Сказка о Речном Короле, сыне кузнеца и странном барде...

Рабочие материалы и подарки

Некогда — а вернее, в те времена, о которых теперь только сказки рассказывают, — жил в Бриаре один человек. Была у него жена-красавица, и четверо сыновей, и три дочери. Держал крестьянин двух коров да трех овец, продавал на ярмарке шерсть и молоко — тем и кормил семью.

Так и жил бы он себе, горя не знал, если б не случилась страшная беда. За всю весну не выпало ни единого дождя, за половину лета — ни одной тучки не показалось на небе. Трава на лугах и пастбищах сгорела, нечем стало крестьянину кормить своих коров с овцами, совсем они отощали — вот-вот падут. Горевал крестьянин, да что было делать — зарезал своих кормилиц.

Но и мяса семье надолго не хватило. Совсем голодно стало. Дети целыми днями плакали, есть просили. Взял тогда крестьянин сеть, пошел к реке — хотел рыбы наловить, только обмелела река, замутилась. Сколько ни забрасывал бедняга сеть, так ничего и не поймал. Сел он тогда на камень и стал реке на судьбу свою пенять.

— Нет несчастнее меня человека на свете. Было у меня хозяйство, дом и семья, да все рухнуло в одночасье. Скотина под нож пошла, жена слегла, дети, того и гляди, помрут с голоду. Все бы отдал, лишь бы их от голодной смерти спасти.

Тут вдруг вода в реке водоворотами пошла, всколыхнулась, да и стихло все. Услышал крестьянин шаги. Идет по берегу кто-то, галькой речной хрустит. Повернулся он, поднял глаза — стоит перед ним старик. Крепкий, кряжистый, в богатых одеждах. Посох в руках резной, золоченый. Посмотрел старик на крестьянина, тот аж съежился: такой взгляд тяжелый, грозный — королю впору. И спрашивает незнакомец:

— Чего сидишь тут, воду баламутишь?

Рассказал ему все крестьянин. И про засуху клятую, и про семью, и про хозяйство погибшее. Рассмеялся старик, а смех странный, будто вода булькает.

— Ну что ж, — говорит. — Могу я горю твоему помочь. Дам я тебе волшебных коров да овец. Кормить их не надо, давай только в день по ведру воды речной — и довольно. Вот только и с тебя кое-чего потребую.

— Да что хочешь проси, все что есть — отдам, — взмолился крестьянин. — Слугой твоим вечным стану.

Опять засмеялся старик.

— Не нужна мне служба твоя, слуг у меня и без того хватает. А за коров волшебных отдашь ты мне дочь свою младшую, когда ей шестнадцать весен минет. Да смотри, попробуешь обмануть — большую беду накличешь!

Затосковал крестьянин.

— Как же я дочь тебе отдам?

— Как знаешь, — говорит старик. — Ступай тогда домой, смотри, как дети твои по одному умирать станут.

Зарыдал крестьянин, а деваться некуда.

— Согласен, — говорит. — Давай коров своих.

Нагнулся тут старик, поднял из под ног гальку речную.

— Вернешься домой — камень этот на землю брось, коровы и появятся.

И гальку крестьянину протягивает. А рука-то чешуей мелкой рыбьей покрыта, так на солнце и играет! Понял тут крестьянин, что ему странным казалось — жара, а борода у старика мокрая и нитки тины в ней запутались. Не иначе, сам речной король к нему пожаловал. Много слухов всяких о нем ходило — что служат ему всякие чудища; что всемогущий он, добра всякого дать может, только не даром. А коль обмануть попробуешь — никогда не простит. Со свету сживет.

Испугался крестьянин, попятился, а старик камень ему в руку вложил, посохом в берег ударил.

— Гляди, — говорит. — Уговорились.

И сгинул. Всколыхнулась вновь вода речная — и улеглась.

А крестьянин домой побрел.

Все вышло, как старик сказал — только камень на землю бросили, появились пять коров тучных, лоснящихся и овец два десятка. Зажил крестьянин с семьей сыто да вольготно.

Десять весен пролетело, выросли дети. Младшей дочери шестнадцать сравнялось. Стала она красавицей — глаз не отвести, все парни в деревне на нее заглядывались. А особенно — кузнеца сын.

Да и девушке он нравился — видный собой и в ремесле способный. Дело к свадьбе шло, крестьянин про обещание свое уже и думать забыл — столько времени прошло, а от короля речного ни слуху, ни духу.

Ну да вскоре он о себе напомнил.

Вышел как-то крестьянин ни крыльцо, глядит — а посреди двора лодка стоит. Да не простая — борта резьбой изукрашены, а на носу — лебедя голова искусно вырезана. Лавки коврами покрыты.

