Пролог и первая глава

Цикл «Равновесие. Магия. Хаос»

Часть первая

Ночи туманного духа

ПРОЛОГ

Когда наступает самая темная, безлунная ночь месяца, и на улицах тихо настолько, что слышно как где-то далеко в горах завывают одинокие волки, все жители этого города безмятежно спят. Лишь пара-тройка человек, борясь с бессонницей, сидят у окон своих теплых, протопленных каминами домов. В это время они могут наблюдать жуткую, но меж тем, прекрасную картину происходящего: вначале земля нагревается безумно сильно, настолько, что от нее начинает подниматься белый пар, словно от горячей чашки чая, и моросит мелкий прохладный дождь. Капли летят на землю с неведомой быстротой, тут же испаряясь. А затем, когда заряжает настоящий ливень, легко можно расслышать клокочущий шорох сине-желтого тумана, который постепенно поднимается над крышами домов, и уже никто не может разобрать за этой плотной пеленой, что же происходит дальше...

А случайные поздние прохожие, кому не посчастливилось войти в это сине-желтое марево, никогда уже не расскажут о том, что видели…

Первая глава

Мир Иараланд. Краинр. Тирас. Настоящее время

 В городском парке было тихо. Безмолвно. Вот уже пять минут…

Я стояла в центре небольшой поляны, блаженно прикрыв глаза и с упоением прислушиваясь к шелесту листвы. Ей уже не так долго осталось шелестеть — настала последняя неделя лета, а осень в Тирас приходит очень рано. Меньше месяца, и вся зелень, пожелтев, золотым листопадом опустится на землю, где так же будет шуршать, подгоняемая холодным осенним ветром.

Моей руки коснулось что-то мокрое и холодное, что мгновенно выдернуло из раздумий и вернуло в реальность. Отдернув руку к груди, я инстинктивно отпрыгнула в сторону готовая бежать, но тут же расслабилась и, увидев, кто стоит передо мной, тихо рассмеялась. Огромный черный волк, точно такой же как и еще шестеро его собратьев, разгуливающих сейчас по поляне, снова приблизился ко мне, прося похвалы. Я на нее не скупилась и, присев на корточки, принялась трепать животное по голове, взъерошивать шерсть и поглаживать уши, приговаривая при этом, какой же он молодец, мой помощник. И действительно, что бы я без него делала?..

А ничего! Жила бы как раньше, тихо, спокойно, и… серо…

Жизнь обычной художницы, как ни парадоксально, яркими красками не блещет. И если бы в один прекрасный момент мои работы не заметил один из столичных богатеев, который заказал у меня портрет, а после начал советовать своим небедным друзьям, сидеть бы мне и дальше в родной деревне на шее у матери, и изредка возить на продажу в город свои картины. Большинство из которых все равно возвращались обратно домой. Но, судьба распорядилась иначе, и теперь я неплохо зарабатываю тем, что пишу картины на заказ. Обычно это бывают портреты жен и любовниц богачей. Лишь очень изредка толстосумы хотят видеть на полотнах свое собственное изображение. Так, за год жизни в Тирасе, я смогла заработать на собственное жилье — небольшой двухэтажный коттеджик, в далеко не худшем районе столицы.

В свою очередь, могу без ложной скромности отметить, что являюсь поистине талантливым художником, каких сейчас еще поискать. Мои работы стоят много дороже, чем я продаю их сейчас, но делать пока нечего, а известность у меня, надеюсь, еще впереди.

Вы спросите, почему же я, обладая талантом, не лезу на различные конкурсы искусств или не учусь в престижной Академии? Отвечу, что все это было. В прошлой моей жизни, давно. Тогда все было по-другому, да и я сама была другой.

В период моего обучение в столичной Академии искусств, из которой впоследствии с позором была отчислена, я была скромной, молчаливой художницей, практически не имеющей друзей, вместо которых меня окружали сплошные завистники, не упускающие шанса поддеть меня, или устроить какую-либо пакость при любом удобном случае. Достойно ответить на нападки, ввиду своей природной скромности и неуверенности в себе, я, естественно не могла, так что годы обучения в Академии были наполнены непрекращающимися слезами и вечными обидами. Да и с противоположным полом отношения не клеились, так что комплекс неполноценности развился во мне меня довольно быстро. Нет, я совсем не страшная! Вроде, симпатичная даже. Ну, во всяком случае милая, это точно: по крайней мере, комплименты своим рыжим волосам я слышу регулярно, а в сочетании с голубыми глазами, обрамленными длинными густыми ресницами, чуть вздернутым носиком с родинкой на самом кончике и пухлыми губами — так вообще картина просто, а не лицо. Да и на фигуру не жалуюсь, только вот росточком невысокая. Но как говорят, низкие девушки, они для любви. Только вот почему-то, никто этой красоты особо не ценит и любить меня низенькую не торопится. Да и я сама когда-то не ценила, что уж говорить.

