Глава 6

 Глава VI

Несбыточная мечта

Очнулся я уже в своей кровати с ужасной головной болью и льдом, завёрнутым в полотенце, на лбу. Меня сильно тошнило... Через некоторое время в мою комнату зашёл Уилл.

Уилл - Доброе утро, хотя, вам, как я вижу, сейчас несладко. Голова ещё болит?
В ответ на это я промычал что-то нечленораздельное, и в глазах опять потемнело.

Уилл - Да уж, похоже у вас сотрясение. Думаю, лучше вам пока оставаться в постеле. Я приготовлю вам чай из трав, чтобы снять боль. Так что вы сможете хорошенько выспаться.

Звук закрывшейся двери прогремел в моей голове как колокол. Я с нетерпением ждал того момента, когда Уилл принесёт мне свой травяной чай. В тот момент это была моя последняя надежда на ясность в голове. Раздался стук, и в комнату вошёл Уилл с подносом, на котором виднелась фарфоровая чашка и салфетка.

Уилл - Вот, выпейте это, и вам сразу станет легче. Правда, в постеле вам лучше полежать некоторое время.

Я с трудом приподнялся и взял в руки чашку. Жидкость в ней была тёмно-зелёного цвета, а от запаха голове становилось только хуже, и, если быть честным до конца, было жутковато его пить. В тот момент мне хотелось унять дятла у меня в голове, да и соображал я не очень хорошо, так что зажмурился и выпил всё залпом. Видно, не стоило пить так много за раз, ведь последнее, что я увидел, перед тем как отключиться - это шестеро дворецких по имени Уилл. Когда я пришёл в сознание, головной боли уже не было, но она ещё немного кружилась. Я поднялся с кровати и направился в холл, где меня встретил Уилл.

Уилл - Добрый день, господин Адам. Сегодня и завтра вы можете отдыхать. Я поговорил с доктором Ирвингом и объяснил ситуацию, так что у вас выходной. Все уже закончили обедать, но ваша порция ещё на столе.

Адам - Спасибо большое.

Я не мог ответить ничего иного в тот момент, ведь всё случилось как-то быстро и неожиданно. Мне ничего друго в голову и не пришло. Как только ему удавалось отвечать на вопросы, которые ему ещё и не успели даже задать? После обеда я пошёл наверх, чтобы отдохнуть. Уже был вечер, как вдруг меня разбудил голос шерифа Хардлойда.

Хардлойд - Просыпайтесь. Мне сказали о вашем состоянии, но дело очень важное, и вам лучше пойти со мной, если, конечно, вы можете встать.
Адам - А, это вы. Уже встаю, только, пожалуйста, не кричите.

Едва понимая суть того переполоха, что творился вокруг меня, я поковылял за шерифом. Несмотря на явную неосведомлённость и непонимание происходящего, моя головная боль прекратилась. Может быть, это из-за чая Уилла, или же моё любопытство является моим собственным обезболивающим. Как ни крути, а всё же мне пришлось участвовать во всём этом действе. Мы спустились в холл. С улицы было слышно крики разозлённых жителей. С нами были ещё трое подчинённых Хардлойда; госпожа Агнес; Уилл и, конечно же, господин Генри, как всегда невозмутимый.

Хардлойд - Ну что, мы уже не первый раз у вас в гостях и даже не в третий. Может, пора уже прекратить свои выходки, или вам просто нравится водить нас за нос, делая вид, что вас это не касается.
Генри - Вы уже порядком надоели мне и моей семье. В чём на этот раз нас обвиняют? Может в том, что вчера дождь пошёл? Сколько можно уже мешать нам, спокойно жить?

Генри, несмотря на свою замкнутость, очень явно давал понять своё недовольство. Ему не нужно утруждать себя, выражая эмоции, чтобы донести до людей своё мнение.

