Начало

Глава 2.Селадия

Мы трусили по дороге. На плечи приятно давила новая кольчуга, в ножнах покоится хороший широкий меч с кожаной рукояткой и большой гардой. Вокруг проползали деревья, в основном огромные вязы, буки… с начала нас было хотели поймать разбойники, но благоразумно ретировались при виде шести солдат. Капитальный мост нависал над речушкой, дрога шла прямо. На рассвете третьего дня пути мы въехали в Селадию.

Это такой крупный город — с десяток улиц, дома в три-четыре этажа…

У ворот стояли три стражника. Когда мы подъехали на сто ярдов от туда высунулся пухленький человек в дорогом костюме. Он был не молод, с изрядно поседевшей бородой и лысым теменем.

— Какие люди почитают нас своим визитом. Я весь в добрых чувствах. И пусть вам скажет первый встречный «Шалом алейшем»! — приветствовал он нас.

— К чему такое почтение, ребе? — взял прироготиву разговора эльф. Ой, опять забыл спросить имя.

— Вас ведь послали к Виктору Марксу? Я имею представиться.

— А теперь хочу спросить, что вы тут делаете?

— Я весь в нескончаемых бедах. И уже честному еврею не войти в свой дом не ограбленным. И дошло до того, что меня уже хотят убить. Чем вам помешал бедный старый и больной Виктор? Он не хотел революции, он не писал книг о деньгах, а его уже хотят убить! Только вчера на меня накинулись два орка, и всё за то, что я управляю капиталом страны и потратил деньги, данные на роскошный бал, заказав крупную партию магического оружия!

— И вы боитесь запереться дома?

— Я боюсь жить! Город наводнили очень плохие люди, разбойники, колдуны. И не один не упустит шанс пустить стрелу, а то и добыть голову старого бедного и больного Виктора! Мне надо выбираться от сюда и как можно скорее. Не дают мне покоя. Я старый бедный ми больной еврей… — И так продолжалось ещё пять минут.

— Так что же вы от нас хотите? — Спросил на удивление терпеливый эльф. Кроме него лишь Эрика не хотела подойти и наконец заткнуть его.

— Я всего лишь хочу в последний раз посетить свой дом, кинуть последний взгляд на родные стены и забрать свои документы.

— Ну хорошо, показывайте свой дом.

— Прошу с великим почтением. — Пропустил он нас вперед. Стражники тоже заняли свою позицию — они замыкали шествие.

Мы шли по очень узкой, как и все в городе, улице. Над нами нависали громады домов. Заморосил дождь. На улицах было чрезвычайно пустынно. Лишь иногда проносились прохожие, плотно завернутые в плащ, пьяницы валялись у кабаков, ещё не отошедшие от бурной ночи, многочисленные бродяги и бездомные объединялись в стайки под особо высокими домами. Особо много их было в центре у собора. Там они просили у проходящих милостыню. Случалось, какой либо прихожанин либо священник бросал им бронзовую монету и наблюдал, как они вырывают её друг у друга обессилившими от недоедания руками, дерутся…

Сам собор производил ещё более мрачное впечатление. Черный камень громады шпилей и башенок, как длинные когти, вонзающиеся в облачное тёмное небо. Кроваво алые тёмные витражи, воплями мучений слабо светились изнутри. Сено на площади перед ним, где по выходным казнили осужденных. Примерно раз в десять минут туда входили одинокие фигуры прихожан. Когда же службы не было никто не появлялся на площади.

Мы свернули в квартал. Сквозь решётки окон первых и нижних этажей, опущенных в землю до половины, на нас смотрели тощие женщины и бедные ремесленники. Встречались и дети, голодные и измученные. Не погода такая, и даже не город виноват. Я пнул какой-то старый огрызок.

Вот та дверь. Виктор достал амбарный ключ, вставил в скважину, щелкнул механизм. Дверь не поддавалась. Он толкнул снова. Ничего. «Занять позицию, сгруппироваться, готовность!» — Вдруг взревел Маркс голосом свирепого командира отряда дружинников. От неожиданности я выполнил требуемое. И вовремя — из окна второго этажа выпрыгнуло сразу с десяток орков.

На меня набросился один большой в латах с саблей и длинным узким щитом. Я, закрывшись щитом, удары были быстры и сильны, ухитрился уколоть его в ребро. Он взвыл, выбил мой щит и хотел меня ударить своим, но это было ошибкой — я ударил его по руке снизу и она повисла на хлещущих кровью мышцах. Добить его не составило труда. Я помог Лескии, и тут на нас прыгнул орчий берсек — в обеих руках по топору, из брони и одежды только шлем и набедренная повязка. Он выбил меч у Лескии, ударил эльфа, который вяло отстреливался, и кинулся на меня и сразу же загнал в угол. Я понял, что мне не жить, но ему в плечо с верху вонзился огромный хозяйственный нож и только после этого его обладатель подтянулся через плечо орка. Виктор Маркс полоснул ножом ему по горлу, оттолкнулся, зарезал ещё кого-то и крикнул: «сгруппироваться, держим верх».

Я только прикрылся щитом, а в него уже вонзались стрелы. Мы отошли к стене. Хуже всего пришлось Марксу — он не носил щит, по этому пришлось одному из охранников делить с ним сей предмет. И конечно же наш Виктор поймал арбалетный болт, пущенный одним из стрелков, засевшем на крышах. Через десять минут обстрел закончился. Очевидно, закончились стрелы. И уже не отличить крышу от десятков других в городе.

Маркс вынул болт из ляжки, обмакнул отваром.

— Не. Я станусь тут. Все хотят убить старого бедного и больного Виктора Маркса. Дверь заперли изнутри. Надо как-то попасть внутрь и отпереть её. Всё просто.

