Часть 4

Вокруг стояла такая тишина, словно все умерли. Да и бледные лица окружающих наводили на ту же мысль. Лишь глаза блестели, жадно изучая мою скромную персону. Ещё бы, ведь этому благородному персонажу в скором времени предстояло пасть от руки бешеного ревнивца. Похоже, только князь не был в этом убеждён — его взгляд из неприязненного превратился в откровенно враждебный. Буркнув нечто, неразборчиво-неприятное, он повернулся и утопал в сторону своего кабинета.

Остальные, будто им кто-то подал сигнал, устремились в противоположном направлении — никто не хотел пропускать интересный аттракцион. Даже жиртресты, крепко спавшие в креслах, пробудились ото сна и семенили к выходу, бросая на меня оценивающие взгляды.

Учитывая количество зрителей, в небольшом зале останется совсем немного места для, собственно, дуэлянтов. Впрочем, меня это не слишком заботило.

Очень скоро в бальном зале остались только мы с Силией. Девушка продолжала прижиматься к моей спине, словно пряталась от какой-то опасности. Потом я ощутил её дыхание на своей шее и печальный голос прошелестел:

— Он ведь убьёт тебя! Ты не знаешь его, а Нарит — самый сильный боец Силверстоуна. Дуэли для него — детская забава и он ещё ни разу не потерпел поражения. Он говорил, будто клинок для него, как продолжение руки, — Силия обвила меня руками, — постой здесь, а я схожу к нему и попрошу забыть обо всём. Он любит меня и послушается. А я буду счастлива только тем, что ты останешься жив!

Этого ещё не хватало!

— Радость моя, — я повернулся к ней и нежно поцеловал заледеневшие губы, — но разве ты могла бы полюбить человека, который будет прятаться от опасности за хрупкой девушкой и позволять ей жертвовать своей любовью? Не бойся — твои чувства действительно помогут мне, помогут одержать победу. Я в это верю, так же как верю в твою любовь. А теперь, извини, но настал час встретиться с судьбой. Жди меня.

Я бережно отстранил её и твёрдым шагом направился к выходу. Как и ожидалось, она тихо заплакала, но я оставил рыдания за закрытой дверью.

Да, здесь действительно оказалось немного тесновато. Правда не так, как я думал: зрители отступили к стенам, освободив вполне приличный участок для кровопускания.

Нарит нетерпеливо ожидал меня, нервно притопывая ногой и сжимая в руке, уже знакомую рапиру. Его окружал десяток молодых людей — всё та же группа поддержки, замеченная прежде. Очевидно, они давали ему наставления, которые он выслушивал, подергивая уголком рта на бледном лице. Один из Наритовых прихвостней небрежно держал в руках истрёпанные ножны, видимо предназначенные для моей скромной персоны.

Так оно и оказалось. Стоило выйти на открытое место и хранитель оружейной рухляди, исподлобья глядя на меня, сделал пару неуверенных шагов, пробормотав нечто невнятное.

— Чего изволите, любезный? — поинтересовался я и вынул из дрогнувших ладоней дряхлый футляр, — премного благодарен. Дедушкино? В подвалах хранилось?

Посланец немедленно удрал к Нариту, присоединившись к своре товарищей.

— Раритетная видимо вещь, — громко произнёс я, осматривая ножны, тронутые налётом плесени, — какая отделка! А инкрустация! О, какой клинок! Давно мечтал о таком!

С некоторым трудом я вытащил из потрескавшихся ножен слегка погнутую рапиру с бархатными пятнами ржавчины. Злосчастное оружие, видимо, долгие годы лежало в каком-то сыром углу и уже не чаяло увидеть белый свет. Но нет, злые люди нашли его и принесли сюда, стремясь не дать мне ни единого шанса. Ко всему прочему, даже в свои лучшие годы, клинок обладал никудышным балансом и годился лишь для шинковки овощей. А теперь… Я попытался ухватиться за лопнувшую рукоять поудобнее — напрасное занятие.

Похоже, Нарит сотоварищи твёрдо решили не выпускать меня отсюда живым. Я отсалютовал ему своей хлеборезкой, позволив зрителям, как следует рассмотреть предмет в моих руках. Похоже, особо тупых здесь не водилось и по толпе прокатилось глухое возмущение. Какой-то великан в багровом плаще решительно приблизился и бросив негодующий взгляд на группу моих врагов, сказал:

— Прошу прощения, но честь не позволяет спокойно смотреть на эту подлость! Позвольте предложить вам мой клинок. Он, возможно, уступает оружию вашего противника, но по крайней мере, это — оружие, — он покачал головой, — предложить вам дрянной кусок металла — какая низость! Поступок недостойный дворянина!

— Огромное спасибо, — я отвесил ему низкий поклон, — но убеждён, справедливость на моей стороне, и она направит праведную руку. Благородство — мой щит, а честь — меч.

Мужчина посмотрел на меня с восхищением, но в его словах слышалось сомнение.

— Достойные дворянина слова! Редко встретишь столь благородного и бесстрашного человека. К сожалению, мой опыт говорит, что одного благородства и бесстрашия бывает недостаточно, особенно коль вершится такая подлость, как сейчас. Однако знайте — сердца зрителей принадлежат вам.

Выдав это благословение, большой человек оставил меня наедине с погнутым куском ржавого металлолома. Приятели Чаруки тоже отошли от своего патрона и теперь тот злобно сверлил меня ненавидящим взглядом, словно собирался пробуравить во мне дыру именно таким способом. Впрочем, про оружие парень тоже не забывал, направляя острие клинка в мою сторону.

— Ну как, приступим? — поинтересовался я, постаравшись вложить в речь максимум беспечности, словно… Словно мы намеревались устроить дружескую перепалку за ужином.

Произнося эту фразу, я отлично понимал, мой соперник готов ринуться в бой. Естественно, я не сделал никаких попыток защититься, как будто ожидал некоего сигнала к началу дуэли. Вот такой я наивный.

