Обманутые надежды

1 глава

Вот она моя жизнь, которая протекает у меня перед глазами. Что в ней? Она пустая, а ведь когда— то у меня была она. Она — моя родная, душа моя. Ей я бредил, не спал из-за нее ночами, думал только о ней. Не спал, не ел, не пил, в животе бабочки. Наверное, это и была моя любовь, но не простая любовь, а моя первая, настоящая любовь, которая случается раз и навсегда.

Она всегда была рядом в трудную минуту, оказывала свою помощь, а я просто старался стать ей как можно ближе и родней. Я очень боялся ее обидеть или хуже того поссориться с ней. Ведь она очень часто делала грустную мордашку и даже могла пустить слезу, а видеть, как она плачет, я не мог. Ведь это был для меня самый родной и понимающий человек. Жизни без нее я не представлял. Любовь к ней всегда грела моё сердце, а теперь осталась лишь боль утраты.

Жизнь без нее сделала меня очень хмурым и замкнутым человеком. Я разучился улыбаться и смеяться, я разучился смотреть опасности в лицо, я разучился радоваться каждому моменту жизни, я забыл все то — чему так долго она меня учила. Почему? Просто это стало мне не нужно, совсем ничего не нужно без нее.

Она подарила мне несколько месяцев счастья и долгие годы мучений без нее. Раньше ночами я строил картинки о том, как я делаю ей предложение руки и сердца, как мы женимся, как мы вмести живем, а теперь я рыдаю от боли, от того что ее больше нет и все мои мечты разрушились. Нету моей души, нету моего сердца. Хочется кричать от боли!

Она неожиданно вошла в мою жизнь. Это было семь лет назад. На дворе стоял холодный февраль, было четырнадцатое февраля, день всех влюбленных, который, пожалуй, ждали все, все кроме меня.

У меня не было любимого человека, и ждать этого праздника было бессмысленно. Я был реалистом и верил во все, что видел своими глазами. Знакомства в сети я не уважал, а другого способа познакомиться с девушкой у меня не было. Я бывал в довольно скучных местах для девушек — шахматном кружке, библиотеке и школе иностранных языков. Там конечно бывали девушки, но не те которые мне были нужны. Я искал тихую и скромную девушку, такую же, как я. Тот день помню, будто он был вчера, картина этого дня до сих пор стоит перед моими глазами и бередит мою душу. Мой друг Гоша с большим усилием уговорил пойти меня с ним в клуб «Атлантида» на 14 февраля, если честно мне этого очень не хотелось. Было много уроков, различных заданий и поэтому мне было не до этого, но Гоша был очень настойчивым, к тому же он всем сердцем переживал за мою личную жизнь. Мне было 19 лет, а я ещё даже не целовался, по этому поводу он в начале надомной подшучивал, а теперь в серьез понял, что на личном фронте у меня ничего не клеится.

— Ну что ты потеряешь, если сходишь со мной в клуб? — в который раз говорил Гоша. Он был очень упертым, мог спорить со мной целый час, всегда добивался своей цели.

Я— то прекрасно знал, но все таки пытался стоять на своем:

— Пойми, Гошан, — в который раз объяснял я своему другу, — у меня скоро контрольная неделя в институте, а я хочу оправдать ожидания близких. Учеба, прежде всего.

Гоша злился, его раздражало то, что я продолжаю с ним, спорить который час. Он нервно смотрел на меня, мой друг уже не знал, как меня уговорить, так— то он старался для меня, но я это не понимал, точнее не хотел понимать.

— Для тебя стараюсь! — буркнул Гоша, — будешь сидеть до старости вмести со своим мопсом. Молодость свою зря тратишь. Надо гулять, отдыхать, влюбляться, совершать ошибки, а ты сидишь как дебил со своими книжками, на книжке и женишься?

— Ну, — задумался я. В мою голову больше не приходили мысли, чтобы возразить Гоше, поэтому пришлось согласиться, возможно, мне уже пора было завести девушку, — ладно, уговорил! Но идем всего на два часа и не больше. Договорились?

— Хорошо, — тяжело вздохнул Гоша, — хоть так.

Я расстроился, идти я никуда не хотел, но слово данное людям я всегда держал, поэтому, конечно же, не мог подвести Гошу. Собирался я очень долго, так как не привык ходить на мероприятия подобного рода, соответственно и одежды у меня подходящей не нашлось, но и тут мне на помощь Гоша. За час мне удалось кое— как собраться. Моя внешность прямо сказать не была сногсшибательной, но выглядел я вполне приятно. Мои черные волосы, которые всегда смотрелись как прилизанные, Гоша растрепал их. Я надел черную футболку, с розовой полоской (она была не Гошина, мне как-то подарила ее мама, но я категорически отказывался ее носить, ведь очень любил классический стиль), поверх футболки я надел спортивную толстовку, она была синего цвета с большими черными полосками. Штаны я одел свои, обычные джинсы черного цвета. Так же Гоша надушил меня каким-то ядовитым парфюмом, от меня пахло не очень приятно, но мой друг утверждал, что если парфюм немного выветрится, то все будет нормально. Ощущал я себя явно не в своей тарелке. Всем сердцем я молился, только бы не встретить моих знакомых, у которых бы явно вызвал смех мой стиль одежды. Ведь одевался я как ботаник, хотя почему? Ведь я и был ботаником!

Ехали мы по-простому, на автобусе, за ранее договорившись, что выйдем на одну остановку раньше, будто мы пришли туда пешком или приехали на такси.

Вообще это было очень глупо, от идей как познакомиться с девушкой у меня просто закружилась голова. Все эти глупые разговорчики Гоши были мне не по душе, лучше бы он об уроках думал, ведь у него хвост по физике, а он о девушках! Совершенно он безответственный как меня угораздило с ним подружиться? В автобусе было жарко, поэтому я прижался к холодному окну щекой и задумался. Гоша мне о чем— то рассказывал с большим интересом, я его не слушал. Он не заметил, как я вставил в одно ухо наушник и наслаждался музыкой.

— Ты меня не слушаешь? — недовольно проговорил Гоша.

— Слушаю, — отозвался я.

Вот он начал снова болтать о девушках. Надоел! Целый день только о них и хоть слово бы, о чем ни будь другом. Целый день он меня раздражает своей болтовней, скорей бы уже попасть в этот клуб, может хоть там он от меня отвяжется? Время тянулось очень долго, на улице смеркалось, загорались ночные огни. Мне очень нравилось смотреть на ночной город. Луна на небе немного поблёскивает, идёт снег, на улице все суетятся. На небе так много звёзд! Одна светит ярко другая поменьше. Вообще я считаю, что мой город самый красивый, ведь в нем живу с самого рождения. У каждого человека с его родным городом связаны какие-то собственные переживания, неудачи и победы, тем не менее, у всех людей, которые живут в определенном городе, есть что-то общее.