Последствия боя оказались печальны — пал один охранник, эльф был сильно ранен. Нам было его не спасти. «Не всё потеряно, други. Я вернусь, если захочу»: почти прохрипел он.

— Не, Рих. Ты как хочешь, а я тут останусь, прикрою этого старого-одноногого — сказал мне Лескии.

— Я с тобой — Пленкок.

А где Эрика? Щита она не носила, значит исчезла до обстрела. Своими соображениями я поделился с остальными. Никто её не видел. Волновало сейчас другое — как попасть в дом с узкими, как бойницы окнами, запертой дверью и, скорее всего, полный орков.

— Я, пожалуй знаю как попасть внутрь. — Робко произнес Пленкок.

— Как? — спросил я, готовый разорвать в клочья его идею — то бишь притворить в жизнь.

— Нужна хорошая лестница.

— Да, но где её взять?

И правда — где взять лестницу посреди города? Казалось бы это просто, но вы понимаете, что это за город. Тут Пленкок предложил ещё одну, казалось бы здравую мысль.

— Надо найти плотника.

Всё гениальное — просто. А в том, что мой товарищ не является гением сомнений быть не может.

Начнём с того, что мы пошли к окраине. Там к лесу ближе и вообще. Для начала нас хотели ограбить. Изрядно поторговавшись мы сошлись на пяти золотых. Дальше на нас напало стадо строулингов, прятавшихся в кучах мусора у домов. Благо дело обошлось без потерь. Далее, после часа ходьбы, мы нашли потёртую вывеску «Столярный и плотнический артель Дубовые приключения». Мы обрадовались и вошли туда.

Внутри было темно с сыро, жирные тараканы ползали по стенам, по полу были разбросаны зёрна и комки глины. Низкий потолок с запаутиненной люстрой. И никакого намёка на деревообрабатывающий цех.

— Эей, хозяева! — крикнул я. Послышалась какое-то шуршание, шаркающие шаги и из боковой двери появился очень старый заросший дед.

— Шифо фам нушхна? — промямлил он.

— А… это столярная?

— Фереэхамши. Эт — фаопхефпво фатофотдоф и хропофщхикоф «Фтарик ф луафатой».

— А куда переехамши?

— К нам. К хропофщхикам — тофаром.

Мы озадачено вышли на улицу. Куда дальше? Обойдя остатки окраин мы взяли курс к центру. В центре ничего и похожего на лавку или цех не было — лишь большие каменные башни и казармы. Мы решили вернуться к дому Маркса. Начался сильный ветер, да такой, что пробирался в эти узкие улочки. Вдруг мне на ногу упало нечто. Ничего не сломало, но было дико больно. Затем боль прошла и появилась возможность рассмотреть предмет поближе. Это был тупой топор. Раньше он висел на петле вместо вывески, и, несомненно означал присутствие плотника.

Мы постучались. Тихий шелест, за тем женский голос произнёс: «Войдите…». Мы вошли. На нас смотрели два арбалета и один боевой топор.

— Простите, у вас есть лестница?

— Не пытайтесь нас разжалобить — сказал топорник, крепкий гладковыбритый мужчина лет двадцати.

— Мы ищем плотника, что бы купить лестницу, понимаете?

— И сколько вам заплатили?

— Когда?

— Когда сказали, что не хватает трёх сотен.

— Мы хотим купить лестницу. Она у вас есть?

— Допустим, есть, но сколько вы готовы заплатить?

— Две золотые.

— И что это значит?

— Да прекратите вы уже! Вот деньги, давайте лестницу.

— Хрен вам, её уже купили. — И в нас стрельнули.

Я не буду стыдиться за то, что убил последнего в городе плотника. Чего врать — лестница у него была. Мы перетащили её к дому Маркса. До крыши недоставало самую малость, но подтянуться можно.

Мы медленно лезли, готовые в любой момент ударить куда угодно. Крыша. Два строулинга с арбалетами пали быстро. Так, люк вниз. Мы спрыгнули. Тут уже нас ждал боевой орк. Он умело отбивал даже одновременные наши удары. Мы благоразумно увернулись и, оказавшись за его спиной ринулись вниз через два этажа, скинули перекладину, блокировавшую дверь и Маркс с стражником и Лескии ворвались внутрь. Одновременной атакой мы сумели ранить орка, охранник вогнал копьё в его грудь по самое древко, за что был разрублен. Мы отошли, и правильно — орк сделал пару шагов, покачнулся и упал, после чего был добит. Мы пошли дальше. В большой комнате на тумбочке лежали бумаги Маркса. Возле дремал тролль. Вдруг он вскочил и с рёвом кинулся на нас. Мы с Лескии побежали навстречу. Тролль выбил у меня щит, опрокинул Лескии и победно взвыл. Пленкоку даже удалось полоснуть его по животу, на что тот не прореагировал, и только хотел расплющить обидчика, как Виктор Маркс опять показал чудеса еврейского цирка. Он подпрыгнул к троллю, вонзил свой нож по рукоятку в живот, изобразил перекидывание, что выразилось в его прыжках вокруг врага, нанося ему болезненные, но далеко не смертельные раны, из которых вяло сочилась кровь. Мы почти одновременно кинулись на помощь старому и больному еврею. Тролль ещё махал дубиной, а мы отпрыгивали и наносили новые удары. Враг пал. Виктор взял коробок с его документами.

«Уходим из города, и как можно быстрее» — сказал нам этот далеко не простой старик. Через пол часа мы были за пять миль от города. Уже через день Селадия стояла в руинах, а жизнь обрела хоть немного позитива.