История вторая

Весь физический мир — чистая страница,

на которой мы пишем и стираем

наши зыбкие и переменчивые объяснения сущему.

Торнтон Уайлдер

Злорадный вопль будильника сотряс утренний воздух и осквернил мой сон. С трудом разлепив веки, я обложил его по полной программе и со всего маху хлопнул по кнопке. Мерзавец мгновенно заткнулся. Мы вели эту войну уже не первый год с переменным успехом, и я знал, что завтра он обязательно отомстит мне, но сейчас победа была за мной.

Выпутавшись из одеяла, я окинул тоскливым взглядом кровать, мысленно пообещав ей вернуться не позднее, чем сегодня вечером, и поплелся в ванную. Внимательно изучив всклокоченное и небритое отражение, я запихнул себя под душ. Лезвие у бритвы затупилось, купить новые я забыл, поэтому щеки мои в конечном итоге украсили свежие порезы.

Следующим этапом испорченного утра стала сгоревшая яичница и сбежавший кофе. Почти прослезившись от жалости к себе, любимому, я зашвырнул сковородку и турку в раковину и отправился улучшать самочувствие десятиминутным общением с компом — на более длительные отношения времени перед работой не было.

На гмыле обнаружилось с десяток посланий, одно из которых сразу привлекло мое внимание. Оно было лаконичным: «Сегодня, 19-00, на Патриарших». Но не эта краткость приковала мой взор, а рисунок, заменявший подпись — перевернутая черная пентаграмма в круге. Я судорожно сглотнул, негнущимися пальцами достал из бумажника визитку Люка и сравнил рисунки. Так и есть. Похожи, как однояйцевые близнецы. Я рухнул в кресло и тупо уставился на монитор. Прошло уже две недели после той встречи на Арбате. Визитку я постоянно таскал с собой, как доказательство того, что не спятил. Нельзя сказать, что подтверждение реальности существования Люцифера, а, следовательно, и его оппонента — Бога, наложило на мою душу печать благочестия. Загадочная Истина, поиском которой с незапамятных времен озабочена вся философская рать, для меня по-прежнему оставалась «где-то там», о чем постоянно напоминал плакат из нежно любимых «Секретных материалов» над кроватью.

Из ступора меня вывело завывание автомобильной сигнализации, которая на разные голоса взывала о помощи. Взглянув на часы, я похолодел: до начала рабочего дня оставалось полчаса, а добираться до офиса мне было не меньше сорока минут. И то если повезет с автобусом.

Из квартиры я вылетел на сверхсветовой скорости. Опоздание было чревато общением с кадровичкой, которую между собой все называли Мегерой, с последующим выговором и депремированием. Но на этот раз Бог — или кто-то другой — был на моей стороне. Автобус подошел сразу же, ни одной пробки по пути, так что в офис я ворвался мокрый, как мышь, но зато за десять секунд до часа «икс». Когда стрелки часов пересекли девятку, моя фамилия уже красовалась в журнале.

Народ по обыкновению толпился в курилке. Главной темой дня было новое авто генерального, на пятки ей наступала причина теплового катаклизма в природе.

— Я же говорю, парниковый эффект! — Кирилл, менеджер из рекламного, важно вещал для девочек из секретариата. — Экологи прогнозируют, что в ближайшее время ускорится таяние льдов в Арктике...

Я многозначительно хмыкнул, давая тем самым понять, что владею неким тайным знанием, недоступным непосвященным. Но на меня, естественно, никто не обратил внимания. Причина столь вопиющей несправедливости крылась, во-первых, в моей почти физической неприметности (хотя корпусом природа не обидела, и фейсом, вроде, не квазимодо) и вселенской робости — ботаник он и есть ботаник. А во-вторых, должность, на которой я состоял, также не прибавляла мне значимости в глазах сослуживцев. Мало кто обращает внимание на уборщиков.

Хотя нет, один человек в офисе все-таки относился ко мне с симпатией: Леночка, секретарь генерального. Она появилась у нас месяца четыре назад и еще не была испорчена местной атмосферой наушничества, подлости и лжи.

Вот и сейчас, стоило мне войти в приемную, как она одарила меня сияющей улыбкой.

— Сашенька, доброе утро! — она вспорхнула с места и чмокнула меня в щеку. — Хочешь кофе?

Я был, как всегда, немногословен.

— Угу, — выдавил я, включая пылесос.

Продолжая щебетать, она принялась колдовать над кофеваркой. Я украдкой бросал в ее сторону восхищенные взгляды, проклиная собственную нерешительность. «Другой бы на твоем месте...» — внутренний голос был в своем репертуаре. Однако развить эту мысль дальше нам не удалось — в приемную вплыла кадровичка. Кофе откладывался на неопределенный срок. Бросив последний тоскливый взгляд на Леночку, я удалился, волоча за собой пылесос. «Если не везет, то по крупному», — вздохнул внутренний голос и заткнулся.

Как назло, время мчалось, словно пущенный под откос поезд. Я не находил себе места и слонялся по офису, как неприкаянный. День прошел в мучительных размышлениях «быть или не быть». И когда я уже точно решил «не быть», меня позвали к телефону. Я взял трубку, которая показалась мне раскаленной добела, и каменным голосом произнес:

— Александр Белов слушает.

— Добрый вечер, — раздался из трубки бархатный баритон. — Надеюсь, вы не забыли о нашей встрече?

— Нет, — пискнул я. — То есть… я, наверное, не смогу...

— Думаю, сможете, — баритон стал еще бархатнее. — Для вас это очень важно.

— Хорошо… Я… приду, — выдавил я.

— Значит, в семь ноль-ноль на Патриарших, — напомнил баритон, и в трубке раздались короткие гудки.

Я медленно положил трубку на аппарат и на ватных ногах удалился в туалет, где сунул голову под холодную воду и стоял так, пока зубы не начали выбивать барабанную дробь. Итак, рандеву состоится...

***

Ровно в семь я был на Патриарших. Оглядевшись, словно шпион, я осторожно присел на ближайшую скамейку и зажал коленями потные ладони.

