Обнаженные розы ч1

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Понедельник, 2 июня.

Что-то явно шло не так.

Вода неуклонно продолжала сочиться через трубу отвода канализации, игнорируя качество материалов и потраченное время.

Лежащий на кафельном полу мужчина, раздраженно, сдавленно рыкнул.

— Да что ж с тобой такое твориться…-процедил он сердито.

Он уже два раза разбирал и собирал трубы домашнего умывальника.

Но проблема с протеканием, не смотря на его усилия, продолжала оставаться актуальной.

Он сел, потянулся за тряпкой. Вытер руки и бросив тряпку рядом, на пол, тяжело вздохнул.

Скрипнула дверь ванной.

Он поднял взгляд.

К дверном косяку прислонилась женщина с темно рыжими волосами до плеч.

Кроме длинной рубашки и трусов на ней ничего не было.

В руках она держала исходящую паром чашку.

— Ну, как успехи, «Марио»?

— Очень смешно, Рита. — вздохнул мужчина. — Почему, каждый раз, когда я пытаюсь подчинить сантехнику в доме, ты называешь меня Марио?

— Корнилов, — усмехнулась в ответ Рита. — Потому, что ты, ты возишься с трубами и у тебя каждый раз новый уровень.

— Ну, тогда этот уровень я почти прошел. — Станислав Корнилов, улыбнулся глядя на свою жену, любуясь ее обнаженными ногами.

— Поторопись, — хихикнула Рита. — Завтрак почти готов.

— А что у нас сегодня? — спросил Стас, снова ложась под раковину.

— То, что ты любишь, милый.

— О, — хмыкнул Стас. — я люблю, почти всё, что ты готовишь.

— Тогда тебе понравиться.

— Не сомневаюсь. — вздохнул Корнилов.

Он разобрал трубы в третий раз. Наконец-то, со злым торжеством обнаружил неполадку, и начал собирать обратно, когда раздался звонок его мобильного.

Стас подхватился.

Судя по ригнтону звонил кто-то из его оперов.

Или Домбровский, или Арцеулов.

Он выскочил из ванной комнаты, быстрым шагом пересек холл.

Из комнаты ему на встречу вышла Рита, с чашкой в одной руке и звонящим телефоном в другой.

С равнодушным видом она передала телефон мужу.

Тот быстро чмокнул её в щеку и зайдя в комнату, закрыл за собой двери.

На дисплее смартфона белела фамилия капитана Домбровского.

Стас посмотрел в окно, на двор внизу, на автомобильную парковку.

Он уже знал, зачем звонит Домбровский. Догадывался. Предчувствовал. Представлял.

Стас принял вызов, поднес телефон к уху.

— Стас, здорово! У нас…-поспешно начал Домбровский.

— Какие на этот раз? — проговорил Стас размеренно и тихо.

— Что?

— Какие розы на этот раз?

Домбровский замолчал на пару мгновений.

А затем с тяжестью и досадой произнёс:

— Красные… Ящер говорит, что это Баркароле…

— Понятно. — вздохнул Стас. — Скинул мне адрес?

— Так точно.

— Ждите. Сейчас буду.

— Давай.

— До встречи.

Прежде, чем выйти из комнаты, он несколько мгновений постоял перед окном.

Стас подбирал формулировки, чтобы помягче сообщить Рите, о том, что завтракать ей придется сегодня одной.

Опять.

Однако когда он вышел из комнаты, то увидел стоящую возле дверей Риту.

Её изумрудно-зеленые глаза, которые когда-то сразили и пленили его, смотрели укоризненно, осуждающе.

— Опять сваливаешь? — с сердитым ехидством спросила она.

— Рита, это…

— По работе. — кивнула жена. — Я знаю.

Он вздохнул. С каждым разом эти диалоги давались ему хуже и хуже.

— Я постараюсь вернуться пораньше.

— Ой, — Рита раздраженно вскинула ладони и направилась на кухню. — Когда ты так говоришь, тебя можно даже к ужину не ждать! Езжай, Корнилов. Ты же единственный следователь в Москве! Без тебя никак не обойтись…

Стас с сожалением, но бессильно проводил её взглядом, пока она не скрылась за поворотом.

Затем он услышал, как хлопнула дверь на кухню.

Корнилов поджал губы, цокнул языком.

Видит бог у него прекрасный брак. Любимая жена, любящая и любимая дочь. И он всегда старался быть внимательным и заботливым, мужем и отцом.

Но, как бы ему не хотелось, он не мог не замечать ползущие по благополучию его брака, змееподобные, хищные трещины.

Пока их не много. Но с каждым годом их число прибывает.

Он чувствовал это. И Рита тоже.

Он знал, что сейчас она сидит на кухне.

Возле нее стоит чашка с остывающим чаем. Она смотрит в окно с сердитой обидой и раздраженным разочарованием.

Стас наскоро переоделся, обул ботинки, накинул куртку и вышел из квартиры.

Спускаясь по лестнице, он прочитал SMS от Николая.

Адрес был ему знаком.

Это недалеко от окраины столицы.

Дорога до пункта назначения не заняла слишком уж много времени. Всего около получаса, плюс-минус.

Полицейские машины он увидел издалека.

Два полицейских УАЗа Патриот, стояли прямо на повороте, перед кирпичной аркой.

Стас припарковал свой чёрный Land Rover Defender, рядом с УАЗами.

Выбрался наружу. Вдохнул прохладный, отдающий влагой воздух.

Бросил хмурый взгляд в небо.

Оно было водянисто-серым, пасмурным.

Не совсем то, что рассчитываешь видеть в начале июня.

Стоящий возле УАЗов полицейские кивнули ему, когда Стас проходил мимо.

Корнилов ответил таким же небрежным кивком.

Он прошел под аркой, со старой кладкой, и оказался во внутреннем дворе.

Здесь в воздухе повис плотный, сочный запах мокрой древесной коры и сырой земли.

На асфальте, в лужах блестели кусочки неба.

Квадратный двор по периметру окружали ровные шеренги ветвистых тополей и мелких кустарников.

А центр занимали восемь, вытянувшихся, длинных, застекленных теплиц.

Точнее это были розарии.

Между теплицами вились и путались витиеватые, мощенные тропки.

