Сказка для Светланки

А потом был полёт. И побледневшие сперва, а после оглушительно орущие от переполнявшего их восторга, чуть ли не вываливающиеся через край саней мальчишки снежных великанов. И звонко смеющаяся над ними Светланка. И сияющий вырывающимися из-за края огненными стрелами копьями-лучами горизонт, вид которого поверг девочку в изумление и восхищение. Потому что лучи эти как в старых красивых мультиках её мира, будто живые переливались один в другой, вспыхивали и гасли, словно отражённые от хрустальных граней. И ещё была тихая просьба:

— Дедушка, а расколдуй, пожалуйста, всех тех великанов, которые остались замороженными там, на поляне.

Мороз удивлённо оглянулся на сидящую за его спиной девочку и, встретившись с её синим взглядом немного смущённо, ответил:

— Так они уже сами… разморозились.

— Правда?

— А ты их скоро сама увидишь. Вон, гляди вперёд, Искальтхйарт показался.

Светланка осторожно развернулась и выглянула из-за плеча правящего санями волшебника.

Сперва ей показалось, что она видит заснеженные горы, отточенными острыми пиками подпирающие синее небо, но чем ближе подлетали они к ним, тем явственнее начала она различать, что вовсе не каменные вершины это были, а белоснежные тонкие башни. Будто каскады фонтанов, взбирались они всё выше и выше к опрокинутым небесам, переплетались, словно скреплённый сверкающими ажурными лентами, ледяными мостиками, поражали вьющимися, как мороз по стеклу, узорами по стенам. И вся эта красота словно стекала вниз и находила продолжение на стенах, крышах и маленьких башенках таких же белых домов и домиков, примостившихся у подножья ледяного замка, опоясывая его широким резным кольцом снежного города. Просторные улицы были полны людей, направляющимися к замку. Они поднимали вверх головы, и Светланка видела улыбки на синих лицах. Великаны, которые сейчас выглядели как обычные люди, начинали радостно махать им руками и что-то кричать.

Сани не спускались слишком низко, опасаясь задеть тонкие изящные шпили, флюгеры и резные, воздушно-прозрачные мостики и купола.

— Ну прямо эльфийское королевство! — восхищённо выдохнула девочка, вспомнив историю приключений маленького мохноногого человечка, вместе с гномами отправившегося освобождать от дракона подгорное королевство.

— А ты знакома с ильвами? — тут же спросил Снорри, и три пары глаз воззрились на неё в немом изумлении.

— Нет, просто… читала… и в кино видела, — смутилась Светланка.

— На самом деле у ильвов всё немного иначе, — помолчав заговорил Брагги. — Они руками высекают из камня свои замки или просто используют магию света и жизни, чтобы превратить свои владения в… — Он запнулся, подбирая слова. — В волшебные чертоги. А мы единомоментно создаём всё магией холода, замораживая и сохраняя в нужной нам форме сам воздух и частица воды в нём. Ну, или трансформируем уже имеющиеся в наличие массы снега. Но это довольно сложно — мгновенно превратить то, что видишь перед глазами в голове, в то, что можно потрогать руками. Для этого нужна предельная концентрация и точность мысли.

Светланка, открыв рот и хлопая глазами, потрясённо переваривала услышанное. Снежные великаны знают такие слова! Те, которые живут в замках и используют мечи в качестве оружия! Немыслимо!

— Что? — подозрительно глянул на неё высокий.

— Н-ничего, — тут же открестилась она и поменяла тему: — Видимо, ваше солнце совершенно не отличается от земного. Даже не представляю, как оно может выглядеть, на что оно похоже.

— Мы тоже, — равнодушно ответил Брагги.

— То есть?

— Мы никогда не видели наше светило. Оно не выходит из-за горизонта.

— А как же день сменяется ночью тогда?

— Никак. Скоро оно совсем погаснет. А потом Великий рассечёт изначальную ночь, и придёт время рассвета. Но сначала наш мир заново наполнится магией.

— Ух ты! Как красиво! — протянула девочка и невольно взглянула в сторону сияющего горизонта, отмечая про себя, что живые лучи действительно стали прозрачнее и короче.

Сани начали наконец снижаться, направляясь на огромную площадь перед снежным замком. Жители города, собравшиеся здесь, образовали широкий круг, давая упряжи спокойно коснуться земли и остановиться. И как только сани замерли, над головами собравшейся толпы, да кажется даже над недосягаемыми шпилями замка взлетел громогласный приветственный клич. А затем великаны склонились перед Белым Воином, и стало совсем тихо. От толпы отделился высокий плечистый дядька, и Светланке показалось, что она видела похожее одеяние с двурогим шлемом.

И даже лицо подошедшего показалось ей знакомым. Кажется, такое она наблюдала у одного из тех кошмаров наяву, которые напали на них с Морозом. Только сейчас оно было более человеческим, без пучков сосулек вместо бороды и волос и без звериного жуткого оскала. Девочка так увлеклась разглядыванием и сравниванием этого воина с тем давешним ужасом, что даже пропустила недолгую приветственную речь подошедшего и опомнилась только тогда, когда оба — и синекожий воин, и дед Мороз — повернули к ней головы.

— Так вот она какая, пропажа твоя бесценная, — оглядывая маленькую фигурку, улыбнулся синекожий.

Растерявшись, Светланка опустила глаза и еле слышно проговорила:

— Здравствуйте.

— Что-то она не слишком у тебя приветлива, — усмехнувшись, глянул великан на чародея из-за Края.

— Я бы посмотрел, как ты улыбался и языком мёл, если бы тебя куда-нибудь в центр Москвы закинуло, — спокойно ответил тот. — Где народу побольше. На Арбат, например, али на Красную площадь.

Воин коротко хохотнул.

— Не, не надобно мне такого. Я чудом отмороженным выглядеть не хочу. Без обид. — И они крепко пожали друг другу руки. Только не за ладони, как привыкла девочка, а за запястья. — Рад видеть тебя, брат.

— Рад видеть тебя, Во́лтанг, — эхом откликнулся Мороз, повторив произнесённые синекожим слова. А Светланка почувствовала, что ни капли лжи не было в их словах.

Неожиданно дед поднял к небу голову и совсем другим голосом произнёс:

— Пора. — Он обернулся к девочке и серьёзно спросил: — Не испугаешься здесь внизу остаться или со мной пойдёшь?

Та взглянула на сани в поисках новых приятелей, но те словно в воздухе растаяли. И среди стоящих рядом жителей города их тоже не обнаружилось.

— Ступай, я присмотрю за ней, — опуская крепкую ладонь на плечо в белом шитом серебром тулупчике, пообещал тот, кого снежный чародей назвал Волтангом.

— Извините, — тут же отошла от него Светланка, — я лучше с дедушкой пойду.

— Боишься? — сузил глаза воин, но девочка твёрдо тряхнула головой:

— Рядом с ним мне спокойнее. Вдруг помогу чем. А кроме того, думаю, там будет интереснее.

Ровный ряд белых зубов обнажился в одобрительной улыбке. Великан кивнул и отступил на несколько шагов, произнеся всего одно слово:

— Кирия.

Мороз тоже усмехнулся, протянул спутнице руку и стукнул посохом оземь. И тотчас же уже знакомая ей позёмка завьюжила под ногами, и снежное облачко понесло повелителя снегов и морозов и стоящую рядом девочку вверх, туда, где в погасшем почти чёрном небе ледяными иглами возвышались белые башни замка.

— Дедушка, — позвала Светланка, крепко вцепившись в его руку и стараясь не опускать глаза вниз, — а ты сейчас разрезать что-то будешь?

— Скорее уж наоборот, латать, — улыбнулся тот. Но увидев растерянные огромные глаза девочки, задумался. — Как бы тебе объяснить… Помнишь, мы с тобой землю с тулупчиком сравнивали? — она сосредоточенно кивнула. — Так вот, твой мир расположен на лицевой стороне, а Заокраинный Север спрятан в кармашке. Но ведь остаётся ещё и изнанка, верно? — снова кивок. — И вот на изнанке той обитают те, кому рядом с людьми делать нечего.

— Вампиры, оборотни, демоны? — сразу же перечислило дитё своего времени всех, кого так часто можно было увидеть на экранах телевизоров.

— Не совсем, — качнул головой старец. — Вампиры и оборотни — это зараза, которая людей поражает, захватывает их тела и в которую люди потом после смерти сами оборачиваются. Нежить это, в общем. А вот демоны — это ближе к правде. Только правильнее будет назвать их духами. Духами умерших и тёмными духами.

— А разве плохо, когда души умерших родственников за тобой приглядывают, тебе помогают? — удивилась Светланка.

— Почему же? Это хорошо, конечно. Только они за тобой приглядывать должны на расстоянии, не приближаясь. С небес, как вы говорите.

— Почему?

— Ну, как же? Понимаешь, в духах умерших жизни нет. И сам воздух, и пространство вокруг них тоже неживой, а значит больной, нездоровый, для всего живого вредный. А что будет, если люди будут дышать нездоровым воздухом?

— Наверное, тоже болеть начнут? — неуверенно полувопросом ответила девочка, и сказочный дед согласно кивнул:

— Верно. Оттого они рядом с нами находиться и не должны. В мире живых они тоже нежитью становятся и кроме бед ничего не приносят…

Тем временем снежное облако поднялось так высоко, что весь город у подножья, вдруг засветившийся с наступлением ночной тьмы белым с голубыми и фиолетовыми тенями, стал совсем маленьким, словно нарисованная на большом листке бумаги карта. На ней прямыми линиями на восемь сторон разбегались прямые лучи широких главных улиц. Волшебно вылепленные из снега дома и домики больше не поражали своими узорами, но белые крыши, играя в пятнашки с отбрасываемыми ими тенями, разрисовывали город причудливой росписью и превращали в неземного исполнения филигранно сотканную гигантскую снежинку.

— Прибыли. — Мороз легонько сжал руку спутницы, привлекая внимание.

Сплетённый из играющей под ногами позёмки ковёр, остановился прямо над широкой площадкой, венчавшей самую высокую башню замка, а затем привычно рассыпался по гладкой поверхности хрустким покрывалом. Все шпили остались внизу. Здесь же ровная, открытая всем ветрам, которых здесь почему-то не наблюдалось, и бездонному небу терраса была обнесена лишь тонкими, будто лишь условными перилами.

— А кто такие тёмные духи? — вдруг спросила Светланка, не торопясь отпустить надёжную ладонь белобородого волшебника.