Какое-то неповторимое ощущение, неповторимая черточка, воспитанная их малой родиной. Я уверен, что такая особенность, такая изюминка есть и у всех омичей. Когда я бывал в других городах России, я также ощущал неповторимость самого города и неповторимость их жителей. Тогда я окончательно убедился, что у каждого города есть своя душа. Дорога оказалась мне слишком короткой — эти пол— часа пролетели незаметно. Мы сошли как и договаривались— на одну остановку раньше. Мне и Гоше пришлось ускорить шаг, мы немного опаздывали, очень боялись, что раскупят все билеты.

— Идем-идем, — поторапливал меня Гоша — давай шевели ногами, а то опоздаем.

Я едва успевал за Гошей, видно, что мой друг так спешил на это мероприятие. Наверное, он боялся, что самых красивых девушек расхватают и нам достанутся гламурные бигемотики. Вот спустя несколько минут мы оказались в клубе, моё сердце ушло в пятки, но тут же страх исчез, когда я увидел ее, красивую, вольную, яркую… Она стояла возле входа и улыбалась всем кто заходил в клуб, наверное она кого— то ждала? Ее улыбка радовала глаз, у нее были длинные черные волосы и изумрудно— зеленые глаза. Какая же она божественно красивая. На ней было короткое леопардовое платье и туфельки на не высоком каблучке, больше напоминающие ботинки. Я не мог отвести от нее глаза, а вот она совсем на меня не смотрелось и мне даже стало как— то обидно.

— На Вику смотришь? — вдруг сказал Гоша.

— Ее Вика зовут? — обратил я наконец своё внимание на друга.

— Вика! Это клуб ее старшего брата, она часто тут выступает.

— И что же она делает? — спросил я.

— Поёт. Только ты на нее особо не засматривайся, у нее одни песни в голове забиты. Мечтает стать певицей.

Гоша ещё, что— то там бормотал, но я смотрел только на нее и понимал, что она начинает мне нравится, наконец— то она посмотрела на меня (точнее на нас с Гошей) и помахала моему другу рукой. Мы очень быстро к ней подошли, только глупый человек мог не заметить, что она очень нравится Гоше. Он так и бегал глазами по ней. «Втюрился, — поймал себя на мысли я, — ещё бы! В такую красавицу нельзя не влюбиться». Даже во мне она вызвала большой интерес к ней.

— Привет, Вика, — улыбнулся Гоша.

— Здравствуйте, — кивнула Вика, — а кто это с тобой?

— Мой друг Вова, — показал на меня Гоша, — мы учимся в мести, он гордость нашего института.

— Очень приятно, — протянула она мне руку и я с радостью пожал ее.

Именно сейчас мне лучше удалось рассмотреть ее глаза. Какие же они красивые! Я никогда ещё не видел таких глаз, глядя в них я просто тонул, они сводили меня с ума. Взгляд их умный, добродушный, прямой и откровенный, как у каждого честного человека. Ее радушное открытое лицо излучает какую-то доброту и свет. Вот мы вошли в сам клуб, где уже было огромное количество народа. Все танцевали под очень громкую музыку, у меня как у человека, который привык слушать классику сразу же заложило уши. По выражению лица Вики можно было понять, что музыка, которая играла в данный момент и ей не очень— то нравилась. Девушка поморщилась.

— Тебе тоже эта музыка не очень нравится? — наконец нашел я повод заговорить с Викой. Повод конечно был пустяковый, но это лучше чем совсем ничего.

— Не очень? — переспросила меня Вика, — это слабо сказано! Я рок терпеть не могу. Почему— то все эти рокеры у меня ассоциируются с наркоманами, как реперы с алкашами, хотя я знаю, что это совершенно не так.

Вика замялась и опустила голову в пол. Мне очень понравился ход ее мыслей, я и подумать не мог, что такая девушка, будет так рассуждать. Почему— то был уверен на 99,9%, что у нее голова забита косметикой и платьями, на самом деле я ошибся. Теперь она начала мне нравиться.

— Вон смотри, — толкнул меня локтем в бок мой друг Гоша, — какие две блондинки сидят за столиком возле сцены. Идем быстрее!

Я как послушный теленок пошел за ней, но в последний раз оглянулся на Вику. Она уже не смотрела на меня, а подошла к другому парню и начала весело с ним разговаривать. «Больно хотелось!», — подумал я, мне стало обидно, что моё увлечение Викой не было взаимным, хотя это было действительно глупо, я знал ее всего пару минут.

Гоша буквально тащил меня за собой к этому столику, за которым сидели две блондинки. Хотя я блондинок не любил, я был одним из тех людей, который верил в мифы о глупости блондинок. Мне как парню в перспективе с высшим образованием глупая девушка не была нужна! А эти блондинки действительно являлись прототипом всех анекдотов. Это было легко понять, достаточно лишь посмотреть на них:

У них были длинные кудрявые светлые волосы, губы у них были просто огромные (я даже подумал не придавливал им кто эти губы дверями случайно) по мимо этого они были покрашены в ярко— красный цвет. Ах да! Главный элемент всех блондинок— это маленькая собачка сидящая в сумки, без разбора на всех гавкающая.

— Привет, девушки, — начал подкатывать к ним Гоша.

— Привет, — ответили они в один голос.

— Познакомимся?

— Конечно— конечно, — улыбнулась одна из них.

Мы сели. Я глянул на то место, где стояла Вика с парнем, но уже не увидел ее, от этого очень расстроился.

— А вас как зовут? — услышал я голос из-за своей спины.

— Что? — не понял я.

— Как вас, — повторила блондинка в голубом платье.

— Владимир, — ответил я ей.

Я снова просто отключился от их разговора, я продолжил искать глазами Вику. Вот этот парень с которым она разговаривала, а где же она? Так возле барной стойки явно не она, хотя платья у них похожие, может возле входа она? Нет! Это кажется вообще какой— то трансвестит.

Мне стала не по себе, я чувствовал какое— то мерзкое ощущение, когда видел людей другой ориентации.

— Анжела, а у нас Вова тоже вот в шахматы играет, — улыбнулся Гоша.

Как? Она играет в шахматы? НЕТ! Я в это поверить не смогу. Она, наверное выносит всем мозг и все просто сдаются, как говорится без боя.

— А давно в шахматы играешь? — поинтересовалась Анжела.

— Давно, — ответил я. Никакого желания рассказывать о шахматах или о других своих увлечениях у меня не было, потому что Анжеле это было совершенно не нужно. Я вновь обернулся и поискал глазами Вику, но снова я поймал взгляд этого трансвестита и мне, мягко говоря, стало не по себе, ну и конечно я поймал себя на мысли, что уж лучше смотреть на двух Барби с губами как лепёшки, чем на трансвестита.

— Времени много, — вздохнула Анжела, — я пойду.

«Иди ради бога, — подумал я, — мне уже тяжело смотреть на тебя».

— Ну а мы пойдем танцевать, — обрадовалась ее подруга и потянула за собой Гошу. За столиком я остался один. Мне стало как— то одиноко, но с одной стороны я остался наедине со своими мыслями. Я вновь с надеждой взглянул на сцену, но не увидел там Вики и совсем отчаялся.