Сейчас десятки полицейских бродили по территории теплиц, полностью игнорируя аккуратные дорожки.

Работали эксперты. Сверкали вспышки фотоаппаратов.

Криминалисты дотошно изучали местность. На траве и асфальте уже желтели яркие таблички с пометками возможных улик.

Двое полицейских внимательно опрашивали трёх мужчин и одну женщину.

Все четверо напуганы, впечатлены и шокированы.

Женщина с красными от слез глазами.

Мужчины все отвечают сбивчиво, не впопад.

Стас вздохнул. Скорее всего они и вызвали полицию.

А значит именно они нашли тело. А значит видели то, что видеть обычным людям совсем не стоит.

Стас пошел по дорожке. Он дошёл до предпоследней теплицы.

У входа стоял крепко сложенный, мускулистый бородач.

Он был облачен в потертую, кожаную куртку с байкерскими нашивками.

На ногах носил пятнистые, камуфляжные брюки и черные берцы, с массивной подошвой.

Из под куртки бородача скалился клыкастый, красноглазый череп.

А на мускулистой шее, с левой стороны пестрела цветная татуировка с агрессивным вепрем.

Старший лейтенант Арсений Арцеулов. Бывший сотрудник ФСКН.

Несколько десятков операций под прикрытием. Четыре раза уже получал капитана.

Четыре раза становился фигурантом грандиозных скандалов.

Чаще всего, разбив кому ни будь лицо или сломав пару ребер.

И четыре раза менял погоны.

— Привет, Стас. — Арцеулов протянул Корнилову свою широкую ладонь с волосатыми пальцами.

Арцеулов был настоящим здоровяком. Потому, что даже Стас с ростом в сто восемьдесят восемь сантиметров, уступал ему на добрых пол головы.

К тому же Сеня был широк в плечах и в груди.

А его руки бугрились от вздувшихся бицепсов.

Впечатление портил только объёмистый живот выпирающий под футболкой.

— Привет. — Корнилов пожал ладонь Арсения. — Коля и Ящер внутри?

— Ага. — кивнул Сеня.

Стас остановился у порога, завешенного клеенчатой занавеской.

— Ящер сказал…-Арсений не договорил, опустил взгляд.

Стас искоса взглянул на него.

— Договаривай. — приказал он.

— Ящер предполагает, что девчонке двадцати нет… не было…-пробормотал бородач.

Его густые, кустистые светло-рыжие брови сдвинулись вместе.

Он басовито прокашлялся, с хрустом сжал кулаки.

Стас тронул его за плечо. Тот поднял на него угрюмый взгляд.

Мало кто мог поверить, но этот видавший виды здоровяк, был довольно чувствительным и даже ранимым.

Стас отодвинул клеенчатую занавесь. Вошел внутрь.

Залетевший в розарий порыв влажного воздуха шевельнул сочно-зеленые листья роз.

Стас остановился рассматривая длинные ряды высоких стеблей травянистого цвета.

Он был слегка впечатлен много сотенным обилием крупных, карминовых бутонов роз Баркароле.

Из-за того, что нижние лепестки бутонов были намного темнее верхних, отчасти создавалось впечатление что розы Баркароле светятся мягким, плавным мистическим сиянием.

— Стас?

Он повернул голову влево. Увидел щуплого брюнета в синем, деловом костюме, с вихрастой, пышной прической.

Тот помахал ему рукой, из-за четвертого ряда роз.

Корнилов оглядел розарий, бросил взгляд на стеклянный потолок.

И подошел к брюнету.

— Здоров, Коля. — он пожал небольшую руку Николая Домбровского.

— Идём. — будничным тоном сказал он.

И не вдаваясь в подробности, повернулся и пошел вдоль рядов стеблей роз.

Стас двинулся следом.

Розарий был перенасыщен сильным, плотным, почти осязаемым запахом роз.

Сладковатый и сырой, с фруктовым, душистым привкусом густой аромат насквозь пропитал кислород в застеклённых стенах.

Ступая по гравийной дорожке, следом за Домбровским Стас снова взглянул на розы.

Карминовые бутоны не много клонились в их сторону.

А слегка влажные листья трепетали от залетавших дуновений ветра.

Они неожиданно напомнили Стасу человеческие ладони. А их тихий шелест-шум оваций.

Розы аплодировали. Они радовались. Они восторгались случившимся.

Николай остановился, обернулся и пропустил Стаса вперёд.

— Иди один. — попросил он. — Я… я уже насмотрелся. Пойду перекурю с Сеней. Ты не против?

— Иди. — кивнул Стас.

Он увидел впереди мужчину в белом комбинезоне.

Тот сидел на корточках возле открытого чемодана.

Подходя к нему Стас ощутил знакомое всасывающее чувство в области живота.

И обманчивое, почти сонливое спокойствие.

Он часто так реагировал, когда знал, что сейчас увидит тело, растерзанное очередным, человекоподобным монстром.

Услышав шорох шагов Стаса, судмедэксперт обернулся.

Случайный блик сверкнул на его очках.

Он молча встал и сделал шаг в сторону.

Стас остановился.

Она была в кругу лепестков роз, они окружали ее затейливым ореолом.

Она лежала на боку, свернувшись калачиком.

Он не тронул её волосы. Такие же прекрасные, длинные и густые, как и у других жертв.

Но он раздел и обнажил её, так же, как и других жертв.

Он освободил её юное, хрупкое, тонкое тело не только от одежды.

Он избавил её от тесноты собственной кожи.

Корнилов молча рассматривал багровые, кроваво-сангиновые, влажные волокна поверхностных, соединительных тканей.

Они обтягивали узловатые мышцы рук и ног.

Охватывали грудь, шею и живот.

Стас тяжело сглотнул. Он не отвёл взгляда.

Вены в теле не были задеты. Как и в предыдущих случаях.

Поэтому на теле девушки сейчас медленно, нехотя засыхала вязкая и липкая, ярко-алая артериальная кровь из разорванных капилляров подкожных слоев.

Он задержал взгляд на ее белеющих, выпирающих глазных яблоках и черных точках зрачков.

Глаза казались игрушечными.

Он перевел взгляд на её приоткрытый рот. Между зубов угадывался язык.

Кричала ли она, когда он с неё ещё с живой последовательно сдирал слои кожи.

