Первая на свете

Маленькие городки похожи друг на друга: там вести разносятся с невероятной скоростью, обрастая при этом массой домыслов и фантазий. И до самого конца уже никто достоверно не знает, с чего всё началось и о чём, собственно, идёт речь. Население уже просто теряется в вариациях, пока не появляется главный герой сплетен. Впоследствии, своими первыми же словами он одних разочаровывает, а других поднимает до уровня провидцев. Последние могут одновременно стать подозреваемыми в каких-то скрываемых отношениях с ожидаемой «звездой».

И даже журналисты местных печатных изданий не могут устоять перед этим тайфуном. Разница состоит лишь в уровне подозрений и словесных оборотах, используемых в жарких, нервных спорах.

В этом городе есть несколько ведущих газет, каждая из которых старается всеми силами перещеголять соперников: первыми найти «горячие» новости, первыми встретить неожиданного гостя и взять у него интервью или хотя бы на ходу, пробиваясь через толпы народа, крикнуть что-то и успеть записать ответ.

Самая крупная газета, она же — самая старая в городе, несёт своё слово местным читателям уже более восьмидесяти лет. Поэтому вопроса о том, где проводить встречу с приехавшим в городок всемирно знаменитым поэтом и прозаиком, не стояло. Зато, ожидание заставило редакцию гудеть, как пчелиный улей. Со всех сторон слышались обрывки возбуждённых фраз:

— А ты его читала?

— Я слышала, что он почти не бывает на родине, всё больше колесит по миру.

— А я его не знаю…

— Да ты что?! Он же в прошлом году был претендентом на Букеровскую премию за серию своих стихов и статей о малых народах мира!

По оглушающей тишине, возникшей после этих слов, стало ясно, что немногие были в курсе, что же это такое — международная Букеровская премия. И тот же голос добавил со знанием дела:

— Эта премия вручается за роман, написанный на английском, вне зависимости от гражданства автора.

Вдруг в этот женский вопрошающий гомон вклинивается мужской, размеренный баритон:

— Интересно, что его могло заинтересовать в нашем захолустье?

— Я читал, что он сам где-то из здешних мест, — отвечает молодой, звонкий тенор.

Постепенно дым в курилке набрал предельную концентрацию и начал проникать в коридор редакции.

В курилку вошёл главный редактор. Нервно отмахиваясь от хлынувшего на него клуба дыма и стараясь держаться как можно спокойнее и солиднее, он взволнованным голосом, срывающимся на фальцет, произнёс:

— Имейте же совесть, граждане! Здесь же топор можно вешать! — Откашлявшись в сторону, он продолжил уже спокойнее. — Значит так, через двадцать минут я жду всех в конференц-зале с готовыми вопросами к гостю! Учтите, что времени у нас на пресс-конференцию — всего полтора часа. И вы должны узнать максимум о герое. Не забудьте, что написавший лучший очерк или статью, получает дополнительную премию в размере 20 процентов! И откройте форточку, проветрите помещение!

Следом за Главным из курилки потихоньку выстроилась длинная цепочка, направившаяся в дальний конец коридора. Споры понемногу начали утихать, уступая место напряженной тишине. Конференц-зал заполнился сотрудниками. Послышался шелест блокнотов, щёлкание кнопок диктофонов и ноутбуков. Редкие вопросы задавались друг другу почти шепотом — зал стал похож на школьный класс перед началом контрольной работы. Все ждали звонка — Главному должны позвонить, когда прибудет гость. И слегка вздрогнули, когда раздался долгожданный звонок:

— Приехал! — С улыбкой сообщил Главный и вышел встречать.

Через пять минут он вернулся, пропустив вперёд мужчину среднего роста лет 45-50, слегка полноватого, но с явной военной выправкой и искренней улыбкой. Энергично войдя в зал, он поздоровался. Главный аккуратно обошел его сбоку:

— Знакомьтесь, наш гость — Евгений Барков!

Пока стихали приветственные аплодисменты, Евгений ловил на себе любопытные взгляды женщин, коих было большинство. Они, не стесняясь, осматривали его шевелюру, которая когда-то была рыжей, а теперь стала покрыта благородной сединой. Лицо его было покрыто на редкость малым количеством морщин. Округлившийся подбородок всё же хранил в себе черты как мягкости творческой натуры, так и аккуратную бороздку, говорившую о способности Евгения осознавать свои слабые стороны и успешно бороться с ними. В глазах Евгения отражалось много всего: это был человек, много перестрадавший в своей жизни, но не озлобившийся. Его взгляд, который мужчина изредка застенчиво прятал, выдавал детскую наивность и открытость, помноженную на глубокое знание себя и других.

Расстегнув нижнюю пуговицу свободного костюмного пиджака темно-шоколадного цвета, Евгений одним умелым движением дирижера мягко снизил активность аплодисментов и стал говорить.

— Спасибо вам, друзья! — Евгений опустил руку, и зал затих. — Здравствуйте! — И, надев на кончик носа очки, особо подчеркивавшие его творческое начало, без лишних слов приступил к прочтению написанного им.

Потом посыпались вопросы: о личной жизни, о творческих планах и о местах, где Евгению приходилось побывать. Вопросов было много, и время пролетело незаметно. Евгений то и дело погладывал на часы — он знал, что его уже заждались дома. Мама буквально два часа назад позвонила ему — сказала, что специально к Жениному приезду налепила уральских пельменей и напекла пирожков. Отец тоже ждал его приезда: несколько лет, проведенных порознь, сделали их отношения более близкими.

Очередной вопрос ничем не отличался от тысяч заданных прежде, хотя уже давно не вызывавших ощущения монотонности и однообразия. Но привлекло к себе внимание другое обстоятельство — вопрос задавала симпатичная женщина лет пятидесяти, чье лицо показалось Евгению очень знакомым. «Как?! Неужели Татьяна?!» — промелькнуло в голове. Еще раз присмотрелся, еще раз прокрутил в голове все места, где они встречались.

«С ней ли?»

«Как же давно это было!»

«Черт, но как же это приятно вспоминать!»

Понимая, что положение Евгения позволяет это сделать, он решил притвориться, что не расслышал названного имени и фамилии. И переспросил. «Татьяна Ткач», — ответила женщина, всем своим видом говоря — как ты мог меня забыть?! Евгения накрыло неприятное ощущение не просто мурашек по всему телу, а дрожи, с которой стало трудно совладать. «Танюша. Уже нет никаких сомнений». А дальше — что? Надо ли как-то выделять Татьяну из общей массы коллег? Все-таки, столько лет прошло. «Как бы не выдать своего волнения!» — подумал Евгений.

В последний раз они виделись лет 10 назад. Тогда она выглядела уставшей, хотя и не переставала пользоваться успехом у мужчин. Двое детей — подростков. Мужа давно не было. Евгений вспомнил какие-то похороны, на которых помогал Татьяне — и морально, и материально. Пришлось договориться со своим соседом, чтобы обеспечить машину для поездки. Заплатила тогда сама Татьяна, а Евгений полностью погрузился в обязанности, которые обычно являются обязанностями мужа и отца. Если не углубляться в эмоциональные нюансы, то в общем Евгений выполнял свои обязанности не без удовольствия. Тридцать километров в одну сторону, столько же — в другую, плюс перевозка Танюши с детьми по городу… Словом, вся организация стала его задачей.

Вскоре после этого, когда Татьянин сын пропал где-то на расстоянии 100 километров от города, она в панике обратилась опять-таки к Евгению. С деньгами тогда было сложно, но Евгений выложил последние средства, вызвал такси, чтобы сократить время на переезды по ночному городу, когда уже и маршрутное такси было недостижимо в отдельных районах. Об этом больше никто не знал — ни сотрудники, ни друзья. «Я поступил как нормальный мужчина», — вспомнил Евгений слова Георгия из любимого фильма «Москва слезам не верит». Когда всё разрешилось, Татьяна сама предложила взять её замуж. Евгений опешил — ещё никогда ни одна женщина сама не предлагала ему замужество. Почему тогда не сложилось? Евгений ещё лет пять искал ответ на этот вопрос. Он хорошо помнил, как они работали вместе, и Татьяна открыто заигрывала с пожилыми коллегами. Видимо, в ней срабатывала многолетняя привычка недооценивать мужчин вообще (муж-то был пьяница). В то же время, Татьяна попросила Евгения не приближаться к ней на работе, якобы, чтобы не вызывать лишних разговоров. Потом ему всё это надоело. Они с Татьяной расстались, а позже Евгений и вовсе сменил место работы.

Всё это это в мгновение ока пронеслось в голове Евгения, вызвав неприятное напряжение. Он уже привык считать себя успешным автором. Да и недостатка в женском внимании у него не было. Хотя и близко подпускать к себе Евгений не спешил. У него уже было два распавшихся брака. Дочка, выйдя замуж, уехала в крупный областной центр. Там у неё родилась дочка — то есть, внучка Евгения. «Видимо, неважный из меня отец и дед, если дети выросли без меня, и внучку я за два года ещё не видел», — корил он себя. Те же немногие друзья, с которыми Евгений мог обсудить свои жизненные перипетии, почти единогласно твердили, мол, надо просто научиться принимать жизненные трудности. У других ведь и детей нет (одна знакомая Евгения, безумно любящая детей и много лет проработавшая филологом, а в 25 лет ставшая заместителем директора в школе, так и не смогла стать мамой)!

Евгений ещё что-то говорил, как-то отвечал на вопросы. Даже читал свои стихи. Но в сознание он вернулся, когда закончил читать последнее стихотворение. По случайному (бывают ли такие случаи?) совпадению, этим финальным аккордом оказался стих «Ещё», который был посвящен как раз Татьяне.

Ещё я не верю в своё одиночество,

И сердце к тебе возвращает ещё.

Ещё иногда позвонить тебе хочется,

Но номера нет. И звонок запрещён.

Ещё вспоминаю тень взглядов завистливых.

Я близостью нашей, не скрою, польщён.

Ещё… ты глазами сжигала лучистыми,

И руки сцепив, ты молила: « Ещё!»

Закончены игры, и в разные стороны

Расходимся мы. Обнуляется счет.

Но я за сочувственными разговорами

К тебе возвращаюсь. Ещё и ещё.

— На этом наша встреча подошла к своему завершению. — Голос главного редактора просто спас Евгения. — Давайте поблагодарим нашего дорогого гостя за столь содержательную беседу, за чудесные стихи, и пожелаем ему творческого вдохновения и новых интересных встреч с читателями и издателями!