Злобный Нарит ничего не ответил, мгновенно атаковав, чем заработал ещё несколько возмущённых возгласов из толпы. Но ему было уже плевать на мнение зрителей: видимо он решил побыстрее прикончить зарвавшегося чужака и отправиться утешать Силию. Подумать только: этот гад собирался целовать несчастную девочку в тот момент, когда мой хладный труп, истекая кровью, будет лежать на полу! Коварный негодяй!

Кстати, о трупах. В два шага Чаруки приблизился ко мне и холодно улыбнувшись, вонзил свою рапиру в беззащитную грудь. Точнее, должен был вонзить, поскольку я не успел принять более-менее защитную стойку и стоял абсолютно открытый. Вот только, в самое последнее мгновение я немного повернулся и клинок прошёл мимо. Не ожидая подобного исхода, Чаруки провалился в освободившееся пространство. Да ещё так неловко, что зацепился каблуком за носок моего сапога. Впрочем, может быть я и специально выставил ногу вперёд.

Со стороны вся эта пантомима выглядела следующим образом — Нарит в упор бьёт меня в грудь, почему-то промахивается и падает на пол. По залу прокатился единый вздох удивления и растерянности. Кто-то сдавленно хихикнул. Я изумлённо оглянулся на лежащего врага и неторопливо повернулся к нему. Чаруки быстро пришёл в себя и уже поднимался на ноги, выставив рапиру перед собой. Злобная ухмылка на его физиономии искажала черты до неузнаваемости. В отличие от зрителей он великолепно понимал, какая фигня произошла и это ему не понравилось.

Однако он всё ещё рвался в атаку, надеясь завершить эту схватку одним единственным ударом. Остриё его клинка рыскало из стороны в сторону, когда Нарит подкрадывался ко мне, словно кот, старающийся не спугнуть одинокую мышку. Пусть его, мышка терпеливо подождёт котика и разъяснит, кто здесь, на самом деле, является добычей.

Рапира Чаруки превратилась в слабо различимое серебристое сияние, когда он направил её в моё горло. Парировать такой удар, особенно если его наносит опытный фехтовальщик, практически невозможно. Поэтому я и не стал. Просто убрался в сторону и сделал шаг вперёд. Пока глаза Нарита искали меня в точке приложения удара, я стукнул его в челюсть гардой своего оружия. Каюсь — сделал это, не жалея сил.

Раздался громкий треск, и парень отлетел назад, прокатившись по полу на пятой точке опоры. Вылетевшая из его ладони рапира кувыркнулась в воздухе и воткнулась аккурат между ногами Нарита. Смешков, в этот раз, оказалось намного больше, причём некоторые хихикали, не пытаясь скрыть веселья. Я отсалютовал зрителям (в особенности зрительницам) своим кривым клинком, послал несколько воздушных поцелуев и повернулся к ошеломлённому противнику. Тот продолжал мотать головой, пытаясь свести воедино рассорившиеся глаза. Наконец Чаруки сумел сфокусироваться на мне и тотчас оскалился, словно бешеная собака.

— Продолжим? — любезно поинтересовался я, — или вы уже сумели понять, насколько ваше поведение не имеет ничего общего с поведением мужчины и дворянина? В таком случае, я готов выслушать ваши извинения...

— Не дождёшься! — прошипел он и с некоторым трудом поднялся на ноги, — лучше приготовься к смерти!

— Всегда готов, — известил я его, — а вы?

Он зарычал и дёрнул рапиру, едва не обломав остриё. Нет, его упрямство заслуживало достойного вознаграждения, и он был весьма близок к получению награды, в полном объёме.

Одного у него не отнимешь: Нарит был сообразительным парнем. Он уже сообразил, что не сумеет быстро прикончить своего врага и начал знакомый танец, который в прошлый раз окончился гибелью Дроза. Вот только для меня это не имело никакого значения. Самым лучшим было бы сдаться, когда я это предложил. А теперь он мог сколько угодно прыгать по залу или неподвижно стоять, подставляя грудь под удар — результат будет один и тот же.

Если Чаруки надеялся, будто я приму правила его дурацкой игры и начну ответные пляски — он глубоко заблуждался. Силы нужны были мне совершенно для другого, поэтому я стоял на месте, ожидая пока противник прискачет поближе. Стоило придурку приблизиться на нужное расстояние, как я мощным ударом выбил рапиру из его рук. Парень вскрикнул от боли и прижал повреждённую конечность к груди. На его лице выражение боли сменялось испуганным удивлением.

— Подними оружие, — негромко сказал я, — и защищайся.

Очевидно я серьёзно повредил кисть, потому как подобрав рапиру, он взял её в левую руку. Теперь не было никаких танцев и игр в кошки-мышки. Нарит стоял, выставив клинок перед собой и следил за каждым моим движением.

Ну а мне этот фарс уже успел порядком надоесть, поэтому я решил задёргивать занавес и идти получать главный приз. Тщательно изучив тело противника, я выделил на нём точки, попадание в которые приведёт к смерти, но не мгновенной, а медленной и мучительной.

Вот интересно, я часто слышал выражение: посмотреть смерти в глаза; которое используется, для описания опасной ситуации. Однако бывают случаи, когда эту идиому следует понимать буквально. Я улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Нариту. Клянусь, парень тотчас понял, что его ожидает и попятился назад, с выражением дикого ужаса на бледном лице. Он ещё пытался отразить мой удар, но его движения, парализованные смертельным страхом, походили на танец водолаза.

С лёгким хрустом рапира вонзилась в грудь, войдя совсем неглубоко — на мизинец, а то и меньше. Чаруки застонал и пошатнувшись, сделал шаг назад. Я тотчас выдернул оружие, и парень пластом рухнул на землю. На его одежде проступило небольшое тёмное пятно. И всё.