Может быть она умоляла его не делать этого? Может быть даже клялась, что никому ничего не скажет, лишь бы он отпустил её?

Может быть в панике целовала и обнимала его ноги, а может пыталась бежать и звать на помощь?

Может быть.

Стас закрыл глаза. Опустил взгляд. Вздохнул. Коротко сглотнул.

— Рассказывай. — не открывая глаз, велел он судмедэксперту.

Ящер поправил очки и разведя руками начал:

— Время смерти около четырёх утра.

Стас сцепил зубы. Он был в постели. С женой. Они занимались любовью.

А в это время, он убивал.

— Но точно сказать смогу после вскрытия, — продолжал Ящер. — Как ты понимаешь, отсутствие кожных покровов затрудняет…

— Дальше. — потребовал Стас.

— Кхм-кхм. — Ящер прокашлялся. — Как и в предыдущих случаях жертва скончалась от болевого шока и кровопотери не совместимой с жизнью.

Он обошёл тело.

— Мышечные и соединительные ткани почти не повреждены. Кожу он снимал постепенно. Сначала сделал надрез возле основания шеи, вот тут между позвонком С7 и D1. Затем сделали надрез возле копчика. А потом длинным порезом через левую сторону спину соединили оба надреза. Затем сняли кожу с правой стороны спины. Надрезы совершались крайне острым предметом с тонким лезвием и наклоном впереди. Предположительно это медицинский скальпель. Но я думаю, что скорее всего нечто крупнее, например хирургический нож.

— Почему? — спросил Стас и посмотрел на Ящера.

Тот стоял на колене, возле тела. Он поднял голову, взглянул на Стаса.

— Такие широкие и длинные порезы легче делать хирургическим ножом, с более длинным лезвием и рукоятью.

Стас кивнул.

— Продолжай.

Когда Ящер закончил отчет о первичном осмотрел тела, Стас лишь вздохнул.

Ничего нового.

Все то же самое.

Мёртвая девушка без кожи, лежащая в кругу лепестков.

Отсутствие улик. Кровь. И розы. Опять розы.

На этот раз чёртовы Баркароле.

Стас равнодушен к цветам. Но розы он постепенно начинал ненавидеть.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 2 июня.

— Поторопись!

Я закрыла глаза. Вздохнул, медленно, тихо постукивая кончиком ручки по тетради.

Наша учительница по химии, Тамара Вячеславовна, никогда не отличалась терпением.

И тем скорее иссякало её терпение, чем больше она раздражалась из-за того, что директор школы заставил её выйти в выходной день.

Пусть и всего на сорок с лишним минут.

Поскольку Станиславу Владимировичу она возразить никогда не осмелиться вся её выпирающая желчь и язвительность полной порцией доставалась мне.

Знала бы она, что наши с ней желания, на данный момент идеально совпадают.

Я бы тоже, хотела, как можно скорее дописать эту гребаную контрольную, сдать, забыть и свалить отсюда поскорее.

И я бы возможно давно бы уже это сделала, если бы кое-кто не ходил вокруг, стуча каблуками и ежеминутно нависая надо мной.

— Лазовская!

Я вздрогнула. Закрыла глаза. Голос у Тамара Вячеславовны, скрипучий и визгливый.

Как у простудившейся вороны.

Я подняла на неё взор.

Она снова стояла на до мной.

Руки сложены на груди. Губы, накрашенные ужасной, темно-красной помадой, со злостью поджаты.

Глаза из-под очков впились в меня с лихорадочной ненавистью.

— Ты собралась тут до вечера сидеть?! Не знаю, как у тебя, а у меня таких планов нет!

Конечно, подумала я, можно подумать я горю желанием в первую неделю каникул торчать тут, в жарком классе и корпеть над задачами по химии.

— Тамара Вячеславовна не кричите, пожалуйста. — миролюбиво ответила я. — Я уже заканчиваю.

— Живее! — визгливо прикрикнула она на меня.

Я чуть скривилась, нахмурилась.

— Хорошо, хорошо… — пробормотала я.

Учительница по химии продолжала топтаться рядом.

Я вздохнула. Предпоследняя задача по химии казалась нелогичной.

Не понятно было с чего начинать решение.

Но спустя пару минут, у меня появились кое-какие догадки.

Однако проверить их я не успела.

Моя тетрадь со свистом выпорхнула из моей руки.

— Всё! — объявила Тамара Вячеславовна, прижимая мою тетрадь к груди. — Время вышло. Результат узнаешь в Понедельник!

— Тамара Вячеславовна! — я развела руками. — Дайте мне пожалуйста, пол минуты. Я уже поняла, как решить…

— Лазовская, не испытывай моего терпения! — Тамара Вячеславовна, грозно, властно стуча каблуками прошла к столу.

Взяла сумку, пиджак. В руках у нее зазвенели ключи.

— Всё. Я закрываю класс! — объявила она. — Ты идёшь? Или здесь будешь ночевать?!

Я пару секунд обескураженно взирала на неё. Затем собрала свои вещи и сердитая вышла из класса.

За моей спиной Тамара Вячеславовна поспешно закрыла кабинет.

Я подождала, пока она пройдёт. Идти вместе с ней мне не хотелось.

Она обогнала меня. Да так поспешно и ретиво, что на лестнице два раза споткнулась и чуть не пересчитала хребтом все ступеньки.

Хорошо, что не грохнулась. А то ещё сказали бы, что это я её из мести…

Оказавшись на первом этаже школы, я поспешно направила свои стопы к нашему актовому залу.

Я безбожно опаздывала. И кое-кто там уже наверняка все ногти сточил от переживания.

Подходя к дверям зала, я уже услышала глухо звучавшие, неуверенные ноты пианино.

Пианино? Значит я не опоздала.

Было бы гораздо хуже, если бы уже рычала ритм-гитара.

Подбежав к дверям, я остановилась.

Стиснув зубы от усердия, открыла их как можно тише, чтобы они как всегда не отозвались протяжным скрипом.

В актовом зале было темно.

Освещалась только деревянная сцена и синий занавес за ней.

Внизу, во втором ряду сидели пятеро человек.

Два завуча, два учителя музыки и историк.

Таков был состав комиссии отбиравших участников музыкального конкурса, который должен был состояться в следующем месяце.