Так к чему это я? Ах, да! Теперь-то все не так. Сейчас, прожив год самостоятельно, начав неплохо зарабатывать и уже купив собственное жилье, я научилась любить себя. Да и та вещь, хозяйкой которой я сейчас являюсь, значительно придает уверенности. Теперь и о самой вещице, собственно…

Мой холст. Да, как и у любого нормального художника, у меня много холстов, но есть один, которым я дорожу особенно. Он, пусть на нем нет ни одного мазка красками или даже наметок карандашом. Но холст необычен…

Любая моя фантазия, перенесенная на это полотно, по моему же желанию осуществится в реальности. Да-да, и я сама удивилась, когда впервые узнала о такой вот его особенности. Только вот узнала не я одна, и как следует порадоваться своему приобретению так и не успела. Кто-то возжелал завладеть моим холстом, вот и теперь… пять минут назад…

В этот раз нападение случилось, когда я возвращалась после работы в доме одного столичного богача. Я шла через старый и давно запущенный городской парк, заросший колючими кустами и сорняками с меня ростом. Что здесь было раньше, сказать не берусь. Я всего около года живу в Тирасе — столице Краинра (когда я училась в тираской Академии, за ее пределы выходила редко, и в этом парке мне тогда бывать не доводилось), так что для меня это место погано выглядело всегда. Но друзья, которые родились в этом городе, клянутся, что какие-то десять-пятнадцать лет назад парк был шикарен. Где-то, в его глубине, можно даже было найти озеро, которое сейчас, кажется, высохло. По крайней мере, ни разу не натыкалась на него. А я ведь довольно часто хожу по парковым тропинкам от дома до работы.

Картина была полностью закончена, и я, радостно подпрыгивая, неслась к дому, позвякивая горсткой серебряников и парой золотых, надежно спрятанных в кармане.

Наконец-то можно писать дома, в СВОЕ удовольствие. Писать то, что хочу я!

Работу свою я, конечно, люблю, но это просто счастье — понимать, что больше не придется выслушивать придирчивые бормотания пузатых толстосумов и недовольные, писклявые возмущения о затекшей шее и других частей тела от их наштукатуренных любовниц. По крайней мере, до следующего заказа.

Как обычно, они атаковали сзади. Но я давно уже заметила подкрадывающихся со спины людей, и с реакцией опытного бойца развернулась, и воткнула в глаз одному из нападавших тонко заточенный карандаш, который был всегда наготове, прежде чем наемник успел что-то предпринять. Второго, не ожидающего от простой художницы такой прыти, постигла та же участь… Отлично — минус две проблемы, а карандашей еще полно! Они, к слову, постоянно лежат в моем кармане. Профессия обязывает, да и оружие из них неплохое. А в сочетании с моим холстом…

Поняв, что своими силами мне никак не справиться, ибо нападавших оказалось вдвое больше чем обычно, а помощи ждать неоткуда, я махнула в кусты и, стараясь особо не шуметь, проползла, обдирая колени о корни, пару десятков метров. Вроде, наемники потеряли меня из виду.

Быстро вытащив из сумки заветный холст, я судорожно принялась изображать на нем то, что первым пришло в голову. Это была стая огромных волков, с клыками длинной в человеческий палец и такими же длинными и острыми когтями.

— Попалась! — весело пропел широкоплечий мужчина, раздвигая ветки кустов, и тыча мне в нос своим клинком. Я нагло улыбнулась в ответ, разводя руки в стороны, как иллюзионист, продемонстрировавший удачный фокус, параллельно отбрасывая в сторону уже ненужный карандаш.

Мужчина-то ничего не видел, потому как стоял спиной к небольшой полянке, на которой уже начали разворачиваться так любимые мною действия. А именно — операция «спаси Руа», то есть, меня.

Под хищное рычание, раздавшееся сзади, наемник вопросительно изогнул бровь и медленно начал разворачиваться. Тогда-то, он, наконец, и увидел своих коллег…

С глазами полными ужаса, нападавшие, крепче сжимая оружие в руках, отступили на пару шагов. Видимо, наслышаны о моей чудо вещице… Ха! Так куда же вы лезли-то? Я не отдам свой холст! Никому! Никогда…

Я уже усмехалась, мысленно представляя, как мои волки будут раздирать плоть этих бесцеремонных наёмников, и не сразу сообразила, что это уже происходит. Люди в панике удирали, попутно пытаясь отбиваться от разъяренных животных, защищающих свою хозяйку. Но волков было слишком много, и у нападавших не оставалось ни малейшего шанса выжить. Пленных я не брала. Конечно, с моей стороны это было довольно глупо — из покалеченного и напуганного наёмника я без труда могла бы вытрясти информацию о том, кто ищет меня с таким упорством и рвением, но я не хотела этого делать.