Евгений поспешил собрать свои вещи и покинуть здание редакции. Смотреть на часы уже смысла не было — Евгений и так знал, что опоздал на домашний ужин, ведь вместо обещанных полутора часов встреча затянулась почти на три. «Ну что ж, — успокаивал он себя, — буду есть пельмени и пирожки холодными». Он вскочил в трамвай и за первым же поворотом почувствовал, как все переживания ушли в прошлое.

ТАТЬЯНА

Татьяна Ткач пришла на работу в обычном для нее настроении. Поздоровалась с коллегами и заняла свое рабочее место.

Таня проработала в редакции крупной областной газеты уже более пяти лет. По обычной традиции, принятой в коллективе с подачи главного редактора, молодым работникам всегда давалась возможность проявить себя с первых дней работы. Ну, и начали ей подкидывать всяческие задания. Сейчас она уже и вспомнить может с трудом, когда вместо живости мысли и желания быть на первых ролях, в ней стал проявляться страх. Теперь она с удовольствием отсиживалась за своим письменным столом, наблюдая, как иные появлялись в офисе на пару минут и убегали по новому заданию.

Еще более странным (если не сказать резче) ей стало казаться, когда кто-то проявлял инициативу, кидаясь в самые горячие точки.

Жизнь попросту перестала приносить ей удовольствие. Возвращаясь в свою комнату в общаге, она неизменно встречала глаза своих детей, которые с возрастом стали все меньше быть с ней рядом. Более того, они стали меньше уважать Татьяну и прислушиваться к ней. Дочка Марина все чаще стала ночевать у своего бойфренда. Таня старалась уважать выбор дочери. Иногда даже называла парня своим зятем, и похоже, что молодым это нравилось. Марина все чаще стала обращаться к Тане за советами: как приготовить борщ, как лучше себя вести… Словом, дочка становится Женщиной.

Вообще, дочка была более активной и приспособленной к жизни, чем сын. Старше сестры на несколько лет, он оказался под полным покровительством матери. Сейчас Татьяна и сама уже жалеет, что «отмазала» сына от армии. Уже не одна повестка валяется на даче. Но отпустить сыночка на волю чужим дядям в фуражках — это было превыше всех Таниных сил. Да и сам Сергей не торопился сменить свободу молодежной моды на подтянутый ремень и сапоги. Под маминым крылышком ему довольно уютно: еда, как правило, приготовлена мамой или сестрой. Постоянной работы у Сергея не было, так что он большую часть своего свободного времени проводил за компьютером, сочиняя какую-то современную музыку. Таня, имеющая музыкальное образование и, надо сказать, неплохой слух и голос, не вмешивалась в «творческий процесс» сына. Среди немногого, что Татьяна знала о «творчестве» сына, были пара ночных клубов города, где согласились использовать музыку Сергея. И все равно — занятие сына вызывали у нее неконтролируемый прилив раздражения. «А что поделаешь, — сокрушалась Татьяна, — сама его испортила своей чрезмерной заботой!»

В глубине своей души (где-то очень глубоко) Татьяна понимала еще одну важную вещь: она бесилась, потому что устала самостоятельно тянуть семью, работая на нескольких работах. При этом, надо было соблюдать строжайшую конспирацию — не дай Бог, об этом кто-то узнает! Отсидев положенное время в редакции, Татьяна бежала за пару кварталов — мыть полы на двенадцати этажах «малосемейки». Перед этим, если успевала, она заскакивала в ближайший супермаркет, чтобы купить какую-нибудь булочку и бутылку молока. А если не успевала — трудилась впроголодь. Из последних сил добравшись домой, она очень хотела надеяться, что в комнате будет витать аромат свежего борща и котлет. Но реальность опять и опять возвращала Татьяну к мысли, что она сама виновата в такой своей жизни. Детям не до мамы, а мужа нет. И уже давно. Короче, за последние полгода она основательно исхудала, хотя и старается всегда выглядеть эффектно.

Что касается мужа, то Таня развелась с ним около десяти лет назад: она жила с ним в селе, и он по своей сельской привычке хозяина дома нет-нет да прикладывался своим кулаком к её лицу. Уехав из села в город, она так и не нашла себе пару: хотя мужчины и вьются вокруг нее, но большей частью — с одной, непристойной целью. Был недавно один мужчина, с которым у Тани намечались серьезные отношения. Но, едва он узнал, что она живет в малосемейном общежитии — тут же развернулся и ушел от нее. (Пожалуй, для Татьяны это было открытием — оказывается, такое поведение уже перестало быть прерогативой женского пола!) С тех пор Таня уже и не ищет никого: взгляд потух, хотя плечи еще пытаются сохранять горделивую приподнятость. Но есть все-таки в ней то, что выгодно выделяет ее из всех сотрудниц — это ее походка. Плавные движения бедер — будто плывущая лодочка, из стороны в сторону. Такую мужчины не пропустят без внимания! Татьяна пришла на работу в обычном для нее настроении. Поздоровалась с коллегами и заняла свое рабочее место.

Таня проработала в редакции крупной областной газеты уже более пяти лет. По обычной традиции, принятой в коллективе с подачи главного редактора, молодым работникам всегда давалась возможность проявить себя с первых дней работы. Ну, и начали ей подкидывать всяческие задания. Сейчас она уже и вспомнить может с трудом, когда вместо живости мысли и желания быть на первых ролях, в ней стал проявляться страх. Теперь она с удовольствием отсиживалась за своим письменным столом, наблюдая, как иные появлялись в офисе на пару минут и убегали по новому заданию.

Еще более странным (если не сказать резче) ей стало казаться, когда кто-то проявлял инициативу, кидаясь в самые горячие точки.

Жизнь попросту перестала приносить ей удовольствие. Возвращаясь в свою комнату в общаге, она неизменно встречала глаза своих детей, которые с возрастом стали все меньше быть с ней рядом. Более того, они стали меньше уважать Татьяну и прислушиваться к ней. Дочка Марина все чаще стала ночевать у своего бойфренда. Таня старалась уважать выбор дочери. Иногда даже называла парня своим зятем, и похоже, что молодым это нравилось. Марина все чаще стала обращаться к Тане за советами: как приготовить борщ, как лучше себя вести… Словом, дочка становится Женщиной.

Вообще, дочка была более активной и приспособленной к жизни, чем сын. Старше сестры на несколько лет, он оказался под полным покровительством матери. Сейчас Татьяна и сама уже жалеет, что «отмазала» сына от армии. Уже не одна повестка валяется на даче. Но отпустить сыночка на волю чужим дядям в фуражках — это было превыше всех Таниных сил. Да и сам Сергей не торопился сменить свободу молодежной моды на подтянутый ремень и сапоги. Под маминым крылышком ему довольно уютно: еда, как правило, приготовлена мамой или сестрой. Постоянной работы у Сергея не было, так что он большую часть своего свободного времени проводил за компьютером, сочиняя какую-то современную музыку. Таня, имеющая музыкальное образование и, надо сказать, неплохой слух и голос, не вмешивалась в «творческий процесс» сына. Среди немногого, что Татьяна знала о «творчестве» сына, были пара ночных клубов города, где согласились использовать музыку Сергея. И все равно — занятие сына вызывали у нее неконтролируемый прилив раздражения. «А что поделаешь, — сокрушалась Татьяна, — сама его испортила своей чрезмерной заботой!»

В глубине своей души (где-то очень глубоко) Татьяна понимала еще одну важную вещь: она бесилась, потому что устала самостоятельно тянуть семью, работая на нескольких работах. При этом, надо было соблюдать строжайшую конспирацию — не дай Бог, об этом узнает кто-то на работе! Отсидев положенное время в редакции, Татьяна бежала за пару кварталов — мыть полы на двенадцати этажах «малосемейки». Перед этим, если успевала, она заскакивала в ближайший супермаркет, чтобы купить какую-нибудь булочку и бутылку молока. А если не успевала — трудилась впроголодь. Из последних сил добравшись домой, она очень хотела надеяться, что в комнате будет витать аромат свежего борща и котлет. Но реальность опять и опять возвращала Татьяну к мысли, что она сама виновата в такой своей жизни. Детям не до мамы, а мужа нет. И уже давно. Короче, за последние полгода она основательно исхудала, хотя и старается всегда выглядеть эффектно.

Что касается мужа, то Таня развелась с ним около десяти лет назад: она жила с ним в селе, и он по своей сельской привычке хозяина дома нет-нет, да прикладывался своим кулаком к её лицу. Уехав из села в город, она так и не нашла себе пару: хотя мужчины и вьются вокруг нее, но большей частью — с одной, непристойной целью. Был недавно один мужчина, с которым у Тани намечались серьезные отношения. Но, едва он узнал, что она живет в малосемейном общежитии — тут же развернулся и ушел от нее. (Пожалуй, для Татьяны это было открытием — оказывается, такое поведение уже перестало быть прерогативой женского пола!) С тех пор Таня уже и не ищет никого: взгляд потух, хотя плечи еще пытаются сохранять горделивую приподнятость. Но есть все-таки в ней то, что выгодно выделяет ее из всех сотрудниц — это ее походка. Плавные движения бедер — будто плывущая лодочка, из стороны в сторону. Такую мужчины не пропустят без внимания!

НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

В столовой, как всегда, было много народу. Кухня, готовившая пищу для сотрудников редакции, пользовалась популярностью во всем городе. И хотя руководство старалось ограничить приток посторонних посетителей, сотрудникам практически постоянно приходилось выстаивать длинную очередь возле раздаточного стола, а потом еще и у кассы.

Татьяна, дождавшись своей очереди, с облегчением вздохнула и пошла искать свободный столик. Вот он, возле окна, как раз напротив аппетитного натюрморта на стене. Татьяна еще не успела приступить к трапезе, когда среди толпы заметила Валентину, также искавшую для себя место. Махнув рукой, Татьяна обратила на себя внимание. Валентина с улыбкой подсела за столик.

— Приятного аппетита!

— Спасибо, — старательно пережевывая, ответила Таня. И вдруг ее глаза округлились — она краем глаза увидела поднос Вали, на котором сиротливо стоял стакан компота, а рядом лежала булочка. — Это что, и весь твой обед?

