Глава 4

Вторник, 1 июня.

Привет, Дневник.

Вчера, как видишь, я не смог сделать запись. Да и записывать было, в принципе, нечего. А все из-за того, что вчера мне вдруг стало очень плохо. Поначалу все было похоже на обычный приступ, какие у меня в последнее время случаются все чаще, а потом этот приступ затянулся. Невыносимая прожигающая боль в груди, от которой мне просто хотелось лезть на стенку. Сильный жар, безжалостно опаляющий меня всего изнутри. И, самое страшное для меня, темнота. Она полностью поглотила меня, и я ничего не смог с этим сделать… Мама, по чистой случайности задержавшаяся дома, вызвала «скорую». Приехавший по вызову, врач что-то говорил мне, но я не мог услышать его. Я был где-то далеко, слова будто натыкались на непроницаемую оболочку сознания. Потом я лишь почувствовал укол и через некоторое время погрузился в сон. Проснулся я только поздно вечером.

Зато сегодня я чувствую себя намного лучше. Да и настроение у меня превосходное. А вот с утра, если говорить честно, оно у меня было хуже некуда. Все это из-за того, что я не знал, как мне поступить касательно Максима. Я все же понял, что скрывать от него те чувства, которые я к нему испытываю, выше моих сил. И я решил, что, когда мы сегодня вновь пойдем с ним в парк, я скажу ему, что нам видеться больше не стоит вообще. Я знаю, что со стороны это, возможно, показалось бы глупым, но другого выхода я не видел. Я просто не смог бы находиться рядом с ним, видеть его улыбку, слышать мягкий голос, чувствовать легкие прикосновения его теплых рук. Это все просто свело бы меня с ума. Да и его тоже. Кому будет приятно, если в него влюбится человек, стоящий одной ногой в могиле?.. Я не смог бы спокойно доживать свои последние дни с разорванным в клочья и ноющим от отчаяния сердцем…

К моему великому изумлению, события, произошедшие во время прогулки в парке, были похожи больше на отрывок из любовной мыльной оперы со счастливым концом. Я, весь побледневший от невыносимых душевных страданий, произношу свои, уже хорошо обдуманные и вызубренные, слова о том, что наша дружба должна закончиться и все такое, затем, опустив глаза, жду его реакции. Зачем жду — не понятно… Реакция его на мое заявление была абсолютно неожиданной. Он присел на корточки перед моей коляской и заглянул мне в глаза. Взгляд его был грустный и какой-то встревоженный. В тот момент мне дико захотелось обнять его, прижать к себе и услышать биение его сердца, но я, с трудом удержав себя от этого, лишь попытался откатить коляску назад. Но Максим ухватился руками за её подлокотники и вплотную приблизился ко мне. Я тогда вздрогнул, и испуг охватил меня, я никак не мог понять, что же он творит. В следующее мгновение он заговорил, и его слова повергли меня сначала в ужас, а потом просто в недоумение.

«И зачем ты прогоняешь меня? Зачем делаешь мне больно? Неужели ты до сих пор так и не понял, что я испытываю к тебе, почему хочу быть рядом? Я ведь люблю тебя…» — те последние слова он прошептал над моим ухом. За один миг сразу великое множество чувств охватило меня и смешалось в единый непонятный ком. Я не мог поверить в услышанное. Сердце колотилось как бешенное, я смотрел на него непонимающим взглядом. Неужели все правда, и это действительно происходит со мной? Через мгновение мягкие губы его коснулись моих, подтверждая слова горячим поцелуем. Затем он обнял меня и вновь тихо прошептал: «Я люблю тебя…».

В тот момент я, наверное, был самым счастливым на всем белом свете.

До сих пор губы, щеки и шея просто горят от нежных прикосновений его губ. В душе царит радость и счастье. Никогда еще мне не доводилось испытывать подобного. Хочется просто петь о том, какой же я счастливый. Никогда бы я не подумал, что все бы у нас вот так вот хорошо сложилось. Неужели хоть в последние дни своей жизни я буду по-настоящему счастлив, и со мной рядом будет находиться тот, кого я безумно люблю? Я не могу в это поверить… Только вот теперь я, кажется, хочу жить ещё сильнее, чем прежде. Ему же тоже будет больно. Я не хочу умирать.