глава 5

Глава 5. «Полная пустота».

Поле. Холодно. Зима.

Небо сыто снежное.

Любомудр один замерзал.

И мороз проникал прилежно

До скелета, до костного мозга.

Резвость мысли полузастывшая,

Все пыталось хрупкою розгою,

Подстегнуть сердечную мышцу.

«Нет! Не жизнь в моем теле стынет,

Угасает во мне дерзкий поиск,

Я заврался в своей гордыне,

С нею спутав хлипкую совесть.

Заслужил я конец бесславный,

Слишком тонкая грань для меня,

Зла ли мед? Или правды отраву?

Мне пришлось вовнутрь принять.

Только, в общем, какая разница.

Получился со смертью флирт!

Нож ширнул мне под сердце пьяница,

Разрешив мой душевный конфликт»

.

Ему стало вдруг хорошо.

Он увидел сверху себя,

Как лежал, распластавшись лещом,

А вдали стая диких собак.

«Вот и псы, легки на помине!

Падальщик не является поздно!

От моей несуразной жизни,

Хоть, кому — то какая — то польза!»

Псы все ближе. Чуют. Визжат

В предвкушении трапезы легкой.

И оскалился алчно вожак,

Впереди наблюдая находку.

Возбуждала их эта беспомощность,

Ее свежесть, доступная мякоть.

Свора псов плешивая, тощая

Стала рвать, огрызаться и чавкать.

Любомудр очнулся: «Я ж умер!

Почему же все тело болит?

Псы терзают меня, и губы

Слиплись кровью! Все тело кровит!»

Волк огромный бурый и быстрый

Сбил стремительно вожака

И один жестоко сцепился

С огалдевшей сворой собак.

Зверь носился ловкий и сильный,

И скулили трусливые псы,

Приучившись питаться гнилью,

Пред естественной силой слабы

Оказались их зубы и когти,

Слишком тонкие шкуры для драк,

От царя первобытной породы

Убегало стадо дворняг.

Волк завыл — дитя черной ночи,

Человека лизнул языком,

Заглянул в полумертвые очи

И дыхнул на него теплом.

Заживил смертельные раны,

Отогрел замершее сердце.

И душа, из — за призрачной грани,

Возвратилась в форму телесную.

Любомудр поднялся, шатаясь

Все прошло, как наваждение.

Волк сидел в стороне, наблюдая

За его вторым возрождением.

Огляделся вокруг философ:

«Что за странный пейзаж кругом?

Поле белое, крупно расчесан

Жестким ветром сырой горизонт.

Облака обнажили углы,

Потеряли свою мягкотелость,

И рождала из пасмурной мглы

Молчаливые тени серость.

Из нее, вдруг, вышел качаясь

Человек и пошел навстречу,

Спотыкаясь, он брел печально,

От бессилия сутуля плечи.

Любомудр узнал человека,

Ужаснулся его перемене,

Перед ним стоял дух — калека,

На дрожащих, худых коленях.

Он не мог уже больше летать,

Чуть мерцая, прозрачный и тусклый,

И философ узнал его взгляд

Взгляд уставшей, ненужной старухи.

Они поняли без диалога,

Что хотели друг — другу сказать.

И слились воедино. С восторгом

Любомудр ощутил его вязь.

Перед ним пронеслась история

Древних лет, и не очень древних.

Он был каплей, волей безмерной,

Поглощающей синее море.

О себе, вдруг, напомнил зверь,

Встав со снега с нарочным шумом.

Волк завыл, разбудив снежный ветер

И прощально обдул Любомудра:

«Ты свободен вырвав сознание

Из иллюзий! Прощай же, мудрец»!

Потеряв свои очертания,

Растворился в звенящей мгле.

Повернувшись спиною к бури

Любомудр вздохнул и взлетел.

Острота бессмысленных сумерек,

Превратилась в зовущей тоннель .

****

Он видел свет в конце тоннеля.

Свет звал, притягивал магнитом…

.