Со всех сторон слышались возгласы удивления. Несколько человек бросились к упавшему, приподнимая ему голову и похлопывая по щекам. Одним из них был человек в странной фиолетовой одежде со множеством глубоких карманов. Насколько я понял — это был врач или кто-то вроде. Он освободил рану и умело наложил повязку, после чего приподнял веко раненого и закончил действия прощупыванием пульса.

Зеваки, столпившиеся вокруг, терпеливо ожидали окончания осмотра, негромко переговариваясь и поглядывая на меня. Я изо всех сил делал вид будто меня тоже интересует состояние подранка. Наконец фиолетовый тип поднялся с колен и протирая измазанные кровью руки, возвестил:

— Могу сообщить хорошие известия: жизнь благородного дворянина вне опасности. Сейчас он без сознания, но рана неглубока и неопасна. Сама судьба направила руку нашего гостя и его удар не задел ни единого внутреннего органа.

Пришлось раскланиваться, в ответ на восторженные вопли зрителей, изображая крайнюю степень благородства. Впрочем, среди восхищённых лиц я заметил несколько откровенно перепуганных. Однако все эти болваны и радостные, и напуганные, не могли знать одного маленького секрета, известного мне, да ещё, пожалуй, Илье, стоящему около поверженного Нарита. Он сумрачно изучил распростёртое тело, а потом угрюмо уставился на меня — стало быть заметил эту небольшую хитрость. Я улыбнулся и развёл руками: дескать, что сделано — то сделано. Моя маленькая тайна заключалась в том, что клинок действительно не задел ни единого важного органа и тем не менее, рана была смертельной. Очень скоро Чаруки очухается и у него начнётся жуткий кашель, сопровождающийся судорогами и конвульсиями. Так будет продолжаться достаточно долго, после чего раненого парализует. А там уже и смерть недалеко.

Но всё это — дело ближайшего будущего, а сейчас я принимал поздравления и прочие знаки восхищения, в виде множества записочек от дам, самого разного калибра. Купаться в лучах славы можно бесконечно, но у меня были другие дела и не стоило оттягивать их исполнение. Поэтому я начал мало-помалу пропихиваться сквозь возбуждённую толпу, а это оказалось не таким уж простым занятием. В основном из-за отправительниц посланий, наполнивших мои ладони. Каждая норовила шепнуть пару слов на ухо, потереться бюстом и непременно коснуться пальчиками.

Короче, когда я сумел вырваться наружу, то благоухал словно парфюмерная лавка и был натёрт до блеска, как медный котелок. Ускорившись. чтобы за мной никто не увязался, я вывалился в бальный зал.

— Не понял, — пробормотал я, ощущая себя обманутым болваном.

Силии здесь не было и в помине. Ну и на кой чёрт, спрашивается, я затевал весь это сыр-бор и дырявил вполне приличную шкурку?

— Господин. — прошелестел неуверенный голос, — я здесь.

Я обернулся и увидел крохотную девушку, прижавшуюся спиной к стене. С неё можно было запросто писать портрет самой скромности — руки, сцепленные в замок, прижаты к животу, плечи опущены, а голова наклонена. Серая одежда, пошитая мешком не могла скрыть приятных округлостей, а отсутствие косметики вовсе не портило приятные черты лица. Но в общем и целом она выглядела, как служанка, каковой очевидно и являлась.

Обратив на себя внимание, девушка засеменила ко мне и смущённо опустив глаза, пробормотала:

— Госпожа велела передать вам, господин, она ожидает вас в своих покоях. Госпожа велела привести вас, господин, к ней.

— Ну хорошо, веди.

Вот так номер! Выходит, Силия была настолько уверена в моей победе? Или она решила ожидать ЛЮБОГО победителя? Неужели девушка оказалась настолько прагматичной стервой? Быть того не может! Ещё никогда я не ошибался в людях… До такой степени. И вообще, Симон — не в счёт.

— Похоже, госпожа знала о результатах дуэли? — небрежно бросил я, ныряя вслед за служанкой в узкий проход за троном князя.

— Госпожа наблюдала за поединком через щёлочку в двери, — пояснила девушка и отперла ключом крохотную дверцу, которую я принял за истертый гобелен, — после того, как ваш противник упал, госпожа приказала мне ожидать вас и ушла в свои покои. Уж слишком она переволновалась, у неё и мигрень началась от волнения.

Значит мои сомнения оказались напрасны. Птичка сидит в клетке и ждёт птицелова.

Во время движения постоянно приходилось нагибаться — чёртовы коридорчики оказались рассчитаны на карликов. Кроме того, здесь явно экономили на светильниках: мы шли в сером сумраке и я, время от времени, натыкался на служанку, вынуждая её вздрагивать. Коридор вывел нас в странный восьмигранный зал, в каждой стене которого было ровно по одной двери. Окна отсутствовали, но в прозрачном потолке медленно проплывали закатные облака.

Служанка уверенно нырнула в одну из дверей, и я устремился за ней, пытаясь не потерять проводника в этом небесном лабиринте. Ещё несколько крысиных нор мы преодолели почти бегом, не встретив ни единой живой души. Похоже этими переходами пользовались очень редко и с вполне определённой целью. Лишний раз я убедился в этом, когда мы вывалились в небольшое помещение, украшенное роскошной шкурой, неизвестного мне животного. Голубой мех серебрился от стены до стены, скрываясь лишь под маленьким, но чертовски уютным диванчиком. Беспорядочно разбросанные подушки позволяли подозревать предмет мебели в частом использовании, а неяркое освещение четырёх изящных светильников намекало, как именно нужно им пользоваться. Кроме той двери, через которую мы вошли, здесь была ещё одна, запертая на засов. Служанка быстрым шагом направилась к ней, положив руки на засов.

— Стой, — негромко сказал я и она замерла, не оборачиваясь, — подойди ко мне.