И в котором должны были принять участие что-то около сотни школ.

Серьезное мероприятие, с серьезными призами.

Для первых трёх мест.

И именно на одно из этих мест, метила моя лучшая подруга, Лерка Логинова.

Я увидела её внизу, на четвёртом ряду. Она единственная из всех собравшихся здесь претендентов на участие светила мобильным телефоном.

Я спустилась на её ряд, осторожно прошла к ней.

Лера увидела меня, спрятала смартфон.

— Привет. — подойдя к ней, я чмокнула воздух возле её уха.

— Привет. — Логинова ответила тем же.

— Я тебе в «Телегу» уже триста сообщений отправила! — оживленно и взволнованно прошептала она.

— Я знаю. — извиняющимся тоном ответила я. — Но я только-только вырвалась из под власти Воблы.

— И как оно? — с легким ехидством спросила Лерка.

Я отмахнулась.

— Будет лучше, если я воздержусь от того, чтобы делиться впечатлениями.

Логинова в ответ понимающе захихикала.

Он держалась бодро, но я видела, что она волнуется.

На сцене сейчас завывала какая-то девчонка из старших классов.

Честно говоря, голос у нее так себе.

Лерка от нетерпения и волнения постукивала ногой по полу.

Рядом, на соседнем кресле лежала её гитара в чехле.

— Лер, — я коснулась её руки.

Она встрепенулась, взглянула на меня.

— Чего?

— Не нервничай… У тебя всё получиться.

— Надеюсь.

— Нет. — я покачала головой. — Ты должна это знать. Твёрдо и уверенно.

Логинова кивнула и нервно улыбнулась.

— Ты сейчас это говоришь, как моя подруга?

Она посмотрела на меня.

Её малахитовые глаза сверкнули в густой полутьме актового зала.

— Нет, — усмехнулась я. — Скорее как фигуристка, которая падала столько раз, что вспоминать обидно. В том числе и на чемпионате Европы.

— И как ощущения?

— Ну-у…-протянула я. — Самое главное не заплакать…

— Очень ободряюще. — хмыкнула Лерка.

— Слушай, Лер. — я повернулась к ней корпусом. — Представь… представь, что ты на вечеринке. Помнишь, как на днюхе у Сливки?

— Помню. — Лера начала улыбаться. — Вам же тогда правда понравилось?

— Лер. — протянула я. — Если бы…

Я покачала головой.

— Я бы тебе сразу сказала, когда мы домой ехали.

Лера захихикала.

— А я думала, в обязанности лучшей подруги входит перманентная моральная поддержка и бережное отношение к чувствам.

— Безусловно. — согласилась я. — А еще уникальное свойство лучшей подруги незаметно для других указывать на ошибки, чтобы потом, твоя лучшая подруга не совершала их перед лицами тех, кто молчать не будет.

Лерка кивнула. Улыбнулась. Она заметно повеселела.

Похоже мне удалось поднять её боевой дух на пару десятков очков. А может и больше.

— Логинова! — донеслось снизу.

Мы посмотрели на коренастую женщину с кучерявыми волосами, одетую в полосатый пиджак.

— На сцену! — скомандовала завуч старших классов.

— Иду.

— Ни пуха. — шепнула я.

— К чёрту. — взволнованно ответила Лерка.

На счастье мы скрестили указательные пальцы правых рук.

А затем Логинова поспешно спустилась вниз.

Я сплела пальцы рук, прижала к губам. Плотно, крепко сомкнула колени, взволновано потерла их друг о друга.

Беспокойство внутри меня, казалось, скручивало внутренности в жгут, а затем резко отпускало.

И так с нарастающей периодичностью.

Лера вышла на сцену.

С длинными темными волосами, в джинсах, чёрной футболке с лого AC-DC, в цветных кроссах от NEWBALANCE, с гитарой на поясе она подошла к микрофону.

— Вале…-ее слова неуверенно вырвались из динамиков.

Но она тут же поперхнулась, отвернулась. Снова прокашлялась.

— Не волнуйся ты, так…-процедила я, отчаянно болея за Логинову.

За спиной раздалось какое-то перешептывание и хихиканье

— Валерия Лог-гинова. — проговорила Лерка. — Восьмой… В смысле уже девятый… Но… Восьмой А класс.

Смех за моей спиной прозвучал громче. Добавился мужской, мальчишеский.

Я раздраженно засопела.

— The Cranberries…-объявила Лерка. — Зомби.

— Приступайте, Зомби. — пренебрежительно хмыкнула завуч в полосатом пиджаке.

Я снова услышала мерзкое хихиканье на верхних рядах.

Я вздохнула. С трудом удавалось побороть желание швырнуть ботинком в источник издевательских смешков.

Слева от меня, через три стула сидел насупленный парень в джинсовой куртке.

Рядом с ним стоял барабан, на нем сверху лежали палочки.

Сам барабанщик щелкал резинкой в руках.

Тоже нервничал.

— Извините, — я наклонилась в его сторону.

Он обернулся.

— Молодой человек, а вы мне не одолжите резинку ненадолго?

Он несколько секунд смотрел на меня. Затем пожал плечами, и молча протянул свою резинку.

— Благодарю. — проговорила я.

Лера уже начала играть вступительные аккорды одной из своих любимых песен.

Но смешки на верхних рядах не утихали.

Когда Логинова запела. Я быстро развернулась, натянула резинку на ручке, наугад прицелилась и отпустила.

Затем быстро отвернулась.

С заднего ряда донеслось шипение и ругательства.

Смешки стихли.

А Лера переходила к припеву. Её голос нарастал.

В куплетах зазвучали сердечные эмоции.

Я ощутила взбирающиеся по коже щекотные мурашки.

Лерка даже не осознает каким потрясающим голосом обладает!

— With their tanks and their bombs And their bombs and their guns In your head in your head they are crying. — своим сильным, пронизывающим и захватывающим голосом пропела Лерка.

Мгновение и она с чувством запела припев:

— In your head In your head Zombie, zombie, zombie, ei, ei What's in your head? In your head Zombie, zombie, zombie ei, ei, ei, oh do do do do do do do do…

Её гитара ревела, рычала вибрирующими басами, что перетекали в более высокие ноты, сливаясь в единую мелодию.