— Приветик — послышался писклявый голос из-за моей спины.

Я оглянулся и увидел того самого трансвестита, который смотрел на меня, когда я искал глазами Вику. У меня появилось два чувства: чувства отвращения, чувство стыда. Почему— то я боялся, что сейчас меня увидит Вика и решит, что у меня не всё в порядке с ориентацией, тогда уж точно я ей не понравлюсь. Мне этого совсем не надо было. На тот момент, пока я погрузился в свои мысли трансвестит уже подсел ко мне и кокетливо улыбался.

— А меня Аркаша зовут, почему ты такой грустный малыш?

— Что? — чуть не упал со стула я.

Я сразу же встал со стула и быстрым шагом двинулся к выходу, как вдруг врезался в Вику. Она с недоумением смотрела на меня.

— Что произошло? — удивленно проговорила Вика.

— Да так, — отмахнулся я, — собственно говоря не важно. Знаешь, я пойду наверное.

— Как знаешь, — улыбнулась Вика и пожала мне руку на прощание.

***

Домой я вернулся быстро и почти сразу лег спать, проснулся я рано утром. Было воскресение. Я решил не терять времени и сразу, с утра отправился в библиотеку, которая находилась в нескольких кварталах от моего дома. Каждый раз, приходя в библиотеку, я испытываю чувство благоговения перед этими уходящими ввысь полками книг, и мне кажется, что не хватит целой жизни, чтобы успеть прочитать их. Однако, вместе с тем, я понимаю, что к этому нужно стремиться, иначе жизнь станет скудной не только знаниями, но и чувствами, ведь книга — это вечный источник знания человеческой натуры, эмоций и переживаний. Каждый раз, приходя в библиотеку, я испытываю чувство благоговения перед этими уходящими ввысь полками книг, и мне кажется, что не хватит целой жизни, чтобы успеть прочитать их. Однако, вместе с тем, я понимаю, что к этому нужно стремиться, иначе жизнь станет скудной не только знаниями, но и чувствами, ведь книга — это вечный источник знания человеческой натуры, эмоций и переживаний. И даже само помещение библиотеки очень сильно влияет на настроение входящего сюда. Здесь уже нет места детским шалостям, и голос невольно становится тише, чтоб не нарушить эту дивную атмосферу уединения и многих, богатых знаний. Моя любимая часть любой библиотеки — читальный зал. Мне нравится наблюдать за людьми, склонившимися над книгами, глубоко погруженными в их занимательное содержание. Но через несколько минут наблюдений я и сам с удовольствием переношусь в волшебный мир лежащей передо мной книги, забывая обо всем на свете, и даже стремительно пролетающем времени. Поход в библиотеку для меня — не праздник, но гораздо более сильное ощущение. В библиотеке есть своеобразная надежность, стабильность, и это ощущение вечности во многом влияет на настрой человека. И каждый, кто испытывает влечение к чтению, тягу к новым знаниям, чувствует в душе эту гостеприимную атмосферу библиотеки, широко распахивающей двери своим почитателям. И эта очень любимая мною обстановка позволяет впитать больше знаний и просто отдохнуть среди высоких стеллажей с нашими умными, верными и преданными друзьями — книгами. В библиотеке как всегда было тихо, я шел специально как мышь, чтобы не нарушить этой таинственной тишины. Я взял как всегда несколько книг, обменялся парой вежливых фраз с библиотекаршей, с которой просто невозможно было быть не любезным, ведь она являлась душой здешней библиотеки, к ней относились все уважительно. В читальном зале я увидел все тех же знакомых мне ребят, и только одна девушка среди них была мне не знакома. У неё были черного цвета волосы. Губы пылали, они были пухленькие, неярко накрашены. Глаза были, словно два алмаза редкой красоты. Носик был аккуратненький. Брови сделаны домиком, они очень гармонировали со всем её лицом. Фигура была тонкая, красивая, похожая на песочные часы. Как я мог ее не узнать? Это ведь была Вика! Недолго думая я подошел к ней, она не сразу заметила моего присутствия, наверное, очень сильно увлеклась чтением книги.

— Привет — наконец— то подняла она глаза, похоже, что она не сразу узнала меня, но все же, у меня пробежала какая— то приятная дрожь от того, что она меня заметила.

— Привет — кивнул я, и недолго думая подсел к ней. По ее глазам было видно, что она не против, чтобы я сидел рядом.

Сердце моё начало бешено колотиться. Она сидела в нескольких сантиметрах от меня. Мне стоило заговорить с ней, о чем либо, но я молчал. Молча любуясь ее красотой, ее грацией, ее улыбкой. За эту улыбку уже в тот момент я готов был продать душу дьяволу.

— Ты часто здесь бываешь? — поинтересовался я у Вики.

— Нет, — ответила мне девушка — вовсе не часто, как хотелось бы бывать.

— Так ты любишь читать? — мои глаза загорелись и я подвинул свой стул ближе к своей новой знакомой, теперь она мне казалась ещё более интересной личностью.

— Люблю. Но в литературе я очень привередливая, мне трудно найти книгу по душе. Мне близки по сердцу Гюго и Дюма.

— Я тоже классику люблю читать, точнее совсем недавно полюбил, а раньше обожал книгу 33 несчастья, но, увы, я вырос из нее.

— Бывает, — вздохнула Вика, — я раньше, например Гарри Поттера читала — на лице девушке появился румянец.

Французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери говорил: "Любовь — о ней не спорят. Она есть". С этим согласны все, теперь и я согласился с этим, так как понял, что начинаю влюбляться в Вику.

Мне казалось, что меня посетила единственная на всю жизнь любовь. Как у Ромео. Ничего более глубокого в моей жизни уже не может быть. Любовь моя чиста и честна, я хотел, чтобы моя любимая Вика смотрела только на меня, любила меня одного всю жизнь, принадлежала мне своими мыслями и чувствами. Иначе быть не должно, потому что я влюблялся в нее.

— А о любви читаешь? — спросил я Вику.

Она подняла на меня глаза и снова залилась ярко — розовым румянцем.

— Читаю — скромно ответила девушка.

— Ты знаешь, а у лебедя есть закон… Умирает любимая, умирает и он… — сказал я Вике, сам не ожидая, что вспомню эту фразу. Просто когда-то я это слышал, на каком— то уроке, даже записывал красивые фразы.

— Не знала, — развела руками Вика.

Так болтая о всякой чепухе в библиотеке, мы с Викой просидели чуть больше часа. Ни я, ни она не прочли ни строчки из взятых нами книг, а просто вернули их библиотекарю и пошли гулять по городу.