Девушка отпустила засов и повернулась, но осталась на месте. Ну и ладно, поступим, как Магомет Я подошёл ближе и обнаружил: всё небольшое тело служанки сотрясает мелкая дрожь. Кроме того, убедился в том, что заметил ещё в бальном зале. Один маленький штрих. Я освободил чёрные волосы, собранные в уродливый хвост, и они водопадом рассыпались по округлым плечам. Нет — служанка не уступала в красоте своей госпоже, почему и ходила в дерьмовой одежде, без всяких украшений. Дабы не затмевать.

— И как же тебя зовут? — поинтересовался я, положив руки ей на плечи, пытаясь успокоить нервную дрожь, — думаю у тебя должно быть прекрасное имя. Под стать твоей красоте.

— Это неправда! — пискнула она, испуганно вскинув взгляд и замерла, — это госпожа красивая...

Последнюю фразу она говорила еле слышно, не отрывая своих изумрудных глаз от меня. Грудь её тяжело вздымалась под серой тканью уродливого платья, а руки беспокойно поднимались и опускались. Пришлось взять их и положить себе на плечи.

— Так всё-таки, — я наклонился к её лицу, — как твоё имя, красавица?

— Меня зовут Сариа, господин. — зелёные глаза покрылись влажной пеленой, — госпожа… Госпожа приказала… Как можно быстрее...

— Думаю, госпожа не рассердится, — я начал опускать платье с её плеч, — если ей придётся немного подождать. Совсем немного...

Губы служанки оказались столь же приятны на вкус, как и губы её хозяйки. Кроме того, она не стала мычать, ощутив мой язык у себя во рту. А потом остатки сдержанности покинули это скромное создание, и я ощутил себя садовником, открывающим бутон распускающейся розы. В общем, пришлось слегка задержаться.

Прошло достаточно много времени, прежде чем я отодвинул засов и оказался в коридорчике, драпированном тёмной бархатистой тканью. Странно, но он оканчивался тупиком, где я обнаружил только небольшой золотистый шнурок, свисающий со стены. Пожав плечами, я дёрнул за верёвочку, размышляя, не подаю ли сигнал злому серому волку.

Где-то за стеной, глухо звякнуло и потайная дверца, которую я не заметил, распахнулась, издав приятный звон. А за дверью… Нет — это был не серый волк, а кое-кто намного лучше.

Силия укоризненно смотрела на меня, поправляя копну волос, уложенных в изящном беспорядке. Она успела сменить платье на длинный, до пола, халат, который будучи непрозрачным, странным образом открывал всё то, что был обязан скрывать. Да я и прежде не сомневался: жители Силверстоуна далеко не пуритане. Тем лучше, для всех.

— Ну где же ты был так долго? — Силия изогнулась и тусклый свет обрисовал все её округлости, — я же сказала этой бестолковой, чтобы она поторопилась. Впрочем, девица слегка глуповата, поэтому легко могла напутать.

Я прижал палец к её губам, вынудив замолчать и сделал шаг вперёд. Девушка инстинктивно подалась назад, но я остановил её положив руку на талию. Силия стояла, слегка отстранившись и на её губах блуждала загадочная улыбка. Я знал наилучший способ разрешить секрет этой усмешки. Это был лёгкий поцелуй — нечто, подобное аперитиву — ни к чему не обязывающее прикосновение губ. Закрыв глаза, девушка пробормотала:

— Ты сошёл с ума и хочешь свести меня? Давай закроем двери: сам знаешь, для чего служит этот коридорчик. Ещё не хватало давать слугам повод к сплетням, уверена, после сегодняшнего дня их и так будет предостаточно.

— Жалеешь? — поинтересовался я, отпустив Гладь из объятий.

— Нисколько, — она тихо рассмеялась и коснулась ладонью маленького пейзажика на стене, — мне всё равно, какие сплетни они станут распускать, главное — ты со мной.

Дверь зазвенев, стала на место, отрезав нас от посторонних глаз и сплетен, на которые нам было плевать. Теперь мы оказались один на один и я немедленно перешёл от аперитива к более крепким напиткам. После этого поцелуя девушка покачнулась, а глаза её помутнели, будто она в самом деле отхлебнула алкоголь. Её рука, в поисках опоры, скользнула по мне и я придержал изогнувшееся тело, рассматривая, как колышутся под тонким халатом тяжёлые груди. Их стоячие соски чертили в полупрозрачной ткани две бороздки, словно плавники рыб, разрезающие спокойную гладь океана.

Силия смотрела мне в глаза, склонив голову, позволив распущенным волосам касаться пола, устланного невероятно косматой шкурой. Свободной рукой я провёл по изгибу бедра, неторопливо прошёлся ладонью по слегка выпуклому животику и начал медленное восхождение туда, где два высоких холма распирали податливую ткань. Около цели узкая ладошка остановила моё наступление, а девушка лукаво усмехнулась мне сквозь занавесь волос, упавших ей на глаза:

— Ты такой нетерпеливый, — укорила она меня, — неужели ты не желаешь оценить убранство моего будуара?

— Единственная вещь, которая, по-настоящему, интересует меня, это — твоя красота, — признался я, касаясь губами тонкой жилки на её шее, — но я готов сделать всё, лишь бы доставить тебе удовольствие.

Продолжая держать руку на талии девушки (ну может быть чуть-чуть ниже) я проследовал за ней через анфиладу комнат, почти не отличавшихся одна от другой. Одни и те же зальчики, устланные разноцветными коврами, уставленные мягкой мебелью и низенькими столиками, предназначенными то ли для каких-то игр, то ли для чего-то ещё. Огромные окна, пропускающие последние лучи заката и мириады мягких игрушек повсюду. Тем не менее приходилось непрерывно восхищаться обстановкой и изысканным вкусом хозяйки всего этого аристократического бардака.

А вот что поистине произвело на меня впечатлении, так это собственно спальная комната. Окон здесь не было вовсе, а помещение выдержано строго в тёмных тонах, с преобладающим чёрным цветом. Светильники, едва разгоняющие тягучий сумрак, тусклыми светляками проступали сквозь ворс густого ковра, устилающего пол. Стены и потолок оказались зеркальными, и я мог наблюдать два, едва освещённых призрака, прижавшихся друг к другу.