Музыка Леры проливалась из души и брала других за душу, проникала в сердце, и наполняла его живительной, пламенеющей энергией.

А слова её куплетов звучали искренне, эмоционально,

по-настоящему.

Я видела, как реагировали сидящие в зале другие претенденты.

Они все смотрели и слушали с неподдельным восхищением. Некоторые даже стали похлопывать в ритм знаменитой композиции.

Надо ли говорить, как в эти минуты я гордилась своей подругой.

Лера доиграла финальные аккорды и закончила мелодию.

Коротко и изящно.

В зале немедленно раздались гулкие хлопки.

Я оглянулась.

Вместе со мной аплодировало еще человек двенадцать, из двадцати присутствующих.

Я смотрела на Лерку. Она улыбаясь поклонилась, взмахнув густой гривой темных волос.

— Спасибо, спасибо. — прозвучал голос завуча старших классов. — Молодец, Логинова. Голос у тебя хороший, крепкий и мелодичный. А вот репертуар подкачал. Уж извини.

Я так и замерла.

Что несёт эта женщина?!

— У нас приличный конкурс. — назидательно и с нажимом произнесла завуч. — К тому же песни должны быть отечественные.

— Я… я не знала. — пролепетала Лерка. — В условиях не было написано…

— Значит, нужно было уточнить. — бескомпромиссно и безжалостно заявила завуч. — Извини. Ты не проходишь. Следующий!

Я видела, как Лерка уныло поплелась со сцены.

— Тю, блин. — протянул какой-то парень с нижних рядов. — Единственная нормальная песня… И такое…

Остальные присутствующие тоже по возмущались, но естественно заступаться за Лерку никто не стал.

Спустя десять минут мы шли по улице, мимо домов и витрин магазинов.

На улице властвовал не очень тёплый, но уже довольно ласковый ветер.

Город заметно и густо озеленился.

Вдоль тротуаров шелестели пышной листвой раскидистые деревья. Цвели клумбы. Только, что бабочки не летали, ибо ветер.

Лерка вдруг молча остановилась перед шикарной витриной магазина музыкальных инструментов.

Глаза моей лучшей подруги прилипли к выставленной на продажу гитаре.

— Смотри, какая…-прошептала она восхищенно.

Я окинула гитару взглядом. Да, красивая.

Раз Лерка ею восхищается наверняка хорошая и дорогая.

— GIBSON FIREBIRD. — проговорила Лерка с завистью и жаждой. — Не то, что мой хлам.

Я скосила на неё глаза. Взглянула с сочувствием.

— Лерка у тебя тоже хорошая гитара. Вон у тебя на ней Дэн Рейнольдс* ^{(вокалист группа Imagine Dragons)} расписался. Чем не знак качества?

Лерка улыбнулась. Но улыбка не долго красовалась на её губах.

Спустя несколько секунд, она снова, понуро поплелась вдоль улицы. Я вздохнула. Пошла рядом.

По дороге проносились автомобили.

Тротуар был заполнен людьми.

От шума и суеты города мы укрылись в одном из уютных, милых кафешек.

Здесь подавали вкусные коктейли, десерты, мороженное.

А еще были мягкие, малиновые диванчики, как в американских сериалах.

Вообще кафе было сделано по типу американской закусочной.

Мы переступили порог.

Вытерли ноги о клетчатый половик.

Стоявший за барной стойкой молодой парень кивнул нам, подмигнул.

Он нас уже выучил.

Ну мудрено. Ходим мы сюда часто.

А внешность и у меня и у Лерки довольно запоминающаяся.

Она-зеленоглазая, высокая для своих пятнадцати, длинноногая брюнетка.

Выше меня почти на голову.

У меня белокурые, почти платиновые волосы и синие глаза.

И-за того, что я еще нередко ношу косу, знакомые и друзья говорят, что я очень похожа на одну диснеевскую принцессу, которая отличается пристрастием к холоду и льду.

Тем сильнее их подколы, учитывая, что я с четырех лет занимаюсь фигурным катанием, а зимой люблю кататься на сноубордах.

Людей в кафе было не много. Все-таки рабочий день. А школьники и студенты большей частью или спят или еще тусят дома.

Мы выбрали свое любимое место у окна.

Я положила свой мини-рюкзак рядом на диван.

Взглянула на Лерку.

Логинова сидела, сложив руки на груди и смотрела в одну точку.

Так. Надо её из этого состояния вытаскивать, а то депрессия затянется и последствия могут быть не предсказуемыми.

Ладно. Не в первый раз.

— О чем думаешь? — я хотела вызвать ее на разговор, на диалог.

Лерка, когда расстроена, ей нужно дать возможность выговориться. Как и всем нам.

А моя задача внимательно выслушать. И возможно дать совет.

— Думаю, почему в моей жизни то чёрные полосы, то вообще сплошное гавно…-скривившись ответила Лерка и взглянула в окно.

Её взгляд проследил за парочкой влюбленных, что посмеиваясь, не спешно прогуливались вдоль магазинов.

— Доброе утро, милые леди. — к столу подошел парень лет восемнадцати.

В белой рубашке, чёрных джинсах и малиновом фартуке.

Его яркая малиновая бабочка вызывала у меня неудержимое умиление.

— Не для всех оно сегодня доброе. — проговорила я с улыбкой, глядя на Лерку.

Та сидела подперев щеки кулаками. Она ответила мне унылым, флегматичным взглядом. Слегка поморщила нос.

— Понял. — протянул официант. — Вам что ни будь для поднятия настроения?

— В точку. — кивнула я. — Два фиалковых мороженных, и два чая. Зелёный жасмин и чёрный, Эрл Грей.

Официант с миловидной бабочкой записал всё это в свой блокнотик.

— Что ни будь ещё?

— Нет, спасибо. — я покачала головой.

Когда официант ушел, я перехватила взгляд мужчины, сидевшего на другой стороне зала.

У него были рыжевато-соломенные, зачесанные назад волосы.

И такая же борода.

Он сидел перед полупустой, прозрачной чашкой кофе. Рядом лежала книга.

Я попыталась прочитать название, но она лежала слишком далеко.

Мужчина опустил взгляд и раскрыл книгу.

Я ещё пару секунд с подозрением, придирчиво его рассматривала.

Меня насторожило, как он попытался спрятать взгляд.