Хардлойд - К нам обратилась мать пропавшей Анны Бертели-Луиза. Она сообщила, что буквально несколько часов назад нашла письмо, написанное её дочерью, следующего содержания: "… несмотря на твой запрет, я решила пойти в особняк Филдберков. Надеюсь, мне удастся найти хоть что-нибудь связанное с моим отцом...". Полагаю, и так понятно, что это не совпадения.

Генри - Ни чем не могу помочь; ни какой Анны я не видел, а теперь я вас попрошу покинуть мой дом.
Хардлойд - Мы не верили вам раньше, а сейчас и подавно! Я лично буду участвовать в обыске, и на этот раз нам придётся пренебречь правилами этикета. Вы двое, - он повернулся к своим подчинённым - присмотрите, чтобы эта змея ничего не трогала, пока мы не закончим.

Странно, но даже это ни капельки не встревожило Генри. Либо он а правда был не при чём, во что верилось с трудом, или же ему удалось замести все следы заранее. В любом случае, мне не хотелось встревать в это жестокое противостояние, но в то же время я искренне надеялся, что Анна находится здесь. Это странно, но я, наверное, впервые смотрю на жизнь с такой точки зрения. Мне не свойственно чего-либо желать, моё дело - наблюдать и познавать, удовлетворять своё любопытство. На этот раз наблюдение не было тем, чего я желал, но проблема в том, что я не знал, как вести себя иначе. От этого мне становилось только хуже, но боль, ощущаемая мною, находилась не в голове - она повсюду мигрировала. Это невыносимо... Прошло достаточно много времени; люди снаружи, а точнее их большинство, уже разошлись по домам; Хардлойд спустился со второго этажа. Мне было страшно смотреть ему в лицо. Его губы были сжаты, но даже сквозь них было видно оскал; брови нахмурены, а в глазах пылал огонь. Не знаю, чего тогда было больше: то ли гнева, то ли недоумения. Мне не терпелось услышать от него хотя бы слово.

Хардлойд -... где она?.. - наверное, только я один расслышал эти слова: они прозвучали тише шёпота, но в то же время на столько твёрдо и угрожающе, что мне сразу стало понятно: сейчас что-то будет. Никто не смог бы предугадать того, что случилось потом: спокойный и рассудительный шериф мирного городка переменился буквально у нас на глазах. Он стал диким, резким, я бы даже сказал - кровожадным.

Генри - Извините, я не понял, что это вы там себе под нос бурчите? - произнёс с явно выраженной издёвкой и язвительной ухмылкой на лице.

Хардлойд схватил Генри за камзол и приподнял. Ноги этого юноши болтались в нескольких сантиметрах от пола. Именно в этот момент Генри перестал выдавать себя за невозмутимого, гордого мужчину и стал обычным напуганным мальчиком.

Генри - Эй ты, ч-что ты себе позволяешь?! Послушай, я не...

Хардлойд - А теперь послушай меня, падаль, если ты сейчас же не скажешь мне, где эта девушка, клянусь всеми святыми, я уничтожу тебя, я разорву тебя на куски, и меня совершенно не волнуют последствия, даже если меня бросят гнить за решётку самой страшной тюрьмы, или просто казнят, мне хватит и того, что я не позволил тебе прожить больше ни одной секунды! Говори!

Я был в ужасе. Генри ничего не отвечал, но на этот раз не из-за гордости, ему просто было страшно. Госпожа Агнес меня удивила тем, что даже не вступилась за своего сына. Я думал, что ей всё равно, но потом увидел нечто: хоть госпожа и зажмурилась, ей не удалось сдержать слёзы. Они текли по её морщинистому лицу, а затем эти две капельки страдания упали на пол. Я видел весь их путь: от глаз, до самого пола. Как только эти слезинки разлетелась на множество серебряных брызг, внезапно вскрикнул: "Подождите!" Все в холе обернулись на меня; последовала небольшая пауза. Все ждали от меня продолжения, а я тем временем пытался его сформулировать, заодно спрашивая себя: "Зачем я это сказал?".

