Странник

Какой-то нуждой непрестанно в дорогу гоним,

Июльскою ночью короткой, прохладной и лунной,

Неведомый странник, калика, старик, пилигрим,

На камне читает затёртые временем руны.

Он утром уйдёт торопливый свидетель утрат,

Одетый удобно, хотя и не очень по моде.

Выходит с рассветом, всё время лицом на закат.

Идёт не куда-то, откуда-то вечно уходит.

Всё время в пути, вечно голоден, вечно не брит,

Не любит просить обивая чужие пороги,

Просёлком заросшим на запад пылит и пылит,

Без цели, забыв, почему он всё время в дороге.

С краюхою хлеба, судьбу, этот давящий пресс,

Он сбросит однажды в траву торопливой рукою,

У камня с остатками некогда мудрых словес,

И может быть, всё— же прочтёт, и захочет покоя.

В сегодняшнем утре поклажа бродяги легка,

Роса на траве и рассвет словно символ желанья,

И красным бочком из кармана его рюкзака,

То самое яблоко райское с древа познанья.

И будут в реке отражаться верхушками крон,

Деревья ветрам напевая вечерние мессы,

А странник в челне, словно древний как время Харон,

Исчезнет за плёсом в туманной, белёсой завесе.

И нет тяжелее его у богов ремесла,

Ни в райских садах, ни в земных временах лихолетья,

И падают в реку мгновенья ручьями с весла,

Струясь за кормой прихотливым теченьем бессмертья.

Там берег в камнях с письменами забытых былин,

Там ветры стихают и в этом есть тоже причина,

Что души умерших всплывают из чёрных глубин,

И их отпускает на берег бессмертья пучина.

Побыть для кого-то на время желаньем, бедой,

Обычною песенкой зноем полуденным спетой,

А может быть просто седою травой— лебедой,

Чтоб снова уйти-раствориться в течении Леты.

В широких полях синим пламенем выгорит лён,

Берёзы в листве спрячут длинные ниточки серег.

В тумане времён, старый странник, носитель имён,

Стирает рубаху и с нею выходит на берег.