Белый автобус

Белый автобус плавно движется по скользкой, словно бы слюдяной от вчерашнего дождя, дороге. Шелест леса вплетается в тихий говор пассажиров. В основном, дачников. Сухоньких старичков да старушек, едущих кто по грибы-ягоды (после дождя-то взойти должны), кто на огород – помидоры с огурцами собирать, кто – покойников навестить – здесь кладбище недалеко. Старое, полузабытое, позаброшенное. Молодёжь и тропинки туда не знает. А старики помнят. И ходят. Следить за могилками надо… Скоро некому будет. Так и едут. Тихо, неспешно. Их обгоняют машины, хотя их здесь немного. Даже трактора… А они всё едут и едут. Едут и едут.

Шуршат шины по скользкой слюдяной дороге. Снова хмурится небо – видно, дождь будет. Шелест леса вплетается в тихий говор пассажиров. Белый автобус едет к кладбищу и не делает остановок.

— Евгения Васильевна, а что ж это вы нас совсем забыли – не заходите?

— Да так, Марфа Евгеньевна – некогда.

— Как же некогда? Вы заняты так?

— Да. Занята. Мужа только что схоронила. Теперь сына жду.

— А у меня десять тыщ вчера спёрли! Ироды! В квартиру залезли и спёрли. В наглую! Я их дубиной своей…

— Это ты костыль, что ль имеешь в виду, Сергеич?

— Ну, да… Да не мешай ты! Вишь – рассказываю человеку… Так вот…

— Вчера хоккей смотрел. Наши всех порвали. На куски. Весь лёд в кровище был. Словно тряпка кумачовая.

— Нашёл, чё смотреть… Лучше бы на улицу вышел – там то же самое было. Бесплатно только. И вместо льда — асфальт да столбы фонарные. Легонцы на Бегунов накинулись – вот битва была… Кому глаз, кому хлебало раскроило… А ты говоришь – хоккей!

— Медный грош цена тебе, Яков. Медный грош.

— Это почему?

— Потому. Пьёшь много.

— Так ежели пью, почему медный?

— Говорят так, дурья башка.

— А мне…

— Из Нового Завета выводится – Бог есть Любовь.

— А то, что на столбах – тоже Бог?

— Легко больно одеты, Марьюшка. Дождь будет.

— Ничего, Власьевна. Проживём. Дождь – это хорошо. После духоты-то.

— Да откроет кто-нибудь здесь форточку наконец?! Дышать же нечем! Уморить нас вздумали?!

— Оплачиваем проезд! Оплачиваем проезд! Готовим деньги заранее! Кто без билета – высадим.

— А я деньги дома оставил…

— Да не боись – не высадит тебя никто. Кому ты нужон?

— Контролю.

— Экма тебя угораздило! Контроля здесь отродясь не было. Одна тута дорога. И остановка одна. И, сколько себя помню, никто никогда за дорогу эту не платил. Хотя… Нонче всё возможно. Нонче и из дома выйти нельзя, копейкой старушку в подъезде не умаслив.

— Что ж это такое? Ни остановок, ни людей новых… Куда ж нас везут? Граждане!.. Граждане!

— Охолонись, болезный. Никаких граждан тут нет – люди только.

— Безумию правых поём эту песнь… Нет. Что-то не клеится. Может не песнь, а гимн… Точно: Безумию правых поём этот гимн. Идеально!

— Милейший, что вы там бормочете? Прямо над ухом. Я выспаться хотел.

— Право слово, извините. И не думал вам мешать… Безумию правых поём этот гимн…

— Пожалуйста, прошу в последний раз. Вежливо. Пойте свой гимн где-нибудь в другом месте. Подальше от меня.

— Но я ничего не пою! Безумию правых поём этот гимн… Нет, опять не то… Чёрт возьми, как оказывается сложно… Ах, зачем вы ударили меня?

— Я же предупреждал: пойте свой гимн где-нибудь в другом месте. Здесь я намерен хорошенько выспаться.

— Уважаемые пассажиры, мы прибываем на конечную остановку нашего маршрута. Просим вас заранее подготовиться к выходу, взять с собой всё самое необходимое. Убедительная просьба – не толпиться в проходах. Это создаёт затруднения для выхода и внеплановую задержку рейса. Отнеситесь с пониманием к ожидающим посадки. Не задерживайтесь с выходом.

Белый автобус остановился. Также плавно, как и ехал. С лёгким шипением отворились двери. Начинался дождь. Люди, выходящие из автобуса, смешно накрывали головы плащами и становились похожими на летучих мышей или призраков. Кто-то улыбался, подставляя холодным струям лицо, кто-то ворчал себе под нос, возясь с корзинками, корзиночками, сумками… И каждый, в своё время, исчезал в серебрящейся дымке дождя… Как будто и не было его никогда. А может, и правда – не было… И белый автобус исчез, как по мановению волшебной палочки. Остались только старые, прогнившие кресты, как остатки зубов во рту старика, да покосившаяся часовенка бог знает каким чудом сохранившаяся в этом лесу… Белый автобус приехал на кладбище и не сделал ни одной остановки. А слюдяная (от вчерашнего дождя) дорога всё так же блестела меж перешёптывающихся деревьев…