Но более всего поражала исполинская кровать, занимающая львиную долю всей комнаты. Ложе слегка выступало из ковра, покрывавшего пол, откровенно провоцируя на рискованные эксперименты, где можно было творить любые глупости, не опасаясь падения с большой высоты. Покрывало, устилающее кровать, по цвету и виду, больше всего напоминало небольшое плотное облако.

Всё это вызывало желание немедленно испытать инвентарь в деле, и я рассматривал спальное великолепие, с трудом скрывая нетерпение. Видимо нечто эдакое отразилось на моём лице и Силия улыбнувшись, чмокнула меня в нос, слегка потянув за неприметный шнурок. Плотная занавесь немедленно отрезала нас от последних лучей заката, проникающих из соседней комнаты. Мы оказались в полной тишине и сером сумраке, против которого были бессильны напольные светильники. Я слышал только тяжёлое дыхание, стоящей передо мной девушки и видел лишь её нечёткий силуэт.

— Ну и? — едва слышно произнесла она. — где твоя смелость? Ты так и будешь стоять без движения?

Она, вроде бы, не делала никаких движений, но её халат, с лёгким шелестом соскользнул с плеч и послушно лёг к ногам. Теперь девушка оказалась абсолютно обнажена и её нагое тело слабо отсвечивало в темноте. Я, с удовольствием оценил точёные ноги, плавно переходящие в крутые бёдра и делающие головокружительный изгиб в районе талии. Ещё выше приятно волновала грудь идеальной формы, соски которой определённо намеревались пронзить мрак помещения. Вся эта красота обрамлялась водопадом волос.

О нет, никто не собирался стоять без движения! Я шагнул к девушке и опустившись на колени, обнял её ноги, прикоснувшись губами к внутренней части бёдер. Силия слегка напряглась издав какой-то неопределённый звук. Я продолжил движение губами вверх и усиливающийся трепет девушки подсказал, что я нахожусь на верном пути. Тонкие пальцы опустились на мою голову и запутались в волосах. Не прерываясь ни на секунду, я продолжал поцелуи, лаская пальцами ноги, ягодицы и спину партнёрши. Когда мои губы добрались до тяжело вздымающейся груди, Силия дрожала, словно лист на ветру, а из её губ доносились хриплые вздохи.

Время пришло. Я взял девушку на руки и неслышно ступая по коврам, отнёс в кровать, где она утонула, будто погрузилась в настоящее облако. Склонившись над красавицей, я поцеловал её в губы. На этот раз не было никаких ограничений и наши языки смогли, как следует изучить друг друга. Изогнувшись дугой, Силия обняла меня руками и на её лице отразилось недоумение. Она даже открыла глаза, дабы убедиться в том, что ощущения её не обманывают.

— Но, — пробормотала она, возбуждённо сверкая глазами, — когда ты успел раздеться?

— Не думаешь же ты, будто милые фокусы с раздеванием доступны только вам? — усмехнулся я продолжая её ласкать, — или я больше нравился тебе одетым?

— Ты великолепен, — прошептала она, поглаживая мою спину, — продолжай, прошу тебя.

Я покусывал за шею, ощущая тонкую до прозрачности, кожу, покрытую мелкими пупырышками. Не останавливаясь, я занял место на кровати, почувствовав, какая она невероятно мягкая и воздушная. Но это отметила ничтожная рациональная часть, в то время, как всё остальное было поглощено изучением молодого упругого тела, содрогающегося подо мной. Я блуждал по нему вверх и вниз, вынуждая Силию издавать неразборчивые возгласы наслаждения. Она дрожала так, словно её одолел приступ лихорадки, а голова подёргивалась, то и дело поднимаясь, чтобы девушка могла впиться своими губами в мои.

— Я больше не выдержу! — простонала Силия, — я хочу тебя! Ты как демон! Демон...

Мы соединились в крепком объятии и её ноги охватили меня, будто я угодил в невероятный капкан. После этого разум окончательно покинул мою голову оставив там пламя и ураганный ветер.

Чёрт, связи с кошками — это конечно хорошо, но привыкнув трахаться с ними, достаточно трудно переключаться на что-либо иное. Поэтому я совершенно обезумел, ощущая только волны удовольствия и неистовые крики Силии, бьющейся подо мной. Она то просила пощадить её, то требовала продолжать и через некоторое время я вообще перестал обращать внимание на эти просьбы

А потом была кульминация. Бешеная волна энергии поглотила меня, и я купался в ней, словно погружённый в огненное озеро. Эта купель питала мои жизненные силы, поднимала ввысь, наделяла крыльями. И это было неимоверное, растянутое до бесконечности мгновение, которое, начавшись, забыло завершиться.

Но, к сожалению, всё заканчивается, закончилась и пережитая вечность. Я лежал на кровати и остатки райского наслаждения продолжали гулять по телу, отзываясь приятной истомой. Хотелось вцепится когтями в воздушное покрывало и драть его на части, превращая в мелкие лоскуты.

Если до этого я испытывал райское удовольствие, то изгнание из рая оказалось не менее жестоким, чем у Адама. Боль родилась глубоко внутри и очень быстро переросла из глухого спазма в острую резь, вынудив меня скрючиться в позе зародыша. Я и сам не заметил, как волна страдания смела тело с кровати на пол. Мне было всё равно — боль переполняла до краёв, как будто во вселенной не осталось больше ничего, кроме этой клокочущей огненной бездны.

В животе начала рождаться сверхновая, выжигая несчастные внутренности, превращая их в пепел и пыль; кожа, пробитая безжалостными лучами, чернела, обугливаясь и отваливалась от хрустящих костей. Остался только мозг, пульсирующий в беспредельном океане хаоса, в поисках ничтожной частицы пространства, свободной от боли. Но такой не было...