Похоже, любовь — это тайна, которую невозможно разгадать. Однако для себя я понимаю ее так: любовь — это неравнодушие. Когда ты чувствуешь тепло, радость, наполненность рядом с кем-то, когда проводишь с человеком время и знаешь, что ни одна минута не потеряна впустую, когда хочется быть рядом снова и снова, а также желаешь человеку счастье и хочешь помочь ему — это и есть любовь. Также любовь — это благодарность и принятие другого таким, какой он есть. Это такое состояние души, когда рядом с кем-то у тебя есть все для счастья, а весь мир радуется с тобой. Холодно. Под ногами скрипит снег. Рядом Вика, ну чего ещё можно пожелать? Солнце озаряет своими лучами горизонт, окрашивая его в холодный розовый цвет. Зимнее утреннее небо не так красиво как летом, здесь нет облаков и совсем мало красок. Наши отношения с Викой развивались. Теперь мы виделись чаще, я уже осмелел и мог сам назначать ей свидания, на которые она всегда приходила. Трудно было не заметить, что я ей стал тоже нравиться. Конечно! Я ведь специально взял пару уроков ухаживания за девушкой, у своего друга — Казановы Гоши.

2 глава

Теперь я знал как себя вести с Викой. На самом деле это уже было не первое свидание, а как минимум четвертое, но оно стало первым НАСТОЯЩИМ свиданием. Мы встретились на вокзале и я тут же обнял ее. Вроде мелочь, но все-таки каждый раз все ближе и ближе. Вика уже была благодарна мне за многое — за то, что я был нежным и терпеливым, дал время, чтобы она могла привыкнуть ко мне, за то, что не было нужды меня останавливать и отталкивать руки. В этом было больше чем сообразность — было уважение к ней и ее желаниям. За отношения всегда отвечает женщина. И ее выбор должен быть осознанным. Я покупал цветы, которые Вика выбирала. И все время давал ей возможность выбора: «Все будет, как ты захочешь, дорогая!» Конечно, ей было комфортно со мной. И она решилась. Первый раз в жизни осознанно решила начать новые отношения, причем в свой День рождения. Я был рад звонку, и встреча было назначена. Вика не знала, говорить ли мне о Дне рождения. И решила промолчать. Я предложил выбрать цветы. Она спросила, можно ли сделать это в конце свидания, а не в начале? Я легко согласился. Мы зашли в ресторан. Там было шумно и можно было поесть, но нельзя было говорить. Вика съела то, что выбрала. А я — то, что выбрала она. Я говорил о своей научной работе, она — о своих увлечениях и друзьях. Потом — под руку кружили по городу и беседовали. Казалось, эти маршруты, по которым мы следовали, вели нас. Смеркалось, как-то незаметно загорелась цепочка фонарей, и стало еще уютнее, почти по-домашнему. Этот город был одним большим домом. Теперь Вика знала, куда ведет меня — справа от пешеходного моста поднималась лестница. Старая, местами с обвалившимися ступеньками, большими полукругами обзорных площадок. Над ней почти смыкались кроны деревьев, а фонари включались фотоэлементами, когда кто-нибудь начинал идти по ней вверх. Лунный свет и свет фонарей падал пятнами — паутиной света и темноты. За перилами лестницы начинался волшебный лес с безмолвием и безмыслием. Мы остановились — первый поцелуй и первое прикосновение осторожное и нежное. Зачастую Вика не понимала, как оказывалась в том месте и со мной, и по чьей волей это происходило — каждый раз неосознанно и всегда случайно. Впервые это случилось иначе. Она знала, и я знал, зачем мы встретились сегодня, и что означают эти хитросплетенья света. Это был наш город, наш дом и только для меня и для нее существовал этот вечер, луна, фонари.… И старая лестница была начерчена архитектором и построена кем-то давно ушедшим только для того, чтобы мы прикоснулись друг к другу. И больше ни для чего. Я был осторожен, очень осторожен. Так охотник двигается, чтобы не спугнуть дичь. Вику нельзя было тревожить, вернее нельзя было пугать то чувство доверия, которое между нами было. Как пыльца на крыльях бабочки: чуть сильнее дуновение ветра, — и она слетит с крыльев, и уже ничего нельзя будет сделать. Я ничего не брал, только возвращал то, что она мне давала.

Наконец, я отстранился и сказал с удивлением:

— От тебя трудно оторваться!

— Я знаю.

Ее голос был тихим и грустным. Я поднял ее и посадил на парапет.

— Еще немного, и пойдем!

Между поцелуями она сказала о том, что это свидание — ее подарок самой себе на День рождения, что лучшего Дня рождения у нее никогда не было. В нем было столько нежности, что Вика не знала, сколько это длилось, но надо было возвращаться в этот мир, наполненный делами и обязанностями.

— Идем, а то мы здесь и останемся!

Мы целовались, поднимаясь по лестнице и затем на эскалаторе метро. Я подошел к цветочнице, и Вика выбрала странные белые розы с розовыми кончиками лепестков. Каждый лепесток был зеленым у основания.

Вика немного обрезала розы, когда ставила их в вазу в виде женской фигуры, думала обо мне и улыбалась.

— Если не позвонит до обеда — скажу, что не хочу его видеть никогда больше!

Вика засыпала, улыбаясь.

***

Теперь все изменилось. Я научился совмещать учебу, родителей и Вику. Это было не так легко, но Гоша меня всегда подбадривал, говорил, что мне давно стоило найти себе такую девушку как Вику.

— Она хорошая, — говорил Гоша, — такую как она сейчас найти очень трудно. И красивая, — начал загибать пальцы Гоша, — и умная, и добрая. Уважаю таких девушек! Ну как говориться пока ты видишь только положительное в ней.

— Вижу только положительное, — кивнул я в знак согласия с друга.

А что в ней плохого? Она добрая, красивая…. Ну для меня она идеальна. Она не высокого роста, с красивыми глазками, добрая, заботливая и внимательная— такая мне и нужна.

— А ты говорил ей, что отца твоего на работе сократили и теперь уже таких подарочков и цветов ей не будет? — поинтересовался у меня Гоша.

— Не в деньгах счастье, — ответил я своему другу, хотя в душе очень переживал по этому поводу, ведь я всегда Вике дарил цветы, а теперь она может рассчитывать лишь на небольшие букетики роз, и то не каждое свидание как обычно.

Спустя несколько минут раздался телефонный звонок— это была Вика и она назначила мне очередное свидание.

Шел я туда пешком, поэтому немного опоздал. Вика пришла раньше меня, но скандала закатывать мне, поэтому поводу мне не стала.

Сегодня она почему— то мне показалась грустной или скорее чем— то расстроенной. При встрече я ее обнял, но Вика не поцеловала меня как обычно.

— Привет, — улыбнулся я и протянул букет цветов Вике. Сегодня я купил их сам.

Она разочарованно приняла букет и даже не поблагодарила меня. Мы шли бок о бок, но я чувствовал холод с ее стороны. Шли мы молча, лишь изредка разочарованно она поглядывала на меня. «Неужели это из— за цветов?», — ловил я себя на мысли.

Наконец мы остановились и сели на лавочку возле какого— то странного памятника. Вика нервно теребила букет у себя в руках.

— Что— то случилось? — наконец спросил я у нее.

— Случилось? — переспросила меня Вика, будто не расслышала мою последнюю фразу, — нет, все хорошо.