— А это те, кто питается теплом и счастьем живых людей. Да можно сказать, прямо их жизнью и питается: злыдни, шиши, дрекава́ки. Да много кто. Их ещё тёмной нечистью называют.

— А что, она ещё и светлой бывает?

— А как же! Берегини, домовые, водяные. Их тоже немало. Правда, не всегда они в хорошем настроении бывают. Могут и набедокурить, набедовать, ежели с человеком не поладят.

— Хм, — девочка насупила брови и пробормотала: — Злыдни, шиши… я о таких даже не слышала.

— И хорошо это, — рука Мороза ободряюще потрепала её по голове. — Они, правда, всё равно пробираются в явий мир, но нечасто. Оттого о них и знают мало. А вот чтобы вся эта тьма тьмущая валом в твой мир не повалила, надобно мне каждый год здесь, в земле, где солнце над горизонтом своё око не кажет, небесный край чинить, латать, подновлять и заново закрывать. Иначе прогрызёт моровая нечисть исхудалый барьер, как моль тулупчик, и хлынет черноводью в живой мир. Сначала сюда, в кармашек, а уж отсюда до мира людей — только тропы расплести, и тогда всего шаг сделать останется. — Сказочный воин вздохнул, расправил плечи и поднял глаза к небу: — Ну, что ж. Время — что вода, удержать сложно. Ты, Светлана, стой рядом и ничего не бойся. Чай, не впервой мне, — молвил старец и вдруг с улыбкой оглянулся на девочку: — И смотри не исчезай никуда в этот раз.

— Куда же я отсюда… — тихо откликнулась та, подозревая, что добрый дедушка над ней пошутить решил. Ибо с этой площадки дорога была только одна — вниз и минут через пять на изнанку мира, в новобранцы к тёмным духам. Так сказать, прибыл для прохождения бессрочной службы, ага.

Дед Мороз прищурился и внимательно вгляделся в побледневшее личико, на котором двумя круглыми озёрами синели испуганные глазёнки, высматривая по сторонам невесть каких чудищ. Чародей мысленно породнил себя со старыми лесными пнями, благо умом он, видать, от них недалеко ушёл, и присел на корточки перед девочкой.

— Да ты чего, пичужка моя синеокая, испугалась что ль? — русые косички, выглядывающие из-под шапочки, замотались из стороны в сторону, едва поспевая за качающей головой хозяйкой. Но старец и так всё видел. — Обманывать не хорошо. — Покрасневшее личико попыталось спрятаться в меховом воротнике тулупчика. Получилось, но не полностью. — Прости меня, старого, — вдруг произнёс дед таким голосом, что Светланка невольно вздрогнула и подняла на него глаза. Волшебник смотрел на неё и девочке вдруг почудилось, что на щеке его блеснула крошечная звёздочка. — Это для меня всё привычно и понятно, а тебе… Отвык я оттого, что рядом кто-то находится. Отвык, что защищать кого-то нужно. Что за спиной беззащитная душа скрывается. Только… — Он обхватил ладонями худенькие плечи. — Это всё не про тебя. Ты любая, но только не слабая. И бояться тебе здесь нечего, совсем. Это скорее уж мне дрожать надо при мысли одной, что не справлюсь. Я же ведь с ними на равных буду. Кто проворнее, тот и победит. А я стою, как истукан. Из года в год ведь одно и тоже дело делаю. По минутам ведь уже рассказать могу, что да как будет. Наверное, привык уже.

— Так ты что, с ними тоже драться будешь? — наконец подала голос девочка, и Мороз улыбнулся и поднялся:

— Сама всё увидишь. Но уж драться мне с ними точно не с руки будет.

— Дедушка, — робко позвала Светланка, не зная, как спросить о самом главном, — а они точно меня… ну, это… есть не станут? Я для них точно несъедобная?

Белобородый воин изумлённо опустил на неё взгляд, как будто спрашивая: «смеёшься?», а после залихватски подмигнул:

— Подавятся. Скорее уж, ты их. — Та даже икнула от такого предположения. А чародей пояснил, перехватывая поудобнее посох и начиная выписывать им в воздухе невидимые вензеля: — Ты о себе, я смотрю, ничегошеньки не ведаешь. Тьма — она солнечных лучей боится. А у тебя теперь при себе всегда солнышка кусочек имеется, да такой, что ежели какой злыдень заблудший вдруг где поблизости появится, к тебе он точно не сунется.

— Точно! — оживилась Светланка. — Я же теперь этот… фонарик на ножках! Даже нет — целый прожектор!

— Это ещё что! — подначил её дед. — Ты ещё многого не знаешь. — И тут он вдруг внезапно поднял свой посох и легко стукнул им об пол. Звонкий сухой звук птицей сорвался с поднебесной террасы и понёсся куда-то в ночную тьму. А прямо перед стоящими на вершине Ледяного замка старцем и девочкой в воздухе вспыхнула гигантская светящаяся чистым холодным светом восьмилучевая то ли звезда, то ли снежинка. Она плавно покачивалась, словно нанизанная на тоненькую спицу, и оттого казалась живым существом, неуверенно парящим на крыльях несуществующего ветра.

Светланка смотрела на знакомый ей узор, на то, как постепенно наливаются белым сиянием лучи звезды. Смотрела с удивлением, узнавая в волшебном рисунке простенький цветок о восьми лепестках, который изредка, задумавшись, вычерчивала её мама и который так нравился и ей самой. Нравился настолько, что девочка украшала им свои школьные тетради и выводила целые орнаменты, вплетая восьмилучевых красавиц в замысловатую вязь цветных линий. Почему-то ей становилось тепло и спокойно и исчезали страхи и волнения, когда очередной цветок расцветал в уголках расчерченных клеткой листов. Правда, с некоторых пор по просьбе учителя листы эти со сказочными садами, нарисованными детской рукой, теперь жили отдельно от тетрадок, боле не внося красочную легкомысленность в строгий порядок изучения школьных предметов.

— Во имя жизни, да защитит Алатырь-камень мир Яви ото зла и мора! — вдруг зарокотал над землёй нестерпимо громкий голос Мороза — Светланка даже вздрогнула от неожиданности и инстинктивно сделала несколько шажков в сторону. И от его звучания хотелось пригнуться к земле, прижаться, распластаться: такая сила плескалась в нём. И будто бы весь мир затих и замер, внимая этим словам. — Да укрепит он грань между светом и тьмой, меж началом и концом! Да станет непреодолимой скрепой врат для духов Нави! Силой первородного холода и именем Триединого Отца нашего повелеваю: да будет так!

На последних словах могучий старец вдруг осторожно, но ловко подцепил посохом вытканную из холода чудо-снежинку и, подняв её над головой, подбросил вверх. Во все стороны тут же рванул порыв ледяного ветра, да такой силы, что стоящая рядом Светланка едва не потеряла равновесие. Дед замер, запрокинув голову и едва заметно вращая концом посоха, от чего взлетевшая в чёрное поднебесье звезда, поднимаясь всё выше, тоже начала медленно кружиться и расти, расти, стремясь закрыть собой всё небо. И это было бы сказочное, невероятно красивое зрелище, если бы у девочки против воли внезапно не возникло ощущение, что вся эта красота в любой момент может рухнуть обратно вниз, погребя под собой и ледяной город, и его окрестности. Ну, и её заодно, маленькую иномирянку, так мечтавшую о сказке, но по ошибке, похоже, попавшей в триллер. Ага, на роль первого таракана, прихлопнутого волшебной тапкой.

Светланка поморщилась и поправила шапочку. Что-то назойливо лезло в уши, и в первы секунды она даже не поняла, что не так. Ей внезапно начало казаться, что где-то совсем рядом вдруг зашумел огромный древний лес. И шум его становился всё громче и громче. А поскольку у них под ногами был виден один лишь город, а всё остальное надёжно укрыла своим непроглядным плащом глубокая ночь, девочка невольно постаралась припомнить, не попадался ли по дороге ей на глаза где поблизости старый ельник или другая какая посадка подходящих размеров. Но гул усиливался, в нём появился тихий, но противный, поднимающий толпы мурашек по коже скрип. И вдруг в этом шуме она явно услышала визгливый шёпот: «Быстрее!» Потом нетерпеливый, глухой, еле сдерживаемый рык и тихое едва слышное «Ещё! Ещё», от которого волосы зашевелились под шапочкой на макушке. Светланка оглянулась. Никого. А дальше, словно сломав тонкую преграду, в голову её со всех сторон хлынули голоса, шёпот, шипение, взвизгивание. От них несло нечеловеческим голодом, жаждой, нетерпением и таким ужасом, что девочка невольно зажмурилась и зажала уши руками, пытаясь спастись от жгучего желания закричать и броситься прочь. Всё равно куда, лишь бы подальше отсюда, от этих голосов, всхрипов, хихиканья, которые никак не могли принадлежать живому человеку и резали мысли и нервы, захлёстывали чёрной водой и топили в страхе, выстужая кровь и заставляя сердце заходиться в припадке ужаса.

Неожиданно сквозь накрывшую Светланку какофонию, пробился негромкий, но ясный натужный стон. Словно кто-то рядом из последних сил держал на плечах скальный осколок.

— Триединый, помоги!

Девочка, часто моргая, взглянула на Мороза, потом вскинула голову к небу. Старый чародей стоял со всё так же поднятыми вверх руками, но теперь они отчётливо подрагивали от напряжения, а сам он ссутулился, как будто пытался удержать неумолимо опускающийся на него потолок. Звезда, закрывавшая собой почти всё небо, больше не крутилась. И Светланке показалось, что она словно чуть завалилась на бок. Раздался тоненький болезненный звон, и затянутое страхом и неотвратимостью детское воображение тут же нарисовало узкую, в волос толщиной трещину на светящейся холодным светом поверхности. Словно почувствовав то же самое, те, кто так рвался в этот мир, другие, буквально взвыли, уже празднуя победу. И теперь девочка отчётливо поняла, откуда слышит она эти голоса.

— Да! Да!!! Ещё!

— Жрать! Наконец-то жрать!

— Жизнью! Пахнет жизнью! Тёплой плотью! И Силой!

— Уничтожить! Выпить! Сожрать Привратника!..

Светланка прищурилась, пытаясь разглядеть тех, кто наверху пытался сломать удерживающие их запоры, но чернота над лучами созданной Морозом звезды была непроглядной, точно смола, и надёжно скрывала до срока лица тех, кто собирался поглотить всё на своём пути. И великанов, и людей, и доброго волшебника из сказок её мира. И доброго Снорри, и неугомонного Сегьира, и… и всех остальных. И даже маму с папой…

Перед глазами всё поплыло, а по настывшей детской щеке тёплой дорожкой скатилась первая одинокая слезинка.

