Пролог

Рассвет коснулся горизонта, и волна всеобщего пробуждения в ближайшие часы грозила накрыть сонный Нью-Йорк. Сквозь жалюзи свет проник в комнату и заиграл на обоях, но не он разбудил Чарли. Колющая, а затем тянущая боль, словно по сигналу овладела вначале коленом, а затем распространилась по всей ноге. Мозг в бессильной надежде на то, что боль рано или поздно утихнет, не сразу дал сигнал к пробуждению, но спустя пару минут Чарли нехотя открыл глаза. Перевернувшись на спину, он какое-то время пребывал в прострации, не до конца осознавая, что новый день наступил настолько быстро. Казалось, ещё совсем недавно голова легла на подушку, а сознание отправилось в турпоездку по царству Морфея. Но вот уже повинуясь, боли в колене, мозг прервал путешествие и заставил вернуться в суровую реальность. И если во сне Чарли представал каждый раз в новом обличье, то в действительности он был не более чем журналистом-неудачником с металлическим осколком в колене.

Заснуть уже было невозможно, лежать, уставившись в потолок, не имело смысла. Оторвавшись от кровати, слегка прихрамывая на правую ногу Чарли, прошёл в ванную, где около пяти минут водил щёткой по зубам и разглядывал помятое лицо в зеркале. Из отражения на Чарли смотрел человек лет тридцати с короткими тёмными волосами, волевым подбородком и карими глазами, наполненными безысходностью. Недельная щетина покрывала щёки и подбородок, придавая Чарли сходство с бомжем-алкоголиком, не хватало только синяка под глазом. Бриться не хотелось, на чистке зубов закончилась вся инициативность Чарли в отношении утреннего туалета. От тела не исходило запахов, с которыми бы не справились дезодоранты или одеколон, потому мысль о душе пронеслась в голове и исчезла в небытие. Ритуал утреннего взвешивания уже стал скорее привычкой, чем необходимостью. Стрелка весов дернулась на отметке «семьдесят» и успокоилась. Это, казалось бы, невинное движение стало для Чарли знаковым — что в жизни, что в нём самом всё оставалось прежним.

Шлёпая босыми ногами по полу, Чарли вернулся в спальню, взял ноутбук с тумбочки, что стояла рядом, и вновь завалился на кровать. Стараясь придавить ноющее колено левой ногой (хоть и понимая, что боль от этого не исчезнет) Чарли открыл крышку и нажал на кнопку включения. Тишину комнаты помимо человеческого дыхания наполнил шум вентилятора. Моргнув пару раз экран вывел окно приветствия с просьбой ввести имя пользователя и пароль. По-редакторски, одним пальцем Чарли вбил в поле ввода «priest» (пережиток давнего увлечения игрой World of Warcraft) и заполнил второе поле комбинацией из восьми звёздочек. Рабочий стол, заполненный сотней, если не больше текстовых документов безрадостно приветствовал хозяина, даже мелодия, звучащая при входе в систему прозвучала как-то серо и убого. В почтовом ящике как всегда оказалась куча писем, половину из которых можно было, не читая удалять. Но ещё теплящаяся надежда на открытие сенсации заставляла щёлкать по каждому присланному письму, каким бы бредовым не являлся его заголовок. «ЦРУ готовит кошек-террористов», «Президент Обама и брак с пришельцами», «В Аризоне прячут трупы эльфов» — самое безобидное, что предстало перед глазами.

Карьера журналиста-конспиролога поначалу казалась притягательной. Но когда встал вопрос о том, чем платить за квартиру и что есть, вся притягательность исчезла, а дымка таинственности растворилась в мгновение ока. Это только кажется, что люди по сей день любят всё неизведанное, особенно, если в этом неизведанном, словно муха в пунше, плавает правительство США. На практике же оказалось, что большей популярностью пользуются статьи о личной жизни звёзд, похудании в кратчайшие сроки или о том, как заработать кучу денег и ничего при этом не делать. Поскрипев зубами, Чарли всё же прислушался к звуку урчащего желудка и стал работать для глянцевых журналов и жёлтой прессы. Однако около десятка статей в конспиралогических журналах принесли определенную известность в очень узких кругах. И теперь почтовый ящик (обычный и электронный) заваливали сотням писем от жаждущих открыть глаза обывателям.