Хардлойд - Я не настроен шутить! Молчи, если нечего сказать!
Адам - Есть! Вы смотрели в ванной комнате?
Хардлойд - Естественно, а что?
Адам - Принимая ванну, я слышал мелодию шкатулки, которую подарил Анне. Это было не далее чем вчера.

Тут Хардлойд взглянул на Генри, а тот зажмурился и поджал губу, словно готовился к удару. Но шериф не стал тратить время и просто швырнул юнца на пол.

Хардлойд - Скорее! Возможно, она до сих пор в доме.

Я прибежал в ванную комнату вместе с шерифом и парой офицеров. Мы перевернули всё, но не могли понять, откуда доносилась мелодия. Хардлойд сел на край ванной и погрузился в себя. Офицеры стали дёргать за ручки, краны и прочее в надежде найти что-то вроде двери. Я встал перед картиной и стал вглядываться в неё. Этот ужасный череп... Я смотрел буквально ему в глаза,… сквозь них. Я помню это чувство до сих пор: было ощущение, словно он насмехался надо мной. Мне вспомнилось всё: платье, в котором я впервые встретил Анну; солнечные потоки в реке и мостик, бабочки в животе, когда я дарил шкатулку и... улыбка... Такая мелочь, не правда ли? Но нет, я помню её: сама невинность и искренность,.. доброта. А может это... любовь?.. Я не мог понять что, и это выводило меня из себя. Страшная обида, но на кого? На себя, на Генри, судьбу? А если да, то за что?.. Столько вопросов, но я знал: чтобы ответить на них, нужно увидеть Анну. То, что я почувствую в этот миг, и станет истинным чувством. Но чтобы её встретить, нужно преодолеть некое препятствие именно здесь и сейчас. Неопределённость сводила меня с ума, и я взял первое, что попалось под руку, и замахнулся на картину, словно это она виновата во всех бедах. В этот момент на многие вопросы нашлись ответы, но возникло их гораздо больше. Холст порвался, и картина зашаталась, словно за ней пустота. Немного поискав, мы нашли рычаг, который был оформлен как часть рамы. Эта картина-вход в секретное помещение, где, как выяснилось, и проводил большую часть своей жизни господин Филдберк, а в последствие и его сын-Генри. Шериф Хардлойд подскочил ко мне и обнял. "… спасибо, друг! Теперь нам удастся освободить этот город!.. « - произнёс он дрожащим голосом. Открыв дверь, мы тут же чётко почувствовали тот самый запах, что скрывали от нашего обоняния все эти благовония. Это был смрад, словно запах гнили, смешанный со спиртом. Мы тут же направились внутрь, чтобы всё как следует осмотреть. То, что мы нашли, не на шутку заинтриговало нас и в то же время немного напугало.

Это было огромное помещение с множеством полок заставленных книгами; ковёр на полу простирался, словно дорожка, от двери и до рабочего стола, заваленного какими-то свитками и бумагами; справа и слева стояло по два странных стола почти у самых стен, всего их было четыре, и каждый был накрыт белой тканью; было видно, что на одном из этих столов что-то лежало под тканью. В целом, эта комната состояла как бы из двух помещений, разделённых аркой. Первое помещение было в ширину примерно восемь шагов, а в длину четырнадцать. Что касается второго, то это был вполне себе стандартный кабинет, правда на этом и заканчиваются сходства с кабинетами нормальных людей. Он был в форме восьмиугольника. Если представить себя сидящим в кресле за рабочим столом, то на стене за спиной будет находиться портрет странного человека в чёрных одеждах и капюшоне; справа и слева от портрета по две стены, у которых стояли шкафы, заставленные книгами; напротив стола находится арка, являющаяся одной из сторон этого восьмиугольника; на стене справа от арки была изображена пентограма с выемкой в центре, где лежал человеческий череп; а на стене слева от арки была пентограма перевёрнутая с такой же выемкой, но с черепом козла. На обоих изображениях присутствовали непонятные символы, похожие на буквы какого-то древнего языка, а некоторые даже на целые рисунки. Но некоторые слова можно было понять, так как они были написаны латынью: там, где череп человека, было написано:"...Adam...Eva...", а где козий-"...Samael...Lilith...".