Побледнел крестьянин, понял, за кем эта лодка посуху приплыла. Вскоре вся семья на дворе собралась. Ахают, резьбу разглядывают — что за чудо?! На отца смотрят — а он мрачнее тучи. Подошел к дочери младшей, обнял, рассказал все про коров волшебных, да про уговор с речным королем.

— За тобой лодка эта, доченька. Отказаться нельзя. Ты же про него много слышала. Всех погубит.

Заплакала девушка, да делать нечего, раз уж судьба такая выпала. Попрощалась со всеми, села в лодку и пропала, будто и не было ее.

Дня не прошло — по деревне слух о девице да речном короле разлетелся. Кузнецов сын от горя сам не свой стал, не пьет, не ест, работу забросил. К реке зачастил, звал суженую — только молчала река.

Как-то раз сидел он на камне, у самой воды, и вдруг услышал — будто дудочка поет. Ближе и ближе, вот уже и шаги слышно стало. Только не до веселья было парню, он и оглядываться не стал — иди себе мимо, песенник!

Да только стихли шаги и раздался голос молодой да веселый:

— Чего грустишь, парень?

Оглянулся сын кузнеца — стоит перед ним его однолеток. Похож даже чем-то: статный, плечистый. Волосы русые кольцами. Дудочка в руках да торба бродяжья через плечо.

Рассказал ему парень про свою беду, в которой никто в целом свете помочь не может.

А бродяга ему подмигнул лукаво, сыграл на своей дудочке залихватскую трель.

— Никто не может, а я могу!

— Да чем же ты мне поможешь, бард?

— А вот, дудочку тебе дам, да еще пару вещиц. Пойдешь к устью реки. Как солнце сядет — начинай на дудочке играть, невеста твоя к тебе и выйдет. Хватай ее за руку, да в деревню беги. Как только в дом свой ее введешь — тут власть речного короля над ней и кончится. Только смотри — гнаться он за тобой будет. Тогда и пригодятся мои подарки.

Порылся бард в торбе и протянул парню мешочек малый с песком, молоток кузнечный да огниво.

— Как увидишь, что догоняет вас король — кинь одну из вещиц за спину, да дальше беги. Подарки мои его задержат. Но смотри, — говорит музыкант и брови хмурит. — Главное условие — чтобы не было страха в твоей душе. Коли испугаешься, дрогнешь — тут вам и конец. Ничего тогда не спасет. Накрепко это запомни.

Отдал бард сыну кузнеца дудочку и пошел прочь. А парень, не мешкая, отправился к устью. Как раз к закату дошел, только и успел дух перевести — солнце село. Достал он дудочку дареную и заиграл. Расступились воды реки и вышла на берег его невеста. Схватил сын кузнеца ее за руку и потащил за собой. Получаса не прошло, услышал парень за спиной рев страшный, грохот да ржание — то речной король в погоню кинулся. В упряжке у него лошади водяные, черные, как сажа; рядом с колесницей собаки бегут — сами с теленка, глаза огнем горят, клыки как ножи. Совсем уж было нагнали беглецов, да только достал кузнецов сын мешочек с песком, кинул через плечо — и появилась у него за спиной пустошь песчаная. Как въехала на нее колесница речного короля, так лошади с псами в песок и ушли, водой обернулись, впитались. Гневно закричал король реки, ударил в песок посохом — да только не послушалась его пустошь, не отдала свиту.

А парень с невестой дальше побежали, что было сил.

Тут дорога их мимо болота пошла. Глянул парень — а из трясины наперерез им утопленники идут. Страшные, раздутые, плоть кусками с костяка отваливается. А впереди духи болотные — тело из ила да ряска слеплено, глазницы гнилушками светятся — воют, зубами скрежещут, аж мороз по коже. Только и здесь не испугался сын кузнеца, кинул навстречу болотным тварям огниво. Вспыхнуло пламя, встало стеной — не пройти упырям.

Побежали парень с невестой дальше.

Совсем немного до деревни осталось — послышалось сзади шипение змеиное. Обернулся парень — а их змей огромный догоняет. Уже и пасть разинул. Выхватил он молоток и швырнул на землю — тотчас расступилась земля и поглотила змея.

До ограды деревенской уж рукой подать. Глянул парень — а в воротах сам речной король стоит, да так он страшен, что не опишешь. Морда жабья все в наростах, глаза мертвые, рыбьи. Вместо рук клешни стальные зазубренные, а ног и вовсе нет — щупальца осьминожьи. А в одной клешне копье зажато, наконечник так и сверкает.

Увидал король беглецов, захохотал жабьим ртом беззубым, да копьем размахнулся. Вот тут-то испугался кузнецов сын. Не за себя — за невесту. Дрогнул он — и тут же упал замертво. А чудище захохотало снова, схватило девицу за руку, да и рассыпалось с ней вместе водяной пылью.