— Светлана, — часто с присвистом дыша, вдруг произнёс скомканный тяжестью кудесник. — Внученька, слушай меня внимательно. Ты должна сей же час уйти отсюда. Снежень тебя домой отвезёт. Он у меня самый быстрый.

— Но…

— И не перечь! — прикрикнул он, начиная прогибаться уже в коленях.

Мягкая морда нетерпеливо ткнулась в плечо девочки. Она не глядя погладила породистую голову, перебирая в пальцах шёлковую чёлку. Удивляться, откуда взялся здесь верный скакун Белого Воина времени не было.

— А ты? Что будет с тобой? — по-прежнему не сводя глаз с Мороза, спросила Светланка и почувствовала, как крепкие конские зубы, осторожно уцепившись за рукав тулупчика, тянут её за собой. Она упрямо высвободилась и шагнула ближе к деду.

— А ничего. — Он ясно улыбнулся, будто пушистый снежок блеснул на морозном солнышке. — Я же чистая сила. Первородный холод. Не по зубам им меня уничтожить. Я обязательно ворочусь.

— А… а они? — Светланка кивнула головой куда-то вниз за край площадки.

— Милая, последние крохи времени на исходе. Прошу тебя, ступай, — почти взмолился снежный чародей. — Не ведаю, что там творится и откуда у тёмного мира такая сила, но не смогу я их дольше держать. А ежели случиться с тобой что, никогда себе не прощу. И Весняна не простит… И ещё. Родителям своим обязательно обо всём, что здесь увидела, расскажи. Не забудь. Пусть знают.

Новый хрустальный звон почти на границе слуха всхлипнул над землёй снежных великанов. Мороз оскалился и зажмурил глаза, падая на одно колено, но всё равно не опуская рук со вскинутым посохом. Рёв разноголосый вспорол воздух. Пахнуло затхлым холодом.

— Дедушка! — девочка бросилась к старику, обняла его за плечи и почувствовала, как из последних сил дрожит каждый мускул в его совсем недавно сильном, а ныне едва живом теле. И неожиданно такая злость поднялась откуда-то из глубины человеческой души. — Да чтоб вас… растопило и заморозило! — выкрикнула в небо Светланка первое, что пришло ей в голову. И в груди у неё внезапно что-то ухнуло, и по ощущениям, словно небольшая питарда взорвалась за рёбрами, выгрызая всё, что было внутри, и оставляя одну пустоту. Но боли не было. Только показалось на мгновенье, что нечем дышать, и оттого стало жутко. А следом из самого центра этой пустоты в вены, в кровь девочки хлынула сила. Та самая, уже знакомая. Но на этот раз холод и жар не разбились на две реки. Они, наоборот, свились в единый поток, бурлящий и рвущийся наружу, в котором ледяная стужа и яростный огонь переплетались, как начало и конец всего на земле, как супруги, дарующие начало новой жизни.

Светланка сперва оторопела от кипящей внутри неё бури, а потом вдруг ошалело улыбнулась и, недолго думая, вцепилась в волшебный посох чуть повыше слабеющих пальцев снежного чародея и закричала, срывая голос. В то же мгновенье, повинуясь её воле, подгоняемая, подталкиваемая, будто поршнем, рвущим горло напряжением, из маленьких ладоней на белое древко хлынул ледяной огонь. Он стремительно покрывал гладкую рукоять золотыми и льдисто-хрустальными всполохами, подбираясь к навершию. А потом, собравшись с силами как живое существо, прянул вверх, вонзаясь яркой ослепительной иглой силы в самое сердце умирающей руны. Волны двуцветного пламени, обгоняя друг друга, помчались во все стороны, вспыхивая при каждом толчке. И Звезда жадно пила их, постепенно светлела и напитывалась до самых кончиков своих лучей. А когда все её линии снова сияли первородной мощью, вливаемая безудержная сила вдруг вырвалась из всех восьми вершин и понеслась быстрыми реками в стороны, окончательно разгоняя черноту неба. И спустя всего несколько мгновений руну заключило в объятья белое морозное кольцо, от которого, словно солнечные лучики на детском рисунке, брызнули золотые змейки, маленькие и подлиннее. Проросли и замерли, превратив небесные врата между двух миров в снежную звезду, сияющую внутри жарко-золотого солнышка.

По началу девочка глаз не могла отвести от дела рук своих. Она осторожно и медленно отцепила от посоха одну ладонь, готовая, если что, сразу же вцепиться обратно. Но увидев, что кожа на них белая теперь только от напряжения и не имеет ничего общего с огнём, буквально только что выплёскиваемым наружу, отняла и вторую. Кое-где потемневший, будто бы местами его коснулись языки пламени, посох потерял опору и начал заваливаться на землю. Пальцы Мороза соскользнули с древка, а сам волшебник тяжело осел на оба колена, роняя голову на грудь.

— Дедушка! — Испуганно вскрикнула Светланка, стараясь удержать его, и услышала хриплое дыхание. Глаза старца были закрыты. Лицо сливалось по цвету с седыми волосами. И весь он сейчас больше напоминал вылепленное из снега безжизненное изваяние, чем могучего воина, пышущего здоровьем и дышащего морозной силой снежного севера.

Посох звонко упал на пол площадки и, мелко подпрыгивая и выбивая частую дробь, откатился в сторону. Только тут девочка вдруг осознала, какая тишина стоит кругом. Ни рёва, ни воплей, ни смеха — ничего. Только тишь. И ещё тени становятся всё чётче и наливаются чернотой. Она подняла голову вверх и увидела вдруг, что висящий над землёй рисунок всё ещё наливается светом. И вскоре на него стало больно смотреть, но в то же время там, в глубинах тьмы, таящихся над ним, ясному детскому взгляду померещилось движение. В тот же миг с неба на землю упал и раскатился невидимыми бусинами эха резкий сухой звук сломанной деревяшки. И напитанная до предела силой руна тут же вспыхнула и взорвалась в вышине огненным, выжигающим глаза беззвучным салютом, заставляя маленькую фигурку внизу на круглой вершине ледяной башни съёжиться, зажмуриться, закрыть голову руками. А сотни голосов наверху ревели стенали, выли, не желая признавать своё поражение в почти уже выигранной битве.

Светланка не удержалась и, щурясь, взглянула туда. Небеса теперь от края до края словно затуманенное стекло закрывала белёсая, медленно затухающая пелена, отделяя мир живых от мира мёртвых. И по ту её сторону девочка, словно сквозь увеличительное стекло или на экране в кинотеатре, разглядела бессчётное множество движущихся едва различимых теней. Они клубились, извивались, точно дымы от костров, тревожимые ветром. Иногда в их сплетениях и изломах на мгновение угадывались очертания гротескных фигур — с огромными головами, или совсем без оных, но распахнутая пасть провалом зияла посреди живота; худых и невероятно высоких, будто жердь или наоборот необъятно толстых; маленьких, почти карманных, или напротив вдруг занимающих почти половину небосвода. И вместо лиц у всех этих призраков можно было различить лишь тёмные провалы глаз, но, казалось, что все они смотрят только на оцепеневшую от страха Светланку. И среди этих держащихся на почтительном расстоянии теней во тьме потустороннего мира одиноко стоял человек.

Он был очень красив и строен, точно герой со старинной картины. Но от его красоты, от его идеальности веяло такой жутью, как будто в открытую могилу заглядываешь. Тонкое лицо, обрамлённое белыми спускающимися на плечи волосами с аккуратно постриженной короткой бородкой кого-то напомнило маленькой. Вот только не помнила она ни у кого из своих знакомых таких холодных словно неживых глаз и такого выражения брезгливости с примесью раздражённого любопытства. Будто таракана рассматривает. Даже на какую-то короткую чёрную жердину для удобства одной рукой опёрся. Девочка невольно оправила одежду и пригладила выбившиеся из косичек волосы, чтобы быть похожей если не на махаона, то хотя бы на капустницу. Но только не на таракана, в самом-то деле! Выражение взирающего на неё лица не изменилось ни на гран. «Ну, и ладно, — вздохнула про себя Светланка. — Пусть на таракана. Зато очень редкой породы — «хомо тараканиус».

Незнакомец внезапно усмехнулся и, распрямившись, произнёс словно самому себе:

— Так вот кто у нас здесь. Надо же, какая. Прошёл бы мимо — не признал. — Он говорил спокойно, даже с улыбкой, но почему-то у девочки от его улыбки вдруг появилось такое чувство, что её вот прямо сейчас внесли в какой-то список, причём явно не на получение медальки, и поставили чуть ли не первой. По знакомству, так сказать. Очень захотелось откреститься от такой чести, вот прямо крест на крест огненными росчерками по ухмыляющейся роже, чтобы перепуганные мурашки перестали, наконец, бегать по спине из стороны в сторону с бешеной скоростью, шевеля сквозняком волосы под шапкой. Однако ладошки даже не думали нагреваться, предательски похолодев и мелко подрагивая и не предвидя ничего хорошего от подобной встречи. А в том, что они с мужчиной знакомы, маленькая почему-то не сомневалась. По крайней мере незнакомец её точно узнал. И от этого становилось ещё тоскливее и холоднее на сердце.

— Вы меня знаете? — сиплым голосом надорванного горла спросила Светланка.

Мужчина прищурился, вглядываясь в маленькую фигурку с синими глубокими как небо глазами и заулыбался ещё шире.

— А ты меня нет? — А потом его брови вдруг поползли вверх. — Так ты и себя не знаешь? Однако! — Он неспеша развернулся к девочке спиной и шагнул прочь, исчезая в наползающей тьме почти полностью погасшего свечения. И только отсалютовал напоследок какой-то серой странной штуковиной, да долетели последние его слова: — Матушке поклон передавай.

Светланке показалось, что из лёгких у неё мгновенно исчез весь воздух. Что значит «матушке»?! Они что же, тоже знакомы?!