Он словно опасался долго смотреть мне в глаза.

Словно… словно в его взгляде, в его глазах я могла бы увидеть нечто такое, что он тщательно намеревается скрыть.

— А знаешь, — проговорила внезапно Лерка. — Может оно и к лучшему.

Я встрепенулась, уставилась на неё.

— Ты о чем? — я снова бросила опасливый взгляд на мужчину с книгой и кофе.

Он довольно искусно изображал, что полностью увлечен чтением.

Как же! Вон как пальцы стучат по столешнице.

Нетерпение или нервы?

— Я думаю, — проговорила Логинова, — что может и хорошо, что мне не доведется участвовать в этом дебильном конкурсе. Пошли они все на ***.

Я закрыла глаза, от звука мата. Категорически не могу привыкнуть к грубой брани. Я вздохнула, выдохнула.

— Думаю тебе стоит попробовать что-то другое.

— В смысле? Другой конкурс? — нахмурилась Логинова.

— Возможно. — кивнув, протянула я. — Но я говорила не об этом.

Я чуть наклонилась вперед и сложила руки на стол, как за партой.

— Может быть тебе попытаться выступить в каком ни будь… клубе, на каком ни будь мероприятии?..

— О, да. — пробурчала Лерка угрюмо. — Как будто меня там ждут…

— Конечно, никто тебя там не ждёт. — я старалась быть мягкой, но говорить правду. — Нужно прийти и заявить о себе, Лер.

Она подняла на меня свой взгляд. В её малахитовых глазах поблескивали слезы.

— Лерка… Лерочка…-я протянула руку и взяла её за ладонь. — Да ты что? Подумаешь, какой-то… вшивый конкурс! Нашла из-за чего расстраиваться! Ты уже их послала и правильно сделала. Не получилось здесь, попробуй в другом месте! Ты талантлива, у тебя шикарный голос, и ты потрясающе играешь. Только верь в себя, прошу тебя.

— Не знаю, Ника…-Лера шмыгнула носом. — Что мне, канал на ютубе сделать и свои песни записывать?

Я воодушевленно вскинула брови, чуть приоткрыла рот.

Лера увидела выражение моего лица.

— Да ну нафиг…-нахмурилась она, и подозрительно взглянула на меня, чуть склонив голову набок. — Ты серьёзно?..

Я с счастливой улыбкой несколько раз, оживленно, быстро кивнула.

— Слушай… Ну, кому в реале нужна моя музыка? — Лера сложила руки на груди, откинулась на спинку дивана. — Там таких, как я… тысячи…

— Во-первых, — я щелкнула пальцем. — Таких, как ты точно нет. Запомни это. Во-вторых рок-групп, певцов и певиц тоже, извини, на самом деле как травы…

Лера посмотрела мне в глаза. Долго. Внимательно.

— Но слушаем то мы только тех, кто действительно великолепен и шикарен в своем репертуаре. — с толикой торжества проговорила я.

Лерка опустила взгляд. Задумалась. Вздохнула.

Я наблюдала за ней. За ее лицом.

— Надо будет кучу всего купить…

— У моего дяди есть хорошая камера и микрофон. — призналась я.

— Сможешь подогнать? — оживилась Лерка.

— Само собой. — кивнула я.

— Слушай, — улыбнулась Логинова. — А зачем Сигизмунду Владиславовичу понадобился микрофон, камера… Он, что…

У нее на лице расползлась широкая улыбка.

— Он тоже собирался снимать? Серьёзно? Блог? Про автомобили?

Я несколько кивнула, опустила взгляд в стол.

— Была какое-то время такая идея.

— Не срослось?

— Да, не то, чтобы…-я пожала плечами. — Просто скорее всего ему это было не совсем по душе.

— А зачем он тогда все это затеял?

Я тихо засмеялась.

— Потому, что нынешние автоблогеры, в большинстве своем вызывают у него раздражение и презрение.

Лера понимающе улыбнулась.

Моего дядю она хорошо знала. Он грезил и увлекался автомобилями, моторами, и скоростью… и сиюминутной свободой, которую она способна подарить.

Как и его брат. Как и мой отец. Как и я, кстати.

Нам принесли заказ.

Мы принялись за мороженное. Настроение улучшилось, что называется с первой ложки.

— А ты не боишься? — Лерка кивнула на мое мороженное.

— Чего? — я застыла с ложкой в руке.

— Ну-у, вас же там взвешивают перед тем, как лёд выпустить.

Я пренебрежительно дёрнула плечом.

— Я и так сладкое ем, иногда и по чуть-чуть. К тому же у меня отличный обмен веществ, и ещё я бегаю почти каждое утро. Так, что вряд ли я даже самую малость наберу. Проверено.

Логинова ухмыльнулась.

Мы уплетали мороженное, и обсуждали, как Лерке стоит назвать свой будущий канал на YOUTUBE.

Давешний, стрёмный мужик с кофе и книгой, внезапно поднялся и целенаправленно двинулся к нам.

Я заметила его. Отвлеклась от еды. Посмотрела ему в лицо.

В его глаза.

Он поймал мой взгляд.

Обезоруживающе, добродушно улыбнулся.

Улыбка была фальшивой. Ненастоящей. Трусливой.

Его походка тоже была актёрской игрой.

Ввиду всего выше перечисленного этот тип вызывал у меня неприязнь и настороженность.

Он приблизился к нам.

— Привет, девчонки. — фамильярно поздоровался он. — Как у вас дела?

Лера окинула его насмешливым взглядом.

— А вы с какой целью интересуетесь? — игриво спросила она.

Я окинула её предостерегающим взглядом. Но, Лерка этого не заметила.

Ей льстило внимание взрослых парней и мужчин.

И сейчас она опять начинает кокетничать.

А вот у меня подкатывающий к двум восьмиклассницам взрослый мужик вызывал серьёзные опасения.

И на это у меня со-отня причин.

— Просто, — протянул неприятный субъект. — Увидел двух красивых девушек, у которых явно что-то стряслось.

— И чем вы можете нам помочь? — холодно, слегка высокомерно спросила я.

Он посмотрел на меня. Я ему тоже не нравилась. Точнее ему не нравилось мое поведение. И наверное мой взгляд.

— Меня зовут Игорь. — представился он.

