НОГА

НОГА. Нога болела, болела нестерпимо! При обходе станции, незадолго до пожара, Владимир Михайлович повредил левую ногу: сначала натер в сапоге; дальше, по-видимому, радиоактивная пыль разъедала рану, и лучевой ожог оказался серьезным. Кожа пузырилась и болела, отходила слоями — сапог пришлось снять из-за неудобства и надеть какие-то подвернувшиеся кеды. Дальше — больше: провалился в открытый технологический люк, не заметив его; еле выбрался оттуда… Что тут говорить, что комментировать — и вообще, и о ноге — в частности? …Перевязку делали по вечерам; сначала доктор сам приходил в штаб, потом возили на перевязку в Иванково. Правда, когда случился пожар, о ноге полагалось "забыть". А как забудешь, когда нога, забинтованная от щиколотки до колена, не входила в сапог, не помещалась в ботинок!? Так и пришлось бегать, превозмогая боль: руководить, тушить, сражаться с собственной болью. В процессе тушения пожара отказал голос — лучевой ожог дыхательных путей. По мере того, как тушение пожара разворачивалось в полной мере, силы Владимира Михайловича иссякали… Через некоторое время был вынужден передохнуть — его тут же увезли в машине скорой помощи в Киев, в госпиталь. К машине несли на носилках — сильно тошнило, почти рвало, ходить и говорить громко уже не мог. Так, под капельницей и довезли до госпиталя, где стали по мере сил восстанавливать его здоровье, а сначала — кожу ноги сняли вместе с теми "лепехами" растоптанных, расплавленных кедов… Нога болела еще очень долго, временами особенно сильно. Ногу активно лечили целый год, перепробовали несколько мазей и трав. Нога так до конца и не проходила, ныла по ночам, беспокоила при ходьбе. Кожа от щиколотки до колена так и осталась очень бледной, покрытой желтыми пузыристыми пятнами. Далее заболевание распространялось внутрь организма, захватывая и не отпуская, и не отступая, только иногда давало краткие передышки…