— Стойте! Вы кто?! — подскочив на ноги, закричала девочка. Но небеса в ответ почернели окончательно и замерли, оставляя у себя все ответы. — Дедушка! Дедушка, очнись! — Светланка торопливо опустилась перед по-прежнему сидящим на коленях с опущенной головой Морозом и осторожно потрясла его за плечи. Волшебник сипло и коротко дышал, но не пошевелился. Лицо его было снежнобелым, и казалось, что голубые морозные тени его черт падают не на человеческую кожу, а на январский сугроб. Тут уж не вопросы ему задавать нужно было, а Господа Бога о чуде молить, чтобы он сам жив остался. — Дедушка, — всхлипнула маленькая. Её руки скользнули к толстым рукавицам, скрывавшим ладони старика, сжали безвольные пальцы и почувствовали в ответ почти мёртвенный холод. Снежень стоял рядом белым призраком, встревоженно обнюхивая голову хозяина и тихо и горестно всхрапывая и ржа. И казалось, будто животное тоже негромко зовёт своего господина, еле сдерживая слёзы.

Девочка подняла руку старца и прижалась к ней лбом. Ей было больно. Точно сказочный чародей был очень дорог её сердцу. Как мама или папа. Как близкий друг. И одна мысль о том, что с ним может случиться несчастье, была просто невыносима для Светланки.

— Как же так? Что же мне делать? — Почему-то захотелось согреть сильную окоченевшую ладонь угасающего воина, и девочка, стащив с неё рукавицу, закрыла глаза и выдохнула своё тепло на сухие ослабшие пальцы. Живое дыхание окутало их руки мягким облаком. — Вставай, пожалуйста, — еле слышно произнесла она, и в голове пронеслись образы снежного белого великана, но не того, который недавно на её глазах выплетал боевые заклинания и разил противников ледяными пульсарами, а другого, из её любимой сказки «Морозко». Невидимого людям исполина, который скачет по лесу с ёлки на ёлку, с сосёнки на сосёнку, одевает стынущие деревца в снежные полушубки, сковывает серые усталые реки голубым льдом, укрывает уснувшую землю пушистым одеялом, да таким чистым, таким ослепительным, что на солнышке от переливов на него смотреть больно и радостно одновременно. И невольная улыбка осветила детское личико. — Ты должен проснуться. Без тебя никак, дедушка…

Рваное дыхание чародея в этот момент вдруг замерло, и сердце Светланки ухнуло в бездну. Но внезапно холодные пальцы сжали обнимающие их ладошки, и могучую грудь наполнил глубокий и такой долгожданный вздох, как у давно и тяжело болеющего и наконец проснувшегося человека.

— Весняна, доченька, — прошептал старец, не открывая глаз, и девочке показалось, что лицо его тронул лёгкий румянец. Она облегчённо выдохнула, правда, тут же замерла в недоумении, когда розовый оттенок кожи деда медленно перетёк в лёгкую изумрудную зелень. Светланка зажмурилась и потрясла головой, прогоняя наваждение, потом снова открыла глаза и увидела, что не только лицо доброго волшебника странно переливается. Всё вокруг — и площадка, и Снежень, и даже сама Светланка — будто попали в комнату с цветомузыкой и теперь плыли в её неспешных переливах, лившихся откуда-то сверху. Девочка запрокинула голову и ахнула.

Там, наверху, жила и рассказывала о всех чудесах мира беззвучная, но немыслимо прекрасная изумрудно-малиновая музыка. И пусть повествование её было окрашено всего в два цвета, но оторваться от игры их оттенков, их переплетения было просто невозможно. Ведь там, сменяя друг друга, вдруг вспыхивали ярко трепещущие дрожащие костры и разливали свои воды неспешные реки, мгновенно вырастали на полнеба и осыпались вниз призрачные кристальные горы и мчались, закручиваясь в спирали, бесшумные далёкие ветры, из конца в край проносились быстрой рябью отражения лучей в россыпи самоцветов и вдруг зацветал дивный сад, наполненный нежностью розовых лепестков в объятьях весенней зелени. Ничего подобного Светланка раньше не видела. И ей хотелось, чтобы это чудо никогда не кончалось…

— Синегурда? — вдруг раздалось в опутавшей мир сказочной тишине такое непривычное имя, и девочка вздрогнула от неожиданности и оглянулась. На краю террасы верхом на брате-близнеце Снежня сидела женщина, невероятно красивая, аж до мурашек. Светлые волосы на непокрытой голове обрамляли правильное, словно в мраморе высеченное резцом скульптора лицо. Белые брови, чуть нахмуренные как от дурного предчувствия, снежными стрелами разлетались к вискам. А удлинённые нечеловеческие белые глаза в пушистых ресницах глядели открыто и бесстрашно, не пряча ничего внутри и не позволяя сокрыть ничего от себя. Секунду они смотрели на Светланку, потом перевели взор на замершего рядом чародея и испуганно расширились.

— Морозко!

Красавица соскочила с коня и, подбежав, опустилась на колени рядом с девочкой, обхватила ладонями и приподняла седовласую голову, заглядывая в измождённое лицо волшебника. Тот приоткрыл глаза и слабо улыбнулся:

— Здравствуй, Зимушка.

Женщина резко выдохнула и коротко расцеловала лицо воина, а потом прижалась к прячущимся в бороде губам.

— Морозко, да как же ты?.. — глухо произнесла она, снова глядя своим снежным взором в синие глаза любимого. Тот поднял свободную руку и успокаивающе сжал тонкое запястье.

— Потом, родная, потом. Устал я очень… Лучше посмотри, кто со мной.

Улыбка снова наполнила голос мужчины, но глаза закрылись, и он замер.

— Дедушка! — испуганно воскликнула Светланка, бросаясь к волшебнику. Но женщина перехватила её за плечи и успокоила:

— Не бойся, маленькая, он просто спит. Всё хорошо будет. Нужно только в дом его отвезти. — Она оглянулась и протянула руку к переминающимся рядом, будто перешёптывающемся скакунам. — Просинушка, подойди сюда. После наговоритесь. — Белогривый красавец послушно подошёл и опустил голову, словно в почтительном поклоне.

Как они спускались с той башни на землю Светланка, признаться, помнила плохо. Честно сказать, она так устала, что, кажется, отключилась на время всего спуска, да и части дороги тоже. Помнила только, как морозов конь вдруг рассыпался и сразу взметнулся ветром, подхватил неподвижное тело кудесника, приподнял, а потом соткался из ниоткуда уже с седоком на спине. Ну, то есть не с седоком, а с лежаком, или как там его назвать следовало. В общем, соскользнули они с площадки былинкой белой и пропали из виду. А после заботливые руки осторожно перехватили девочку и, крепко удерживая, вместе с ней верхом на втором жеребце так же плавно и бесшумно широкими кругами заскользили вниз. Только на этот раз всю дорогу их неотступно сопровождал ветер, развевая лошадиную гриву, громко что-то насвистывая в уши и заставляя глаза зажмуриваться. В прочем, последние были совсем не против такого предложения и послушно закрылись, унося свою хозяйку в мир коротких грёз. Сквозь дрёму Светланка чуть позже услышала глухие голоса. Она даже смогла на секунду разлепить склеившиеся веки и поймать расплывчатый образ Волтанга. А потом снова уснула.

Разбудил её тихий полушёпот, звучащий совсем рядом. Сначала Светланка узнала густой бас деда Мороза:

— Нельзя ей здесь находиться боле! Возвращаться нам нужно! Время точно снег вешний тает и ручейком утекает. Ты же видишь, нет силы у меня больше держать его, только замедлить теперь и могу.

— Сердца у тебя нет, Лютый! — различила она следом взволнованную речь той, кого чародей назвал Зимушкой. — Я же впервые обнять девочку могу! А ты даже словом не обмолвился, что в этот раз не один будешь!

— Но родная моя, в этот раз вовсе всё наподвыворот пошло! — горячо зашептал кудесник. — Я хотел её развлечь сперва, волшебное приключение устроить, сказку для неё сочинил, почти правдивую, чтобы ей интересно было, когда традиционный боевой круг развернётся, а она сбежала!

— Да, Морозко, совсем отвык ты от девичьего сердца. — В голосе Зимы заискрилась улыбка. — Тебе, любый мой, не внучка Снегурочка нужна, а внучок Снеговичок в помощники.

— Э, нет, Зимушка, эта малая кирия всем снеговикам носы повытаскивает. И знаешь, если б не она, сейчас бы нам так не сидеть спокойно. На мою удачу я сюда её привёз. Как будто подсказал кто…

— Может и подсказал, — задумчиво полушёпотом произнесла та. — Но кто и за какой надобностью?

— Нет, родная, мне сейчас важнее понять, что случилось. И каким вообще образом скрепы Алатыря едва не сломались… И ещё нужно скорее её домой доставить, пока не хватились. Потому как, ты же понимаешь, если эти двое вдруг решат забрать её сами и явятся в земли здешние, от Заокраинного Севера даже краешка не останется! И даже мы с тобой ничего не сделаем. Потому как её остановить просто не сможем, а его — не сумеем. И даже полный магический резерв здешним жителям не поможет!

Женщина фыркнула и нехотя произнесла:

— Ха! Да, если это двое даже в пещеры карлов вместе явятся, тех и то от такой радости Корачун хватит, чтоб его перекосило. Особенно когда их любимые гроты каменные и жилы самоцветные внезапно живыми цветами зацветут, а в световых шахтах влюблённые вороны и другая живность начнут гнёздышки для выведения потомства устраивать.

Третий голос, молчавший до сих пор, вдруг коротко, но неосторожно громко хохотнул и спохватившись, зашелестел хрустким хриплым шёпотом:

— Потому тебе и говорят, Зимка, будет ещё время для слов и объятий. А сейчас поднимай гостью. Им и правда пора. Не то скоро, не приведи Триединый Отец, в твоём замке появится много больше одного гостя. При чём с пожизненным проживанием.

Над головой прокатился тяжёлый вздох, и девочка почувствовала ласковое поглаживание на своём плече.

