Ты думала так

Белый самолёт, максимально разогнавшись по взлётной полосе, легко оторвался от земли и уверенно набирал высоту, оставляя под крылом мой родной город. Я даже не посмотрел, как обычно, вниз на удаляющиеся крошечные деревья, цветные крыши домов, скрученные автомобильные петли дорог, ровно обрезанные на лоскуты окошенные поля и открывающуюся линию горизонта, таящую от глаз ту сторону планеты, куда я лечу. Сидя в кресле с закрытыми глазами я отчётливо представлял себе эти картинки, всплывающие сейчас из моей памяти. Теперь мне уже абсолютно не хотелось возвращаться к своему прошлому. Пусть оно останется здесь, отпускаю его. Разрывая воздух скорее вперёд отсюда, хватит. Кончился мой черновик.

Мы набрали высоту и лайнер выровнялся. Плавно открыв глаза, первую кого я увидел, была молоденькая стюардесса. Она, улыбаясь пассажирам, шла между рядами и изредка останавливалась возле кресел. Что – то вежливо ответив, снова шла, но её снова о чём – то спрашивали, и она опять останавливалась улыбаясь. Как она была похожа на тебя… двадцать лет назад. Проходя мимо меня, она посмотрела мне в глаза и на мгновение, задержав взгляд, прошла мимо.

— Извините, а Вы обратно тоже этой авиакомпанией полетите? – неожиданно спросила меня соседка, сидевшая у окна. Мне показалось, что она когда – то преподавала у меня немецкий в школе, который я так и не выучил, но успев рассмотреть её в выдержанной мною паузе, я понял что не она, они просто похожи.

— Только туда, — тихо ответил я.

— Да, что Вы? Вы – иммигрант?

— Я пришелец из космоса…

Вытаращив от удивления на меня глаза, она поняла через мгновение, что я совершенно не похож на пришельца и резко отвернулась к окну. И снова мимо нас чуть было не прошла та милая стюардесса, но мой тучный сосед, что сидел от меня слева остановил её:

— Девушка, — обратился он, пытаясь несколько приподняться на сидении, — я сердечник. — Если можно, то будьте так добры, стаканчик водички без газа, мне нужно запить лекарства, высоко, видите ли…

Она любезно улыбнулась беспокойному соседу и ответила:

— Да, конечно, минуточку.

И мы снова на секунду встретились с ней взглядами. Какие у неё красивые глаза. Она совсем ещё молода, ей около двадцати двух – двадцати трёх. На её костюме был прикреплён бейджик с её именем Барбара.

Только она ушла сосед, как бы оправдываясь, обратился ко мне:

— Боюсь, если честно. Я однажды, двенадцать лет назад, пережил железнодорожную катастрофу. Наш поезд ударился на переезде в грузовик, и мы чуть не сошли с рельсов. Представляете?

После своего же вопроса он ещё сильнее распереживался и я попытался успокоить его:

— Пейте смело свои лекарства, но грузовики на такой высоте не летают.

Он застыл, задумавшись над моим советом, но его оживила улыбающаяся Барбара, принесшая ему воду.

— Да, да, спасибо, — кивнул он девушке и взял из её рук стаканчик с водой.

Мы оба с ней проследили, как сердечник тут же съел со своей ладони пару розовых таблеток и запил их.

— Теперь мы за Вас спокойны, — улыбнулась ему Барбара и обратилась ко мне. — Вам тоже что – то угодно?

— Снотворного, — ответил я. – Много снотворного.

— Простите? – не поняла она.

— Ничего, извините, неудачная шутка.

— А, шутите, — усмехнулась она и пошла дальше.

Через минут пять мой сосед уже крепко спал так, что даже у окошка сидящая справа неудачная копия моей учительницы по немецкому возмущённо заметила:

— Сердечник… щас, ага. Я тоже его сразу раскусила. Видно же, что он бывший алкоголик. Да, не удивляйтесь, Вы так. На лицо его посмотрите внимательнее. Не узнаёте?

— Нет…

— Ельцин! Ещё тот…

— Угу, — согласился я, вглядываясь в спящую физиономию рядом сидящего бывшего президента. – Что – то есть…

— Ах, да, откуда же вам, пришельцам знать? – подковырнула меня училка.

Я улыбнулся и молча кивнул ей в ответ. Она обрадовалась ничьей и, открыв заготовленную на дальний полёт книгу, погрузилась в чтение. Мимо нас снова прошла Барбара и ещё раз бросила на меня взгляд. А через несколько минут я плавно закрыл глаза и окунулся в свои размышления.

Детство, моё счастливое детство и мои детские мечты. А сколько мне будет лет в двухтысячном году? А каким я буду? Я не помню, как я себя представлял, но думал, что буду уже очень взрослым. Хм… И вот уже 2012 – ый год… А я всё также мечтаю…

Тебе никогда не нравилось то, что я умею мечтать и пытаюсь жить своими мечтами, что я умею летать, просто прикрыв глаза, умею слышать, видеть и чувствовать что – то ещё, большее или иначе, нежели чем ты. Ты думала так, Барбара…

Сидя в кресле с закрытыми глазами я ясно представлял себе картинки, из которых состояла моя жизнь. Теперь только в памяти я буду возвращаться к своему прошлому, которое осталось там.

Белый самолёт, максимально сбросив скорость, затормозил по взлётной полосе. Я даже не посмотрел, как обычно, вниз на приближающиеся крошечные деревья, цветные крыши домов, скрученные автомобильные петли дорог, ровно обрезанные на лоскуты окошенные поля на этой стороне планеты, куда я прилетел.

Я плавно открыл глаза, начиная свой чистовик.