— Вы позволите? — раздался у меня над ухом знакомый баритон.

Я подскочил, как ужаленный, открыл рот и… ничего не сказал. Голос куда-то пропал.

— Могу я присесть? — надо мной склонился мужчина лет тридцати в жемчужно-сером летнем костюме, стоимость которого явно превышала все мыслимые пределы.

Я хлопал глазами и шлепал губами, точно рыба, вытащенная на берег, и по-прежнему не мог выдавить из себя ни слова.

Черные, как грех, волосы, смуглая кожа, холеные руки аристократа, до жути ласковые синие глаза, перстень с сапфиром. И крылатая тень на асфальте. О, мои бедные нервы!

— Вам нехорошо? — незнакомец выглядел искренне обеспокоенным состоянием моего здоровья.

— Э-э-э… — голос вернулся, и я, как всегда, был чертовски лаконичен. — Ага...

— Да, очень жарко, — сочувственно покачал головой мужчина. — Может быть, воды?

Он присел рядом, открыл и протянул мне бутылку «Боржоми». Я присосался к ней, как рыба-прилипала к акульему брюху. Когда бутылка наполовину опустела, я перевел дух.

— Теперь лучше? — поинтересовался мужчина.

Я закивал.

— Прекрасно, — сверкнула ослепительная улыбка опытного искусителя. — Позвольте представиться — Сатан, больше известный на Земле как Сатана.

Он элегантным жестом снял шляпу, на левом запястье тускло блеснули часы. Почему-то я не сомневался, что серебристый металл корпуса — не сталь, а платина.

— Александр, — ошарашено ответил я.

— Сильное имя, — одобрил Сатана.

Нахмурив густые брови, он смахнул с моего рукава невидимую пылинку и снова улыбнулся. О, эта улыбка! Я сразу на нее купился. Болван.

— Вы уж извините, что пришлось вас побеспокоить, — продолжил он. — Но понимаете, у меня к вам очень важное дело. Личного свойства.

— Ау… а! — я всегда знал, что во мне пропадает великий оратор. Просто никто этого не замечает.

— О, юноша, да у вас огромный потенциал! — Сатана откинулся на спинку скамейки и неуловимо изящным движением головы отбросил назад упавшие на лоб волосы. — Итак, дело в следующем… Две недели назад вы имели неосторожность — или счастье — познакомиться с моим… м-м-м… подопечным. С Люком.

— Я ни в чем не виноват! — затараторил я (вот прорвало плотину!), пытаясь как можно быстрее оправдаться. — Он сам оставил мне деньги. Что я должен был делать, по-вашему? Конечно, я их взял. Но сначала расплатился за пиво! И...

— Причем тут деньги? — не то удивился, не то возмутился мой собеседник. — Неужели вы думаете, что из-за презренного металла...

— Долларов, — вежливо поправил я.

— Как вам будет угодно, — учтиво ответил он. — Так неужели вы думаете, что из-за презренных долларов я покинул свой дом, примчался за тридевять земель… Нет, деньги меня не интересуют. Меня волнует мой Люк. — Сатана внимательно посмотрел мне в глаза, и… я задохнулся почти от физической боли. Казалось, мне на грудь легла многотонная плита. Его глаза буравили меня, вытряхивали душу, выворачивали наизнанку. Но вот он отвел взгляд, и я облегченно вздохнул. — Думаю, вам можно доверять.

— Конечно, можно! — я гордо выпятил грудь. — Я буду нем, как могила!

— Как могила не надо, — усмехнулся он, но тут же посерьезнел. — Так вот, Люк пропал.

— Пропал? — переспросил я и глупо хихикнул. — Куда пропал?

— Не знаю, — Сатана, не щурясь, устремил взгляд на солнце. — Хвала Преисподней, его отец пока не в курсе.

— Отец? — моя крыша медленно стронулась с места и поехала в неизвестном направлении. — Какой отец?

Сатана, обреченно вздохнув, указал пальцем в небо.

— А разве?.. — я таращился на него, как баран на новые ворота. — Бог… он же… это...

— Похоже, придется вытащить из шкафа пару семейных скелетов, — Сатана покинул скамейку, которая грустно скрипнула, расставаясь с ним, и медленно пошел вдоль пруда.

Я поплелся следом, продолжая борьбу с упрямой крышей, которая упорно не желала возвращаться на законное место.

— Люблю Патриаршие, — Сатана остановился под раскидистой старой липой, прислонился к стволу. — Столько воспоминаний… — он задумчиво потер подбородок. — С чего бы начать?

— Ну, как обычно: «В начале было Слово...» — я, наконец, загнал крышу куда положено и даже вспомнил, что страдаю чувством юмора.

В этот момент Сатана посмотрел на меня, как на не совсем психически здорового индивидуума.

— Друг мой, какое Слово? В начале было Дело. А Слово… Это уже если Дело не клеилось. Тогда такое Слово было! — он сцепил пальцы за спиной и прошелся передо мной с видом лектора. — Эту Библию столько раз переписывали, что все переврали. И отделить теперь, так сказать, зерна от плевел… Хм… Да. Итак, краткий экскурс в генеалогию. Когда Бог устал от одиночества, появился Люк...

— Как это — появился? — перебил я, плюхаясь на траву и устремляя пытливо-вопрошающий взгляд вверх. Я твердо решил разобраться во всей этой петрушке, раз уж меня угораздило в нее вляпаться. — Сам по себе?

— Немного физиологии, — Сатана уселся рядом со мной, нимало не заботясь, что его костюм украсили травяные пятна. — Мы можем перейти на «ты»?

— Сколько угодно! — великодушно разрешил я.

— Благодарю, — он произнес это таким тоном, что я почувствовал, что готов прямо сейчас, по первому его слову, голым в пекло, головой в омут, грудью на амбразуру, да хоть к черту на кулички. — Бог, да будет тебе известно, андрогинен, то есть, двупол, хотя ни в одном религиозном тексте об этом ничего не сказано, во всяком случае, в тексте христианском. Поэтому проблем с деторождением, будем называть это так, у Него, — для твоего удобства буду говорить о Нем в мужском роде, — не возникло. И, как я уже говорил, появился Люк. И Он в единственном на тот момент ребенке души не чаял...