— Хъетти моя, проснись…

Светланка открыла глаза, и взгляд её упёрся в бревенчатую стену. Только стена эта была почему-то как в белый цвет перекрашена и поверх ещё узорчатой изморозью тронута. Однако холода коснувшиеся её пальчики не почувствовали. Только прохладу, словно к живому дереву прикоснулись. Девочка перевела взгляд к такому же «морозному» потолку и дальше, оглядывая просторную комнату, устроенную будто в ледяном домике. Только дом этот был, как ни странно, тёплым и обжитым, с двумя окнами. За ними сквозь прозрачное «стекло» льдинок виднелось иссиня-чёрное небо. За массивным столом спокойно восседал нетерпеливо поглядывающий на неё Волтанг в обычной для снежных великанов безрукавке, но с замершей у ног, точно преданный пёс, ледяной секирой. У стены, недалеко от стола на широкой лавке также сидел Мороз, только вот в его одетой в простую рубаху фигуре, тяжело откинувшейся на опору, сквозила усталость. А рядом со Светланкой сидела Зима. Да, это имя прекрасно подходило снежной красавице, ведь была она вовсе не старухой, как многие думают в родном мире девочки, а статной женщиной, которой в пору целыми народами править, коль корона на голове будет. Но сейчас она была облачена лишь в белое узорчатое длинное платье, почти такое же, какое было и на девочке, только перехваченное на тонкой талии плетёным ремешком, и толстая коса, перекинутая на грудь, тяжёлым колосом спускалась вниз и терялась где-то ниже бёдер. И что-то было в этой женщине, неуловимое, но такое знакомое…

Но самым удивительным в этой снежном сказочном тереме была… печь! Самая настоящая, как в деревенских избах её родного мира, только огонь в глубине её плясал голубой, словно над кухонной конфоркой современной плиты. Светланка даже рот приоткрыла от удивления, глядя на такое чудо в ледяном доме, и перехватив её взгляд хозяйка дома улыбнулась:

— Обычный огонь твоего мира для нашего слишком жарок, но кушать, сама понимаешь, надо всем. Или ты думала, мы тут снежными комочками кормимся?

Девочка смутилась, вспомнив, что именно снежки и жевал Мороз Иванович в сказке, когда к нему Рукодельница пришла. По крайней мере, так было написано в учебнике по чтению. Правда, позже сказочный герой и от обычной еды не отказался, но никто же не говорил, что он её сначала не заморозил.

Видя, как чуть заалели щёки маленькой гостьи, Зима на миг нахмурилась, а следом спросила, как бы невзначай:

— Ну, а твоя мама стряпать умеет? Похлёбки там, каши, пироги…

— Конечно, — сообразила, о чём речь, Светланка. — Мама готовит очень вкусно. Особенно разные салатики, жаркое и — да, — пирожки с пылу с жару у неё всегда обалденные. Но я больше всего люблю её блинчики. Золотистые, горячие, как солнышко. Она их, по-моему, двадцатью разными способами готовить умеет. И ещё столько же начинок насочинять может. — Она мечтательно завела глаза к потолку и вдруг почувствовала, как от голода у неё заурчало в животе.

Женщина при этих словах чуть поморщилась, а потом улыбнулась и обняла девочку за плечи.

— Ну, блины мы здесь не печём, но угостить тебя кое-чем найдётся. Идём. — И она повела гостью к столу.

Признаться, Светланка очень оробела, оказавшись за одним столом с Волтангом, которого она знать не знала. Но тот неожиданно улыбнулся ей и подмигнул как закадычной подружке. А потом на столе перед ней появилась кружка с чем-то белым, похожим на молоко, только пахнущим какими-то ягодами и на вкус сладковатым и тёплым. Рядом в хрустальных тарелках лежали светлые лепёшки, не зажаристые, но пахнущие как сладкая сдоба; тонко порезанное мясо в прозрачном желе, уложенное поочерёдно с белым ноздреватыми кусочками, похожими на сыр; глубокая мисочка, кажется, с творогом; узнаваемые, наверное, в любом из миров, но здесь больше напоминавшие большие вареники пирожки, светлой горкой заманчиво возвышающиеся на кружевной салфетке, застилающей большое блюдо. А чуть поодаль, чтобы не тянулась рука раньше времени, в вазочке лежало самое настоящее мороженое, целых три шарика. Лежало и не таяло, даже не собиралось. Вот что значит снежные великаны! И холодильник не нужен!..

— Ну, что застыла? — Хозяйка, подав Морозу большую кружку, над которой, как ни странно, клубился пар, и получив в ответ благодарный кивок, подошла к девочке. — Ешь, не бойся. Не ведала я, что такая гостья здесь появиться. — Быстрый взгляд на Мороза. — Так что чем богаты, тем и рады. — Зима присела рядом на лавку и задумчиво и чуть печально поправила девчоночьи косички. — Если бы не время ускользающее. В другой раз мы с тобой обязательно всё наверстаем. — Она указала на стол и улыбнулась. — Ешь. В своём мире ты такого не попробуешь.

Вот уж точно! Такого Светланка и в самом деле ещё никогда не пробовала. Нет, горячего здесь, конечно, ничего не было, только тёплое. И вроде бы на взгляд всё походило на что-то из её дома, но на вкус — совсем другое!.. Сладкое, пряное, солоноватое, сливочное — какое угодно, но всё равно другое. И главное — невероятно вкусное. После первого же глотка «ягодного молока» стало тепло, по телу пробежались щекотливые искорки бодрости, и всё страшное, что увидел за сегодня девочка, показалось вполне себе терпимым. И жуткие великаны, первыми встретившиеся ей на этой земле, и ужас от сказочной ледяной тюрьмы, которую специально для неё наколдовал Брагги, и даже та смертная тоска, которая заглянула в сердце после знакомства с тем красивым, но явно недобрым мужиком по ту сторону небесных врат, Карачун его побери. Кстати…

— А кто такой Карачун? — прожевав очередной кусочек пирожка со снеженикой, спросила Светланка, запила его и испуганно замерла, наткнувшись взглядом на глядящие в упор чуть сощуренные глаза Волтанга. И в глазах этих сейчас не было ни улыбки, ни дружелюбия. Зима с Морозом выглядели не лучше. Только у них на лицах помимо прочего читалась ещё и тревога.

— Почему ты… — негромко заговорила женщина, но Мороз неожиданно перебил её, напряжённо уставившись в пол:

— Он — мой брат.

Девочка почувствовала, что спросила, что-то не то. Что этот самый пресловутый Карачун явно сделал что-то нехорошее, за что все присутствующие на него, мягко говоря, злятся. И ей захотелось как-нибудь замять разговор, как вдруг Волтанг, отведя взгляд и потирая колени, добавил с досадой:

— Если совсем точно, то он НАШ брат. Но по рождению он — близнец нашего Морозки. А по сути — его тёмная сторона, полная противоположность. И дом его находиться в на́ви.

— Нави? — переспросила Светланка.

— На изнанке мира, — тихо пояснил Мороз. — Он такой же чародей, как и я, только его сила на смерти растёт. И не на простой-любой, а на безвременной — той, которая раньше времени приходит и жизнь молодую обрывает. Оттого он и не должен среди живых находиться.

— Ага, а так хочется, — съехидничал Волтанг. — Это же так манит — неограниченную власть иметь. А его брат родной запер и не выпускает. Замки непробиваемые, неодолимые ставит, а ключик не даёт. Вот и сидит он в нави с супружницей своей, о власти без границ мечтая.

Девочка отодвинула тарелку. Есть расхотелось. Зато где-то в животе щекотно и неприятно заворочалось скользкое, потряхивающее предчувствие.

— А какой он? — глядя на стол и почему-то боясь ответа, спросила она как можно равнодушнее.

— Карачун-то? На лицо молод, а по годам — почти мне ровня. А я знаешь ли рождение всех миров видал, — так же спокойно, почти беззаботно ответил брат Мороза. Но взгляд его в разрез с голосом оставался внимательным и серьёзным.

— Красив он, — вдруг тихо сказала Зима. — Очень красив. И красой своей пользуется. К любой душе дорожку найдёт, коль захочет. Только глаза у него неживые, как и сердце. Оттого Ярилку с Весняной он уж больно не любит. Они — его полная противоположность. И прав муж мой — нечего ему делать не то что в мире людей, а даже здесь, среди великанов. Сохрани Триединый, чтобы он ключ от врат когда-нибудь заполучил…

Женщина вздохнула, а Светланка, не мигая, уставилась на неё, уже зная, кажется, ответ на свой следующий вопрос.

— А ключ этот как выглядит?

Однако ответил ей снова Волтанг:

— А вот как посох нашего Морозки. У него ключ запирающий, силу хранящего всё живое камня Алатыря несущий. А отпирающий значит будет должен знак разрушения носить.

Девочка молча придвинула поближе тарелку с белой «творожной» массой, разровняла ложкой поверхность, а потом так же ложкой старательно нарисовала вряд три ромбика, цепляющихся уголками и, словно наконечник, на палку насаженные.

— Такой?

Воцарилась полная тишина, только непривычно голубой огонёк потрескивал в печке.

— И-ри, — поражённо прошептала Зима.

Волтанг в свою очередь спросил:

— А ты где же такое копьецо узрела, девица красная?

— Кажется, у Карачуна, — честно ответила Светланка. — Думаю, я его видела, там, на башне. Он по ту сторону неба стоял. И ещё велел маме поклон передать. — На последних словах она вдруг вздрогнула и, обернувшись к Морозу, спросила севшим голосом: — Дедушка, а он что мою маму знает? Она теперь умрёт?..

Подошедший чародей даже растерялся от таких слов.

— С чего ты так решила-то?

— Так вы же сами говорили, что он молодую жизнь забирает. И красоту. А моя мама — она же очень красивая. И молодая ещё…

Зима обняла всхлипнувшую девочку за плечи и, покачиваясь, будто баюкая, произнесла:

— Рук у него не хватит до твоих родителей добраться. Ишь чего захотел? Яр ему всю хотелку поотшибает напрочь.

— Правду молвишь, душа моя, — согласно прогудел Мороз. — Нечего тут бояться. А если что, я ему наперёд ту хотелку сначала отморожу. Чтобы отшибать сподручнее было… Ты лучше вот что скажи мне, внученька, — он опёрся руками о стол и наклонился ближе к Светланке. — Какого цвета копьецо-то было?

Девочка наморщила лоб, стараясь как можно точнее вернуть в памяти увиденное, и уверенно ответила:

— Серого. Пепельного даже. А это и есть знак разрушения?

— Нет, — произнёс Волтанг, — это — И-ри, ключ-руна, замки отпирающая. А вот, что она на себе знак разрушения несёт — на это его цвет указывал. И по твоим словам то цвет праха был. А значит, когда Морозко светоносную Алатырь-руну на врата накладывал, в тот самый же миг, в единую минуту перемены, когда скрепы ещё слабы, Карачун нарождённую, силой не налитую ещё пока звезду гибельной руной Ма-ра взломать пытался. Только такого быть не может…

— Почему?

— Потому что, — объяснил Мороз, — в навьем царстве свои законы и своя волшба. Там чары живого мира не действуют вовсе или искажаются до неузнаваемости. Поэтому сплести их там попросту невозможно. Да и Алатырь тёмную сущность ни за что не пропустит. Только живым ключом его отомкнуть можно. Вот и вопрос — откуда взялась светлая действующая И-ри-ключ в мире смерти? Да ещё и руну разрушения несущая.