— Совсем нет аппетита, — с грустью ответила Валентина. — Представляешь, Главный дал новое задание. Говорит, у нас в печати стало слишком много политики, и мало человеческого. Я спросила, на какую тему писать? А он: «А вот это и будет Ваше задание, Валечка! Думаю, Вы понимаете, что простое изложение в стиле «дом, кухня, дети, постель» нас не устроит! Подумайте, говорит, поищите! Попробуйте мыслить широко, может быть, даже в мировом масштабе!» Еще и улыбнулся так хитро-хитро!

— А когда надо сдавать материал?

— Слава Богу, со сроками не торопит. А у меня — ни единой мысли на эту тему! И гонорар неплохой обещает, а деньги нужны!

Месяц работы пролетел незаметно. Рутинная работа так затянула весь коллектив редколлегии газеты, что каждый из сотрудников вспомнил о специальной теме, словно проснувшись после глубокого сна. Офис редакции по привычке гудел, как пчелиный улей! Кто-то делился достижениями, кто-то, молча, курил в самом дальнем углу. Главный редактор, обычно спокойный и уравновешенный, в это утро был словно укушен: бегал из кабинета в кабинет, без конца отвечая на какие-то звонки. Было видно, что они не доставляли ему ни малейшего удовольствия! Все понимали — предстоящий редакционный совет обещает быть очень бурным!

Заходя в кабинет за тяжелой дверью с красивой табличкой с надписью «Приемная», коллеги молча переглядывались, будто ища один у другого хоть малейшей поддержки. Предстоял непростой разговор.

Первыми под острое словцо попали самые опытные: под Новый год они должны были собрать отчеты по главным службам города. Не без трудностей, но они все же «сдали зачет». Сыграли роль и личное уважение руководства к ветеранам, и опыт старых кадров. Минут через пятнадцать они вышли из кабинета, не скрывая вздоха облегчения. Успев пожелать удачи молодежи, они ушли на свои рабочие места.

Следующие вопросы Главного касались больной темы всего современного общества: какие подарки получат к празднику дети из Дома малютки? Что сделано, какие возникли проблемы, и какие меры приняты? Чувство неловкости и потаенного стыда охватило всех оставшихся в кабинете. Чувствовалось, что тема затронула сердце каждого. Однако, сменив гнев на милость, Главный подсказал, куда следует обратиться за информацией, в какой манере говорить с определенными людьми, и отпустил еще одну группу, что называется, «с миром».

Среди оставшихся оказалась и Валя.

— Ну, Валюша, — с хитрецой и заботой спросил Главный, — что у Вас хорошего? Как продвигается Ваша тема?

При этом он сделал легкий нажим на слово «Ваша», и от этого у Вали пробежали по спине мурашки. Секундная заминка показалась самой Вале бесконечной.

«Что ему ответить? Чего он ждет от меня?»

Валя пыталась предугадать настроение начальника, и соответственно, подготовить ответ.

Ей была дана практически свободная тема! Единственной направляющей была общечеловеческая, духовная составляющая для ее темы. Но что она знала об этой теме? Что в городе несколько десятков различных религиозных направлений? Но этого никто читать не будет, тем более, перед Новым Годом! Есть в городе буддийский храм. Но Валя даже близко подходить туда боялась! Ее молодая горделивость еще не позволяла появиться самой мысли о знакомстве (даже ради работы!) с какими-то отшельниками, которые непонятно чем занимаются за своими высоченными стенами! На этом, собственно, ее познания в области духовности и заканчивались. Она уже едва не плакала от безысходности! Сейчас Главный, этот седоватый, около шестидесяти лет, мужчина спустит на нее весь оставшийся пар — и она просто перестанет существовать!

— Подойдите поближе, не бойтесь, — мягким бархатным голосом предложил Главный. Валя робко встала со своего стула и села, почти в упор встретившись с ним глазами. — У Вас уже есть что-нибудь интересное для меня и наших многоуважаемых читателей?

Мягкий взгляд каким-то немыслимым теплом обдал Валю по самой коже, и она даже немного успокоилась.

— Если я правильно понимаю, то Ваши поиски пока не принесли желаемых результатов?

— Нет, — Валя виновато опустила голову.

— А знаете, что я Вам посоветую? — Валя не поверила своим ушам. «Он готов помочь мне?! Вместо того, чтобы устроить мне тут выволочку?!» — Да, — словно прочитав ее мысли, так же спокойно продолжал Главный, — я хочу дать Вам один дельный совет. Все мы — люди, и все хотим отметить Новый Год, как положено — весело, шумно! Не правда ли? — Валя слегка приободрилась и кивнула. — Вот и Вы приходите на нашу новогоднюю вечеринку! Знаете, мы всегда приглашаем на такие праздники интересных людей. У Вас появятся новые знакомые, и, возможно, Вы найдете своего героя!

В тот момент Валя не могла дать себе отчет, почему слова о своем герое зацепили её! Перед ней не стоял вопрос, соглашаться или нет. Конечно, она придет! Наконец-то она сможет от души повеселиться! Заметно оживившись, Валя вышла из-за стола, и, поблагодарив за предложение, покинула кабинет.

За обедом, сидя рядом с Татьяной, Валя не знала, стоит ли делиться новостью. Однако, Татьяна сама завела разговор.

— Ну, как у тебя с новой темой? Что-нибудь прояснилось?

Валя не скрывала волнения.

— Пока нет. — На секунду она замолчала. — А что у вас происходит на новогодних вечеринках?

— Ну, вообще, интересно…Обычно Главный заказывает либо ресторан, либо кафе, и мы гуляем до самого утра! Я, правда, ухожу раньше…

Валентина прервала на полуслове.

— Почему?

— Да не люблю я эти пьянки-гулянки! Дома дети ждут, хочется им уделить внимание…да и Новый Год — все-таки семейный праздник…

Вопрос о муже чуть не сорвался с губ Вали.

Тут даже женская солидарность стала плохой советчицей. У Тани нет мужа, но есть дети. И этого у нее уже никто не отберет. А у самой Вали есть муж, но детей нет, и счастья нет. В ближайшее время она не сможет узнать радость материнства: после обычного ОРЗ доктор сказала, что уровень гемоглобина критически низок, и в ближайшие три месяца ей придется быть осторожной. Муж уже начал что-то подозревать, но на откровенный разговор Валентина не решалась.

Новогоднюю вечеринку решили провести в ресторане с хорошей кухней и живой музыкой. Построенный в виде огромного паруса, он так и назывался — «Бригантина». На двух этажах ресторана все навевало мысли о море: продолговатые, как шлюпки, столы, скатерти бирюзового цвета, на стенах — картины с изображениями моря. Официантки в матросской униформе ловко сновали между столами, поднося все новые и новые блюда.

К 18.00, как и договаривались, все сотрудники в нарядных и забавных костюмах уже были на месте. Но кроме своих, уже знакомых, лиц, Валя заметила несколько человек, которых раньше не видела. Во всяком случае, в редакции. «Видимо, это и есть приглашенные гости», — подумала она. Эта группа отличалась от остальных: одетые более строго, они стояли особняком, иногда приветствовали отдельных сотрудников, как правило, старшего поколения. Наконец, в зал вошел Главный.

— Дорогие друзья, — зычным голосом почти пропел он, — прошу всех к нашему праздничному столу! До Нового года осталось совсем немного времени, так что наполняйте бокалы! — Захлопали пробки шампанского, зазвенели бокалы. «С Ноооовыыыым гоооодоооом»! — Зал загудел радостными голосами.

Постепенно, за тостами и поздравлениями, народ перемешался. Потом начались танцы. Быстрые современные мелодии сменялись мелодичными медленными композициями. «Как упоительны в России вечера…» Динамики разнесли мелодию по всему залу. Мужчины, услышав ее, стали подходить к женщинам, приглашая на танец. Зал наполнился танцующими парами. Валя, оставшись без пары, застенчиво опустила глаза. Откуда-то из толпы неожиданно появился мужской силуэт, и стал уверенно приближаться к Вале. Она не успела даже испугаться, когда дала согласие на танец. Партнер оказался весьма ловким, увлек Валю и танцем, и ненавязчивым разговором. Временами он слегка сжимал руку Вали в своей, будто чувствуя, когда на нее накатывало чувство легкого возбуждения. «Что со мной?» — спрашивала себя Валентина. Но почему-то все решительнее отдавалась на волю молодого человека.

Весь вечер пролетел на одном дыхании. Точнее, с одной мыслью. О Нем. Валя так и не узнала тогда даже имени своего таинственного партнера. Зато подружки поспешили засыпать ее вопросами. Первой подбежала Наташка, недавняя подружка и сотрудница Вали. Она не отличалась особой деликатностью. Сама недавно вышла замуж, но вела себя довольно свободно. Она не раз хвастала своим «джентльменским набором» из мужчин, чьи телефоны хранила в отдельном блокноте.

— Валька, ты чего?! — Подскочила Наташка. — Такой мужчина! А ты теряешься! Ты видела, как он на тебя смотрел?! — В ответ был только молчаливый, растерянный взгляд. — Ну, ты хоть узнала, как его звать? Нет? Ничего, это мы устроим!

Валя не успевала что-либо отвечать! В ней боролись две мысли, два чувства. Дома ее ждет муж, уже приготовлены полуфабрикаты к празднованию Нового года. А теперь вдруг это стало лишним, неинтересным! «Нет, — говорила она себе, — так нельзя! Это просто пьяное помешательство!» За всем этим гуляньем, Валя действительно выпила лишнего. Но она еще могла контролировать себя. «Если Наташку сейчас не остановить, она и вправду найдет этого красавчика! А мне что делать прикажете? И почему, собственно, мой Сережа должен страдать из-за моей минутной слабости?!.. Но…я…я…хочу видеть его еще раз!»

Тем временем, Наташка уже растворилась в гуще уходящих гостей. Валя видела только ее короткую стрижку, которая то исчезала, то вновь появлялась. И Валя молча, недвижимо наблюдала за происходящим с каким-то чувством, что это все происходит не с ней. В последний раз Валя потеряла Наташку из виду. «Неужели она ушла, и оставила меня одну? Да, ей проще, у нее муж где-то на заработках. Поедет к своей тетке, и оторвется в праздник по полной!..»

Пока Валентина размышляла, Наташка уже вынырнула откуда-то сбоку. Да не одна. Рядом с ней, еле поспевая, шел…ОН! Все, назад дороги нет! Будь что будет!

— Валечка, — незнакомец нежно взял Валю за руку, так что она аж вздрогнула, — меня зовут Евгений. Ваша замечательная подруга запыхалась, пока догнала меня. — Евгений засмеялся. — Что ж, раз уж мы познакомились, позвольте сопровождать Вас до дома. На улице уже темно, поздно, а вместе будет веселее, не правда ли?