— Значит, просто взял и появился? Сразу большой или сначала был младенцем? И сразу все умел? А кто его учил? Ангелы? А кто такие ангелы? — вопросы сыпались из меня, как горох из стручка.

— Ангелы — суть мысли Божии, — пояснил Сатана. — За редким исключением, — на его лице появилось странное выражение, и я понял, что тему «исключений» лучше не затрагивать.

— Человека тогда еще и в проекте не было, — продолжил Сатана. — А мы творили… Что за время было! — он мечтательно прикрыл глаза. — Большой Взрыв, Вселенная раскрывалась, словно лотос на заре… Зажигались Солнца… Красота! И в центре всего этого — Люк...

— А как же Бог? — я бесцеремонно вклинился между поэтическим и умиленным настроениями своего собеседника.

— Бог? — недоуменно переспросил Сатана и устремил на меня потемневшие до ультрамарина очи. — Он… наблюдал. Восторгался. Иногда — руководил, слегка подправлял. Понимаешь, Он хоть и Создатель, но не романтик. Старина Саваоф — махровый рационалист. А Люк — поэт… В нем есть огонь, да еще какой. Его слушают. Им восхищаются. Ему верят. За ним идут, — он обхватил руками колени, слегка склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался. — Земля была гордостью Люка. Но ему чего-то не хватало. Чего-то… совершенно необычного. И он предложил Отцу сотворить Человека. Сначала взяли обезьяну, подвергли скоростной генной мутации. Получилось, мягко говоря, неважно. Но — первый блин, как известно, комом. И вот тогда-то Люк показал, на что способен. Он совершил Чудо. Именно он, а не его Отец. О Лилит ты, надеюсь, слышал?

Я кивнул.

— Редкостная стерва, — что-то такое проскользнуло в голосе Сатаны, из чего я сделал вывод, что с вышеупомянутой стервой он знаком очень и очень тесно. — Но умная. И красивая. Гениальный демиург. Здорово помогла Люку с его проектами. Потом у нее возникли серьезные разногласия с Яхве, и Лилит ушла из Эдема. Она очень… упрямая. Как-нибудь познакомлю. Впрочем, не буду утомлять тебя подробностями семейных конфликтов. Итак, появился Адам, а на основе его ДНК вырастили Еву. Барышня получилась тихая, послушная, кроткая, как овечка. Богу в рот смотрела, мужу — тоже. Фу, тошно вспомнить. Но Всевышний был доволен. И вот тут началось...

— Не опишешь в словах, — пробормотал я себе под нос, но Сатана услышал и улыбнулся уголками губ.

— Вот-вот, и я о том же, — он поднял сухой прутик, покрутил в пальцах, потом воткнул в землю. Прутик тут же покрылся крошечными листочками. — Люк с Отцом не сошлись во мнениях. По поводу того, что для человека лучше. Бог считал, что создал для людей идеальные условия: никаких угрожающих факторов, пищи в изобилии, постоянная температура окружающей среды и так далее. Вечная жизнь и вечное счастье. Молочные реки, кисельные берега. А Люк утверждал, что человек в таких условиях в конце концов деградирует до уровня растения. Мозг не получает нагрузки, тело тоже… Никакого развития, сплошная энтропия...

Сатана умолк, устремив отрешенный взор в одному ему ведомые дали. Минут десять он витал в облаках, но мое нетерпеливое сопение вернуло его с небес на грешную землю. Он посмотрел на меня так, будто только что увидел, затем продолжил:

— Итак, Яхве был категорически против каких-либо изменений в жизни Адама и Евы. Тогда Люк набрал команду из наиболее одаренных ангелов, и втайне от всевидящих очей Господа ребята начали обучать нашу сладкую парочку. Ева оказалась, к моему удивлению, девочкой понятливой, все схватывала на лету. Адам соображал медленнее, он вообще тот еще тугодум, но зато руки у него росли, откуда положено...

— А яблоко как же? — я переводил взгляд с Сатаны на зеленеющий прутик, который шел в рост прямо на глазах. — С Древа Познания?

— Аллегория, — махнул рукой Сатана. — Для краткости. Бог пребывал в блаженном неведении насчет педагогических подвигов своего дитяти и его соратников по меньшей мере лет сто. За это время Люк весьма преуспел, но все когда-нибудь кончается. Не буду вдаваться в подробности, но однажды Всевышний ввалился прямо на урок. Результат: Адам с Евой изгнаны из Рая, Люк обвиняет Отца во всех смертных грехах… В общем, «финита ля комедиа!»...

— И тогда в Раю случилась революция, — подытожил я. Прутик у моих ног превратился уже в полуметровое деревце и явно не собирался сбавлять обороты.

— Не совсем, — Сатана тоже с интересом смотрел на растущий прутик. — Люк со своей командой взялся опекать изгнанную парочку на земле. А заодно заделал пару детишек с дочерьми Евы. Его ребята решили не отставать. Закончилось это весьма плачевно. Бог отправил карательный отряд, который устроил массовую зачистку, уничтожив почти всех, кто получился от этих, так сказать, связей, но кое-кого Люку все же удалось спрятать. После этого ангелам под страхом смерти было запрещено покидать Эдем и вступать в любые контакты с людьми. И вот тогда Люк взбунтовался по-настоящему. Видишь ли, он без ума от людей. Готов ради них в лепешку расшибиться. На его сторону встала почти половина всех ангелов… И я в их числе, хотя никогда не одобрял эту затею. До людей мне тоже было в тот момент, как до лампочки. Но Люк… другое дело… Его восстанию нужна была идеологическая платформа, которую я и подвел… Короче, не буду вдаваться в подробности. Битва была долгой и кровопролитной. Во время очередной передышки Господь предложил сесть за стол переговоров… Переговоры привели к тому, что Люк, хлопнув, так сказать, дверью, отправился осваивать Преисподнюю. Остатки его армии ушли с ним, хотя могли бы получить полное прощение… Как, впрочем, и Люк… — Сатана искоса взглянул на меня. — Ты еще не заснул?