— А ещё интереснее, — добавил его брат, — почему Карачун до конца дело не довёл? Почему остановился? Что его вспугнуло? Неужто нашей маленькой кирии устрашился?

При этих словах снежный великан усмехнулся и, прищурившись, взглянул на Светланку. И той вдруг показалось, будто он над ней насмехается, хоть и по-доброму. Она уже успела понять, что кириями здесь называют только кого-то сильного и очень смелого. А тут — она, обычная девчонка из другого мира, пусть и какими-то силами с перепугу овладевшая, но ведь ничегошеньки в происходящем не понимающая. Какие-то карачуны, иры-мары, алатыры. Хорошо хоть, что уже к жуткой внешности великанов здешних привыкла… Вот только сейчас, кажется, она единственная знала, почему тёмный близнец дедушки Мороза врата межмировые распахнуть не сумел. Ну, что ж, значит и девчонка обычная — не пустое место…

— А, так он просто замок открыть не смог, — как бы между прочим заметила Светланка.

— Залюбовался красой ненаглядной? — в тон ей продолжил ехидничать Волтанг, разрывая тяжёлое напряжение в комнате.

— Нет, — спокойно мотнула косичками девочка. — До красы ненаглядной — это мне как мама стать нужно… Ну, — она бросила зардевшийся смущённый взгляд на сидящую рядом женщину, — или вот как тётя Зима…

Та замерла ледяным столбом, потом медленно посмотрела в лицо гостье и почему-то убитым голосом переспросила:

— Тётя?.. — Взрыв оглушительного мужского хохота снёс внезапно воцарившуюся тишину и вроде даже заложил уши. — Какая же я тебе тётя?!..

Снежный великан смеялся так, что чуть с лавки не падал. А Мороз, не в силах устоять на ногах, буквально плюхнулся рядом и, утирая проступившие слёзы, с трудом восстанавливая дыхание, обнял жену и поцеловал в висок со словами:

— Обожди, лада моя, не сейчас. После разбираться будешь.

— Извините, — пискнула бордовая личиком Светланка.

— Ничего, — ответил также приходящий в себя великан. — Про то, что замо́к открыть не смог — это ты хорошо предложила. Почему бы и нет? Да он просто в замочную скважину не попал ключом, ежели ты его так же развеселить смогла. А потом уже поздно стало.

— Вовсе нет! — воскликнула вконец растерянная девочка. — У него просто ключ сломался!

Смех стих в течение нескольких секунд.

— Как это сломался? — всё ещё глупо улыбаясь, вопросил Волтанг.

— Вот так — пополам. У него палка в одной руке была, а вот эта ваша штуковина, — кивок в сторону тарелки с нарисованными ромбиками, — в другой.

Трое взрослых нелюдей и не до конца людей удивлённо переглянулись между собой.

— Вот так так, — первым обрёл дар речи синекожий. — С чего бы?

— Боюсь, мы пока этого не знаем, — ответил ему Мороз и внимательно посмотрел на свою спутницу. — Потому как не видели.

— Так мы бы при всём желании увидеть не смогли бы, — задумчиво нахмурив брови, сказала Зима. — Твоя рунная волшба для нас закрыта. А ты тогда, я так понимаю, уже без сил был.

— А вот да, кстати. — Белый Воин опёрся спиной о стол и неспеша перевёл взор на жену. — Я тогда, родная, не без сил был. Я тогда к перерождению готовился. И уже ушёл почти, а меня вдруг возвернули…

Светланка под тремя взглядами внезапно почувствовала себя ребусом, который мудрейшие умы разгадать пытаются. Даже загордилась немного. Вот только было бы справедливо ей самой сперва этот ребус разгадать. Ну, или пусть они ей ответ скажут, когда узнают. Так как сама она никак не могла в голову взять, чего они все на неё так уставились…

— А расскажи-ка нам, внученька, что же на той башне случилось? — вдруг попросил добрый волшебник.

— Так там, когда твой рисунок трескаться начал, — сглотнув, быстро затараторила Светланка, — я так перепугалась, до полусмерти прямо. А тут ты, дедушка, вдруг падать стал. И тут у меня по рукам огонь ка-ак хлынет! Только на этот раз там не обычный земной, а ещё вот такой, — девочка посмотрела на печь, — на ваш ледяной похожий. И они как одно целое были. И вот эти огни перекинулись вдруг на твой посох, а оттуда на эту… как её там… ал… ала… в рисунок, в общем, твой вливаться стали. И когда он опять ярко засветился, они вокруг этой звезды солнышко нарисовали. Но ты не переживай! Даже красиво получилось, очень! Ровненько, и лучики волнистые. У меня папа, когда я маленькая была, так солнце рисовал. И меня учил… А затем рисунок твой… то есть наш… вдруг как взорвётся и рассыпался салютом. А за ним маньяк этот стоял. Он ещё сказал, что, если бы мимо меня прошёл, не узнал бы. Но ключ у него уже сломанный был, да… А за тебя я очень волновалась. Так сильно, что, наверное, если б умела, с того света бы тебя вернула. — В синих глазах на мгновенье блеснули слезинки, но вдруг детское личико снова просветлело и загорелось мечтательной улыбкой. — А ещё, когда мужик тот ушёл, я северное сияние видела. Первый раз в жизни, представляешь? И это было — ух! — Девочка зажмурилась и прижала кулачки к груди.

В этот миг по комнате пробежал сквознячок, словно дверь открыли, и от зазвучавшего следом голоса Светланка невольно вздрогнула.

— Отец, дозволь слово.

А-а! — Волтанг обернулся к двери и улыбнулся. — Заходи, Брагги. Это сын мой. Вы ведь его уже знаете?

Девочка сдержано кивнула и отвела глаза, выпрямившись, точно доску к спине привязали. А так хотелось обернуться и ещё разок полюбоваться высокой сильной фигурой, притягивающим как магнит лицом, снежными волнами спускающихся до плеч волос и нечеловечески красивыми глазами. Сердце взлетело к горлу и колотилось так, что почти оглушило. А вдруг он на неё тоже посмотрит! А вдруг он ей улыбнётся!!! Хотя последнее вряд ли. Скорее заморозит и радостно оскалится…

Тем временим за спиной у синекожего парня что-то зашебуршало. Брат Мороза чуть наклонился, заглядывая сыну за спину:

— Ты не один?

Сзади друг за другом робко протиснулись в дверь двое мальчишек.

— Снорри! Сегъир! — Воскликнула Светланка и, соскочив с места, бросилась им навстречу, обнимая поочерёдно обоих и старательно не поворачиваясь к Брагги. — Вы пришли! Куда же вы подевались-то?

— Да мы вот, — опасливо поглядывая на взрослых, промямлил непохожий на себя Снорри. — Мы обещали тебе наш праздник показать…

— И попросили Брагги провести нас к тебе, — переминаясь с ноги на ногу закончил Сегъир.

Машинально девочка повернула голову и наткнулась на ухмыляющуюся ей сверху вниз морду идеально модельного лица. И ведь эта кривая усмешка то лицо совершенно не портила, блин!.. Но сковородку себе на День Рождения Светланка всё равно попросит. На будущее. Именную. Чтобы на донышке большими буквами отлили имя «Брагги». На память. Как вдаришь по лбу и всегда будешь помнить, никогда не забудешь, как зовут. Жалко, нельзя сделать заказ на имя «осёл»…

Кто-то громко откашлялся, и все сразу вспомнили, где находятся. Мальчишки-великаны подобрались, состроили серьёзные лица, прижали кулаки к груди и склонили головы перед Волтангом, Морозом и Зимой. Брагги тоже плавно повернулся к старшим, незаметно снимая с лица ухмылку и повторил жест младших.

— Дозвольте гостье город показать. И мы обещали ей Ночь Рассвета с нами отпраздновать.

— Дозволяю, — сперва величественно кивнул снежный великан. Но внезапно негромко заговорил волшебник:

— Не серчайте, отроки, но только не сможете вы сегодня данное слово сдержать. Светлане время домой возвращаться.

Мальчишки растерянно опустили руки и переглянулись. А Брагги, помедлив секунду, не меняя голоса сказал:

— Тогда дозвольте проводить нашу гостью и Белого Воина на площади.

Волтанг молча посмотрел на Мороза, а тот пожал плечами и улыбнулся:

— Это можно. — Молодые великаны снова склонили головы и исчезли за дверью. Девочка застыла в нерешительности. — Иди-иди, — махнул рукой чародей, — только не убегай далеко. Я сейчас подойду.

Светланки и след простыл.

— Да-а, — протянул великан после недолгого молчания. — Вот это Яр! Наследил — так наследил. В смысле, наследство оставил.

— Тут не Яр. Ту все по ложке в опару положили, — подала голос молчавшая доселе Зима.

— А Снегурочка у нас всё же знатная, — глядя вслед девочке, улыбался Мороз. Но улыбка его растаяла, когда шею его обвили женские руки, и сладкий голос жены произнёс:

— С тобой, любый мой, я после поговорю, когда домой возвернёшься. И попробуй мне только не объяснить, сугроб ты апрельский, как ты умудрился едва со свету девочку не сжить!

— Да ладно тебе, Зимка, — вступился за брата Волтанг. — Всё же обошлось. И потом, ежели б её сегодня здесь не оказалось, ответ перед тобой держать было бы уже некому, я так понимаю. Главное, что теперь для Карачуна в нашем мире выход наглухо запечатан, верно?

— На ближайший год — да, верно, — осторожно высвобождаясь из объятий, согласился Мороз. — Правда, теперь нашей кирии придётся со мной каждый раз сюда возвращаться. Или нужно будет что-то ещё придумать. А нам за это время главное загадку с ключом объявившимся на той стороне разгадать.

— Я вот думаю, не поддалась ли сестрица моя на посулы своего супружника?.. — негромко предположила Зима.

— Всё может быть. — Мужчина приподнял её голову за подбородок и заглянул в глаза: — Узнаешь?

— Попробую.

Мороз коснулся лёгким поцелуем женских губ и прошептал:

— Скоро вернусь.

Потом подал руку Волтангу для прощания, но тот вдруг удержал поданную длань.

— Постой, Морозко, скажи-ка мне на послед, где ж мне искать теперь эту красу синеглазую?

— На кой тебе? — удивился чародей.

— Да как бы сватов засылать не пришлось, — хитро прищурившись усмехнулся великан.

— К кому? К ней?! — белобородый воин удивлённо оглянулся на дверь. — Так мала ещё!

— Подрастёт…

— И у Брагги, насколько мне известно, невеста уже есть!