Только сейчас мне удалось лучше рассмотреть ее глаза, они были заплаканные, будто всю ночь она проливала слезы.

— Ты плакала? — спросил я, взяв Вику за руку.

— Нет, — ответила Вика и убрала свою руку.

Я прекрасно понимал, что— то произошло. Но почему она мне не говорит? Мы были конечно вмести не долго, но тем не менее мы договорились, что будем друг с другом откровенны. Сейчас же она нарушала этот договор, что мне очень не нравилось.

— Скажи, что случилось? Я вижу у тебя, что— то произошло, — настойчиво произнес я.

— Ничего не произошло, — проронила Вика.

Она встала с лавочки и сделала несколько шагов как зомби, после обернулась:

— Мы должны расстаться, — заявила мне девушка.

— Но почему? — спросил я.

— У меня есть другой!

Я развернулся и пошел прочь. Я шел, в моих глазах стояли слезы. Слезы непонимания, обиды и разочарования. Я не понимал, как она могла так со мной поступить. И пусть я был зол на нее, обижен, разочарован в ней, но я любил ее, и ничего не мог поделать с этим чувством.

Вика стояла и не была в силах остановить поток слез, который стекал по ее щекам. У нее не было сил даже на то, чтобы вытереть их, и она оставила эту проблему.

Она смотрела мне вслед, и не могла даже сделать шаг вперед или назад, крикнуть мне что-то вслед. Умолять вернуться, просить прощения… Все это было выше ее сил… Все на что Вика была способна на тот момент — это просто смотреть мне в след. Пока что он не скроется за поворотом…

Поворот приближался, а я чувствовал на себе ее взгляд… Я чувствовал, что Вика смотрит мне в спину, но не мог, просто был не в силах повернуться… Зачем? Это теперь ничего не изменит… Я зашел за поворот.

«За что? За что?!...» я шел и только эти мысли метались в моей голове. Я не знал сколько времени ходил по темным улицам и думал, почему она так поступила. Если бы Вика объяснила что-то… Если бы она сказала в чем причина… Я бы сделал ВСЕ что в его силах, лишь бы вернуть ее. Я так сильно хотел быть с ней…

3 глава

Вы знаете, обычно я не курю, но ту ночь я только курил и пил, пытаясь забыться. Мысли о Вике не покидали меня ни на минуту. Я пил рюмку, за рюмкой горькой водки, но ее образ не исчезал у меня из головы.

«За нас с тобой», — сказал я робко и поднес ещё одну рюмку водки к своим губам. Теперь я поднимал, что одиночество — самая жестокая пытка, самая тяжкая мука, когда ты сходишь с ума, а тебе об этом даже сказать некому.

Я лежал на полу и плакал от горя и обиды, мои надежды были жестоко обмануты. Моя первая любовь разбилась. Душа внезапно опустела. В этом не было ничьей вины. Просто так умирали чувства. Я слышал, как тикают часы, не спеша, поднявшись с пола, я подошел к ее фотографии и встал перед ней на колени.

— Ну, зачем, — плакал я, — ну зачем ты так со мной играла? Я ведь тебя очень люблю, а ты со мной играла. Тварь! — выкрикнул я и кинул фотографию Вики на пол и начал топтаться по ней голой ногой. Так я изрезал всю пятку до крови, а потом вновь я упал на колени и взял фото, теперь уже без рамки.

Викины глаза по прежнему казались мне самыми красивыми на этом свете, а улыбка самой дорогой и родной. Я прижал фотографию к себе, лег на пол и заскулил так жалобно, словно щенок, от обиды.

Прошло около часа, из другой комнаты послышались всхлипы. Я пошел на звук и увидел плачущую маму. Она сидела на кухне, укутанная в шаль, растрепанная и вся заплаканная. Мне ничего не оставалось как сесть рядом с ней, обнять маму и выяснить причину ее слез:

— Мам, — ласково начал я, — что случилось?

— Уйди, — тихо сказала мама и отвернулась от меня.

— Что случилось? — спросил я у нее.

— Уйди, — более настойчиво сказала мама, — ты не мой сын!

— Как не твой? Мама! Это же я Вова, я— взял мамины руки и начал подносить их к своему лицу, но мама лишь их грубо убрала.

— Уйди от меня! Ты не мой сын! Мой сын не слабак, он не станет раскисать из— за какой— то девушки. Уйди!

— Но мама, ты просто не представляешь, как я любил ее…

Мама встала со стула и налила мне чай. Я сел поудобнее и начал наблюдать за ней. Теперь я понял, что было причиной ее слез, она очень переживала за меня, именно поэтому мама плакала на кухне. Ей было больно видеть как я напиваюсь и слышать мои вопли от боли и обиды.

— Ты прости, — тихо сказал я ей.

— Я прощу, — сказала мама, — но разве тебе легче станет?

— Хоть ты меня не терзай.

— Все хорошо, сынок, — ласково сказала мне мама.

Мама! В этом слове, в этом назначении женщины природа воплотила высочайший свой идеал. Еще в дохристианские времена люди верили, что существуют силы, которые предохраняют семейный очаг от злых духов, от которых зависит покой и благосостояние в доме. Любимой хранительницей семейного очага у наших далеких предков была богиня Мокоша, или, как ее еще называли, — богиня Берегиня. Какое поэтическое, какое тонкое имя. Та, которая бережет жилье, оберегает от неверного шага, от напасти и зла. Мы знаем ее. Просыпаясь утром, наспех глотаем еду, приготовленную ее руками, и бежим по делам, часто забывая поблагодарить ее. Засыпая вечером, видим над собой ее кроткие глаза. Забываем иногда сказать тем глазам слова любви или даже короткое «Доброй ночи». Мы знаем ее! Ту Берегиню, которая никогда не требует от нас никаких жертв, а сама ради нас жертвует всем — даже жизнью! Имя этой богини — Мать.

Именно сейчас я понимал, какая же у меня замечательная мама. Все эти мысли начали крутиться у меня в голове пока она готовила мне чай. После того как мы с ней выпили чаю, я пожелав матери спокойной ночи, отправился спать.

Долго я думал о маме. Человек рождается чистым, как белый лист бумаги. На этом листе жизнь пишет много замечательного и не очень. Надо прилагать невероятные усилия, чтобы записи твоей души были достойные уважения. И здесь нет никакой разницы: юноша ты или девушка. С детства родители, бабушки, дедушки учат нас быть добрыми и послушными. Воспитатели в детском саду и учителя в школе учат нас быть добрыми, честными, сообразительными, умными. Всех одинаково учат: и ребят, и девушек. Становясь взрослыми, мы должны решать для себя как распознать добро и зло. Должны жить по нашими принципами. И все же перед девушками лежит большая ответственность. Ведь каждая девушка в будущему будет не только учителем, врачом, юристом, экономистом, дизайнером, но и женой и матерью. И потому должна заботиться не только о своем будущем, а и о будущем своей семьи, своих детей, а значит, о будущем своей страны, своей наций, всего человечества. А это очень большая ответственность! И ком же как не женщинам взять на себя это бремя! Почетный и священный груз ответственности за будущее грядущих поколений!