Мы с Лерой переглянулись. У Лерки в глазах был вопрос и неподдельный интерес. Я посмотрела на неё с намеком и укором. Мужчина понял, что свои имена мы ему называть не намерены.

— Как я понял, у вас финансовые трудности? — он бесцеремонно сел рядом с Лерой.

Логинова неловко подвинулась, глядя на незнакомца со смешанным чувством недоверчивости и любопытства.

— Я просто сидел неподалеку и…

— Подслушивали наш разговор. — закончила я за него. — Это было заметно.

Он взглянул на меня. Улыбнулся.

Но взгляд его выдавал. Я его раздражала.

— Каюсь. — он шутя кивнул. — Подслушивал… Но!

Он вскинул вверх палец. Выдержал, как ему, наверное, казалось, интригующую паузу и произнёс.

— Не из праздного любопытства, девчонки. — он взял со стола салфетку, начал крутить в руках, посмотрел на Леру. — Я так понял ты певица?.. Но еще не признанная? Сама пишешь и играешь?

Он снова обворожительно улыбнулся.

Я недовольно поджала губы. Неприятно было видеть, как мою подругу в наглую и довольно банально охмуряют.

Не то, чтобы я с ним не согласна. Лерка и правда сама пишет, и играет. И каверы тоже записывает.

Но меня все больше и больше настораживают его мотивы.

Что ему от нас нужно?

Логинова хмыкнула.

— Н-ну… д-да, но…-она изумленно изогнула брови. — Тебе то, что? Тоже музыкант, что ли? Не поверю.

— И правильно. — легко согласился он. — Я не музыкант.

Он по очереди посмотрел на нас, снова стараясь заинтриговать.

— Я фотограф.

Я удивленно вскинула брови.

Ну, это может многое объяснить. И странное поведение в том числе.

Среди профессиональных папарацци еще и не такие экземпляры бывают.

Рассказывали мне про одного чудака, который переодевался врачом и во время родов, фотографировал рожениц, что называется в процессе.

Потом пару лет отсидел за свои фокусы. Теперь птичек и города снимает.

Этот тоже вполне может быть фотографом.

Но почему у меня такое стойкое ощущение, что он или лжет или не договаривают неприятную часть правды.

— А что вы фотографируете? — спросила я с легким высокомерием.

— Интересно? — он улыбнулся мне.

В его глазах промелькнуло короткое торжество.

— Праздное любопытство. — поддразнила я его, и кивнула. — Так что?

Он развел руками.

— Человеческую натуру.

Он положил руку на диван, за голову Леры. Словно собираясь обнять.

— Но. — он усмехнулся. — Обнаженную

Лера отпрянула от него и скривившись произнесла:

— Я надеюсь ты не забрал себе в голову, что мы можем согласиться тебе позировать?

— У большинства, кому я предлагаю именно такая реакция. — шутливо усмехнулся фотограф. — Но, все меняется, когда я называю сумму.

С этими словами Игорь вынул из нагрудного кармана ручку.

Сложил в четыре раза салфетку и осторожно написал пятизначное число.

— Это только за первые двадцать снимков. — он спрятал ручку обратно. — Потом ещё столько же. Всего может быть три-пять сеансов.

Он положил на стол визитку и встав из-за стола, ещё раз попытался сразить нас своей улыбкой.

— Вы обе очень клевые киски. Если надумаете подзаработать. Звоните.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился.

Обернулся и словно бы невзначай заметил:

— Двух фотоссесий как раз хватит, чтобы купить GIBSON FIREBIRD. Пока.

Я проводила его гневным взглядом. Посмотрела на Лерку. Логинова взяла в руки его визитку.

— Лера, даже не думай! — я взялась за край стола.

Я была сердита и напряжена. Меня до крайности возмутило похабное предложение этого самодовольного засранца!

Она подняла на меня взор. Быстро отложила визитку.

— Я просто посмотрела. — пробормотала она.

Её задумчивый взгляд опустился на салфетку. Но она тут же встрепенулась и посмотрела в сторону.

Словно ее вдруг резко заинтересовала обстановка в кафе.

Я вздохнула. Взяла салфетку с обозначенной суммой и порвала.

— Лера ты можешь заработать на гитару сама. Без этого. — я с презрением кивнула на мусорную урну. — Тем более если начнешь записывать музыку на собственном канале.

Логинова пожала плечами.

— Слушай, я просто прикинула.

— Что тут прикидывать? — возмутилась я. — Надо было вообще полицию вызвать и…

— И что ты им скажешь? — усмехнулась Лерка. — Ай-яй-яй, этот дядя предложил мне голышом пофоткаться?

— Вообще-то мы с тобой несовершеннолетние. — рассудительно заметила я. — И он не может предлагать нам такие вещи. Это статья.

— Жаль тебя расстраивать Роджеровна, — Логинова поковыряла ложкой остатки мороженного. — Но даже если бы его арестовали, вряд ли бы он сел.

— Если бы его арестовали, — не согласилась я. — Он бы хотя бы какое-то время не лез бы ни к кому с такими пошлыми, грязными и извращенческими предложениями.

— О-о, — протянула Лерка и ехидно ухмыльнулась. — И это мне говорит фанат Игры Престолов?

— П-п… Причем тут сериал? — удивилась я.

— При том, что там секса больше чем сюжета.

— Нет. — усмехнулась я. — Просто некоторые ничего кроме секса в нем не замечают.

— Ой, ладно, ладно. — Лера подняла ладони. — Я беру свои слова назад. Замечательный сериал. Все. Только не заводись.

— Я и не собиралась. — ответила я, чуть прикрыв глаза. — Но-о… Лер.

— Что?

— Пообещай, пожалуйста, что ты не будешь ему звонить.

— Кому?.. — нахмурилась Лерка, облизнув ложку с мороженным.

Затем фыркнула.

— Да нет, конечно. Я с тобой согласна. Гитару я конечно очень хочу, но-о… Как-то вот… не таким образом.

Я испытала невероятное облегчение.

Не то, чтобы Логинова тяготела к участию в эротических фотосессиях.

Просто она на самом деле лишена большинства комплексов (кроме тех случаев, когда выходит на сцену).

При этом ей свойственна дерзость, своенравность и изрядная доля наглости.