В редкие моменты, когда сознание возвращалось, я с удивлением констатировал, что тело цело и невредимо, а я всё ещё жив. Мало того, некие неведомые инстинкты вынуждали меня ползти по полу, прочь из спальни. Все комнаты, которые мы прежде проходили с Силией, мелькали перед затуманенными глазами, как тень кошмарного сновидения. Я даже не мог ручаться, вижу ли их на самом деле, или брежу, лёжа около кровати.

Минула ещё одна вечность, и я пришёл в себя посреди какого-то коридора, стены которого были увешаны старинными портретами. Люди на них перешёптывались и уходили, скрываясь в тумане. Лица их казались знакомыми, но я не мог вспомнить ни одного. Я попытался встать и только теперь моё измученное нутро исторгнуло наружу всю ту мерзость, которую я запихнул в него во время торжественного обеда. После того, как спазмы перестали рвать внутренности на части, я полностью обессилел и рухнул на пол, едва не угодив лицом в омерзительную лужу.

К счастью — это было всё, и я лежал на полу, ощущая себя лёгким облаком, безмятежно плывущим по небу. Боль полностью оставила тело, так что я мог спокойно размышлять об её истоках и величине. Я знал, какие меня ожидают неприятности, но не предполагал, насколько плохо всё окажется в этот раз. Мало того, с каждым разом дела обстояли всё хуже и хуже. Следовало сделать определённые выводы.

Пока я лёгким облаком плыл по небу, размышляя о своей судьбе, уши уловили посторонний звук, нарушивший прежнюю тишину. Звук шагов. Кто-то медленно, но уверенно шагал в мою сторону. Великолепно понимая, насколько нелепо и беззащитно выгляжу, я тем не менее, ничего не мог изменить. Тело напрочь отказывалось слушаться приказов и единственное, что я смог сделать — слегка повернуть голову.

Как я и думал. Ольга неторопливо приблизилась и стала надо мной, широко расставив ноги. С кривой ухмылкой она рассматривала моё беспомощное тело и кое что ещё, беспомощное, в данный момент. Кошка успела сменить одежду на охотничий наряд. Высокие сапоги с ботфортами облегали длинные стройные ноги, закрывая их до середины бедра. Крошечные шорты кое-кто, пуритански настроенный, вполне мог назвать трусиками, если бы не переливающийся поясок, поддерживающий их. Тонкая полоска топика только и годилась для подчёркивания размеров того, что должна была скрывать.

— Мальчику плохо, — сочувственно цокнула Ольга языком, но в её голосе слышалось всё, кроме сочувствия, — наш мальчик так страдал, так страдал… А теперь вот отдыхает, после тяжёлой болезни.

Сохраняя издевательски-сочувствующую мину на лице она, изо всех сил, ударила меня носком сапога в живот, вынудив, от души, приложиться спиной о стену. Когда я обрушился на пол, Ольга подошла ближе и наступила подошвой сапога на моё горло. Я захрипел под аккомпанемент торжествующего хохота.

— А ты как думал, одному тебе плохо? — оскалилась кошка, — Ублюдок, ты нас всех вынудил пройти через этот ад! И всё потому что у тебя свербело поиграть в свою дурацкую игру!

Она сняла сапог с горла и схватила меня за волосы, потянув к своему лицу. Это была маска взбесившейся фурии, глаза, которой горели адским огнём.

— Знаешь, какая штука, — прошептала она, — мне ведь глубоко наплевать на то, как извивались червяками Илья и Галя. Ты виноват в том, что мне было плохо! МНЕ! БЫЛО! ПЛОХО!

С каждым словом она била меня головой о стену, причём сил абсолютно не жалела. Ещё немного, и стена могла не выдержать, она даже начала хрустеть. Или это хрустел мой череп? Внезапно Ольга ослабила хватку и негромко рассмеялась.

— А впрочем — это было даже забавно, — хихикала она, — всё началось, когда я трахалась с Черичем. Меня вывернуло прямо на его удивлённую физиономию. Готова поклясться, такое с ним ещё никто не делал.

Продолжая смеяться, она ещё раз пнула меня, но уже не так сильно, как в начале, потом наклонилась и лизнула в щёку.

— Считай это залогом нашего будущего примирения, — дружелюбно промурлыкала она, — но я всё-таки удалюсь, пока к тебе не вернулись силы. Видишь ли, твоя манера мириться уж больно, как бы это сказать, жестковата, для меня, — она помолчала и вдруг задумчиво пробормотала, — а знаешь, я даже благодарна тебе за это небольшое приключение. Думаю, мучения тела как-то перечёркивают воспоминания о… Ладно, увидимся.

Её язык вновь принёс залог будущего примирения: на этот раз она лизнула меня в губы. После этого Ольга, мурлыча какую-то песенку удалилась, покачивая крутыми бёдрами. Я попытался приподняться, но не смог: ноги и руки словно наполнились ватой. Ха! Львица думает, будто мои действия имели какой-то смысл или подтекст? Тогда я и сам не подозревал об этом. Мне, конечно жаль, что так получилось, но это не отменяло одного непреложного факта: если бы я сумел сейчас добраться до неё, стерве бы пришёл конец. А потом… Нет — Ольга действительно была очень умной кошкой. Даже чересчур.

Я сделал ещё одну попытку встать и на этот раз у меня получилось. Мало того, стоило подняться на ноги и силы скачком вернулись в тело, заставив ощущать себя по настоящему живым. Внезапно я усмехнулся, вспомнив рассказанное Ольгой. Действительно, забавно было бы увидеть физиономию Черича в тот момент.

Ухмыляясь, я сделал несколько шагов и нос к носу столкнулся с Ильёй, который ошалело посмотрел на меня. Забавно: я едва не заблудился в этом лабиринте, даже следуя за служанкой, а мои товарищи шастают взад-вперёд, словно на стенах висят указатели.