Валентина так и замерла, оставив свою руку в Жениной. Они вышли на улицу, где небольшой морозец уже образовал ледяную корочку на дороге. Валентина, еще не осознававшая всего происходящего, едва не поскользнулась. Евгений успел подхватить ее, и заложил ее руку себе за локоть. Они медленно шагали по морозной затихающей улице, когда каждый шаг раздавался сказочным скрипом снега под ногами. Евгений тихонько рассказывал о том, как ездил в Европу, как гулял по Риму и Неаполю. Когда Наташка дошла до своего дома, Валя хотела было освободить свою руку, которая всю дорогу так и оставалась крепко державшей под руку Евгения. Наташка одним взглядом приказала Вале не делать лишних движений. Быстро распрощавшись, она скрылась в подъезде, а Валя почему-то облегченно вздохнула, как будто только этого и ждала.

Домой она пришла уже под утро. Муж спокойно досматривал десятый сон, когда Валентина, тихонько раздевшись и приняв душ, нырнула под одеяло. Рядом раздавалось знакомое сопение, но для Валентины он вдруг показался каким-то чужим. Она еще вспоминала, как Евгений повел ее в ночной клуб, как они танцевали, как он долго и красочно рассказывал все подробности своих путешествий в дальние края. Они еще немного выпили, но это уже не имело значения: от волнения и мороза, Валентина была абсолютно трезва. И счастлива — может быть, впервые за последний год! Улыбнувшись этой мысли, она уснула.

НОЧНОЙ ВИЗИТ

Ясная лунная ночь… Это было странно и неожиданно в середине ноября, когда метеорологи предвещали приближающееся похолодание, вплоть до заморозков. Тем не менее, почти полная луна так ярко освещала улицу, что даже при полном отсутствии уличного освещения, двор был залит светом. «Удивительная ночь», — подумал Евгений, докуривая свою последнюю сигарету перед сном.

Привычно щелкнув затвором замка, Евгений вернулся в дом, мысленно готовясь отдаться во власть Морфея. День был более чем насыщенный. Только что вернувшись из очередного турне, Евгений уже и не думал сопротивляться своей усталости. За прошедший месяц он покрыл расстояние в шесть тысяч километров! Сама эта мысль повергла Евгения в шок: «Это же — половина экватора планеты!»

Как же огромна Россия! Там можно сутками ехать из одного конца в другой, не встречая при этом ничего, кроме лесов и гор. Только изредка, ближе к полустанкам, кое-где промелькнут бедные, маленькие поселения с неизвестно на чем стоящими домиками из деревянных срубов. Такого больше не увидишь нигде! А расстояния? Можно, например, выехать в 10.00 из одной точки и, проехав тысячи километров, увидеть на циферблате всё те же цифры: пересечение часовых поясов схоже на путешествие во времени.

«Но об этом подумаю завтра, — решил Евгений. — Сегодня я слишком устал».

Удобно устроившись на своем диванчике, он уже собирался уснуть, как вдруг зазвонил телефон. Евгений посмотрел на часы. «Кто бы это мог быть в такое время?!» С неохотой глянув на дисплей, он замер от неожиданности — звонила Валентина.

«Ну да, а кто же еще?!»

Валентина единственная имела такую привилегию от Евгения. Но надо отдать должное, пользовалась ею едва ли не в первый раз. Не без волнения, Евгений поднял трубку.

— Доброй ночи, Женечка! — послышалось с того конца провода.

— Доброй ночи, Валюша! — едва сдерживая улыбку, ответил он. И тут же, сменив интонацию, продолжил с укором. — Ты на время смотрела?

— Конечно, — усмехнулась в трубку Валя. И извиняясь, продолжила. — Но я не могла сдержаться — тебя ведь так долго не было! Я соскучилась…

— Я тоже, — смягчился Евгений. — Я уже почти в постели. А ты почему не спишь?

— Говорю же, соскучилась! И не обманывай, что ты собирался спать — я тебя достаточно хорошо знаю!

— Нет, правда, собирался, — теперь уже в словах Евгения зазвучали нотки оправдания.

— А у меня для тебя — сюрприз! — Бодро проголосила Валентина.

— А до завтра не подождет? — От сонливого состояния Евгения уже не осталось и следа.

— Нет.

— Ну что же… тогда приходи. Полюбуюсь твоим сюрпризом.

Евгений знал, что дорога Валентины займет не более десяти минут — надо было только перескочить через железнодорожные пути. Но все же он почувствовал тревогу.

— Тебя встретить? Все-таки поздно уже…

— Нет, Женя, не надо, — успокоила Валентина. — Жди меня дома. Да смотри, не засни! — И засмеявшись, повесила трубку телефона.

«Какой уж тут сон!» — в голос проговорил Евгений. И взяв покрывало, накинул его на уже расстеленную постель. Он не хотел даже думать, что за сюрприз подготовила ему Валентина. Это все равно будет приятно — за два года общения с Валентиной Евгений абсолютно убедился в этом!

На всякий случай, чтобы не создавать лишних звуков среди ночной тишины, он открыл дверной замок и пошел готовить чай. Сквозь тихое бормотание телевизора и булькание закипающего чайника, Евгений услышал, как щелкнула дверная ручка. Он вышел в коридор.

Вся прихожая моментально наполнилась каким-то незнакомым, но очень приятным ароматом. В свете ночника, едва подсвечивавшего входную дверь, слегка отражался точеный силуэт Валентины. На шее у неё висел воздушный шарфик, мягко спадавший на легкий демисезонный плащ.

Валентина молча развязала платок, уронив его на пол, и одним движением руки скинула с себя плащ. Заполнив молчание, плащ, шурша, опустился возле ног Валентины. Больше на ней, кроме ажурного нижнего белья и легких осенних туфелек, ничего не было.

— Ты с ума сошла… — еле слышно прошептал Евгений.

В один шаг Валентина оказалась рядом.

— Привет! — В следующий миг она уже была в объятиях Евгения.

— Ты — сумасшедшая, — полушептал Евгений, задыхаясь от волнения и судорожно перебирая её, такие родные, волосы. Его руки дрожали. А руки Валентины уверенно скользили поверх футболки Евгения.

— Ты же могла простыть… — Все еще не успокоив дыхание, шептал Евгений.

— Нет…— Благородный аромат духов на горячем теле молодой женщины убеждал лучше всяких слов.

Руки Евгения плавными движениями опустились по плечам и талии Валентины на её изумительной формы бедра.

— Мы так и будем стоять в дверях? — Спросила Валя ровным голосом.

Евгений подхватил её на руки и отнес в комнату.

— Сейчас будем пить чай, — по-хозяйски сказал он.

— Тогда неси его сюда, — ответила Валентина, блаженно улегшись на диване и подложив под голову подушку.

— Слушаюсь, моя богиня! — Евгений с трудом смог оторвать от нее взгляд.

Вернувшись с полным подносом, он ловким движением повернул регулятор освещения, и прелестная фигурка Валентины погрузилась в полумрак, который отчетливо выделял самые важные места на ее теле. Поставив поднос на кровать, Евгений еще раз обвел Валю глазами — с головы до пят. Бугорки и впадинки… Вот головка, шейка. Затем — молодая выпуклая грудь, которую не мог сдержать бюстгальтер. Животик как будто специально провалился, уступив место лобку, еле скрытому под паутинкой трусиков.

— Нет, ты все-таки ненормальная! — выдохнул Евгений. — Но как же ты обворожительна!

— Что, не ожидал такого?

Выпив чая, Валентина отодвинулась ближе к краю и зазывающе хлопнула по дивану. Евгений убрал приборы и, не раздеваясь, прилег рядом.

— Да расслабься ты! — Валентина повернулась к любимому и стала массировать его голову — ото лба до затылка. От этого у Евгения побежали мурашки, и он облегченно вздохнул. — Ты весь — в голове, — продолжала Валя и запустила руку под его футболку. Евгений приподнялся и через мгновение почувствовал, как по его оголившейся спине волнами заскользила рука Вали. Еще одна волна блаженной дрожи, и Евгений не заметил, как остался в костюме Адама.

— Я уже собирался спать.

— Ты и будешь спать, только не один. Это неправильно — засыпать одному! — скинув с себя последнее, Валентина осторожно придвинулась. — Женская энергия предназначена не только для возбуждения мужчины! Мужчина — это огонь, а Женщина — вода. Очень плохо, когда мужчина засыпает, не смыв с себя чужие взгляды, мысли или прикосновения. И только любящая женщина может превратить своего мужчину в младенца, тем самым вернув ему Рай…

Руки Валентины продолжали свое движение по телу Евгения. И чем ниже ощущались прикосновения, тем менее разборчивыми становились слова…

— Откуда ты узнала, что я приехал?.. — только и смог вымолвить Евгений перед тем как уснуть.

— Тшш… я просто знаю.

Утром Евгений проснулся, окутанный солнечным светом из окна и запахом горячих блинов из кухни.

Ноябрьское солнце особенное. Уже появляются первые заморозки на лужах. Но деревья еще крепко держат листву, и когда солнце не по-осеннему пригревает, кажется, что вернулась весна! А через приоткрытое окно в комнату влетает свежий, теплый воздух.

Сейчас эта уличная свежесть уступала место упрямому аромату, доносившемуся из кухни. С улыбкой потянувшись, Евгений соскочил с кровати, и пошел на кухню. Он старался идти потише, чтобы Валентина не услышала.

Уже несколько лет Евгений жил в своем, пусть и небольшом, доме в три комнаты, с душевой, отдельным санузлом, кухней в 12 квадратных метров и палисадником во дворе. Это жилье Евгений приобрел на гонорар от серии статей о малых народностях Азии. Это было первое собственное жилье после многочисленных съемных квартир. И это было истинным наслаждением! Сейчас он чувствовал себя настоящим домохозяином, которому не надо прятаться от чужих взглядов!

Валя колдовала у плиты в нарядном переднике, который, эффектно очерчивал ее молодую, упругую фигурку. Евгений застыл в двух метрах от нее, чтобы полюбоваться любимой в свете утреннего окна.

— Ну, что стоишь, дорогой? — Почти не поворачивая головы, спросила Валя. — Доброе утро! Проходи, у меня все готово!

— Доброе утро, милая! — Евгений сделал еще шаг, потянув за тесемку на пояснице Валентины. Передник упал на пол, и Евгений всем телом прижался к Вале, опустил руки вдоль ее бедер. Она откинула голову на грудь Евгения и опустила свои руки поверх его.