Мысль о множественном выделении всего мусора пришла слишком поздно — не прочитанными и не удаленными оставались четыре письма. Три из них отправились в чрево почтовой корзины, а вот четвёртое чем-то привлекло Чарли. В отличие от приходящего обычно спама, это письмо не было наполнено набившими оскомину фразами навроде: «Чувак, я тут нарыл такое!» или «Ты офигеешь, когда узнаешь…». Почти что официальный стиль, обращение на «вы», отсутствие ошибок — всё это резко выделяло письмо из числа других.

«Доброй ночи, мистер Эппс!

Прошу прощения, что не могу представиться сам, поскольку условия, в которых я сейчас нахожусь, заставляют соблюдать осторожность в любого рода контактах. По роду своей деятельности я стал обладателем особой информации и хотел бы поделиться ею с общественностью. Я читал ваши статьи и думаю, что именно вам можно доверять в условиях, когда стоит опасаться собственной тени. Вы не настолько популярны (прошу прощения за дерзость), чтобы быть на виду у тех, кого я опасаюсь, поэтому любая важная информация может быть опубликована вами без сторонних препятствий. Сказать больше в этом письме я не могу, потому предлагаю встретиться нам в виртуальном пространстве. Перейдите по ссылке, что видите внизу и введите данные своей учетной записи, чтобы вступить сот мной в переписку. Это письмо удалите сразу же после прочтения.

С надеждой на скорое общение, аноним!»

Последняя часть письма заставила Чарли насторожиться. Во времена, когда кража персональных данных стала нормой, а главным вором является избранное тобой же правительство, переходить по ссылкам в электронном письме, а уж тем более вводить куда-то личные данные казалось сумасшествием. Чарли уже три года пользовался прокси-серверами для выхода в интернет, не ставил никаких программ, в особенности антивирусных, и пользовался для регистрации на блогах и форумах сотнями выдуманных имён и ников. Потому максимум что он мог себе позволить в данной ситуации — перейти по ссылке и посмотреть, что там. В новой вкладке загрузился какой-то чат, сделанный, по всей видимости, корейцами. Посередине страницы располагалась форма для входа, никаких иных ссылок или кнопок не было. Отбив на крышке ноутбука незатейливый ритм, Чарли щёлкнул по кресту в правом верхнем углу вкладки и затем, вернувшись в окно с почтовым ящиком, выделил странное письмо. В последнее мгновение перед удалением, глаз уловил заголовок письма — «Проект «Арлингтон». Спустя сотые доли секунды письма не стало.

Просмотр почты, как и ожидалось, не принёс ничего нового, оставалось надеяться на новости из сети. При этом пользоваться американскими новостными порталами было глупо: контроль над появлением новостей в интернете давно принадлежал государственными и частным компаниям. На них работала огромная армия вольных журналистов, достающих новости буквально из-под земли, прорва блоггеров, публикующих заказные статьи в социальных сетях, микроблоггах и на личных сайтах, а также тьма спамеров, рассылающих письма в ящики обычных американцев и разводящих словесные войны в статьях конкурентов. Единственной надеждой на достоверную информацию являлись иностранные новостные ресурсы. Французские, немецкие, китайские и русские сайта давали иную оценку происходящих в мире событий, при этом не всегда совпадающей с позицией Госдепа США. Чарли владел каждым из языков на том уровне, который позволял читать новостные статьи, сравнивать их и формировать подобие объективной истины. Подоткнув подушку и откинувшись назад, он отправился в веб-путешествие по иностранным сайтам. Все они дублировали главную новость последних суток — смерть президента Чавеса. Кто-то описывал биографию покойного, кто-то сочинял эпитафии, а кто-то просто сухо излагал обстоятельства болезни и последних часов жизни венесуэльского лидера. Однообразность новостных заголовков утомила Чарли и, уронив, в конце концов, голову на грудь он сдался сну.