А еще на многие вещи, которые лично меня повергают в шок, она реагирует с незатейливым вопросом: «А что тут такого?».

Мы еще около двух часов просидели за столом.

Обсудили ее будущий канал. Что для него нужно. Какие ее личные хиты следует выложить первыми. И когда я передам ей камеру и микрофон.

Затем Лерке позвонила мама, и она попрощалась со мной.

А я доела мороженное, еще не много посидела размышляя над тем, как помочь Лерке.

А потом поехала домой.

Выйдя из кафе и направилась к метро.

Я подошла к ступеням, ведущим вниз. На станцию.

Я остановилась.

Закусила губу. Закрыла глаза.

Меня будоражил и стальной хваткой сковывал инстинктивный страх.

Я боялась того, что меня ждёт там. Внизу. В метро. Среди толпы людей.

Я отошла от спуска. Мне нужно собраться с силами. Перевести дух и избавиться от накатывающей паники.

Чтобы вы не посчитали меня чокнутой социопаткой или особой страдающей психическими заболеваниями, я попытаюсь объяснить причину своих страхов.

Только, пожалуйста, убедительная просьба, реагируйте… по-спокойнее. Идёт?

Короче. Не буду долго разглагольствовать и рассказывать предысторию.

Помимо мой обычной жизни, школы, фигурного катания, друзей, обыденных и повседневных событий, бытовых проблем и событий… есть и другая сторона.

Точнее… особенность. Способность… Проклятие.

Я… хм… я вижу воспоминания.

Нет, нет, нет. Не надо кривиться. Вы не понимаете ещё, о чем я говорю.

Я не просто их вижу. Я… я их проживаю. Я в них участвую.

Иногда я вижу их со стороны. Иногда я вижу глазами тех, чьи воспоминания ворвались в мое сознание.

Это началось… Наверное… примерно лет в семь, может быть чуть раньше.

Уже тогда я начала видеть вещи объяснить которые мне никто не мог.

Не знаю как, но у меня хватило мозгов никому об этом не рассказывать.

Я боялась, что родители решат, что я больна. Я боялась, что они откажутся от меня. Зачем им такая дочка? Ненормальная.

С возрастом я стала видеть чужие воспоминания чаще.

Видения становились длиннее и эффектнее.

Я постепенно разбиралась в их природе.

Они возникают внезапными, невероятно реалистичными видениями.

Накатывают неожиданно. Пленяют разум, подчиняют мое сознание. Уносят меня в прошлое других людей.

Я против своей воли вместе с ними переживаю события из их жизни.

Это происходит не всегда. Иногда я могу несколько дней не видеть ничего такого.

Но чаще всего я почти каждый день вижу по нескольку мелких эпизодов из жизни других людей.

Я не могу это контролировать. Никак. Ну, точнее могу. Но, только в одну сторону.

Я могу постараться увидеть чье-то воспоминание. И иногда у меня получается.

Но главная проблема заключается не в этом.

Трудно поверить, но к этому всему можно привыкнуть.

Точнее можно было бы, если бы не одно «но».

Воспоминания, которые я вижу, чаще всего самые запоминающиеся для тех людей, которым они принадлежат.

Это воспоминания с самыми сильными, пережитыми эмоциями.

Именно такие я вижу чаще всего.

Именно такие надолго остаются в моем сознании и потом мучают периодическими, внезапными приступами.

И хорошо если я увижу и переживу чей-то день рождения.

Чью-то свадьбу, чей-то выпускной, чье-то повышение, чей-то триумф.

Но человеческая природа такова, что лучше и крепче всего люди запоминают плохое.

Самое плохое. Самое ужасное. Самое отвратительное.

Как раз то, что они стремятся или забыть, или скрыть.

События, которые вызывают самые негативные эмоции.

Страх. Ревность. Ужас. Зависть. Ненависть. Злость.

Скандалы. Драки. Ссоры. Месть. Предательства. Убийства.

Да. Как, вы наверное догадались, именно последнее в буквальном смысле моя головная боль.

Я вижу их не то, чтобы часто. Но достаточно не редко, чтобы они пропитывали мое сознание. Укоренялись там.

Чтобы возвращаться вновь и вновь.

Когда такое происходит, я вновь и вновь могу переживать с кошмарными подробностями все то, самое мерзкое, пугающее и отвратительное, на что способна тёмная сторона человеческой сущности.

Часто мои видения врываются в мои сны.

Я не редко просыпаюсь по ночам, в поту, с лихорадкой, преисполненная ужаса от того, что я увидела.

Ведь, все, что было в видении, скорее всего правда.

И наконец самое гадкое.

Есть воспоминания, которые остаются со мной. Усиливаются. Повторяются. Чаще и чаще. Снова и снова.

Доводя меня до состоянии истерики и панического ужаса.

И заканчивается это кошмар только лишь тогда, когда жертва чье воспоминание терзает меня, отомщена, а ее убийца понес наказание.

Я не знаю, как это объяснить. Но это не совпадение.

И другого способа избавиться от таких воспоминаний нет.

По крайней мере я его не знаю.

А что касается метро.

То, не трудно догадаться, что шансы увидеть десятки и даже сотни чужих воспоминаний в местах скопления человеческих масс равны почти ста процентам.

И если в школе можно в конце-концов привыкнуть, тем более, что особо страшных видений я там не видела, то метро дело кардинально другое.

Вы знаете, что каждый человек, примерно 4 раза в своей жизни проходит мимо убийцы?

Вранье.

В метро их десятки, если не сотни. Не верите? Кривитесь?

А что вы знаете о тысячах людей, которых ежедневно видите в метро?

Кто-то нечаянно сбил ребенка на машине. Кто-то в детстве насмерть замучил кошку.

Кто-то в ссоре зарезал жену или из ревности убил соперника.

А есть те, кому это нравиться. Кто получает от чужих мучений, страданий и боли истинное наслаждение и сексуальное возбуждение.

И, вы уж извините за прямоту, но любой из них, вполне мог бы ехать с вами в одном вагоне метро, даже стоя совсем рядом.

Но вы никогда ничего не узнаете. Разве, что из новостей.

Или, упаси вас бог, увидите истинную сущность человекообразных монстров, чего я вам искренне и от души желаю избежать.

В метро я все-таки спустилась.