Всё это показалось нам очень странным, и мы решили поискать ответы в записях на столе. Там мы нашли множество бумаг, на которых было множество рисунков и комментариев к ним, многие из которых были написаны хозяином кабинета. Наше внимание привлекла одна книга написанная, как потом выяснилось, отцом Генри. Оказалось, что это его исследования и рассуждения. Книга была довольно толстая, так что было сразу видно, что он проделал колосcальную работу. Естественно, мы решили заглянуть в неё. На первой странице было написано следующее:

"Эти глупцы не воспринимали меня всерьёз, называли безумцем, неудачником, лжецом... Но с меня хватит! На этот раз я всем покажу, что мои исследования не чушь, не иллюзия. Мне не нужна ни чья помощь: ни учёных, ни самого бога; я всё сделаю сам! Но многие не поймут и будут пытаться остановить. Что ж, мне следует подумать о секретности моих исследований. Но если всё таки меня раскроют или поймают? Ничего, у меня есть тот, кто продолжит мои исследования и добьётся успеха. В любом случае, кто бы ни открыл эту книгу, пусть знает: в ней содержатся знания многих учёных и многолетний опыт, а также пометки о том, в каких книгах можно найти более подробные сведения обо всём, что в ней содержится. Будь же уверен, что все книги, которые тебе могут понадобиться, находятся в моей личной библиотеке, собранной годами. Продолжай мой труд, и тогда один из наших потомков добьётся успеха. Хочу тебя также предупредить, что многое, с чем тебе придётся столкнуться, может выходить за рамки морали и человечности, поэтому тебе придётся усвоить одну непосредственную истину:

Можно найти силу, поистине равную божественной,

Возможности, которой ограничены лишь рамками воображения.
Лишь соединение двух истин бытия, двух властителей всего сущего
явит тебе ключ от ворот твоего рая, твоих порядков.
Знай: совместив добродетель и чистоту Бога с порочностью и ненавистью ангела его падшего,
станешь ты высшим существом, и откроются тебе все тайны этого хрупкого мира...

И ещё одно: тело человека, как впрочем, и дух, не способно выдержать подобные ритуалы. И после долгих исследований, я нашёл способ подготовить даже такую слабою оболочку как наша к испытанию. Это зелье, рецепт которого ты найдёшь в книге. Желаю удачи..."

Ещё немного посмотрев бумаги, мы поняли, что эти символы на стенах были частью обряда. Но когда мы нашли рецепт зелья, о котором говорилось в книге, нам стало понятно, почему исчезали люди. Тут была замешана некромантия и демонология, а ингрирдиентами были части человеческого тела, животных, какие-то травы...

Что касается книг, в этой так называемой "личной библиотеке", то там было много разных авторов и редких изданий, касающихся анатомии, религии, чёрной магии, алхимии, буддизму, хрестьянству и даже некромантии. Даже боюсь представить, где он мог раздобыть столь редкие и в большинстве своём запретные книги.

Конечно, сначала мне показалось, что это просто рай, для таких как я, но это длилось недолго...

Офицер - Шериф, господин, взгляните на это!

Мы подошли к одному из столов в первой части помещения, на котором мы и увидели что- то, накрытое тканью. Мы убрали ткань, но никто не мог представить, что нам придётся увидеть.

Офицер - О боже, да этот мальчик безумен! Адам - Это... человек?!
Хардлойд - Точнее его часть.

На столе лежала половина человеческого тела, оно было мумифицированно. Наверное, таким образом, он исключал распространение запаха, при разложении трупа. Похоже, наш учтивый юноша любит практику. Даже мне, врачу, было трудно смотреть на это.