Горячий воздух, наполненный песком, окутал Чарли. По непонятному стечению обстоятельств костюм химзащиты, в который заставляли облачаться всех в первые дни вторжения, не имел замкнутой системы циркуляции воздуха. Стёкла изнутри покрылись испариной, со лба стекали капли пота, во рту чувствовался солёный привкус собственных испарений. Наконец последовала команда «Отбой химической тревоги!» и костюм разрешено было снять. Автоколонна на время остановилась и солдаты, подгоняемые пошлыми шутками офицеров, начали освобождаться из плена химзащитных парилок. Далеко впереди в песчаных вихрях виднелись глинобитные домишки иракской деревни. Задание было простым и успевшим надоесть: осмотр деревни и сбор у местных жителей данных о передвижении войск Саддама.

— Эппс, шевели задницей, не заставляй мой ботинок менять его привычное положение, — голос лейтенанта Керри вывел Чарли из ступора.

— Сэр, есть сэр, — отозвался тогда ещё двадцатилетний рядовой Эппс и запрыгнул в салон «Хаммера».

Колонна заурчала двигателями и, оставляя подобно змее след на песчаной дороге, поехала к деревне. Жители вышли навстречу въезжавшим американцам и как можно выше подняли руки. Это являлось мудрым решением, так как пулемётчик головной машины Фред Моррис был близорук, а полагающиеся очки разбил в самом начале операции. Потому неизвестно, что увидел бы Фред и как среагировал. Переводчик пытался выведать у жителей хоть что-нибудь, но те лишь отмахивались и говорили, что ничего не видят, и не слышат. Пачка американских долларов, притягательная по всему миру, но абсолютно бесполезная в пустыне также не возымела результата.

— Уверен, что если после нас приедут иракцы, то они с радостью укажут им, куда мы направились, — переводчик плюнул на колесо «Хаммера» и едва слышно выругался по-арабски.

— Скажи им, что нам нужно осмотреть дома, — приказал Керри и повернулся ку третьей машине в колонне. — Эппс, Бековски, Мерфи настал ваш звёздный час.

Чарли досталась хижина (язык не поворачивался назвать ЭТО домом), стоящая дальше всех. Стараясь глубоко не вдыхать смесь из аромата немытых тел, кислого теста, из которого иракцы пекли хлеб и чего-то непонятного и от этого ещё более мерзкого, Чарли проник внутрь. В полумраке хижины, удерживая одной рукой винтовку, а другой, разгребая развешанное под потолком бельё, он старался хоть что-то разглядеть. Определенно в этой лачуге не прятались солдаты Хусейна и не хранили ОМП (оружие массового поражения). Единственное, что заставляло настораживаться — запах (или даже правильнее сказать вонь) исходящая из угла и распространявшаяся по всей хижине. Задержав дыхание, Чарли пробрался к источнику вони. В углу стояла кровать, а вернее что-то похожее на неё — грубо сколоченные доски, поставленные на четыре камня. На лежанке валялась груда тряпок, и именно оттуда исходил запах. Чарли осторожно ткнул дулом М-16 в тряпье, стволом удалось нащупать что-то мягкое. Глубоко выдохнув, рядовой Эппс свободной рукой схватил тряпки и отбросил в сторону. В то же мгновение хижину прорезал крик и чертыханья.

На лежанке, по тем самым тряпьем, лежало скрюченное мужское тело. Это был старик, свернувшийся в позе эмбриона и, по-видимому, так встретивший смерть. Чарли впервые видел труп. Вонь разложившийся плоти ударила в нос, заставила слезиться глаза. Испугавшись, Чарли начал пятиться, запутался в висевшем на верёвках белье и размахивая руками полностью потерял ориентацию в пространстве. Запнувшись обо что-то, он растянулся на полу и первым, что увидел, приземлившись, — гранату, что обычно висела у него на поясе. Только в отличие от своего прежнего состояния в ней теперь не было чеки. Инстинкт, выработанный в учебке и выжженный в памяти криками инструктора, помог схватить гранату и что есть силы выбросить из хижины. Но время, потраченное на раздумывание сработало против. Граната взорвалась, не успев коснуться земли и взрывная волна накрыла небольшую глинобитную хижину. Чарли на какое-то время упал в небытие, а когда очнулся, увидел, что лежит под обломками хижины. В стороне раздавались крики, но оглушенный взрывом он не понимал, что именно кричат и кому. Больше беспокоило то, что Чарли не чувствовал ног. Страх, наконец, проник в сознание и вырвался изо рта криком «Санитар! Сюда! Санитар!».