А ведь Вика тоже когда— ни будь станет матерью. У нее тоже будут дети, а если у нее будет дочка, то может она расскажет ей обо мне.

О чем я только не пытался думать этой ночью: о своей матери, о Гоше, о соседке, которая в прошлом году сломала ногу, катаясь на велики, все сводилось к ней, к Вике.

Я вновь подошел к окну. Мне хотелось просто умереть, на несколько дней, чтобы понять кому действительно будет плохо без меня, кроме моей матери и отца. За всю свою жизнь я разбил только одно сердце— своё! Только в тот момент я понял, как было важно ценить каждую секунду, проведенную вместе с Викой. Хотя… Любить того, кто не любит тебя — это как ждать корабль в аэропорту, просто смысла нет. Остывая, нежность превращается в ненависть. Замерзая — в безразличие.

***

— Как бросила? — переспросил меня Гоша, — да не могла она! Что ты ей сделал— то?

Я молча опустил голову и тяжело вздохнул, Гоша с сочувствием взглянул на меня и растянулся в широкой улыбке, даже в этом он нашел свою выгоду:

— А хочешь ее вернуть? — поинтересовался мой друг.

— Хочу, — ответил я, — да какой толк? Она ведь не вернется.

— Аньку помнишь?

— Да при чем тут она вообще? — раздраженно проговорил я.

— Надо сделать так, чтобы Вика тебя приревновала к ней и тогда она вернется к тебе. Поверь мне, это всегда срабатывает. Давай звони ей и договаривайся о встрече, пойдем в клуб на этих выходных, пусть Вика полюбуется.

У меня появилось смешанное чувство, с одной стороны я жизни не представлял без Вики, а с другой, я не хотел неволить ее. Не хотел навязываться, ведь надеялся быть любимым…

— Ты знаешь, Гошан прошлое должно оставаться прошлым… И то, что когда то было с ярлыком "мы" уже не вернуть… Ведь там одни осколки… Как бы мы не старались их не склеить...

— Философ, — ухмыльнулся Гоша, — ну да ладно герой любовник, ну не получилось с этой получится с другой.

— Другая мне не нужна, — произнес я.

4 глава

Дни тянулись так долго, что они казались целыми месяцами. Я гулял возле клуба, в котором встретил Вику в надежде встретить ее, но все мои надежды были тщетны. Гоша с сочувствием смотрел на меня и понимал, что у меня всё очень плохо. Ему было жалко меня, он больше не говорил со мной о девушках как раньше.

Прошла долгая неделя. Мои страдания облегчились, я ушел в учебу. Целыми днями сидел с книжками, от родителей я переехал в бабушкину квартиру, ее практически не было дома. Она была археологом и, несмотря на преклонный возраст, ездила в экспедиции, ну а мне одиночество пошло на пользу.

Вот уже несколько дней я жил один, без бабушки. Гоша ко мне заходил по всяким нужному и не нужному поводу, а то и без повода. Мне это не то чтобы не нравилось, просто иногда меня это раздражало.

В тот день лекции тянулись особенно долго. Меня раздражало абсолютно всё, что меня окружало. И однокурсницы, которые сидели на последней парте и всё время хохотали, раздражал преподаватель, который бубнил все слова себе под нос, я не мог разобрать ни одного его слова. Даже мой лучший друг Гоша меня раздражал! Его глупые шуточки, про девчонок с моего курса мне надоели. Почему— то именно сегодня я очень сильно хотел домой.

Когда кончилась лекция, я схватил куртку и практически побежал к выходу, но меня остановил Гоша. Я нервно смотрел на своего друга, в ожидании того, что он мне скажет, как объяснит почему меня остановил.

— Займи двести рублей, — улыбнулся Гоша.

— Если я тебе займу, то у меня останется минус тридцать рублей, — сказал я своему другу, — завтра стипендию дают.

— Ну, хоть денег кинь мне на телефон, — не отставал от меня Гоша.

— Ладно, — пробурчал я.

Домой я летел как на крыльях, в предвкушении чего— то важного. На улице лил сильный дождь, но мне это не мешало бежать пешком домой. Мне почему— то показалось, что так быстрее чем на автобусе.

И в правду меня ожидал большой сюрприз.

Она сидела на ступеньках поджав ноги под себя возле квартиры, в которой как я раньше думал никто не жил. Худая, измотанная она тихо плакала возле двери. Я бы никогда не повернулся в ту сторону, но само сердце подсказало мне обернуться. Это была она, которая заставила биться моё сердце по новому, это та, которая научила меня любить. Она плакала, Вика плакала. Но что она здесь делает?

— Вика? — прошептал я и подсел рядом к ней.

Она подняла на меня свои заплаканные глаза:

— Что ты здесь делаешь? — пробормотала она.

— Я тут живу, — ответил я ей. Неужели она пришла не ко мне? — а ты?

— Я? Я тут квартиру снимать хотела, ключ вставляю, а он не подходит, деньги забрали, — моя любимая сразу залилась слезами и прижалась ко мне. Я аккуратно поглаживал ее по голове, Вика была холодная как лед. Замерзла бедняжка моя!

— Пойдем ко мне, — прошептал я Вике на ухо и повел за собой, но она сопротивлялась:

— Нет! Я не могу идти с тобой, понимаешь? Я так обидела тебя. Нет, я позвоню брату, и он приедет, а ты иди, Вовочка.

— Пойдем, — настаивал я.

После долгих уговоров она все— таки согласилась со мной. В квартиру Вика вошла осторожно, оглядывалась. Она стала такой худенькой и бледной. Жалко было смотреть на нее, Вика напоминала мне угасающую звезду. Моя любимая похоже была больна, не долго думая я предложил ей выпить чаю, на что она согласилась.

Мы долго сидели молча, в моей голове крутилось тысяча вопросов, но я не решался ее расспрашивать, Вика заговорила первой. Она подняла на меня свои блестящие от слез глаза и тихо начала свой грустный рассказ:

— Я бросила тебя не потому — что не люблю, — грустно сообщила мне Вика, — всё дело в другом. Я очень любила тебя и люблю, Вова, но мы не можем быть вмести, — она взяла мою руку в свою и крепко сжала ее. Я понимал, что ей очень трудно говорить, но тем не менее я не решился ее перебить, — Понимаешь, я даже не знаю как сказать… это всё очень трудно, но ты должен знать… как сказать— то… — с Викиных глаз покатились слезы, она закрыло лицо руками и заплакала.

— Не продолжай, — остановил ее я, — милая, скажи мы теперь вмести будем?

— Я больна, — произнесла Вика.

Мы замолчали. Я смотрел на нее, она смотрела на меня. Мне было больно, больнее чем тогда, когда она бросила меняю Из Викиных глаз катились слезы. Она кинулась мне на шею и зарыдала, я нежно гладил ее по голове, а моя любимая целовала меня.

