Эпилог

Солнце било по глазам, слепя чрезмерно яркими лучами. Доктор сказал, чтобы я не сильно напрягал глаза, поэтому приложил к бровям руку ребром, делая своего вида навес, и глядел в ясное голубое небо.

Год темноты — и ты по-другому смотришь на окружающий мир. Всё так необычно, всё в новинку.

Помаленьку ко мне возвращалось зрение. В тот день Шерон отвезла меня в клинику, где меня обследовали. Оказалось, из-за удара головой об землю клетки нервов вновь начали работать — вот почему тусклая пелена ушла с глаз. Сейчас я видел не так хорошо, как до трагедии, но это меня вполне устраивало, поскольку я мог видеть ее.

Мы с Шерон гуляли по парку. Я перевел взгляд с неба на голубоволосую девушку, ищущую что-то у себя в сумочке. Я не мог не налюбоваться ею. Ведь она была такой красивой. Ничего другого я и не ожидал от нее. Это же Шерон — милая, упрямая девушка. Моя девушка.

Вдруг Шерон нахмурила брови и покосилась на меня.

— Чего ты на меня так смотришь?

— Не могу оторваться от тебя.

Щеки девушки загораются от смущения, она отворачивается, вернувшись к поискам телефона. Ее плечи дрожат, взгляд девушки бегает по дну сумки, а лицо буквально багровеет на глазах.

— Эй, Шер, — окликаю я девушку, — что с тобой?

— Ничего, — отзывается та, но спустя мгновение нацепляет сумку обратно на плечо и резко поворачивается ко мне.

— Что-то всё-таки случилось, — констатирую я, всматриваясь в застенчивое лицо Шерон. — Говори-ка.

— Я… я…

— Что?

Девушка поднимает на меня глаза и робко проговаривает:

— Поцелуй меня… пожалуйста.

Ее просьба сбивает с толку. Я вопросительно поднимаю бровь.

— А почему ты покраснела?

— Просто… я никогда не просила о таком.

Не знаю почему, но я взрываюсь хохотом.

— Порой сама меня целуешь, а тут застеснялась попросить об этот? — уточнил я, улыбаясь от уха до уха.

Шерон еще больше залилась краской и была похожа уже на маков цвет.

— Это не смешно! — бурчит рассерженная девушка, сдвинув брови на переносице. — Я же девушка, а нам свойственно смущаться! И вообще, если бы не твой взгляд…

Но речь девушки прерывается, когда я стремительно прижимаю ее к себе и запечатываю на губах весьма убедительный поцелуй.

— Так пойдет? — интересуюсь я, коварно ухмыляясь. — Если нет, могу еще раз попробовать.

Шерон хлопает глазами. Миг — и до нее, наконец, доходит смысл содеянного мной поступка.

— Дурак! — вскрикивает она, стукнув меня в грудь. — Дурак, дурак, дурак! Извращенец! Нельзя же так!..

— Кажется, ты не поняла, — вздыхаю я и снова ловлю ее уста поцелуем.

Шерон легонько кусает меня за нижнюю губу — непокорная моя, — но всё же уступает. Я касаюсь ее ладони, и наши пальцы переплетаются, образуя «замок».

Замок, что отныне будет связывать нас. Как и музыка.

Наши отношения слишком просты, чтобы рассказывать о них другим, и слишком сложные, чтобы люди поняли их…