— Ну, невеста — не жена, — посмеиваясь, спокойно возразил снежный. — Ты как хошь, а что-то меж ними нечисто…

— Переболеется, — вдруг резко отрезала Зима. — Прости, Волтанг, но уже я против. Брагги — парень хороший и мастер — хоть куда. Но тебе он не родной сын. А отца его я даже близко к девочке не подпущу. Даже в положение родича.

— Так он и так под замко́м, в другом мире сидит.

— Вот пусть там и остаётся!

Великан хмыкнул в бороду, но промолчал.

Провожали их так же, как и встречали — почти всем городом на той-же самой площади. Как оказалось, дом, в котором остановились гости, располагался совсем рядом с ледяным замком, и, выйдя за ворота, Светланка опять увидела и в который раз восхитилась Сердцем Заокраинного Севера, не в силах оторвать глаз от кажущегося невесомым объёмного кружева его шпилей и переходов. Запряжённые сани Мороза стояли недалеко, и к ним вёл широкий почтительный коридор между радостно кричащими, машущими руками и восторженно молотящими оружием по щитам людьми, хоть и с необычным цветом кожи. То тут, то там над головами их взлетали и рассыпались сказочными узорами снежные салюты, каждая снежинка в которых была произведением искусства размером с мужскую ладонь.

Девочка шла в окружение двух своих новых друзей рядом с неспешно ступающим волшебником. Брагги вышел вместе с ними из ворот, но дальше не пошёл, остался стоять там, избегая внимания. Светланке было дико и непривычно находиться в такой толпе. Уже у самых саней Снорри вдруг жестом попросил её подождать, а сам подошёл к Морозу и тронул его за рукав. О чём говорил мальчишка со снежным чародеем, для девочки осталось тайной, но в конце концов последний согласно кивнул. Снорри обернулся, радостно улыбаясь, махнул рукой и растворился среди провожающих. Сегъир в ту же минуту сунул в ладонь Светланки маленький свёрток и, тоже улыбнувшись, исчез меж великанов. Девочка растерянно хлопала глазами, не понимая, что это вообще значит. Стало немного обидно, но она утешала себя мыслями, что, может быть, у них здесь так принято расставаться с друзьями. Это же не её мир с непременными обнимашками, обещаниями и бесконечными прощаниями. Светланка залезла в сани, села в свой уголок и украдкой раскрыла свёрток.

— Надо же, какие заботливые, — прогудел рядом бас доброго волшебника, вместе с ней разглядывающего лежащие на маленькой ладошке снежные комочки. — Даже конфетами на дорожку угостили, чтоб не заскучала…

Вопреки ожиданиям, белые скакуны не рванули сразу в небеса, а спокойной трусцой побежали через всю площадь по образованному расступающимися великанами проходу и в итоге выехали на широкую улицу и неспеша потрусили к окраине города. Светланка крутилась из стороны в сторону, рассматривая дома, вывески, ветрины, которые теперь были видны ещё лучше, чем с высоты пусть и низкого, но всё же полёта. Вся улица словно переливалась светлыми перламутрово-радужными огоньками, подсвечивающими фасады зданий, и сияла звёздами волшебных фонарей. И отовсюду им на встречу спешили великаны, чтобы попрощаться с Белым Воином и его маленькой спутницей.

Наконец, упряжка достигла края города, миновала последние дома и остановилась на краю чего-то невообразимого. Девочка, открыв рот, привстала на своём месте и ошалело посмотрела по сторонам.

— Что это?

— Это? — Мороз опустил поводья и тоже с удовольствием огляделся. — Это — И́скель, состязание лучших ледяных мастеров этой земли. Мечты и сны его жителей.

Здесь, за городом, в обе стороны от выбегавшей на снежные просторы дороги, тянулась сама настоящая ледяная сказка. И первыми бросались в глаза замершие неподвижно снежные великаны, точь-в-точь такие же, как те, которые так «радушно» встретили их с дедом по прибытие в этот мир. Только сейчас они стояли спокойно, не ощерившись в боевом оскале и не внушая ужаса, опирались на своё оружие и обратили взоры туда, где над горизонтом трепетала светлеющая с каждой секундой нежно-молочная полоска рассвета. Светланка даже испугалась вначале, что эти могучие воины тоже заживо обращены в лёд. Но тут она заметила рядом с одной из статуй синекожего мужчину, один в один как застывшее рядом с ним изваяние. Он улыбнулся, приложил кулак к груди и поклонился изумлённой гостье из-за Края. А потом выпрямился и превратился в маленькую, но живую копию кристального исполина, точно его живое воплощение. И могучие руки также лежали на древке длинного топора. И меховая безрукавка белым пушистым снегом закрывала прямую спину. И двурогий шлем венчал голову. Только волосы и густая борода, в отличие от вырубленных изо льда и снега, чуть развевались, тревожимые прогуливающимся вокруг ветром.

Кроме воинов, выбравшаяся из возка девочка разглядела прозрачные изваяния диковинных зверей и птиц; могучее дерево с кружевной кроной неподвижной листвы; застывшие, словно мгновенно замороженные, морские волны с шапками пенных гребней; хрустальные беседки, украшенные тонкой резьбой и спускающимися с крыш гирлянд из звёзд и снежинок, настолько тонких, что даже раскачивались от лёгкого движения воздуха и оттого издавали едва слышимый мелодичный звон. Но больше всего Светланке в предрассветных сумерках понравилась фигура девушки в узорчатом платье с длинной косой и стоящего рядом с ней парня, кучерявого, без доспехов и оружия, но нежно сжимавшего ладони своей наречённой. Руки их были перевиты кружевной лентой, а в ладонях раскрывался похожий на кувшинку цветок.

— Мамочка, как красиво, — прошептала девочка, чувствуя, как быстро колотится сердце и перехватывает дыхание от восторга.

Подошедший сзади Мороз положил руку ей на плечо и глубоко вздохнул.

— Всё верно. Красиво. Краше пары я не встречал.

— А кто это, дедушка?

— Это…

— Синегурда! — перебил его звонкий окрик Сегъира.

Светланка заглянула за спину чародея и увидела у саней неразлучную троицу. Двое младших подпрыгивали на месте и махали руками, подзывая её к себе, а самый высокий неподвижно стоял чуть поодаль, по обыкновению скрестив руки на груди.

— Ой, дедушка, ребята! — радостно воскликнула девочка и побежала обратно к дороге.

— Мы тебе подарок приготовили! — наперебой загомонили Снорре и Сегъир. — Правда, забрать его с собой ты не сможешь, но, уверены, запомнишь надолго. — Светланка закрутила головой, но ничего не увидела и растерянно повернулась к мальчишкам. — Да, ты обожди! Сейчас! — и они заговорщицки оглянулись на Брагги.

Светланка демонстративно отвернулась от молчаливого высокомерного синекожего парня и вдруг услышал над самым ухом его насмешливый голос:

— Не дёргайся.

От неожиданности она отшатнулась и взглянула в лицо несносной орясине. А тот внезапно улыбнулся, подмигнул ей и вскинул вверх правую руку.

Девочка почувствовала, как у неё обрывается всё, что только можно — настолько знакомым и жутким был этот жест в его исполнении. Крик застрял в пересохшем горле. Она мелко замотала головой и попятилась, но наткнулась спиной на Сегъира.

— Нет-нет! Не пугайся! Это не то совсем! Вот, смотри!

Мальчишка за плечи заставил её развернуться к дороге, и девочка, с трудом оторвав наполненный до краёв паникой взор от самого страшного своего кошмара, впервые в жизни увидела, как рождается чудо.

Оно появлялось прямо из воздуха, вспыхивая в утреннем полусвете маленькими кристалликами льда, похожими на крошечные бриллианты, рассыпающие радужные искры. Маленькие частички сливались и спаивались во всё большую чистейшей прозрачности друзу, потом начали обретать форму. И вскоре прямо напротив Светланки стояла её точная копия, в тулупчике и шапочке, даже ростиком такая же, только едва заметная, будто сотканная из мороза, с поднятой вперёд ладонью и, в отличие от оригинала, с улыбкой на милом личике. И тут внезапно светлый горизонт будто бы беззвучно лопнул, и небо наконец засияло живыми лучами никогда не показывающегося на нём светила. В тот же миг их отражения вспыхнули в тысячах граней десятков ледяных статуй, и словно вдохнули в них жизнь, заставляя гореть и переливаться, точно кусочки другой реальности, попавшие в этот мир.

А посреди дороги словно из ниоткуда вдруг возникла маленькая беззаботно улыбающаяся фигурка девочки-ангела в узорчатых сверкающих одеждах, с косичками, спускающимися на спину и маленьким солнышком на ладошке.

Великаны, сами поначалу остолбеневшие от такого «подарка», не глядя толкнули Светланку вбок:

— Нравится?

И она медленно кивнула в ответ.

— Нам пора, — произнёс подошедший к тому времени Мороз. Он тоже какое-то время смотрел на ледяное сияющее изваяние, а затем развернулся и пошёл к саням. По пути он остановился и, улыбнувшись, одобрительно кивнул Брагги. А тот в ответ опустился на одно колено и склонил голову, прижимая кулак к груди.

Светланка посмотрела на снежных братьев, потом обняла обоих и, сдерживая слёзы, негромко произнесла:

— Спасибо вам! За всё — за всё спасибо! Прощайте!

Волшебная тройка деда Мороза оторвалась от земли и понеслась прочь, набирая высоту и оставляя далеко внизу снежных город Искальтхьярт с его прямыми, широкими, сказочно красивыми улицами, добрыми и гостеприимными жителями, прекрасным ледяным замком и невероятными творениями мастеров Заокраинного Севера. Там же, за спиной, остались и трое синекожих друзей, с которыми вряд ли теперь удастся встретиться вновь, но которые навсегда останутся в её жизни. Так думала Светланка, умастив голову на бортике возка и с грустной улыбкой разглядывая маленький словно хрустальный цветок, чем-то неуловимо похожий на кувшинку. Он соткался из снежных искорок на сиденье рядом с девочкой в тот момент, когда сани, сделав прощальный круг над отчаянно машущими им вслед Снорри и Сегъиром, понесли её домой. Она тогда тоже махала им руками и так долго не хотела выпускать их из виду и, щурясь, пыталась разглядеть давно превратившиеся в белые точки мальчишек, ничего больше не замечая вокруг, что, плюхнувшись обратно, едва не раздавила хрупкий дар синекожего мастера льда. На прощанье они с Брагги не сказали друг другу ни слова, но Светланке всё время казалось, что она чувствует на себе его пристальный взгляд. И сперва девочка растерялась, не зная, может быть, стоит выбросить ледышку. Хотя бы из вредности. Ведь ей ничего не нужно было от странного парня. К тому же у него, по словам Сегъира, уже есть целая невеста! Но… что-то остановило её руку.