— Как спалось?

— С тобой — чудесно! — Шепнул Евгений в маленькое ушко. Он почувствовал, как нарастает его возбуждение и попробовал отстраниться от Вали. — Не надо, — покачала она головой. — Сейчас все пройдет!

Еще несколько секунд блаженства, еще пара страстных волн… Они стояли, почти не дыша — полностью отдавшись во власть своих ощущений. Влюбленные часто позволяли себе подобные удовольствия: это позволяло им полнее чувствовать друг друга.

С этой удивительной техникой Евгений и Валентина познакомились, когда впервые встретились на тантрических тренингах. Это было давно, тогда Валентине едва исполнилось восемнадцать. Таких молодых участниц больше не было. И всех присутствующих, которые были на 10-15 лет старше, удивило стремление Вали во что бы то ни стало быть среди них. С трудом, и не без поддержки старших, но Валентине всё-таки удалось уговорить организаторов зачислить её в группу.

Валентина была равной среди всех. Каждое её движение было полно достоинства и самообладания. Ею могли любоваться все, но принадлежать она будет только одному — тому, кого выберет сама!

Именно тогда Евгений в качестве подарка преподнес тренерам свой первый сборник стихов, услышав одобрительное: «Подготовился!»

С тех пор прошло лет семь. Евгений всё больше внимания стал уделять своему творчеству, публикуясь в различных альманахах и сборниках. Год за годом, он издал несколько собственных сборников, опубликовался в известных зарубежных изданиях. Начал работать литературным корректором в издательстве.

Но это сейчас было неважно. Здесь и сейчас он стоял, мягко положив свои теплые, разбуженные руки на чувственное тело любимой: она была едина с ним — и телом, и духом. Она готова была служить ему, как наложница — своему падишаху.

После завтрака Евгений уехал по делам, а Валентина нашла под своей подушкой открытку, на которой было наспех написано:

С жадностью, с удовольствием

Переберу твои складочки.

Чтобы ты успокоилась,

Мы поиграем в ладушки.

С нежностью и умением,

К коже твоей дрожащей

Я прикоснусь в забвении —

Узнаю тебя настоящей:

Со стонами или криками…

Стыдиться нам больше некого!

От ночи со звёздными бликами

До утра рассвета легкого,

Не знаю, заснуть сумеем ли?

С тобою мы столько выждали!

Мы правилам всем не верили:

Любили — и тем лишь выжили!

Еще раз она провела рукой по своему телу, которое теперь принадлежало не ей одной, и улыбнулась: «Вечером увидимся!».

С утра Евгений умчался по издательским делам, не обещая раннего возвращения. Валентина же, оставшись одна, ощутила себя настоящей хозяйкой: вытерла пыль с мебели и отполировала её до блеска, приготовила ужин (на обед она и не рассчитывала, поэтому перекусила тем, что оставалось в холостяцком холодильнике).

РЕВНОСТЬ

Утро началось где-то после десяти часов. Евгений мог позволить себе ещё немного понежиться в постели, в то время как Валентина тихонько поднялась и выглянула в окно. Первый снег, сверкавший при несильном морозе, создавал удивительные картины. Деревья стояли в легком налёте белизны. Свежий снег, ещё не притоптанный ни чьими шагами, играл на утреннем солнце переливами огней. И само солнце, уже только ярко светившее, но не гревшее, кажется, заигрывало с яркой молодостью Валентины. Её тело, еще не остывшее от постели и хранившее расслабленные формы прошедшей ночи, будто просвечивалось золотом утра.

Евгений делал вид, что ещё спит, но вполглаза наблюдал за своей возлюбленной. Она подняла руки вверх, потянулась, а потом сделала несколько поворотов в обе стороны, попеременно открываясь взору мужчины изгибами груди и талии. Еще один поворот, еще наклон. И будто по чьей-то неведомой команде, Валентина бросила вниз руки, накинула на себя шелковый халатик и ушла. Послышался шелест воды в душе, а потом дом наполнился запахами яичницы с беконом и свежесваренного кофе.

— Ты помнишь, что у тебя сегодня важная встреча? — Деловитым тоном спросила Валентина за завтраком.

— Конечно, дорогая, — ответил Евгений, делая очередной глоток горячего кофе. — И что бы я без тебя делал?

— Кто-то же должен контролировать твою жизнь! — Серьезно произнесла Валентина. — Ты же вообще одичаешь тут в-одиночку!

— Это так заметно? — Евгений попытался превратить вопрос в шутку, но это у него не получилось.

— Не лукавь! — Глаза Валентины буквально впились в Евгения. — Конечно, ты молодец, тебя хватает на многое. Но сегодня я подумала, что без женской опеки тебе не обойтись.

— И почему такие выводы? — Уже посерьезнел и Евгений. Раньше ему не приходилось такого слышать.

— Есть вещи, о которых может догадаться только женщина. — Валентина с усилием поставила свою чашку, подчеркнув важность своего заявления. — Только близкая и любящая женщина, понимаешь? — Интонация стала вдруг мягкой и таинственной, как будто обволакивающей. — Думаю, сегодня до конца дня ты и сам поймешь, что я имею в виду.

Поблагодарив Валентину за вкусный завтрак, Евгений уехал на работу. Сегодня ему предстояло решить последние мелочи перед приездом поэтессы Ирины Белой, чью презентацию они готовили уже полгода. Недавно Ирина при финансовой поддержке своих друзей издала свой первый поэтический сборник. Роль Евгения была, скорее, идеологическая: он давно знал Ирину по поэтическому сайту, и долго уговаривал ее решиться на публикацию. Естественно, что после успешного выступления в своем родном городе, Ирина без раздумий согласилась нанести творческий визит Евгению.

Будучи по профессии медиком, Ирина умела быть и скрупулезно тактичной, и безоговорочно решительной. Это создавало особый шарм и без того привлекательной женщине, чей возраст Евгений мог угадать только приблизительно. Одно было понятно — что Ирина немного моложе.

С ней Евгений познакомился, скорее, по ее инициативе: она стал всё чаще писать ему личные сообщения, хотя и сугубо о поэзии. Они обменивались глубокими размышлениями — сначала о творчестве, а позже и о жизни. Часто переписка становилась похожа на диалог в стихах. Это забавляло и сближало обоих, и однажды Ирина предложила Евгению перейти на «ты».

Давай попробуем преодолеть кордон,

Следы оставив полосе нейтральной,

Условностей неписанный закон

Решительно задвинем в угол дальний.

Мне непосильна чопорная дань

Дистанций и ненужных реверансов,

Слепая отстраняющая длань

Холодных "Вы", не терпящих нюансов.

Из вежливости прыгнем прямо в печь

Открытых "ты", глаза с глазами вровень,

Чтоб перекрестки наших редких встреч

Легли родством теснее, чем по крови.

Без букв заглавных в росчерке пера —

Не наказанье, но и не заслуга,

Мы просто станем ближе, чем вчера,

На брудершафт отпив души друг друга.

Ответ был, хоть и не столь мощным, но незамедлительным.

Спасибо тебе, дорогая моя,

За то, что остывшую душу согрела,

За то, на всем протяжении дня

Всё чаще она ввысь летела и пела!

Я верю — ты сможешь простить мне мои

Навязчивость лишнюю и откровенность.

И пусть ты не пишешь стихов о любви,

Она есть в тебе — наивысшая ценность.

Стихи Ириши, как ласково стал называть её Евгений, действительно стали для него отдушиной и вдохновением. Говорят, нельзя наполнить водой стакан, если он и так полон. Часто Евгений слышал это выражение как упрек, мол, если ты так умён, то тебя научить уже нечему.

Но это совсем не относилось к стихотворчеству. Евгений болел, почти физически, если по каким-либо причинам у него случался период молчания — когда Муза улетала, и уже никакие экзерсисы не помогали.

А тут вдруг — такое счастье! Женщина пишет… пишет стихи… и стихами… да ещё и настолько откровенно, что Евгения охватывала волна неконтролируемого трепета!..

Вскоре они стали чувствовать друг друга на расстоянии. Евгений в то время был наемным работником, поэтому домой, как правило, возвращался примерно в одно и то же время. Ещё не пресытившись Интернетом, он первым делом, после умывания, включал свой новенький компьютер и сразу обнаруживал сообщение от Ирины.

Однажды у Ирины случилась крупная неприятность. Она пыталась скрыть это и сначала отказалась от предложения видеочата. Сейчас уже не вспомнить подробностей, но то ли по тону переписки, то ли по каким-то еще признакам, но Евгений почувствовал неладное. Ирина была настоящим медиком: при своей тонкой натуре, она умела скрывать переживания за маской благополучия. Однако, примерно через полчаса уговоров, Евгений всё же увидел свою Музу. Она не имела сил, чтобы скрыть переживания. А теперь ее мучила совесть ещё и за неприглядный, как она считала, вид: в теплом домашнем халате с толстым воротом, который так и норовил отвалиться в сторону, открывая краешек груди. Пару раз Ирина попыталась исправить положение, но позже, уже окончательно успокоившись, забыла об этом маленьком «изъяне».

А Евгения постоянно мучил вопрос — а есть ли муж? Даже при самых «взрослых» разговорах по скайпу, вокруг Ирины крутились её дети-подростки. Но про мужа не было сказано ни слова! И это еще больше разогревало мужской интерес Евгения.

Когда же пришло время обсуждать условия прибытия Ирины на презентацию, встал вопрос проживания. Подумать только — ведь со времен их бурного интернет-романа прошло уже несколько лет, и Евгений был на двести процентов уверен, что всё пройдет как по маслу: былые страсти, вроде бы, улеглись, и можно свободно войти в роль организатора. Но коварная дрожь в кончиках пальцев начала выдавать пробудившиеся чувства.

Основную нагрузку по организации встречи взяла на себя Валентина. И Евгению едва ли не пришлось пожалеть о своём полном и безоговорочном доверии к женщине.

Домой они вернулись почти одновременно. Оба уставшие, и оба — возбужденные. А потому, дома более получаса царила напряженная тишина. Никто не решался даже включить обычную для домашнего расслабления музыку Шопена. Первой нарушила молчание Валентина.

— Ты знаешь, в чем собирается выступать Ирина?! — Спросила она и положила на кухонный стол компьютерную распечатку. — Смотри!

На фото была изображена Ириша в точно таком же коротком черном платье, какое совсем недавно Евгений ловко снимал с Валентины.