— Заснешь тут, — я потряс головой, в которой творился настоящий кавардак. Внутренний голос впал в прострацию и упорно не желал откликаться на мои отчаянные призывы. — Значит, никто никого не низвергал?

— Не низвергал, — подтвердил Сатана. — Более того, Всевышний с каждым побеседовал отдельно, уговаривая остаться. И все отказались… Я, естественно, тоже, дубина с крыльями, — он усмехнулся, потом помрачнел. — Видишь, что любовь с людьми — тьфу! — с ангелами делает! Последний ум отшибает. Ведь в любой момент мог вернуться!

Я непонимающе смотрел на него.

— Все, кроме меня, шли за Люком за идею, — объяснил Сатана. — А я потому, что люблю его. И в ад поэтому с ним отправился. Конечно, старина Саваоф меня сразу раскусил, просил присмотреть за старшеньким… А я недоглядел! — Он сокрушенно покачал головой. — И если Люк в ближайшее время не найдется...

— Так, — подытожил я. — Значит, Люк — тоже Сын Божий, как Иисус?

— Только Иисус — младший, и у него есть мать. — Сатана поднялся с земли, травяные пятна с его костюма испарились прямо на глазах. — Но это к делу не относится. На поиски осталась всего неделя.

— Но зачем вам я? — вопросил я несчастным голосом. — Вы же все такие… всемогущие! Вон, ты прутик дохлый в землю воткнул, так за полчаса целое дерево вымахало… — я прищурился на бывший прутик. — Уже метра три будет.

— Мы потеряли след, — развел руками Сатана. — Люк умеет прятаться, когда захочет. В конце концов, я сам его учил. К сожалению… Он вообще очень импульсивный, и не всегда задумывается о последствиях своих поступков. И если его осенила очередная великая идея...

— Ну а я-то здесь при чем? — я почти взвыл. Голова моя трещала по швам, точно компьютер, которому задали неразрешимую задачу. — Я простой уборщик...

— Простой? — Сатана засмеялся. Смех у него был такой же замечательный, как улыбка, и заразительный до чертиков. Через минуту мы хохотали вместе.

— Так, говоришь, простой, — повторил он, отсмеявшись. — А кто гордо бороздит просторы интернета и даркнета, и по ночам по базам данных — не будем говорить, каким — шарит? Кто у нас Лобзик?

— Но я… просто чтобы… — забормотал я.

— Доказать себе, что ты не так уж прост, — понимающе кивнул Сатана.

— Я… это… — я окончательно скис. — Я больше не буду...

— Не будет он! — Сатана ухмыльнулся. — Куда ж ты денешься? К тому же, выбора у тебя все равно нет.

— Выбор есть всегда! — твердо возразил я слабым голосом.

— Не в твоем случае, — утешил Сатана. — Когда все известные способы поиска не принесли желаемого результата, наши аналитики просчитали все возможные варианты и… — он прищелкнул пальцами, — сошлось на тебе. Ты — единственный, кто может отыскать Люка. Ваши пути в тот день пересеклись не случайно.

«Ты спокоен, ты абсолютно спокоен! — проклюнулся внутренний голос. — Эй, друг, ты куда?»

В себя я пришел под липой на Патриарших. Рядом сидел Сатана, покусывал стебелек ромашки и сосредоточенно изучал мою физиономию.

— Как самочувствие? — поинтересовался он, когда я обвел мутным взглядом окрестности.

Я промычал что-то невнятное.

— Значит, нормально, — сделал вывод Сатана. — Ну что, могу я рассчитывать на твою добровольную помощь? Мне не хотелось бы прибегать к силе, но представляешь, что будет, если Люк не вернется?

Я отрицательно качнул головой, и мой желудок едва не поменялся местами с сердцем.

— Ты полежи, отдохни, — Сатана окинул меня почти сочувственным взглядом. — Так вот, если Люк не объявится в ближайшее время… мир вернется в Хаос, из которого возник, и не один этот мир. Конечно, на какое-то время я могу взять его полномочия на себя, придержать, так сказать, коня… Но очень ненадолго. Люк не просто исчез, а закрылся. Он — полярная Сила. Без него все рухнет в тартарары. Я уже сейчас чувствую легкий крен в сторону Света, а дальше будет гораздо хуже. В конце концов, Вселенная исчезнет в ослепительной вспышке.

— А Люк в курсе? — я уговаривал желудок вернуться на место. К моему удивлению, он послушался.

— В курсе, — вздохнул Сатана. — Но я же говорил, он такой импульсивный...

Мне заметно полегчало, и я сел.

Желудок взвыл, но теперь от голода. Сатана пошарил за липой, извлек оттуда низкий лакированный китайский столик и поставил его между нами. В центре дымилась на блюде гора каких-то пирожков, рядом стояла здоровенная пиала, полная риса с овощами, вторая такая же пиала являла миру жареную лапшу с мясом. Слева из-за блюда с пирожками выглядывала жаровня, на которой, судя по восхитительному аромату, возлежал приготовленный в лучших китайских традициях карп, а справа благоухала еще шкворчащая свинина в кисло-сладком соусе. Сатана обозрел это великолепие, нахмурился и снова пошарил за липой, явив на сей раз поднос, где красовался пузатый белый керамический чайник, расписанный черными бамбуками и две высокие чашки. Я хлопал глазами на это чудо, дар речи благополучно скрылся в неизвестном направлении.

— Насколько я помню, из всех кухонь мира ты предпочитаешь китайскую, — сообщил Сатана, снимая чайник с подноса и водружая его на выросшую из-под земли маленькую глиняную жаровню.

Я молча кивнул, сглатывая реки слюны, которые норовили прорвать плотину и закапать на землю.