— Дедушка, а подари мне на Новый год сковородку, — едва слышно, скорее сама себе, сказала она, вздохнув и опуская руки с цветком на колени.

Мороз не тревожил свою спутницу разговорами и расспросами. И постепенно, убаюканная навалившейся, наконец, усталостью и монотонностью полёта, Светланка заснула. Во сне ей казалось, что ласковые женские руки обнимают её и прижимают к груди, качая, словно маленького ребёнка. И тихий шёлковый голос пел ей неспешную песню о далёкой земле, укрытой бескрайними снегами и скованной утёсами прозрачных льдов, где всегда будет ждать свою Снегурочку белая волшебница зима…

— Ну, и где их носило? — шёпотом спросила стоящая у кровати дочери женщина.

— Ведать не ведаю, — так же шёпотом произнёс одной рукой обнимающий жену за плечи мужчина. Она, недоверчиво прищурившись, глянула ему в лицо, и тот ответил ей самым честным взглядом. — Но вернулась она через несколько минут после того, как я встал. — И заранее добавил: — У сестры спрашивал: она тоже не в курсе.

— Значит, они были там, куда вы с сестрой не заглядываете, — задумчиво пробормотала женщина. А спустя мгновение лицо её вытянулась. — Он что, маленькую девочку в закрытый мир возил?!

Мужчина осторожно прикрыл жене рот рукой и, поднеся палец к губам, сделал страшное лицо.

— Тихо. Разбудишь. — Потом снова обнял тёплые плечи и добавил: — Во-первых, как видишь, сейчас она дома в комплекте со всеми руками, ногами и головой. Так что ничего страшного в том не было. Во-вторых, он её не первый раз с собой берёт. Знает, что делает.

— Ну да! — фыркнула мать. — Первый раз он вообще не соизволил предупредить нас об этом. Если бы не Светланка, так бы в неведении и остались…

— …И, в-третьих, не такая уж она уже и маленькая, да и беззащитная — тоже навряд ли.

— Угу, тебе-то откуда знать? — буркнула женщина, и муж чмокнул её в висок и повторил:

— В комплекте со всеми руками, ногами и головой. — Потом помолчал и вздохнул: — Лучше скажи, как мы ей объяснять будем, чьей дочерью ей повезло уродиться?

— А никак, — ни секунды не сомневаясь, отрезала жена.

— Что значит — никак?

— То и значит. Какие для неё опасности в мире людей? Дорогу правильно перейти да в драку случайную не влезть. Последнее — вообще не проблема: она же девочка. Болеть она не может. Чары здесь тоже редко когда проявляются. И попробуй найди её, как иголку в стоге сена. А там, за Краем? Куда не глянь, везде какая-нибудь гадина найдётся, так и норовящая или жизнь твою выпить, или дар забрать, не приведи Триединый.

— Но она же всё равно узнает. — Мужчина нахмурился. Он был явно не согласен со своей возлюбленной.

— Конечно, но не сегодня. Если ей так хочется, пусть катается с ним раз в год под его надзором. Будет у неё своя персональная сказка. Но пообещай мне, что всё, что сегодня она увидела и потом увидит, останется для неё сном.

— Как ты себе это представляешь? — огонь раздражения начал закипать в венах сильного мужского тела.

— Убедим! Пообещай!

— Мама? Папа? — синие как небо сонные глаза удивлённо взирали на спорящих в полголоса у её постели родителей. — Вы чего?

— А-а… Мы тебя будить пришли, — замявшись на мгновение, улыбнулась мама.

— Вдвоём?

— Так первое января же! — тут же нашёлся отец. — Вставай, соня, а то всё утро проспишь!

— Тебя там подарки заждались, — женщина присела рядом с девочкой.

Светланка потянулась и промурлыкала:

— А мне сегодня такой сон приснился…

— Так, сны пусть остаются снами, — торопливо обняла её мать. — Куда ночь, туда и сон.

Но отец многозначительно взглянул на жену.

— Вообще-то в новогоднюю ночь все сны необычные. Можно сказать, вещие…

Та, яростно сузив глаза, пообещала про себя упрямцу принципиальному завязать бантик на его болтливом языке. Она торопливо стянула дочку с кровати и буквально вытолкнула из комнаты, тараторя как заведённая:

— Подарки-подарки-подарки!

Босые пятки зашлёпали по полу и почти сразу в зале зашуршала аккуратно разворачиваемая подарочная бумага.

— Я же тебя просила! — разъярённой кошкой накинулась на мужа Людмила. Но тот распрямился во весь свой немалый рост, и, сверкнув глазами, негромко, но твёрдо ответил:

— А я не соглашался. Ей надо знать. Она нужна своему миру, и он может потребовать вернуть себе своё в любой момент. И, между прочем, она должна быть готова к возвращению!

— Подождёт. Лет десять хотя бы. — сложив руки на груди и вскинув подбородок, упрямо ответила женщина. — Пусть сначала повзрослеет.

— Ты слишком долго жила среди людей и стала думать, как человек.

— Я думаю, как мать!

Яр нахмурился, но продолжать спор сейчас у него не было времени.

— Мне нужно идти. Поговорим, когда вернусь, — бросил он, направляясь к двери и резко, безуспешно пытаясь скрыть раздражение, сдёргивая с вешалки тёплую светло-коричневую кожаную куртку.

Неожиданно тонкие руки нежно, но крепко обвили его со спины, и Мила прижалась щекой к горячему родному плечу.

— До захода, муж мой, — прошептала она. Яр в который раз пожалел, что должен каждый день уходить от неё. Хотя раньше было ещё хуже. Тогда он не мог отлучиться даже на четверть часа. Но люди оказались очень изобретательны, до смешного упростив свою жизнь при помощи умных компьютеров.

Вечером, когда за окнами уже темнело и город сиял фонарями и мягким свечением высоких сугробов, Светланка сидела в своей комнате, тихонько перебирая полученные дары. Она вообще в этот день была на удивление тихая и молчаливая. Даже не выбежала вернувшемуся с работы отцу на встречу.

Зато к нему вышла Мила, правда, в зелёных глазах её вместо привычной улыбки сегодня почему-то жила растерянность. Взгляд Яра, привлечённый мягким блеском, скользнул по её пальцам да там и остался. Мила, так же, как и муж, молча смотрела на маленький цветок, чем-то напоминающий то ли кувшинку, то ли многолучевую звезду из прозрачного стекла, только очень холодного на ощупь.

— Вот, нашла сегодня, — убито сказала она. — В уголок её кровати под подушку завалился.

— И это не наше «обещание», — опережая вопрос, помолчав, произнёс мужчина. — Мы с холодом не работаем.

— Я знаю.

— К тебе никто из-за окраины не заходил? — покосился он на жену.

Мила медленно перевела взгляд с хрупких на вид лепестков на загорелое лицо супруга.

— И кто из нас слишком долго живёт среди людей?

— Становлюсь похожим на обычных мужчин с их приземлёнными страстями?

— Угу. И глупостью.

— Так всё-таки…

Из комнаты вдруг донёсся разочарованный голосок дочери:

— Эх, жалко он всё-таки сковородку не принёс…

Оба родителя посмотрели туда, потом недоверчиво друг на друга:

— Ей же только двенадцать! — яростно зашептала женщина, упирая руки в бока. На что Яр машинально ответил:

— Для их мира — почти в самый раз.

И тут в квартире раздалось птичье пение. Кто-то звонил в дверь.

— Подержи. — Мила сунула в руки мужу волшебную вещицу и пошла открывать. Однако уже через пару мгновений он услышал её осипший от изумления голос. — Отец?!

Яр не поверил собственным ушам и, глянув поверх русой головки жены, едва не уронил от удивления чей-то обет, данный его дочери.

В дверях стоял высокий пожилой мужчина в коротком сером полушубке, тёмно-синих джинсах и меховой шапке. Однако весь этот современный прикид весьма странно сочетался с отросшими по плечи седыми волосами и снежно-белой бородой, пушистым сугробом покоящейся на могучей груди. В его голубых глазах сияла мудрость целых веков, среди которой как озорные рыбки то и дело вспыхивали добрые лучики.

— Здравствуй, доченька, — прогудел гость густым басом, стягивая головной убор. — Мир дому твоему и всем в нём живущим.

— Батюшка! — Мила кинулась на шею родителя, крепко расцеловала его в обе щёки. — Да как же ты?.. Здесь?..

— Ну-ну, полно, — улыбаясь, успокаивал её старец. — От матери тебе поклон. Да вы с ней скоро и сами свидитесь уже. Чай, два месяца всего и осталось… И разговор у вас будет… гм… серьёзный…

— Дедушка!!! — Из детской стрелой вылетела Светланка и повисла на госте с другой стороны.

— Ох, ты ж, пичужка моя синеокая! — Мороз крепко обнял девочку. — Вроде виделись недавно, а уж и тосковать по тебе начал.

— Дедушка, так ты мне не приснился?! Это всё взаправду что ли было?! — огромные не верящие глазищи не могли оторваться от его лица.

— Обождите, красавицы мои. — Старец, наконец, взглянул на Яра. — У меня к хозяину разговор имеется. — И он, шагнув вперёд, протянул раскрытую ладонь: — Ну, по здоровью тебе, Ярило Пресветович, все миры от тьмы защищающий!

И тот совершенно искренне улыбнулся, сделал шаг навстречу и пожал протянутую руку. Перехватом пожал, точь-в-точь как недавно видела Светланка, когда Волтанг с Морозом в городе снежных великанов встретились.

— И тебе доброго здоровья, Мороз Иванович! Рад видеть тебя в доме моём! Весна, милая, готовь стол, гостя встречать надобно.

Женщина, буквально лучащаяся от радости, подхватила дочку под руку и, чуть ли не пританцовывая, потащила на кухню, нашёптывая:

— Пойдём, покажем дедушке, как в нашем доме угощать умеют…

Когда они остались одни, Мороз скинул полушубок и повернулся к Яру:

— Дело у меня к тебе одно есть, Ярило. Очень важное… — Но внезапно взгляд его наткнулся на хрустальный цветок, по-прежнему зажатый в руке зятя. — А, нет, вижу. Два дела. Два…

22.07.2022 г.