— Я умру, — прошептала мне Вика, — У меня Кройтфельдта-Якоба. Мне осталось жить меньше месяца.

— Что это за болезнь? — спросил я у нее.

— Это редкое заболевание центральной нервной системы. Начинается оно с неясных поведенческих и психиатрических изменений, нарушается зрение, возникают непроизвольные движения. Медицина не нашла лечения от данной болезни. Смерть наступает не позднее месяца от первых симптомов.

— Как же так, — прошептал я.

— Всё хорошо будет, — улыбнулась Вика.

— Я хочу провести каждую минутку с тобой, — я встал перед Викой на колени, — любимая умоляю тебя посвети мне последний месяц своей жизни, я тебя очень прошу. Милая, любимая Вика, я тебя очень люблю. Я тебя умоляю, — после этих слов я положил Вике голову на колени и заплакал.

Вика нежно гладила меня по голове.

— Ты знаешь, — прошептала мне Вика, — Если бы не ты, я никогда не была бы так счастлива как тогда…и так несчастна как сейчас. Мне больно смотреть, как ты плачешь.

— Нет любви без боли, — прошептал я Вике, — теперь я это знаю. Обещаю этот месяц, ты проведешь незабываемо, я всё для тебя сделаю, — я поцеловал ее руки, взял свою милую на руки и прошептал ей, — Ты самая прекрасная девушка, которую еще не встречал на своем пути. Ты как ангелок спустилась с небес и подарила пламенный поцелуй. Я хочу остаться рядом с тобой, любоваться твоей улыбкой и твоими красивыми глазами. Ты же у меня Ангелочек...

— Мне так страшно, — сказала Вика и уткнулась носом в моё плечо.

Я гладил ее, мне было так тепло в душе, что рядом она моя любимая и становилось страшно, что через месяц моего счастья не станет.

Оставшийся вечер и ночь мы разговаривали, напрочь забыв о сне. Мы лежали с Викой на диване в обнимку и разговаривали обо всем на свете, она улыбалась мне, а я ей. Мы были счастливы, я ценил каждую минуту, каждую секунду, проведенную с ней, с моей любимой Викой.

— Ну почему мы не встретились раньше, — вздохнула Вика, — возможно, всё было бы иначе. А хотя нет… лучше бы нам совсем не встречаться. Так бы, по крайней мере, нам не было бы больно.

— Не говори так, — я прикрыл рот Вики своей ладонью, — Любимая, так говорить нельзя! И вообще давай до конца этого месяца не будем говорить об этом, хорошо?

— Хорошо, — улыбнулась Вика. Ей самой явно было не в радость говорить о собственной смерти.

***

«Переживание — пустая трата времени. Это ничего не меняет. Оно только ворует у тебя счастье», — эту фразу, которую я нашел в интернете, мне пришлось взять за девиз в этом месяце. Оставался всего лишь один месяц моего счастья, последний месяц нашей любви с Викой. В голове опять глупые мысли, а на щеках опять солёные слёзы. Я мужчина, я плачу, но знаете, как тут не плакать, если твоя любимая умрет через месяц? Однако Вика больше не видела моих слез…

Я взял академический отпуск в институте. Гоше я обо всем рассказал, ведь он был моим лучшим другом, именно он успокаивал меня и поддерживал.

— Езжайте с Викой на море, — предложил мне Гоша, — там сейчас хорошо. Нечего вам тут сидеть да на дожди глазеть! А с деньгами я вам помогу.

— Спасибо, — сказал я своему другу и обнял его.

— Верить в наше время нельзя никому. Даже себе. Мне — можешь верить, улыбнулся Гоша.

5 глава

Началось самое счастливое время в моей жизни. Только я и Вика, больше нам никто не был нужен. Самое дивное время! О господи, как же я благодарен тебе, что оно было. Спасибо!

В первый же день мы с Викой побежали к морю. Мы нашли то место где оставались одни. Я был счастлив, когда видел улыбку своей любимой, а она сверкала как яркая звездочка. Мне было весело и радостно, но с другой стороны я понимал, что скоро всё кончится.

Каждый день своего счастья я начал записывать в свой новый дневник, вот самая первая запись в нем:

30 апреля

Я и Вика кинули вещи в гостинице и сразу же отправились на море, чтобы отлично провести на море, но дорога оказалась очень трудной для Вики. Повсюду дороги, пыль. Вика начала очень сильно кашлять, но постоянно улыбалась, чтобы я ничего не заметил и не начал за нее переживать. Мне хотелось предложить ей поехать в гостиницу, на что она ответила отказом. Больше в этот день я не предлагал ей этого, однако видел как ей плохо.

— Не надо со мной возиться как с маленькой, — раздраженно проговорила мне Вика, — я не хочу, чтобы со мной возились. Нет! А твоя забота мне только напоминает, что скоро я умру. Не надо, прошу тебя! Веди себя как обычно, любимый.

На пляже мы отлично поплавали, на время мне показалось, что Вике стало лучше, но это только на время как она вышла на берег сразу закашлялась.

— Милая, всё в порядке? — спросил я Вику.

— Да, — кивнула мне Вика.

Как бы я хотел верить в ее «да», но ведь я прекрасно понимал, что не всё в порядке и мне от этого становилось страшно. Оставалось каких— то 29 дней, а я так боюсь ее потерять.

После пляжа мы пошли с ней в кафе, немного перекусили. Вика практически не ела, только подперла щеку рукой и грустно смотрела на меня. Бедняжка, она всё также прекрасно понимает, ей возможно сейчас даже больнее чем мне.

1 мая

Я проснулся очень рано и принес ей кофе в постель, надо было видеть какое выражение лица было у Вики! Она рассмеялась. Что смешного— то? Вика развернулась к маленькому столику, который она прежде закрывала своей спиной и… протянула мне тоже кофе.

Мы засмеялись. Люблю ее!

Потом мы пошли просто бродить по городу, покупать сувениры. Вика была счастлива, а я был счастлив смотреть на нее. Всё было просто отлично.

А вечером Вика закрылась от меня в ванной, я слышал как она чем то брызгала себе в горло, чувствовал, что она задыхается и плачет. Бедная моя девочка, если бы я мог отдать ей свою жизнь, я бы сделал это.

2 мая

Мы поссорились! Да— да именно поссорились, я такой дурак сорвался на свою любимую вику. Ненавижу себя из— за этого!

Моя однокурсница Марина, которая вздыхала по мне с первого курса приехала к нам, ворвалась в номер и кинулась мне на шею, в этот момент вышла Вика из душа.

— И что здесь происходит? — раздраженно спросила она.

— Да, это просто Марина, — улыбнулся я Вике и попытался я взять ее за руку, а она спрятала свою руку.

— Заметно, — грубо сказала Вика.

— Как ты не понимаешь? — психанул я, — совсем двинулась?! Если бы я не любил тебя и изменял тебе, то я не поехал бы на это дурацкое море!

Вика расплакалась и убежала, а я как будто в пол врос, стоял минут десять. Меня одолели мысли, а когда я всё осознал сразу же побежал ее искать. Пару часов я бегал по городу, даже спросить некого было, где ее найти.