— Прибор или палочки? — тоном профессионального официанта осведомился Сатана.

— Па… палочки, — выдавил я. Проклятая слюна все-таки капнула, желудок яростно взревел, требуя, чтобы его немедленно ублажили.

Сатана подал мне завернутые в салфетку палочки, сел, скрестив ноги, и придвинул к себе пиалу с рисом.

— Кажется, лапшу ты любишь больше, — заметил он. — Приятного аппетита.

Я кивнул и вцепился в лапшу. Желудок заревел громче. Я облизнулся, нагрузил себе свинины, рыбы и кровожадно нацелился палочками на еду. При этом даже забыл удивиться, что прохожие не обращают внимания на двух человек, рассевшихся на земле за ломящимся от еды столом. Люди шли мимо, даже не глядя в нашу сторону, будто нас здесь не было. Впрочем, возможно, нас действительно здесь не было...

— А как же царство Добра? — вопросил я, отправляя в рот солидную порцию лапши.

— Выдумки для дураков ваше царство Добра, — Сатана умиленно смотрел, как я питаюсь, не забывая при этом мастерски орудовать палочками. — Нонсенс.

Он поставил передо мной чашку и разлил чай.

— М-ням-чав-чав? — спросил я с набитым ртом. Манеры где-то отдыхали.

— Точно, — подтвердил он. — Царство Зла — такой же бред.

Несколько минут мы в блаженном молчании отдавали дань произведениям китайских поваров. Но по мере наполнения желудка у меня начали возникать новые мысли.

— Ням-ум-ням? — последовал следующий вопрос.

— Как-нибудь в другой раз, — отмахнулся Сатана. — В спокойной обстановке, за чашечкой кофе...

— Ну ням-ням, — согласился я, оправляя в рот последний кусочек свинины.

— Вот и хорошо, — обрадовался Сатана. — Время-то идет.

Перекус оказал на мой организм благотворное влияние: я был сыт, бодр и готов действовать. Правда, еще не знал, как, но это уже второстепенный вопрос. Нам, человекам, отыскать пропавшего Люцифера — раз плюнуть! Ну, или два...

Я задумался. Сатана смотрел на меня с надеждой. Я задумался еще сильнее. Даже вспотел от натуги. Наверное, было видно, как под волосами мысли бегают.

— А… где именно он потерялся? — после долгих размышлений вопросил я.

— Если бы я знал, — развел руками Сатана. — Эти олухи, которые должны были его охранять, ничего толком сказать не могут. Только что был, и уже пропал, — он сокрушенно покачал головой. — Но по данным ГИРУ, пределов Земли он не покидал. И Москвы тоже.

— А что такое ГИРУ? — поинтересовался я. Всегда лучше уточнять детали, мало ли что...

— Главное Инфернальное Разведывательное Управление, — пояснил Сатана.

— А… — я снова впал в глубокую задумчивость, плавно переходящую в дрему.

Мысли, даже самые бредовые, трусливо разбежались, и пустота в голове грозила превратиться в вакуум. Ну как в многомиллионном городе можно обнаружить того, кто не желает быть обнаруженным? Нет, не так. Где в таком оплоте порока, («Хм, ну и патетика», — съязвил проснувшийся внутренний голос) как современный мегаполис, может находиться молодой, красивый, не стесненный в средствах парень? Казино?

— Вряд ли, — Сатана, похоже, бесцеремонно подслушивал мои дедуктивные измышления. — От азартных игр его… как бы это помягче… мутит. Переиграл в свое время. Хотя… чем Бог не шутит, когда черт спит? Мы отслеживаем его счета, но он ни разу за две недели не снимал деньги.

— В казино его нет. И в борделях тоже, — раздался откуда-то из пустоты мелодичный голос, от звука которого я погрузился в состояние, близкое к эйфории. Наверное, именно такими голосами вещают ангелы. Вот она, нирвана! — Я уже все облазил!

— Вот уж в чем я не сомневаюсь, — проворчал Сатана, поджимая губы.

Обладатель ангельского голоса материализовался передо мной и оказался невысоким симпатичным пареньком лет девятнадцати, кареглазым, темноволосым и совершенно несолидным. Драные на коленках черные джинсы, куча фенечек на шее, кожаные ремешки на запястьях, четыре серебряных колечка в левом ухе, безразмерный свитер, найковские кроссовки и «рваная» стрижка совершенно не вязались с тем образом, который за секунду до его появления нарисовался у меня в голове. Ни тебе белоснежных одежд, ни крыльев. Вместо них за спиной сладкоголосого пришельца болтался потертый кожаный рюкзак, из кармана которого свисали наушники.

— Хай, анкл, — паренек небрежно махнул рукой Сатане и плюхнулся рядом со мной на землю. — Не, слушай, я просто угораю! — он закатил глаза. — Слинял, мне ни слова… Брат называется!

— Иисус, ради Отца, избавь меня от этого современного сленга! — поморщился Сатана. — Можно подумать, что ты не в Гарварде учился, а в каком-нибудь притоне!

— Фигня этот ваш Гарвард, — Иисус вперил в меня насмешливый взгляд. — В Сорбонне в свое время было прикольнее. Как мы там с Люком зажигали в тысяча пятьсот десятом! К тому же, у Сани и без гарвардов башня варит, а я что, рыжий, что ли? И сколько раз я просил, чтобы меня перестали называть этим дурацким именем, которое суть пережиток дремучего прошлого.

— Извините… — я переводил взгляд с него на Сатану и обратно. — Он что, тот самый?.. То есть, я думал, Иисус… Такой...

— Старше? — подсказал парнишка. — Солиднее?

— Ну да, — я провел рукой вокруг головы. — Такой… святой… С нимбом...

— Ой, насмешил! — Иисус, хохоча, повалился в траву. — Нимб ему подавай! Может, еще терновый венец напялить? И, кстати, я предпочитаю, чтобы меня называли Джошуа. Для друзей — Джош.