Я решил отойти от этого трупа, чтобы немного осознать всё увиденное. Я стал смотреть по сторонам. В этой комнате было так тускло и мрачно, ведь единствеными источниками света были лишь небольшие светильники на стенах. Впрочем, это не так уж и необычно для потайных комнат. 

Тут мой взгляд остановился на другом столе, который находился по другую сторону ковра. Я подошёл к нему, наклонился и протянул руку в небольшое деление, где лежали различные инструменты, скальпели и прочее. Моя рука нащупала что-то небольшое и твёрдое. Когда я вытащил этот предмет и поднёс к свету, я увидел в своей руке шкатулку Анны. Мои руки затряслись так сильно, что я уронил её. Я встал на колени, положив руки себе на голову, сжимая её, словно она готова была взорваться. От этого мне было больно, но я всё сильнее и сильнее пытался сжать руки в кулак. В глазах потемнело, а из глаз слёзы текли сами собой. Всё моё спокойствие и уверенность в том, что я найду Анну, все ободряющие мысли... покинули меня. Затем я закрыл руками глаза, сжав в кулаках свои волосы, и… не знаю даже, как это описать: я просто вздрагивал от каждой мысли об Анне или о том, что могло с ней случиться. Я погрузился в себя, не замечая ничего вокруг. Все эти возгласы офицеров и беготня шерифа показались мне бесполезной суетой и тщетными попытками что-то изменить. Ко мне подошёл Хардлойд, положил руку на моё плечо, но тут же её отдёрнул, как видно, почувствовав мою дрожь.

Хардлойд - Мне жаль, но в этом помещении Анны нет, а может, и никогда не было. С другой стороны у нас теперь есть основания для ареста, и этот гад больше не будет досаждать этому городу.
Адам - Нет... она была здесь... была здесь... была!.. - и я протянул ему шкатулку.

Хардлойд - Ясно, значит, она должна быть где-то в этом доме.

Мы пошли прочь из этой комнаты. Пройдя в холл, я увидел Генри. На его лице, под маской спокойствия, можно было разглядеть панику. Хардлойд подошёл к нему, презрительно улыбаясь.

Хардлойд - Ну что теперь? Твоя песенка спета! Ты нарушил столько законов и моральных норм, что казнь неизбежна. Эх, жаль, что не я буду твоим палачом.
Генри - Что ж, плохо. А ведь я был так близок. А вы и правда глупы, думаете, я согласен умереть, так и не закончив дело моих предков?

Хардлойд - Разве не твой отец начал это безумие?
Генри - Эту работу начал мой прапрадедушка, когда перебрался в этот дом, а мой отец решил замаскировать эту комнату в то время, когда приступил к опытам и сбору элементов, необходимых для ритуала. Однако, честь завершить его выпала мне, и я ни капли не жалею!

Тут Генри со всей силы наступил своей пяткой на ногу офицера, державшего его, вырвался из его рук и, развернувшись, ударил его локтем в лицо. Тот упал, и Генри побежал к выходу. "Держите этого негодяя!"- крикнул во всю глотку шериф. В дом вбежали ещё три офицера, перегородив беглецу выход, и тот помчался на второй этаж. Все мы тут же помчались за ним, а впереди всех бежал Хардлойд. Забежав на второй этаж, мы увидели, как Генри исчез в дверях одной из комнат. Хардлойд, ни на миг не замедляясь, резко подставил плечо и всем своим весом буквально разнёс дверь, которую Генри успел запереть, в надежде задержать нас. Увидев нас, Генри выронил пистолет, который не успел зарядить, и подбежал к окну. По его глазам было ясно, что он скорее в ярости, чем в отчаянии.

Генри - Вам меня не поймать! Я найду других подопытных, другое убежище! Вы не сможете остановить меня на пути великого просвещения, а ваши жизни лишь крохотная цена за эти знания! 