— И что? — Евгений старался держаться максимально невозмутимо.

— Как — что?! — Почти взвизгнула Валентина. — Как это — что?! Я же хотела быть в таком! Оно бы так изящно смотрелось бы на мне во время встречи гостей! А теперь мне придется полностью менять концепцию!

— Послушай, милая, — умышленно понизив тон, сказал Евгений. — Ирина — главное лицо на мероприятии, и если она решила выступать в этом платье, то мы не имеем права ей перечить! Тебе ли не знать законов жанра?!

— Так ты еще и защищаешь ее?! Вместо того, чтобы поддержать меня?!

— А почему, собственно, я должен поддерживать тебя?! — Слегка добавил эмоций Евгений. — Это — работа. И все наши усилия должны быть направлены на то, чтобы как можно комфортнее было нашей гостье…— Евгений слегка прокашлялся. — Извини, но не тебе, а ей! Твое время еще придет — подожди немного.

«Знала бы ты, чего мне сейчас стоит обсуждение этих вопросов! — подумал Евгений. — И ты ещё не спросила, где Ириша будет проживать! Ну да ладно, для решения этого вопроса еще время есть, слава Богу!»

Евгений не знал, чего бояться больше — предстоящей встречи с Иришей или возможного сегодняшнего ухода Валентины: хотя они уже подали заявление в ЗАГС, время от времени жили порознь. Валентина была ещё слишком молода, чтобы полностью отдаться разгоравшемуся семейному очагу, а Евгений, хотя и жаждал семьи, но многие годы одиночества требовали теперь усилий для построения гармоничных домашних отношений.

Подогретое красное вино и теплое какао на ужин сделали свое дело: ночь была спокойной и мирной.

За завтраком Валентина встретила Евгения в элегантном приталенном платье мягкого синего цвета, с кокетливыми рюшечками на коротких рукавах чуть ниже плеча. Весь её вид выдавал намерение на серьезные перемены. Она была подчеркнуто внимательна и обходительна. Евгений не мог пропустить этого без внимания.

Без дополнительных вопросов, Валентина начала сама.

— Женечка, прости меня за вчерашнюю истерику.

— Я рад, что заговорила об этом, — дожевывая бутерброд, произнес Евгений. — Я всё думал, чем это кончится.

— Мне вчера как будто на хвост наступили, — улыбнулась Валентина с выражением озадаченности на лице. — Мне и сейчас многое непонятно. Давай поговорим!

Евгений взглянул на часы. Максимум, что он мог выделить для любимой, был один час. «Надо всё-таки дать ей высказаться», — решил он.

— Я тебя слушаю.

— Ты мне рассказывал о том, как вы с Ириной познакомились, — Валентина слегка откинулась на спинку стула, пытаясь занять расслабленное положение, — однако, я не могу понять, почему ты уделяешь ей так много времени и сил? Что она для тебя значит?

— Хороший вопрос, — ответил Евгений, пытаясь понять мотивы. «Ревнует? Или и в самом деле, хочет понять?"

Допив свой утренний кофе, он тоже откинулся на стуле.

— У каждого из нас однажды появляется человек… что называется, родной не по крови, а по духу. С которым не надо подыскивать слова, лукавить — он просто тебя знает! Он предугадывает твои желания, он будто читает твои мысли, да еще и выкладывает их в наиболее подходящей для тебя в настоящий момент форме. Сначала это кажется забавным, и ты придаешь этому явлению налет мистики — как такое может быть? Проверяешь — один раз, второй… А потом просто начинаешь воспринимать это как данность.

С Ириной у меня случилось именно так.

Ты же знаешь, что в отношениях с женщинами я всегда изначально застенчив. И стараюсь держать дистанцию. Мы с ней долгое время общались на «вы», пока она не написала стих «На ты»… Помнишь? — Валентина молча кивнула. — Но это даже не главное! Она очень хорошо умела шутить, и ее шутки часто были с привкусом лекарства (она ведь — медик). Меня с самого начала поразила ее способность спокойно и как-то отрешенно, что ли, говорить в стихах о смерти. — Валентина съежилась, вжалась в стул — стала совсем маленькой. — Я не раз спрашивал, откуда у нее эта тема. Писал и о ее способности к глубокой, согревающей и всепоглощающей любви. И, насколько я помню, только через полгода нашего общения она действительно начала выставлять другие стихи: я и до сих пор не могу понять, мне ли они были адресованы?

— Я помню, — почти прошептала Валентина. — Ты еще говорил, что догадывался об адресате только по отдельным музыкальным терминам, которые могли быть понятны только тебе как музыканту.

— И не только. Моя поездка в Россию также нашла свое отражение в ее стихах.

— Правда? — Удивление Валентины было искренним. — Мне казалось, что после этого ваши отношения прекратились.

— Внешне — да. Мы с тех пор перестали общаться, но я не мог отказаться от того, чтобы время от времени вернуться к прочтению её стихов. В них было много того, что мне остается дорогим и сейчас…

Евгений осекся: не слишком ли он разоткровенничался? Всё-таки, Валентина расспрашивает практически о сопернице, пусть и из прошлого. Поднял глаза на Валентину — та сидела, как мумия, неподвижная, сосредоточенная. Угадать, чего она ждет в продолжение разговора, Евгению стало не под силу. Эмоции захлестнули, вернувшись девятым валом из памяти. Хотелось просто закончить разговор и уйти. Но тогда он точно обидит подругу, и неизвестно, вернется ли она когда-нибудь еще к этой теме. Почувствовав напряжение во всём теле, Евгений глубоко вздохнул, подыскивая подходящие слова.

— Тебе со мной чего-то не хватает? — Прервала паузу Валентина.

«Промолчу — значит, струшу, — подумал Евгений. — Странные создания, эти женщины! Либо безрассудно смелые, либо абсолютно, без оправданий, уверенные, что мужчина, который рядом с ними, просто так раскроется. А сможет ли, хватит ли в ней любви, доверия… в конце концов, собственных душевных сил, чтобы жить всю жизнь, больше не возвращаясь к его прошлому, не держа в себе обиды и укора или страха разлуки?

Женщины по своей природе — миссионеры, а мужчины — стратеги. И на перекрестке этих стихий рождается доверие и сила, которые сподвигают мужчину на действия и достижения.

У нас разные исходные данные и техники поведения. Женщины действуют из интуиции, зачастую не поддающуюся ни критике, ни анализу. Просто чувства: мой — не мой, хочу — не хочу.

Хорошо, если эти глубины открываются достаточно рано (может быть, и у Валентины тоже). Тогда можно рассчитывать на принятие молодой женщиной мужчины, который старше неё на полтора десятка лет.

С Иришей было проще: мы из одного поколения конца ХХ века. И скорее всего, она искала для себя мужчину, возможного мужа, но такого, кто смог бы вписаться в ее картину реальности. И да, она так меня поддерживала, так чувствовала, что мне не приходилось много думать. Я учился ЧУВСТВОВАТЬ! И не бояться своих чувств, и всё смелее их высказывать, пусть в аллегорической, стихотворной форме.

Я мог позволить себе слабость побыть ребенком в смысле купания в эмоциях, и действовать, исходя из них. Я ничего с ней не боялся, потому что она предугадывала мои мысли и чувства, умело ими жонглировала, тем самым только распаляя меня.

А как пройдет встреча Валентины и Ириной? Младшая уже не сможет делать вид, что просто выполняет рабочие задания. Для Вали Ириша — часть моей истории. А теперь я должен стать ее настоящим и будущим.

Можно ли говорить, что с Валюшей мне чего-то не хватает? Пожалуй, нет. Она — просто другая! И мне сейчас с ней хорошо: как мужчине и как творцу. И я опять должен то ли обдумать, то ли почувствовать, как правильно поступить.»

— Ты не должна ставить вопрос так категорично, — это было единственное, что смог произнести вслух Евгений, ощутив, как затянулась пауза. — Если в молодости чего-то не хватает, то это, как говорится, дело поправимое.

— Ты в чем-то сомневаешься? И это касается меня? — Валентина резко поднялась и, чтобы не смотреть в глаза, сделала вид, что занялась мытьем посуды.

— Не сомневается только идиот. Человек нормальный всегда живет в трех временных измерениях: в прошлом, настоящем и будущем. И каждый день мы выбираем, что нам предпочтительнее. Ты для меня — чудесное Настоящее и загадочное Будущее. Но и тебе придется принимать меня с моим Прошлым. Я понимаю, что это будет непросто — от этого и переживаю.

— Ты решил вопрос с проживанием Ирины? — Валентина одним движением закрыла воду в кране и всем корпусом повернулась в Евгению. Не дожидаясь ответа, добавила. — Может быть, поселить её в нашем доме? Мне будет интересно пообщаться с Ирой дома. — Голос Валентины стал мягким, глубоким и теплым.

У Евгения потеплело в груди. Только что Валюша практически решила за него сразу две задачи — размещение гостьи и сохранение комфорта и уюта в доме.

Они, действительно, хорошо ужились вместе. Евгению оставалось только наблюдать со стороны за тем, как воркуют на кухне две его Женщины. Ирина чем-то делилась с Валентиной, при этом всегда оберегая чужую свободу. Иногда она позволяла себе аккуратно подтрунивать над Евгением. А Валентина в эти моменты превращалась в слух: для неё всё было новым и невозможно дорогим.

Ирина гостевала недолго.

Традиционная раздача автографов после презентации затянулась почти до десяти часов вечера. Вдохновленные успехом, Евгений и его женщины отметили успех в небольшом, уютном ресторанчике. Девушки сели рядом, отведя место напротив Евгению. А он не раз ловил себя на ощущениях нереальности происходящего: прошлое и настоящее сомкнулось в одном моменте, и тысячи мелких иголочек не раз пробегались по его спине приятным холодком.

На следующий день Евгений на пару часов отложил все дела, чтобы вместе с Валентиной провести Ирину на вокзал. Она уезжала счастливая, хотя внешне мало выказывала свои эмоции: на её лице была спокойная, расслабленная улыбка. Было тепло, и на коротенькое черное платье Ирина накинула лишь ажурную сиреневую жилетку. Последний поцелуй: в щеку, но так близко к губам, что у Евгения остался привкус помады. Валентина молчала, но, держа Евгения под руку, кажется, в последний момент даже слегка подтолкнула Евгения к Ирине.

А по дороге домой она беззаботно щебетала, полностью завладев вниманием Евгения.