Весь в расстроенных мыслях я пришел в гостиницу. Какое же у меня было счастье, когда я увидел Вику спящей на кровати. Она тут! О, да!!! Она вернулась, любимая моя. Я наклонился, чмокнул ее в щеку и лег рядом, уснул.

3 мая

Весь день Вика провела в постели, похоже, что это были последствия нашей ссоры. Она часто кашляла и всё время хотела спать.

4 мая

Вике все также хуже и хуже, она практически не просыпается, вызывали врача, он дал ей какие— то таблетки. Вика их пьет, но ей лучше не становится, а мне очень страшно. Я так боюсь ее не станет, как же больно! Больно, что моей любимой девочки не станет. Тяжело осознавать, что наши чувства обречены умереть. Мы впервые осознаем, что такое смерть лишь тогда, когда теряем близких нам людей. Можно смириться с мыслью о своей неизбежной смерти, но труднее принять кончину любимого человека. Ни один юноша не верит в то, что когда— нибудь его любимая умрет, а я с этим столкнулся слишком рано!

5 мая

Вике стало чуть— чуть лучше и мы сразу же отправились гулять по морю. Гуляли долго, забыв обо всем на свете, просто радовались жизни.

Неожиданно ноги у Вики пошатнулись и она упала… Бедная! Она упала, а когда я принес ее в номер, она пришла в себя

— Вовочка, — прошептала она сквозь слезы, — нам надо возвращаться. Мне очень плохо, доктор сказал, что когда начнутся такие обмороки, значит скоро…

— Так рано? — проговорил я ей.

— Значит так сложилась судьба, — прошептала она мне сквозь слезы…

***

 Когда мы приехали ее сразу же увезли в больницу. Я очень тосковал по ней. Настоящая и искренняя любовь как привидение: о ней много кто говорит, но видели ее всего единицы. Мои губы просто сохли без ее поцелуев.

Прошли две недели. Мне сообщили ужасную новость, в ту ночь 21 мая она должна была умереть. Я пришел к ней с цветами, плакал и улыбался сквозь слезы, я безумно любил ее и люблю ее.

Она плакала. Я сел рядом и взял ее руку в свою руку.

— Вова, я плачу не потому — что умираю, — сквозь слезы сказала мне она, — я плачу потому— что ты остаешься один. Мне лучше, любимый, правда лучше, только кажется будто я погружаюсь глубоко— глубоко под воду, Вика бледнела на глазах и ее глаза, которые горели прежде как звезды, уже не излучали того счастья, я гладил ее по щеке и плакала, но плакал в душе, она разрывалась от боли, — понимаешь?

— Понимаю, — сквозь слезы ответил я Вике.

— Не правда, любимый, — протянула Вика с какой— то усмешкой, — откуда тебе знать, ты ведь хорошо плаваешь, ты никогда не тонул…

— Тонул! — перебил я Вику, — в твоих глазах.

Вика стала дышать труднее, она смотрела на меня с какой— то надеждой, но что я мог сделать? Она таяла у меня на глазах.

— А помнишь клуб? 14 февраля? Мы так встретились, так сошлись наши дороги. Я ничего не могу вспомнить, — с сочувствием произнесла Вика, — всё как— то уплывает…

— Вика, — ласково сказал ей я, — ничего— ничего в этом страшного нет?

— Как ничего? — уже едва слышно произнесла Вика, своим слабеющим голосом, — Я даже забыла свою любимую песню.

— Ничего, — постарался я выдавить из себя улыбку, — я послушаю и спою тебе.

— Раньше я помнила много песен, — рассуждала Вика, она уже не смотрела на меня, моя любимая смотрела куда-то в потолок, ее голос становился тише, я чувствовал, что она говорит всё из последних сил.

— Давай поговорим о чем ни будь другом? — предложил я ей.

— Да поговорим, — протянула Вика, — как ты будешь меня хоронить?

— Нет, Вика! — я не хотел говорить о ее смерти. Мне и так было больно смотреть, как она умирала, а тем более такая тема для разговора.

— Успокойся, Вова, — уже спокойным голосом произнесла Вика, — Не волнуйся, знаешь как они обдирают близких покойника? Вовочка, зачем ты мучишь себя? — Вика с сочувствием произнесла эту фразу, четче всех остальных.

— Я? — мне вновь пришлось выдавить из себя улыбку, мне не хотелось, чтобы она видела мои слезы.

— У тебя ведь всё на лице написано. Ты не в чем не виноват, — успокаивала меня Вика, — перестань казнить себя, прошу, — говорила мне Вика, а я всё не мог себе простить нашу ссору в гостинице, — а всё остальное хорошо. И черт с ним с этим Лондоном, с этим Парижем, в которых я так хотела побывать. Мне ничего этого не нужно, мне нужен был только ты. Ты мне веришь?

Слезы уже подступали к горлу, я не мог сдерживать их и расплакался.

— Да, Вика, — ответил я ей сквозь слезы.

— Ну и хорошо, — как— то беззаботно ответила мне Вика. Она держалась спокойнее, чем я и больше не плакала, — я попрошу у тебя ещё две вещи выполнишь? — с надеждой спросила у меня Вика.

— Да, говори, — кивнул я головой.

— Первой, — Вика сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, — я прошу, чтобы ты всегда улыбался и не смел плакать по мне. И второе, — Вика сделала ещё большую паузу, — через год после моей смерти ты должен снова найти себе девушку.

— Нет! Вика! Нет! — начал говорить я, — не наказывай меня так.

— Ничего не хочу слышать, — замотала головой Вика в знак отрицания, — Обещай!

— Я обещаю, — пробормотал я опустив голову.

— Хорошо, — со спокойствием сказала Вика, — я сказала всё, что хотела тебе сказать, а теперь сядь поближе, любимый, — я пересел на кровать и крепко обнял Вику, — Я счастлива. В твоих объятьях я чувствую себя как в раю. Вот так… больше мне ничего не нужно. Спасибо… спасибо…

Я взял ее за руку и боялся отпустить, она смотрела на меня с улыбкой. Моя милая девочка, ну почему ты ушла так рано? Почему мы не успели пожениться и ты так и не подарила мне ни сына, ни дочку. Любимая… за что мне.

Я прижимал ее к себе и боялся отпустить, боялся, что она растает. Да— да именно моя девочка растает. Она холодела с каждой секундой, а ее взгляд затухал как свеча. Мою боль в душе невозможно было описать. За что мне это? Ведь я так люблю ее…

***

Я вышел из больнице. Первый кого я увидел это был брат Вики, он курил на крыльце и ждал, когда я выйду, когда мой друг оглянулся он понял всё по моим глазам полных слез.

— У меня ведь теперь никого, — грустно произнес он.

— Есть я, — с уверенностью сказал я и обнял брата Вики.

Вика говорила: «В жизни некоторые желания исполняются, а некоторые так и остаются желаниями». Это жизнь… это жизнь…