастью, между двумя островами гор.

Мои Будущие реальности обитают на плато одной и второй горы. Каждый взгляд — новые залпы Будущего. Я между островами летаю. И знаю, что выбрать должна вариацию, близкую по настроенью и представленью о месте своём. Сделав мгновенный интуитивный выбор, я мигом должна буду покинуть качели и, нырнув в облачные кущи, уплыть на плато горы.

Только трушу я.

Очень боюсь, что, прыгнув, не долечу до плато.

Не долечу.

Невозможность.

И трусость.

А что дальше? Не век же летать над пропастью между жизнями…

Решаюсь… И покидаю качели ровно по середине пропасти.

… Разве так выглядит падение?!

Где скорость? Свист в ушах, ветер в щеках? Возмутительно и чудесно ТАК падать!..

Кленовым жёлтым листочком ловлю восходящий ветер, ласковый и самый родной )