ПРОГУЛКА

Расставание, как и встреча, полна эмоций. В последний раз махнув вдогонку уходящему поезду, Евгений и Валентина смешались в общей толпе провожающих. С разных сторон доносились обрывки разговоров: женщины, как правило, уже планировали, в какой магазин пойти и что купить. Кто-то из мужчин старался успокоить своих растроганных прощанием подруг. По перрону сновали грузчики, оттягивая последние пустые тележки. «Дорогу, дорогу!» — слышалось со всех сторон.

Здание вокзала, казалось, сейчас лопнет от такого наплыва людей. Но на привокзальной площади было почти пусто — людская масса маленькими ручейками растеклась в разные стороны.

Евгений почувствовал, как неприятно заныло в области сердца. Стараясь переключить свое внимание, он крепче сжал кисть Валентины, отчего, видимо, ей стало больно — она рывком освободила руку.

— Ты чего?! — спросила она. — Ты же мне руку сломаешь!

— А знаешь, Валюша, я всегда не любил прощание и окончание фильма, — будто не слыша сказанного, пробормотал Евгений. — После этого наступает такая пустота!

Валентина хотела еще раз выговорить Евгению, но передумала.

— Да, — ответила она, — прощаться трудно. А ты представь себе, каково тем женам, которые отправляли своих мужей на войну?!

— А ты откуда знаешь? — Спросил Евгений.

— Мне бабушка рассказывала. И ведь тогда никто не знал, увидятся ли они когда-нибудь. И тем не менее, ждали, до последнего верили — скоро вернется!

— А тебе не кажется, что, случись сейчас такое, все могло бы быть иначе? Как мы живем? Ведь практически, одним днем. Встретились, отбыли номер — и распрощались. Вот сколько мы готовили эту встречу с Ириной, сколько нервов попортили и себе, и другим? — Евгений замолчал, задумался. — Как ты думаешь, долго еще люди будут вспоминать эту презентацию?

— Скорее всего, они будут просматривать видеозаписи и фотографии. Но позже. Может быть, через год. Благо, что все материалы доступны на сайте. — Валентина посмотрела в глаза Евгению. — А твоя пустота — это нормально! Ты сделал большое дело…

— МЫ СДЕЛАЛИ! — Подчеркнул Евгений. — Без тебя мне было бы сложно.

— Да, конечно — МЫ СДЕЛАЛИ, — улыбнулась Валентина. — Но главное — не в этом!

— А в чем? — Неподдельно удивился Евгений.

— Как — в чем?! — Встрепенулась Валентина. — Ты слышал, как она читала?

— Конечно, слышал.

— Ну, и…?

— Что «и»? Не понимаю… — Евгений начал злиться.

— Ты говорил, что Ира не замужем?

— Да, говорил. Хотя, до конца не уверен, не знаю. Да и зачем это тебе… сейчас…?

— Я, кажется, что-то начинаю понимать, — сказала Валентина.

— А я, похоже, перестаю…

— Какой же ты бестолковый! — И Валентина щелкнула Евгения по носу. — Она же всегда любит! Без претензий, без привязанностей.

— Хорошо. Пусть так. Но тебе-то что с этого? Ты мне рассказываешь то, что я уже много лет знаю, — буквально продекламировал Евгений.

— Знает он, — буркнула Валентина, опустив голову. И тут же снова оживилась. — Я бы тоже так хотела...

— Так же любить? Или быть любимой… так же?

— Наверное, и то, и другое. Только не знаю, возможно ли это.

— Не буду говорить, что нет ничего невозможного, — ответил Евгений. — Да ты и не поверишь. Знаешь поговорку: «любовь — не картошка, не выбросишь в окошко»?

— Конечно, знаю!

— А я бы перефразировал: «Любовь не картошка — не затянешь в лукошко».

Валентина хихикнула:

— Любишь ты играться словами!

— Нет, правда, ну разве можно взять чужое чувство и притащить к себе?! А вдруг окажется не под силу? — Валентина молчала. — Я ведь и сам до конца не знаю, как было у Ирины в жизни. Да и не пытался, честно говоря. Зачем? То, что было — было и прошло. Вот и ты стала причастной к празднику, который мы ей устроили. Я знаю только то, что она мне писала, а остальное, возможно, лишь мои фантазии на тему.

— Бурные, надо сказать, фантазии, — улыбнулась Валентина, прижавшись к нагретому солнцем плечу Евгения.

— Милая моя, сами по себе реалии достаточно скучны, если к ним не примешивать фантазию! Вот ты знаешь, на самом деле ты любишь меня, или тебе это только кажется?

— Фу, какая скука! — Валентина махнула рукой. — А ты, мой дорогой, бываешь таким занудой! — Валентина сделала вид, что хочет освободиться от объятий Евгения. — Я просто делаю для тебя то, что могу… просто потому, что тебе это приятно — я это вижу! И от этого мне приятно! — Валентина остановилась и поднялась на носочках, чтобы поцеловать Евгения в щеку. Но в ту же секунду он повернулся к ней, и их губы слились в теплом, долгом поцелуе.

Отдышавшись, они посмотрели друг другу в глаза, и потом засмеялись, как дети.

И, чтобы не сидеть в доме, Евгений предложил Валентине прогуляться по набережной.

— Пошли, — охотно согласилась Валентина. И тут же с легкой обидой добавила: — Мы с тобой давно не ходили никуда!

— Прости, Валюша, — ответил Евгений, слегка сжав ее маленькую ручку в своей. — Я и сам чувствую, что мне не хватает тебя. — Валентина хитро глянула на Евгения. — Нет, правда! — Евгений притянул к себе Валентину за руку. — Каждый день — одни и те же лица, задания, планы…

— И ты совсем забыл, что ты — почти женатый человек! — подчеркнула Валентина.

— Забавно звучит, — улыбнулся Евгений, — «почти женатый»… А что здесь главное?

— Решай сам! — Твердо произнесла Валентина. — Между прочим, нас пригласили на День рождения!

— Кто?

— Если ты помнишь, у Нефёдовых год назад родилась дочка.

— Значит, пойдем — такое дело пропускать нельзя! — И они опять вдвоем засмеялись. — Когда идем? — Уточнил Евгений.

— Сегодня нас ждут к ужину.

По дороге влюбленные зашли в кафе, заказали по мороженому.

В зале было много молодежи. Из-за столиков доносились обрывки фраз. Из середины зала, не скрывая удовольствия, появилась девушка с букетом роз. За ней с гордым видом следовал парень. В дальнем углу о чем-то эмоционально спорила пара. Молодые официантки, мило и искренне улыбаясь, шустро сновали между столиками. Зал то затихал, то вновь взрывался гулом голосов.

Наконец, принесли заказ — сливочное мороженое с фисташковым наполнителем. Поблагодарив официантку, Евгений подвинул одну креманку Валентине:

— Кушай!

— Спасибо, — ответила Валентина, пригубив немного мороженого и закатив глаза от удовольствия. — А ты чего не ешь?

— Смотрю на тебя, — ответил Евгений. — Смотрю и думаю — какая же ты еще маленькая!

Насладившись мороженым, Евгений посмотрел на часы. Было начало пятого.

— Ну что, домой пойдем или сразу в гости?

— Надо купить подарок, — напомнила Валентина. — А через часок как раз можно будет нагрянуть.

Они зашли в крупный специализированный магазин, где продавалось все для детей — от новорожденных до старшеклассников. Валентина сразу рванула к стенду со всякими распашонками и ползунками. Евгений молча улыбнулся и пошел за ней. Право выбора он полностью доверил любимой, и только молча наблюдал за процессом выбора подарка, наслаждаясь тем, как первоначальная сосредоточенность Валентины сменялась на милую улыбку.

Уложив обновку в красивую коробку с бантом розового цвета, они вышли из магазина.

Тесная однокомнатная квартира Нефёдовых была наполнена детскими ароматами: молока, детского мыла и чего-то еще — неуловимого и такого забытого для Евгения. Его двое детей уже давно выросли, унеся с собой суету бессонных ночей. Теперь он как будто вернулся на двадцать с лишним лет назад.

Надежда, молодая мама, сновала между маленькой комнатой и еще кухней, в которой едва могли развернуться двое взрослых людей. В комнате уже был установлен журнальный столик, накрытый на четверых. Евгений вручил молодой мамочке букет, нежно чмокнув ее в щеку. А Валентина, едва успев разуться у порога, бросилась мыть руки и помогать хозяйке. Однако, Надежда ответила, что уже все готово, и можно идти в комнату, расслабляться и приступать к трапезе.

Валентина, как показалось Евгению, слегка расстроилась отказом. Но только лишь она вошла в комнату, обратила внимание на стоявшую в углу кроватку, откуда пыталась выскользнуть маленькая кучерявая детская головка.

— Жень, ты глянь на это чудо! — Почти крикнула Валентина и подошла к кроватке, чтобы взять малышку на руки.

— Аккуратнее, Валюша, — тихонько сказал Евгений. — смотри, не урони!

Но Валентина, уже игравшая с малюткой, кажется, не слышала его. А Евгений слегка напрягся, готовый в любой момент подхватить обеих.

Напряжение сняла Надежда, тихонько подошедшая к Евгению со спины и шепнувшая:

— По — моему, вам уже пора заводить своего малыша! Ты только посмотри, Валюша ведь — готовая мамочка!

Валентина, явно услышавшая шепот сзади, аккуратно поставила девочку в кроватку и повернувшись, на секунду замерла. В квартире воцарилась полная тишина — даже из детского уголка не стало слышно ни шороха.

Валентина молча смотрела то на Евгения, то на хозяев дома, замерших в ожидании.

— Ты хочешь нам что-то сказать? — Не выдержала Надежда.

— Ну, не томи уже, — пробасил Костя, муж Надежды.

Наконец, Валентина сделала глубокий вдох и, собравшись с силами, сообщила:

— А ждать недолго осталось — каких-то восемь месяцев! — При этих словах у неё брызнули слезы, и Надежда подбежала успокаивать:

— Ну, чего ты, глупенькая? Это же такое счастье! Не плачь, пожалуйста! — И обратилась к замершим мужчинам. — Ну, а вы чего застыли?! Не знаете, что следует делать в таких ситуациях?! Вот так всегда: лишили двух прекрасных девушек молодости — и в кусты! Марш все за стол, пока нам всем еще можно выпить в честь такой новости!