— Что новенького? — как ни в чём не бывало, поинтересовался я.

— Я знаю, откуда город получает энергию, — выпалил Илья, несколько оторопев от моего вопроса, — постой...

— Потом, потом, — махнул я рукой, — объясни, откуда?

— Механизмы, на вершине этой башни, — видимо я окончательно ошарашил его, — помнишь те лучи, которые мы видели? Механизмы берут энергию из мира демонов и фильтруют её, чтобы демоны не смогли проникнуть в город.

— Ценная информация, — я задумался, в чём же состоит её ценность, — видимо пришло время заняться научными изысканиями.

Я попытался пройти мимо Ильи, но он уже успел очухаться и схватил меня за плечо.

— Стой! — прошипел он, — что ты сделал с ней? Отвечай, ублюдок! Я же тебя предупреждал!

Илье просто не повезло: злость, предназначавшаяся для Ольги, выплеснулась не по адресу. Я ухватил его руку и швырнул прочь, заставив парня мешком прокатиться по полу. Товарищ попытался вскочить, но я одним прыжком оказался около него и вцепившись в горло, поднял над землёй.

— Ты меня предупреждал?! — я почти кричал, — теперь послушай одну умную вещь: ты совершенно напрасно ломал копья — та, за которую ты рвал задницу, потому как определённая группа гормонов взяла верх над другой группой, не стоит и волоса на твоей голове. Когда я убивал её любимого, она торопилась в спальню, ожидая там его убийцу. А чуть позже, когда Чаруки подыхал, извиваясь от боли, она тоже извивалась, но совсем по другой причине. Она всё ещё там, — я указал свободной рукой на дверь, — думаю она будет не против продолжения банкета. Подумаешь — ещё один партнёр! Потрахается и с тобой.

Я отпустил Илью и кот медленно сполз по стене, тоскливо глядя на меня. Он был раздавлен и даже не пытался оказать сопротивление, а я продолжал вколачивать гвозди в гроб его неудавшейся любви.

— Проснись! Пойми, наконец, кто ты такой и что должен делать. Бери пример с кошек, в конце концов. Они циничны и похотливы, но по-своему, честны перед собой. А ведь даже твоя Вилена, которой ты меня попрекаешь до сих пор, постоянно изменяла тебе со мной. Согласен, не совсем по своей вине, но факта это не отменяет.

— Я. Просто. Пытался. Остаться. Прежним, — Илья выталкивал из себя слова так, словно каждое весило по меньшей мере тонну.

— Глупо: сам знаешь это — невозможно, — я с некоторым сочувствием посмотрел на него, — да и какой в этом смысл? В мире нет ничего неизменного, так на кой тебе то это нужно?

Я похлопал его по плечу и пошёл прочь.

— Стой, — почти просипел Илья и я замер, не оборачиваясь, — скажи, пожалуйста: когда ты убил Ольгиного волка, как ты поступил со своими волчицами? Тоже прикончил?

Я помолчал, постукивая пальцами по стене. Воспоминания, которые никак не желали выцветать. Сияющее кольцо в ночи и жалобный плач, навсегда растворяющийся в неизвестности.

— Зачем тебе это? — глухо спросил я.

— Пытаюсь понять, зачем ты тогда так поступил. Если бы ты не разлучил Ольгу с её волком, она бы не превратилась в бездушную суку.

— Если бы я не убил его, Оля ушла бы из прайда. Насовсем. А я не могу позволить себе потерять кого-либо из вас. Сохранность нашей маленькой общины — прежде всего и нет приоритетов выше. Ради неё я готов пожертвовать любыми интересами, в том числе и своими.

— Понятно, — Илья помолчал, — это многое меняет. Похоже, я был несколько не прав. Прости, я постараюсь измениться.

— Хорошо. Увидишь Ольгу — дай ей в челюсть.

После этого я покинул изрядно надоевший коридорчик, с которым успел связать столько неприятнейших воспоминаний. Неторопливо прогуливаясь по крохотным комнаткам и огромным залам я несколько неожиданно для самого себя, оказался в знакомых местах. Начав ориентироваться в пространстве, я не преминул заглянуть в пиршественный зал. Он оказался совершенно пуст, видимо по причине позднего времени. Только оглушительный храп какого-то забытого толстяка, развалившегося на диване, нарушал абсолютную тишину.

Я не удержался и подошёл к огромному окну, демонстрирующему панораму ночного Силверстоуна. Картина впечатляла. В особенности контрастом между тёмной, без единого просвета, землёй и ярко освещённым городом, плывущим над ней. Казалось мы летим в океане первозданного мрака, готового поглотить нас в любой момент.

А город выглядел изумительно. Он переливался мерцающими огнями, как будто неведомый шутник запустил праздничное украшение в небеса. Башни дворян горели ослепительным холодным светом, напоминая исполинские сталагмиты, а огоньки в домах простолюдинов посверкивали у их подножия светлячками, пришедшими полюбоваться на королевское великолепие хозяев. Чёрт! Я загнал своего внутреннего поэта поглубже, со всеми его эпитетами и сравнениями и поднял глаза к небу.

Пятно в ночных небесах, откуда тянулись энергетические нити, сейчас напоминало догоревший костёр, в глубине которого продолжают тлеть упрямые уголья. С другой стороны, всё это походило на полуприкрытый вход в преисподнюю. А если подумать, то и не просто походило.

Направляясь к выходу, я задумался о легионах демонов, ожидающих своего часа, упакованные в энергетических струнах. Как же они должны были ненавидеть жалких людишек, которые заставляют их служить им. Стоит кому-то ошибиться, допустить малейшую оплошность и чудовища ринутся на спящих жителей Силверстоуна.

Свет в коридорах горел едва ли вполсилы, поэтому к подъемнику я пробирался в полумраке, с трудом припоминая проделанный прежде путь.