— Но ему же должно быть тридцать три года, — я умоляюще посмотрел на Сатану. Тот неопределенно пожал плечами.

— Вот еще, — Джошуа недовольно сморщил нос. — Я больше тысячи лет на предков наезжал, чтобы выглядеть по-человечески. В конце концов, я имею полное право на личную жизнь, а в том виде, как меня рисуют все эти богомазы, о личной жизни можно забыть. Представляешь, заваливаюсь я на тусовку… Ну, там девочки, танцы, выпивка, косячок покурить, все колбасятся по полной, — он мечтательно закатил глаза. — Подцепил клевую детку. Ноги от ушей, все при ней… И в самую ответственную минуту меня озаряет неземной свет… Прикинь?! Детка моя, ессно, в отключке, я весь такой из себя божественный, сияющий, как неоновая реклама, и злой, как собака. Интим, понятно, накрылся медным тазом. После этого я пригрозил, что уйду к Люку в Ад, — Джошуа расплылся в улыбке, что называется, от уха до уха. — Как они там забегали! Маман в истерике, папá непреклонен. Я стою насмерть: свобода или Ад. Маман успокоилась, приняла мою сторону, пригрозила разводом… Ему пришлось мне уступить. Но этим дело не закончилось...

Сатана бросил на него какой-то особенный взгляд, и Джошуа тут же заткнулся.

— Молчание — золото, — назидательно изрек Сатана. — Надеюсь, к Ним, — он поднял глаза к небу, — ничего не просочилось?

— Грузишь, анкл, — ухмыльнулся Джошуа. — Я же въезжаю, что такое конспирация! День-два еще в запасе есть. Кстати, у меня завалялась неплохая идейка, как нам побыстрее отыскать моего загулявшего братца...

Сатана вопросительно приподнял бровь.

— Не бесплатно, — Джошуа хитро прищурился.

— O tempora! O mores! — вздохнул Сатана. — Выпороть бы тебя, племянничек, хорошенько, да некогда. Ладно, что тебе нужно на этот раз?

— Во-первых, — начал загибать пальцы Джошуа, переходя на вполне литературную речь, — предки на три месяца заморозили мои счета. А без денег, сам понимаешь...

— Хорошо, — кивнул Сатана. — На три месяца я открою тебе кредит.

— Во-вторых, — с невинным видом продолжил Джошуа, — без твоих рекомендаций я не могу стать членом клуба «Девятый круг Ада»...

— Будут тебе рекомендации, — страдальчески скривился Сатана. — Но… при условии, что ни одно пернатое наверху об этом не узнает. Не хочу выяснять отношения с твоей матерью. Это все?

— Почти, — Джошуа скромно потупился. — И, в-третьих, познакомь меня с тетей Лилит.

— Не слишком ли много ты хочешь? — нахмурился Сатана. Мне захотелось забиться куда-нибудь подальше, где он меня не увидит.

— По-моему, даже маловато, — на Джошуа его хмурый вид, похоже, не произвел должного впечатления. — Спасение мира стоит дороже.

— Хаос с тобой! — махнул рукой Сатана. — Если бы я не знал, насколько гениальны все твои идеи, вымогатель...

— Главное — правильно выбрать время, — подмигнул мне Джошуа. — Знаешь, сколько лет я из него вытрясал этот клуб и Лилит?! Ладно, вот моя идея. Тебе, конечно, известно, что контакты, даже самые мимолетные, кого-нибудь из нас с человеком не проходят для последнего бесследно. Большинство, правда, быстро приходит в норму, но некоторые… Гм… Тени видишь? Люка, мою и прочих? Видишь, — он изобразил крайне радушную улыбку, которая мне очень не понравилась. — И, наверное, думаешь, кто-нибудь еще их видит? Зря. Принимая во внимание, что с тенями у нас вообще напряженка… — несколько секунд он задумчиво изучал меня, будто антикварную редкость. — Ну ладно, вернемся к нашим баранам. Поскольку Алекс находился рядом с Люком достаточно долго, он как бы настроился на его волну. — Джошуа закончил изучение и окинул меня многозначительным взглядом, который понравился мне еще меньше, чем улыбка. — Ну и его наследственность, ессно...

— И что? — у меня появилось предчувствие, что ничего хорошего мне эта «настройка» не сулит.

— Ты ему не сказал? — брови Джошуа удивленно поползли вверх.

— Нет, — неохотно проворчал Сатана. — Как мне казалось, в этом нет необходимости.

— Ну я офигеваю! — возмутился я. — Втянули меня, черт знает во что! «Нет необходимости»! — передразнил я Сатану, все больше распаляясь. — Я вам не антенна, чтобы меня настраивать!

Моя гневная тирада, похоже, не произвела на Сатану никакого впечатления, зато Джошуа откровенно веселился.

— Извини, Саня, — он похлопал меня по плечу. — Но ты у нас не просто антенна, ты целая спутниковая «тарелка», причем самого стратегического значения! А уж после сегодняшнего дня… Так что смирись со своей участью и давай, наконец, поищем моего загулявшего брательника.

— И что мне делать? — мрачно спросил я. — Какую кнопочку нажать?

— Да не переживай ты так, — Джошуа искоса взглянул на Сатану, который сосредоточенно изучал — или делал вид, что изучает — неведомо откуда появившийся «Потерянный Рай» Миллера. Судя по всему, в оригинале. И наверняка — первое издание. Я бы не удивился, обнаружив на обложке автограф писателя. — У тебя теперь столько возможностей… Но об этом позже. Постарайся поточнее представить себе Люка, каким ты его видел, почувствуй его настроение...

Я попытался честно выполнить указание, но ничего не получалось. Вместо этого в голову лезли дурацкие мысли об Апокалипсисе, Всемирном Потопе, еще какая-то бредятина...