В этот момент Евгений, действительно, вышел из ступора, одним шагом подскочил к Валентине и, обняв ее, стал целовать и кружить, едва не задев посуду на столе.

— Задушишь, дурачок! — Взвизгнула, смеясь, Валентина. — И не меня одну!

— Ничего-о-о, — протянул Костя. — Пока еще можно. Наслаждайся, пока Женька может тебя обнять!

Тем временем, малышка уснула в своей кроватке, а две пары, устроившись за столом, принялись за слегка остывший ужин.

СВАДЬБА

Возле ЗАГСа уже толпился народ. В тот день было немного желающих связать себя узами Гименея.

Словно по заказу, погода наладилась. Прошедшая зима была на редкость теплой, и теперь, в середине марта, уже не было ни снега, ни луж на земле. Первые весенние лучи слегка согревали и землю, и души людей. Поэтому Евгений был вдвойне счастлив. Еще бы! Еще когда они с Валентиной выбирали ей платье, было много споров, в чем ей ехать на церемонию бракосочетания. И Евгений предлагал простой, но элегантный костюм для Вали: светло-бежевого цвета, он мог очень хорошо оттенить яркие черты Валентины, ее карие глаза, черные от природы брови. И, конечно, подчеркнуть неотразимую фигуру. Вале костюм очень нравился, но она настаивала на торжественном свадебном платье.

— Ты будешь себя удобно чувствовать в нем? — спрашивал Евгений. — По сути, почему именно свадебное платье? Ты будешь прекрасно выглядеть в костюмчике!

Евгений говорил с нескрываемым волнением. Он еще не мог поверить в то, что выбирает убранство для своей единственной и такой дорогой Валюши. Он мечтал об этом с первого дня знакомства со своей будущей невестой! Сколько всего было пережито, перечувствовано! Но теперь его любимая, обожаемая и самая неотразимая Валюша должна была просто затмить всех невест на свете!

— Мне очень приятно, что ты так обо мне заботишься, — ответила Валя. — И ты можешь не переживать! Я и сразу знала, что ты у меня — особенный, только сказать об этом боялась. А теперь мне никто не мешает. В конце концов, какая разница, какой это по счету брак? У тебя ведь тоже — не первый! — Евгений едва заметно кивнул. Это получилось как-то спонтанно. Он просто внимательно смотрел в ее глаза и слушал. — Но ты будешь в нарядном костюме. Так почему ты решил, что я должна быть на собственной свадьбе без свадебного платья? Давай лучше попросим показать нам товар.

Продавщицы — молодые, симпатичные девушки, все это время стояли неподалеку и потихоньку подглядывали за покупателями. Обычно за день в этот салон приходят до сотни молодоженов. Но бесконечный поток влюбленных не вызывал привыкания: каждая пара — уникальна и поучительна.

Девушки сами еще были не замужем, им было от двадцати до двадцати трех лет, и работали они с особым интересом, каждый раз как бы примеряя роль будущей невесты на себя.

Но эта пара заставила замолчать даже их, неугомонных! Невеста — практически их ровесница, а жених — заметно старше. Встречаются они, скорее всего, недавно. Но как они говорят, как двигаются! Со стороны это было похоже на красивый брачный танец лебедей или розовых фламинго! На мгновенье уйдя от реальности в свои собственные мечты и фантазии, продавщицы будто проснулись, и грациозно подошли к покупателям.

— Чем мы можем Вам помочь?

Евгений с Валентиной уже присмотрели несколько вариантов платьев. Оставалось примерить каждое из них и сделать окончательный выбор.

Первое платье на витрине выглядело привлекательно, но Валя в нем была похожа на фарфоровую куклу — оставалось только посадить ее на капот машины и перевязать ленточками. Женя посмотрел на Валю, оба рассмеялись так, что даже продавщицы хихикнули.

— Нет, спасибо, — галантно сказала Валя, и плавным движением протянула платье продавщице.

— Девушка, примерьте вот это! — предложила другая продавщица.

Второе платье было значительно лучше прежнего. Заниженная линия бюста выгодно подчеркивала и почти полностью открывала грудь. Евгений сначала смутился и хотел было возразить, но Валентина будто поймала его мысль, и одним только взглядом выразительно напомнила ему о прошлой его ревности. Евгению стало на минуту стыдно от своих же мыслей, и он успокоился, увидев в ее глазах одобрительную улыбку.

По линии талии платье, как влитое, облегало тело Вали, спускаясь книзу широкими вертикальными волнами. Казалось бы, можно идти расплачиваться за эту красоту и покидать магазин. Но Валентина еще в чем-то сомневалась.

Не очень решительно, но все же и это платье было возвращено потрясенной и недоумевающей продавщице.

На кушетке, рядом с кабинкой для переодевания, лежал последний наряд. Валя скрылась за шторкой, а через пару минут по всему магазину был слышен вздох восхищения. Валя не вышла, а выплыла из-за шторки. Казалось, что даже покупатели на мгновение замерли.

— Тебе нравится, Жень? — застенчиво и почти шепотом спросила Валя. — Ну, не молчи! — Она засмеялась. А Евгений уже несколько раз пробежал глазами по Валентине с ног до головы.

Почему-то он сразу представил себе Валю на большой сцене среди пар, танцующих под вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». В последнее время эта музыка буквально преследовала Евгения, она постоянно звучала у него в голове!

Настолько же торжественное, насколько и элегантное, платье начиналось сверху так же, как и предыдущее, на нижней линии великолепной груди Вали, но дальше оно шло простой единой линией, без всяких складок и рюшей. От груди, по талии и бедрам, платье спускалось до щиколоток, и заканчивалось, эффектно открывая глазу маленькие ножки Вали, на которых, как на Золушке перед балом, сияли легким оттенком позолоты туфельки на довольно высоком каблуке.

Перемигнувшись, молодожены поняли друг друга. Женя обернулся к продавщицам, расплатился, и через мгновение счастливые новобрачные уже выходили из магазина.

К ЗАГСу молодые приехали на шикарном «Линкольне». Этот семиметровый лимузин часто колесил по городу со свадебными украшениями. Женя, уже познавший всю прелесть этой машины, ни на миг не сомневался в выборе. Когда-то он арендовал эту машину по своим рабочим вопросам. Машина была рассчитана на семерых человек. С молодыми поехали только свидетели, а остальные гости должны были ждать около ЗАГСа.

Когда лимузин аккуратно вывернул к старинному, с крупной лепниной, бело-розовому зданию ЗАГСа, Евгений почувствовал тремор в руках. Это было знакомое чувство: Евгений обычно растворялся в процессе подготовки, и образ будущего мероприятия лишь иногда всплывал в голове Евгения. В этот период он почти ни с кем не общался, и только боковым зрением замечал странные взгляды со стороны. Привычка к сценической работе не привила ему холодного, отрешенного отношения. Напротив, чем старше он становился, тем важнее становились внутренние переживания.

Но тогда он отвечал только за самого себя. Теперь же каждый его шаг, каждое слово и действие будут соотноситься с женой. Только теперь Евгений начал осознавать, что значит —

взять в жены молодую женщину! То, что для него казалось обыденным и привычным, порой навевая скуку, для нее — открытие мира: литературные симпозиумы, конференции, на которые Валентина с охотой ездила вслед за своим избранником, вызывали у нее трепет и страх. Зато посещение дискотек, с которых Валентина возвращалась новой, взбодренной и возбужденной, вызывали у него сопротивление: молодые парни с жадностью смотрели на его возлюбленную, гадая о роли самого Евгения.

Старая привычка Евгения к одиночеству понемногу уступала место согревающей сердце радости. Иногда еще всплывали отголоски уходящего года: потеря близких, аварии. В одной из них погибли артисты знаменитого на весь мир коллектива, которому когда-то в молодости Евгений писал поздравительные стихи к юбилею руководителя.

Однажды услышав от своего старшего коллеги слово «космополит», Евгений накрепко усвоил его значение. Для него не существовало границ, и сорваться в поездку за тридевять земель ничего не стоило. Евгений родился на Украине, все детство и юность провел в Прибалтике, а часть родни по маминой линии остались в России, на Урале. И хотя теперь его жизненная линия вновь повернула на Украину, несмотря на середину «пятого десятка» жизни, он не исключал возможности снова сменить место проживания.

Сейчас, держа руку на дверной ручке свадебного лимузина, Евгений явственно отдавал себе отчет: молодая женщина в белом, ожидающая его решительного действия, пойдет за ним в огонь и в воду. И всё же, его волнение не отступало — она идет Замуж, она будет в его тылу, его тылом, хотя в ее присутствии придется еще немало повоевать.

Последний рывок — и дверь машины отворилась. Евгений шагнул на разгоряченный асфальт. Под аплодисменты и приветственные возгласы гостей он подал невесте руку. Их глаза встретились, улыбки снова расцвели на устах. Они шли, мелкими движениями сверяя свои ощущения: они вместе, они — рядом! Откуда-то, из дымки сознания, на них сыпались цветы и монеты.

Рука Валентины слегка дрогнула, когда безымянный палец был отмечен не просто украшением, но символом завершенности и начала новой жизни. Евгений слегка пошевелил своим безымянным пальцем, привыкая к новому ощущению.

Правила церемонии слегка изменились в последние несколько лет, и свидетелям уже необязательно было ставить свои подписи в журнале регистрации.

— А теперь, дорогие молодожены, может поздравить друг друга супружеским поцелуем! — Торжественно объявила работница ЗАГСа.

Фата у Вали аккуратно спадала с затылка на плечи и совсем не мешала. Но руки Евгения сделали непроизвольное движение, стремясь еще больше открыть доступ к любимым устам. При первом прикосновении губы молодых дрогнули, но уже через секунду руки Евгения опоясали талию Валентины, и он успел только подумать, как не испортить макияж любимой. Тишина ожидания сменилась криками «горько». А в памяти Евгения всплыли его же строки:

С тех пор, как Бог в прадавние века

Из праха дивом вылепил Адама,

С Мужчиной рядом расцветает Дама —

И спутница, и правая рука.

Ей имя — Ева, «первая на свете»,

По слову стародавнего закона.

С тех пор под звуки марша Мендельсона

Шагают в жизнь под руки наши дети.

Невеста — в белом платье лебедином,

Жених, как рыцарь — в гордом облаченьи.

Отныне вместе — ваше назначенье,

И в радости, и в горе — вы едины!

Живите в счастье, славе и здоровье,

Вершите жизни новые рекорды,

Пусть ваши имена красиво, гордо

Звучат до юбилея золотого!