После этих слов он встал на подоконник и открыл окно, собираясь выпрыгнуть и убежать в лес. Вдруг прогремел страшный грохот, и Генри просто вывалился из окна, как если бы всё его тело в одно мгновение обессилило. Это был выстрел. Шериф Хардлойд решил не искушать судьбу и привёл приговор в исполнение немедленно. А на его лице, словно лезвие во мраке, сверкнула улыбка полная презрения и удовлетворения.

Мы спустились в хол, и шериф торжественно объявил, что проклятие этого города лежит под окном, истекая кровью. Я видел, что Хардлойд просто вне себя от радости, но больше всего меня удивила реакция госпожи Агнес. Любая нормальная мать схватилась бы за сердце, закричала, бросилась с кулаками на убийцу сына, ну или хотя бы слезу пустила. Госпожа Агнес улыбнулась. Это была улыбка, как если бы все узнали её секрет, и не стало бы причин хранить его - улыбка облегчения, избавления. А может быть она просто была рада, что её сын освободился, и как любая мать искренне верит, что Господь простит её бедного мальчика.

Хардлойд с офицерами поднялись наверх и собрали все книги, в которых была информация о религиях, звёздах и прочих вещах. Было решено сжечь этот дом, чтобы уничтожить всё, что напоминало бы городу о семье Филдберков. Книги, связанные с чёрной магией и комментарии к исследованиям оставили на месте, чтобы огонь в свое время сделал свою работу. Госпожу Агнес определили в специальное заведение, где за ней будет соответственный уход. А тело Генри занесли в дом, чтобы он сгорел вместе со всем тем злом, что творилось в этом доме. Уильям, как верный слуга, пошёл работать в то же заведение, куда определили госпожу Агнес, чтобы и дальше о ней заботиться.

Я стоял перед входом в поместье и решил пройтись по тропинке около него. Она привела меня в небольшой сад, где находилась белая беседка, окутанная растительностью. Я сел там, в объятиях покоя и печали, держа в руках мой подарок Анне. Я всё прокручивал у себя в голове все эти события, пытаясь найти ответ на вопрос: виноват ли я, и если да, то в чём? Что я мог бы изменить? Всё это, конечно, уже было неважно, но в этих мыслях я находил нечто вроде утешения. 

Ко мне спустился Хардлойд.

Хардлойд--Адам, мы тут обыскали всё, но Анну найти не удалось. Мы, естественно, будем продолжать поиски, но всё же не мог бы ты сказать: где она может находиться, если ей всё таки удалось сбежать?
Адам--Я смотрел в таких местах, искал, надеялся, но ничего... Если она где-то и есть, то только где-то на этом холме.

Хардлойд--Мне жаль, но здесь её точно нет. Мы проверили даже самые худшие варианты, но ни следа… прости, но я ни чем не могу помочь.

Он ушёл, опустив голову и сняв свою шляпу. Такое ощущение, словно он чувствует некую вину за то, что не смог отплатить мне за помощь. Что касается Анны, то я, сам не зная почему, был уверен, что её больше нет. После некоторого времени, проведённого в саду, я встал и пошёл прочь от этого дома. Я бродил по улицам в уныние. Все вокруг меня радовались, улыбались,… жили.

Не понимая, куда иду, я дошёл до дома Бертели, где стоял Хардлойд и, судя по реакции Луизы, сообщал печальную новость. Они меня увидели и позвали к себе. Я подошёл и увидел опустошённое лицо Луизы, но она всё таки сказала мне спасибо за помощь городу.

Луиза--Я благодарна вам за помощь. Но больше всего я рада, Что моя дочь встретила вас. Она очень изменилась после общения с вами.
Адам--Не думаю, что больше, чем я. Не надо благодарить меня. Я чувствую свою вину перед вами и перед ней.

Хардлойд--Не говорите глупостей! Я сам видел, как вы пытались её найти, и это не ваша вина, что она пропала. В любом случае, вы сделали всё возможное, чтобы спасти её. Адам--Это не так... Думаю, моя стажировка подошла к концу. Я бы хотел уехать отсюда. Хардлойд--Я могу договориться с доктором и организовать для вас карету. Только скажите, где вас забрать.