Глаза у меня слипались, и в конце концов я задремал. Мне было тепло, темно и уютно. И вдруг все закончилось. Меня охватила тревога. И страх. И… Меня закружил вихрь чувств и эмоций. Но это были не мои чувства, я точно знал, что не мои. Кто-то переживал и боялся, что его друг мог попасть в беду; что мир вот уже прямо сейчас катится в пропасть; что непутевый сын опять прогуливает лекции; что из-за проклятых пробок жена родит прямо в машине; что надо купить курицу-гриль на ужин… Это было наваждение, или безумие, или что-то там еще, и моя бедная голова готова была взорваться. «Кранты...» — полузадушенно проскрипел внутренний голос. На большее его, видимо, не хватило.

А потом меня обожгла боль, но не физическая, а душевная, настолько сильная, что я едва не отдал Богу душу. Я задыхался от этой боли, которую не способно испытывать ни одно человеческое существо… Боль сменилась такой неземной тоской, от которой хотелось удавиться. Темнота, в которой я плавал, просветлела, и я обрадовался. Но тут же проклял все на свете: теперь я не только чувствовал, но и видел. Вы когда-нибудь пробовали одновременно смотреть пару миллиардов телевизоров? Нет? Я тоже. До этой минуты. Лучше бы я ослеп.

— Карл у Клары украл кораллы, — прорвался сквозь этот сумасшедший калейдоскоп ангельский голос.

— Чего? — не то переспросил, не то подумал я, изо всех сил стараясь перестать чувствовать черт знает за кого.

— Повторяй, — велел голос. — Карл...

— Карл… — послушно проговорил я.

— У Клары… украл… кораллы...

— Украл кораллы, — в голове немного поутихло.

— Еще! — одобрительно сказал голос.

— Карл у Клары украл кораллы… — снова произнес я. А потом еще раз, и еще, пока меня окончательно не отпустило.

Я открыл глаза. Надо мной склонились Сатана и Джошуа.

— Ну, парень, тебя и колбасило! — радостно завопил последний.

Глаза Сатаны выражали восхищение, от которого я буквально растаял, как сало на сковородке, несмотря на головную боль.

— Неплохо, — сдержанно высказался он.

— Неплохо?! И только? — возмутился Джошуа. — Да он просто талант! Гений! Из всех моих апостолов только Петр да тихоня Иоанн могут нечто в этом роде! И то весьма приблизительно!

— Чт-то эт-то бы-ыло? — проблеял я. Зубы выбивали барабанную дробь.

— Ты вошел в так называемое информационное поле Вселенной. Точнее, в земной его отдел, — пояснил Сатана, пока Джошуа вытанцовывал вокруг меня что-то невообразимое, судя по всему — шаманские пляски племени Болотные Хмыри.

Я ничего не понял, но для вида сделал умное лицо.

— Ты не так объясняешь, — Джошуа бесцеремонно оттер его от меня. — Представь себе, что Вселенная — это огромный сервак, к которому подключено множество маленьких сервериков и еще более маленьких компов-людей. Так вот, ты попросту взломал этот самый сервак, и вся информация, которая поступает на него, стала качаться на твой хард. Но он у тебя не привык к таким объемам и немножко завис. Ясно?

— Почти, — я придал своему телу частично вертикальное положение.

— Но это еще не все! — радостно сообщил мне Джошуа. — Ты не просто взломал сервак и переключил его на себя. Ты, как бы это сказать, прочувствовал все, что получил. Да еще и увидел… Грандиозно, Саня! Ты теперь знаешь, кто?

— Может, не надо пока ему говорить все? — Сатана с сомнением взирал на меня. В его голосе явно слышалось опасение за мой слабый рассудок.

— Да ладно, — махнул рукой Джошуа. — Ну, подумаешь, парень стал новым апостолом! Всего-то. Или Бодхисаттвой, если ему так больше понравится. Не в названии дело.

«Поздравляю! — ехидно хихикнул внутренний голос. — Вот теперь ты влип по самое выше некуда. Апостол хренов! Бодхисаттва!»

— Кем стал? — мой голос сорвался на комариный писк.

— Апостолом, кем же еще, — похоже, Джошуа вся эта ситуация доставляла неземное удовольствие. — К тому же, единственным в своем роде — двойным. Ты теперь Апостол Света и Тьмы, если выражаться высокопарным языком авторов, подвизавшихся на тучной ниве фэнтези. Занятный, надо сказать, жанр. Вот найдем Люка и тогда оформим все, как положено. Кстати, не мог бы ты все же немного поднапрячься и указать его местоположение? Насколько я понимаю, тебе удалось уловить его «волну».

Моя разнесчастная крыша уже не знала, в какую сторону ей отправляться, а внутренний голос бился в тихой истерике. Но мы, апостолы, люди крепкие, и умеем держать себя в руках… наверное. «Я спокоен, я абсолютно спокоен», — проговорил я про себя.

— Конечно, спокоен, — подбодрил меня Джошуа. — Только думай потише, ладно? А то у меня уши закладывает.

— Постараюсь, — буркнул я.

В этот момент я совершенно отчетливо понял, что действительно «уловил волну» Люка, как изволил выразиться Джошуа. Ту сверхъестественную тоску, которая вогнала меня в столь же сверхъестественную депрессию, испытывал именно он. И сейчас она снова на меня навалилась, но теперь это было не так страшно. Более того, я мог следовать по ней, как охотничий пес, взявший след, только что не повизгивал от азарта.

— Поехали! — я навострил лыжи в сторону «Маяковки», но был пойман за шиворот железной рукой Сатаны.

— Мне кажется, так будет быстрее, — он подтолкнул меня к черному лимузину, в недрах которого уже исчез Джошуа.

— А… ну да, — я последовал за ним, стараясь не задаваться вопросом, откуда и каким образом данное средство передвижения оказалось там… где оно оказалось.

Но едва прохладное автомобильное нутро и кожаное сиденье приняли мое измученное превращением в апостолы тело в свои нежные объятия, как меня снова скрутило. Голова раскалывалась на мелкие кусочки, словно мне прострелили лоб, в глазах опять потемнело. Я взвыл.

— Держи его крепче, — услышал я где-то очень далеко голос Сатаны, после чего на глаза и лоб мне легло что-то обжигающе холодное. — Только этого нам сейчас и не хватало...