Стоило углубиться в паутину сумрачных переходов и мне тотчас почудилось некое смутное оживление позади. Я слышал крадущиеся шаги за спиной и оглянувшись, успел увидеть неясные силуэты, сразу же скрывшиеся в тени. Потом донеслось металлическое позвякивание. Кто-то преследовал меня, причём намерения этого кого-то были явно недобрыми, иначе на кой чёрт ему прятаться? И этот кто-то определённо был не один.

Всё это скорее веселило. Приключения! Тёмные фигуры за спиной, замышляющие кровавое злодейство! И беспомощный путник, не подозревающий о зловещей опасности. Я действительно продолжил путь, сделав вид, будто ничего не заметил. Это придало преследователям уверенности. Шаги стали быстрее и увереннее, а бросив взгляд через плечо, я заметил, как тёмные силуэты заметно приблизились. Кроме того, я успел увидеть блеск металла. Хм. Так могла бы выглядеть рапира, которую собираются вонзить в беспечную и беззащитную спину.

Допустить это? И вынудить благородных людей всю оставшуюся жизнь страдать от угрызений совести? Этого нельзя было допустить! Я прибавил шаг и преодолел следующий коридорчик в несколько прыжков. Впереди мелькнули двери подъёмника, а за спиной послышался громкий топот. Преследовали, совершенно не скрываясь, пытались настигнуть жертву и свершить своё чёрное дело. На ходу они обменивались коротким репликами, прояснившими всю картину.

Стало быть, Чаруки отбросил копыта, и его прихлебатели решили восстановить справедливость. То есть выпустить кишки обидчику. При этом никого не смущало то, как они собирались это сделать: напасть на меня группой и со спины. Действительно — пустяки какие, никто ведь не узнает, как было дело. Дворяне, мать их… Интересно, как они сумели так быстро сесть мне на хвост? Видимо, здесь имеется система наблюдения. Спросить про это у моих преследователей? Похоже, они не склонны к беседе. Тогда — в следующий раз.

Двери подъёмника разъехались, и я проворно нырнул внутрь, уже знакомой мне, коробки. Повернувшись к выходу, я смог отчётливо разглядеть своих обидчиков, замерших на противоположном конце коридорчика. Всего пятеро. А одеты в полном соответствии со всеми штампами зловещих заговоров: каждый замотан в чёрный плащ, а физиономия спрятана под непроницаемой маской. Все держали длинные кинжалы. Куда мне столько?

Злодеи смотрели на меня, а я на них. Потом один, громким и зловещим шёпотом проскрипел:

— Он уходит!

Хм… Я и рад был бы уйти, точнее уехать, если бы знал, как это делается. В чёртовой коробке не было ничего, хотя бы отдалённо напоминающего механизм управления. Не мыслями же эта зараза управляется!

Сообразив, что произошла какая-то заминка, убийцы опомнились и начали, крадучись, перемещаться в направлении лифта. Кинжалы они, зачем-то спрятали за спины. Видимо, пытались не спугнуть. Так, наш проводник стоял в этом углу. Внимательно оглядимся. Две металлические пластины, вмонтированные в пол. Поскольку ничего другого не оставалось, я нажал ногой на одну из них.

Получилось. Дверь начала закрываться и сквозь уменьшающуюся щель, я увидел заговорщиков, бегущих к подъёмнику. Лица злодеев выражали самое настоящее отчаяние. Надо же — горе какое; не сумели продырявить ближнего своего! Один из них, с громким воплем, ударил клинком, угодив между створок закрывающейся двери. Лязгнув, лезвие обломалось и упало к моим ногам.

Интересно, пластина на которую я нажал, служит для подъёма или спуска? Ощутив, как внутренности устремились к пяткам, я сообразил, что угадал и в этот раз. Идиотская система! Как я узнаю, когда будет нужный мне уровень?

Впрочем, подъём продолжался недолго; пластина мягко, но решительно выпихнула мою ногу, а двери открылись, намекая на то, как неплохо был бы прогуляться. Из проёма хлынул ослепительный свет, словно я вышел посреди полдня. Ну ладно, следует разобраться, куда именно меня занесло и есть ли здесь какая-нибудь вещь, стоящая моего внимания.

Одно я мог сказать сразу — помещение, куда доставил меня подъёмник, имело поистине исполинские размеры, или создавало такое впечатление. Свет шёл со всех сторон, так что выделить какой-то конкретный источник ослепительного сияния я не мог. В слепящем свечении угадывались очертания каких-то циклопических аппаратов, издающих монотонный гул. Ряды загадочных механизмов уходили куда-то в пылающую бесконечность, к невидимым стенам помещения, если они, конечно, имелись.

На фоне исполинских машин совершенно терялись крохотные фигурки людей. Я не сразу заметил человечков в доспехах, сидящих одной компактной группой. Рядом с ними, сложенные пирамидой, стояли необычные массивные арбалеты, снаряжённые короткими толстыми болтами. Хозяева оружия сидели на лавках, вокруг овального столика и сосредоточенно передвигали разноцветные шарики внутри прозрачного куба. Казалось, это занятие полностью поглотило их внимание, и они попросту не заметили моего появления. Но нет, один из стражей оторвался от хитроумного приспособления и посмотрел на меня. Никакого интереса моя скромная персона у него не вызвала. Скользнув взглядом, словно я был пустым местом, он что-то пробормотал, но так тихо, чтобы я не услышал. Остальные глянули в мою сторону и рассмеялись, стало быть шутка касалась именно гостя. После этого игроки вернулись к своему занятию.

Из всего этого эпизода я сделал вывод: охрана не имела целью проверять документы или как-то реагировать на тех, кто прибывал на подъёмнике. Воспользуемся предоставленной свободой.

Так и сделал. Неторопливо шагая между огромными аппаратами, я рассматривал, как по ним скачут голубые искры, напоминающие огни святого Эльма. Иногда искорки достигали размеров молнии и с оглушительным треском ветвились между полупрозрачных вращающихся сфер.