Жарко горит огонь в старом камине. Только он один освещает небольшую комнату в загородном деревянном доме. За окном — поздняя осень, сумерки и нежный дождь, баюкающий природу. Двигаю скрипящий стул и сажусь чуть ближе к очагу. Тепло огня греет озябшие в вечернюю прогулку ноги и греет так сильно, что сидеть близко уже нельзя. Неловко ворочаюсь на стуле и прячу ноги от жара, отводя их в сторону. Мне хочется взять в руки плед и укутаться им, завернуться в него как в кокон, но плед начнет гореть от тепла — и я послушно откладываю его в сторону.
Дрожащей рукой беру со стола связку старых писем и фотографий. В комнате немного пахнет дымом — на улице ветрено и не все вытягивает в трубу. Глубоко вдыхаю теплый воздух комнаты — и нос щекочет запах кофе, сваренного в турке на песке с углями из камина. Чашка уже почти пуста и лишь тонкий слой кофейной гущи остается на донышке, высыхая и пачкая сахарно-белый фарфор. Я гляжу на письма и перед глазами летит карусель воспоминаний-мыслей: и об упущенном счастье, и о горе былых дней, и о счастливых находках со страшными потерями. Стук дождя за окном и треск огня баюкают и трудно вернутся в мир живой, покинув мир фантазий.
Трепетно держу в руке свои бумаги. Они уже немного пожелтели, и выцвели, и пыль на них скатывается в шарики под пальцами. Я долго хранил их — они были моей надеждой, моим убежищем, в которое от слез пряталась душа. О, они такие великолепные, такие старые, такие намоленные! Даже четки самого праведного священника не сравнятся с ними! Длинными ночами я перебирал их, одно за другим. Я шептал их слова как отчаявшийся грешник шепчет литании в полутьме монастырских помещений. О горе памяти, о горе былому!
Я смотрю на них со светлой печалью и медленно протягиваю руку в камин. Их время прошло, их время отсчитано до секунд, они были взвешены на весах и найдены очень легкими. Я аккуратно разрезаю нить, которой они связаны и сбрасываю ее в огонь. Я держу старые листки кончиками пальцев и они — дрожат. И все же, пора вам лететь в огонь, пора! Не чувствуя жара пламени, я аккуратно отпускаю на угли мои воспоминания. Ох, как же быстро их лизнул робкий язычок огня и они почернели, оставляя лишь пепельный след. Они мгновенно почернели — но буквы на них не исчезли. Еще пару минут они будут жить, еще пару минут будут существовать, пока время не возьмет свое, превратив их в прах.
Будто небесный судья, я пересмотрел их и вынес законный вердикт — гореть им. А сколько же я сжигаю от самого себя, сжигая их? Я, заглушая голос, требующий голыми руками достать их из огня, не моргая смотрю, как умирает часть души под надзором строгого судьи. Один мудрец сказал, что кроме настоящего терять больше нечего, ибо ни прошлого, ни будущего мы не имеем. Я возразил бы ему минуту назад, держа свое прошлое негнущимися пальцами. Я показал бы ему, что прошлое можно потерять! Я осудил себя и себя же бесстрашно сжег! Но я не умер, нет, я лишь избавился от бремени былого, бессмысленного и тяжелого ярма. Я отказался быть полуживым старьевщиком и открыл свету дня свои закрома; я очистился.
Проходит час, а я все сижу глядя в живой огонь. От писем осталась только легкая серая пыль, присыпавшая пунцовые березовые угли. Дует осенний ветер за окном и забегает в кирпичный дымоход. Пепел поднимается и вылетает из камина в комнату — я случайно вдыхаю немного и запиваю его свежим кофе, сваренным в турке на песке с углями из камина.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.