— Оооуууйяяя… — несчастно проскулил я, пытаясь пошевелиться, но тело не слушалось. Или меня просто крепко держали. Нет, точно держали, руки Джошуа прижимали меня за плечи к сиденью, я прекрасно это видел… но как-то странно видел. «Э, батенька, да у вас глюки», — злорадно выдал внутренний голос. Я смотрел на Джошуа, и он на глазах менялся, человеческий облик стекал, будто вода, на его месте возникало совсем другое существо. Оно походило на человека, но человеком точно не было. Описать его слов у меня не хватало. Ну точно, глюки...

— Не бойся, Саня, это не глюки, — бодро успокоил меня Джошуа. — Это у тебя третий глаз открылся. Вот уж не думал, что ты такой шустрый.

— У-уй… — снова проскрипел я. Ледяная штука на лбу сделала свое дело, боль заползла в отдаленный уголок мозга и затаилась там.

— Н-да… — проворчал Сатана, убирая ладонь от моей головы. — Шустрый, это точно.

— Во, смотри, — Джошуа протянул мне зеркало.

Я дрожащими руками взял его, осторожно взглянул. Из зеркальной глади на меня хмуро уставился большой вертикальный глаз, красовавшийся посреди моего лба. Угольно-черный, с огненно-золотым вертикальным зрачком. Мамочки… Я потянулся ко лбу пальцем, и глаз злобно прищурился. Я отдернул руку. Глаз удовлетворенно зыркнул и закрылся. Теперь на лбу осталась только полоса, похожая на шрам.

— Э-э-э… — выдавил я, возвращая зеркало. — И… это… а как...

— Да ладно, подружитесь, — махнул рукой Джошуа. — У него же твой характер, так что не тушуйся.

— А… ясно, — промямлил я, хотя ничего «ясного» не было.

— Может, мы все-таки поедем? — вежливо вмешался Сатана.

— Угу, — буркнул я, пытаясь снова поймать волну Люка. Через несколько секунд я в очередной раз впал в глубокую депрессию — волна поймалась. — Туда.

Я махнул рукой, Сатана кивнул, и машина сорвалась с места. Не знаю, как долго мы ехали — или летели, поскольку периодически поглядывая в окно, я видел только размазанные контуры чего-то, на бешеной скорости проносящегося мимо. Искомая «волна» вела меня, будто на привязи, я точно знал, когда менять направление, куда сворачивать и где остановиться.

— Стой! — завопил я, и лимузин встал, как вкопанный. Кажется, я его напугал.

— Ну зачем же так кричать, — мягко упрекнул меня Сатана, открывая дверцу, и успокаивающе погладил машину по черному боку. Джошуа хихикал в кулак.

Я вылез наружу. И обомлел. Перед нами возвышалось здание аэропорта.

— «Шереметьево-2», прочел я. — А… что мы здесь делаем? — я переводил взгляд с Джошуа на Сатану и обратно.

— Это у тебя надо спросить, — хмыкнул Джошуа. — Кто орал «стой»? На вот лучше, надень, — он нахлобучил мне на голову синюю кепку и надвинул ее на лоб. — А то еще твой новый глаз от любопытства начнет пялиться по сторонам...

— Ну… я знал, что здесь надо остановиться. У меня такое чувство, что надо делать то же, что делал Люк, ну или что-то в этом роде, — оправдывался я. И тут меня опять потянуло. Внутрь. И я пошел. Сатана с Джошуа следовали за мной. Я прошагал мимо охраны, миновал металлоискатель, даже не сообразив удивиться, что от не издал ни звука, хотя в карманах у меня валялась куча мелочи, перочинный нож и пара плат для компа, и побрел вдоль терминалов. Перед одним остановился и поднял голову.

— Он улетел в Гонконг, — недоуменно пробормотал я и обернулся к своим спутникам. — Они молча смотрели на меня. — Но вы… ты… говорил, что Люк не покидал Москву!

Сатана и Джошуа переглянулись.

— Так… — проворчал Сатана. — Ты уверен?

— Ну… Я не знаю… — я смешался. — Я просто знаю. Гонконг. А оттуда куда-то еще… — я сел на пол и закрыл глаза. В голове застучало. — Куда-то...

Джошуа присел рядом на корточки и положил руку мне на плечо.

— Не волнуйся, просто постарайся сосредоточиться, — тихо проговорил он. — Еще чуть-чуть, а потом немного отдохнешь.

— Я пытаюсь… — вяло отозвался я. Ужасно хотелось спать. Знание пришло внезапно, свалилось на меня снежным комом. Я вскочил на ноги и уставился на Сатану. — Монастырь. Боевые искусства. Монахи в оранжевом. И в белых кимоно. Э-э-э… Шаолинь. Люк с ведрами в гору бежит...

И вот тут мы с Джошуа получили редкостное удовольствие, просто уникальное, которое можно получить лишь раз в жизни — Сатана открыл рот, закрыл его, снова открыл. Затем снял пиджак и уселся прямо на пол, глядя на нас снизу вверх самым потрясенным взглядом, какой только может быть.

— Мо… монастырь? В Китае? — запинаясь, повторил он. — Хаос, роди меня обратно. Знал бы, ни за что не стал бы его учить скрываться...

Джошуа плюхнулся рядом с ним, трясясь от хохота.

— Ну, братец, ну, дает! — икая от смеха, выдавил он. — Боюсь, отдыхать тебе еще какое-то время не придется, Саня. Во всяком случае, пока не сядем в самолет, тогда сможешь поспать. До прилета на место. Раз уж ты сказал, что лучше делать то же самое, что делал Люк, значит, нам надо лететь!

Через минуту мы ржали втроем.

— Ну что, — Джошуа вскочил на ноги и повернулся к кассам. — Когда у нас ближайший рейс в Гонконг? Мы едем в Шаолинь!

Сатана вытер слезы, обнял меня за плечи и, не переставая смеяться, мы отправились за Джошуа, покупать билеты.