Луиза--Это дело не быстрое. Если хотите, Адам, можете переночевать у меня. Я буду рада принять у себя в доме друга моей дочери.
Адам--Я вам очень благодарен. Когда будет готова карета?
Хардлойд--Завтра утром.

Адам--Я пожалуй сам найду, где переночевать. Спасибо вам большое, госпожа Бертели, но мне больно смотреть вам в глаза.
Луиза--Это ваше право, но будьте уверены: двери моего дома всегда открыты для вас.

Адам--Благодарю. Господин Хардлойд, я буду ждать карету около больницы. Хардлойд--Как пожелаете.

На этом мы и разошлись. Я направился в сторону мостика, а по пути всё не мог отбросить надежду на то, что Анна сейчас ждёт меня там. Я даже пообещал себе, что если встречу её там, первое, что я сделаю, так это признаюсь ей. Я твёрдо решил, что скажу ей эти слова:"Я тебя люблю!"

Дойдя до речки, я не очень удивился, когда никого не увидел. Был закат, похожий на тот, что показала мне Анна. Я открыл шкатулку и просто сидел, слушая шёпот воды, пытаясь увидеть рядом с собой в отражении Анну. Похоже что Генри сломал эту шкатулку, чтобы она вдруг больше не заиграла. Я просидел там всю ночь в ожидании хотя бы нотки, но тщетно.

Когда уже разгорался рассвет, я решил пойти к больнице, чтобы не заставлять экипаж ждать. Напоследок я нашёл в речке камень. По мокрым следам было видно, что вода не в состоянии захлестнуть его полностью. Взял в правую руку шкатулку, а левой взялся за перила моста и, вытянувшись, положил свой подарок на этот камень, не закрывая. Когда я повернулся и немного отошёл от моста, услышал тот самый звук, словно журчание речки слилось с мелодией шкатулки. И правда, она заиграла. Не знаю почему, но я улыбнулся и пошёл к больнице, а на душе мне стало намного спокойнее.

Хардлойд уже был там, да и карета готова. К моему удивлению, доктор Ирвинг тоже там стоял.

Ирвинг--Так вы нас покидаете? Очень жаль. Могу вас заверить, что в медицине вас ждёт большое будущее. Эта бумага тому подтверждение, возьмите.

Адам--Простите, что не сообщил вам лично, просто мне было не по себе.
Ирвинг--Я прекрасно понимаю и желаю вам удачи.

Хардлойд--Эта карета меньшее, что я могу для вас сделать в качестве благодарности за вашу помощь. Наверное вы уже не вернётесь в наш маленький городок, но если вдруг, то здесь вам всегда рады.
Адам--Буду иметь в виду. Ладно, мне пора. Прощайте.

Я сел в карету и наблюдал, как в моём окошке удалялись доктор Ирвинг и шериф Хардлойд. Я был удивлён, ведь это мой первый разговор с доктором, в котором он ни разу не упомянул свою жену. Сидя в карете, я думал о том, что меня ждёт дальше. В любом случае, я хотел забыть этот дом, который принес столько боли этому городу… и мне. Наблюдая за сменой пейзажа за окном, я старался как можно быстрее заснуть.

Как только я погрузился в сон, ко мне спустился с небес тот самый ангел. Теперь я полностью увидел его лицо: это была Анна. Она плавно спустилась ко мне, положила свои руки мне на щёки и поцеловала. Потом она улыбнулась и, исчезая в небесной синеве, произнесла: "Спасибо..." Я тут же проснулся, а по щекам текли слёзы, но мне кажется, что я был счастлив, ведь это был наш первый с Анной поцелуй.

Теперь каждый раз, когда я засыпаю, желаю лишь одного: увидеть её-принцессу моих снов.