Наверное, меня забавляли эти вечные нападения. После каждой «битвы» я чувствовала невероятный прилив сил, и гордость… Может, я схожу с ума, но мне действительно нравится постоянное чувство напряжения и опасности. Возможно, когда-то во мне и взыграет женское любопытство, и я попытаюсь узнать, зачем и кому понадобился мой холст, но это будет потом, позже. А сейчас мне нравится чувствовать себя практически всемогущей. Да и кому это не понравится? Особенно, если всю жизнь тебя считали за пустое место…

Все произошло очень быстро. Волкам потребовалось не больше минуты, чтобы в кровавые клочья изорвать тела людей, защищая свою хозяйку. И вот я уже стою на поляне, в мертвой тишине, а у моих ног собрались магические животные, прося похвалы. Я мысленно поблагодарила свои творения, и жестом приказала им вернуться обратно. В холст. Животные один за другим приближались к льняному полотну и, превратившись в пыль, затягивались в него будто воронкой. Вот и всё.

Я стояла посреди парка, заваленного растерзанными человеческими телами, и улыбалась. Нам снова удалось отбиться…

Простояв так еще пару минут, получая удовольствие от результата дел рук своих, я положила холст обратно в кожаную сумку на длинном ремешке, повесила её на плечо и зашагала дальше по своим делам, напевая веселую песенку. Настроение повысилось во много раз.

Засунув руку в сумку, я погладила полотно и нежно поблагодарила его за помощь, пообещав, что не отдам его никому. За те три года, что холст находится у меня, он стал самой главной вещью в моей жизни. Другом.

Именно из-за необыкновенных способностей, как я предполагаю, за холстом и охотятся. Не знаю кому и зачем он нужен, да мне и плевать. Он нужен МНЕ, и это главное. Я жадная!

Что ж, через несколько дней мне снова надо ждать визита недоброжелателей. Трусы. Нападают кучей, и обычно со спины… Даже убивать не жалко таких негодяев. Хотя, если вспомнить моё первое осознанное убийство…

Это было страшно. Страшно, неприятно и непонятно. Случился весь этот кошмар прямо в моем доме в деревне Картреф, средь бела дня. По счастливому случаю семья и соседи были в это время в поле, и я прогуливалась по заднему двору в гордом одиночестве, с магическим холстом в руках, надеясь спокойно порисовать. Тогда-то передо мной и возник человек. Незнакомый человек, явно недружелюбно настроенный. Некрасивое лицо с грубыми чертами, пересекал устрашающий шрам, а ехидная усмешка только добавляла неприятных впечатлений о незваном госте.

— Отдашь, и я не трону. — Мужчина ткнул тонким кинжалом в сторону холста.

Тронет, я точно знала, что тронет, потому-то и попыталась убежать, но была схвачена за руку, и сильные пальцы больно сжали запястье. Я жалобно вскрикнула. Тихо. Так, чтобы не дай боги не услышал никто из соседей, или того хуже — родных, и не бросился бы мне на подмогу. Кто знает, на что способен этот вооруженный незнакомец. Подвергать опасности кого-то из близких я не хотела.

Мужчина держал меня крепко, рука даже немного онемела. Наемник резко развернул меня, и я снова оказалась с ним лицом к лицу. Мне стало страшно. Страшно так, как никогда до этого…

И тут случилось то, что я еще долгое время не могла забыть, и то, что снилось в кошмарах мне еще долгие месяцы.

Холст под моей рукой, сжатой в живые тиски, резко потеплел, и другая рука, сжимающая тонкий карандаш, дернулась против моей воли, да так быстро, что ни я, ни наемник не успели ничего сообразить. И если у меня была возможность позже обдумать вот этот свой жест, то у мужчины такого шанса уже не было — наемник неподвижно, ничком валялся на земле. Все произошло настолько стремительно, что я даже не усела заметить, как пальцы отпустили мою руку. Я замерла, не понимая, что же произошло, и что мне делать дальше: бежать, или попытаться добить негодяя. Мужчина не двигался, да и вообще не подавал никаких признаков жизни. Умер, или пытается меня обмануть? Постояв еще несколько секунд в полном оцепенении, я опасливо наклонилась к мужчине и легонько потрепала его по плечу — реакции не последовало. Тогда пришлось напрячься, и перевернуть его на живот. Вот тогда-то я и поняла, что натворила…

Глаз… Нет, глаз был на месте. Один! А вот второй… Оттуда торчал мой тонко заточенный карандаш. Мужчина был мертв…Мертв!

Сказать, что я испугалась — не сказать ничего. Я была в панике! Ноги тряслись, когда я оттаскивала тело наемника в кусты, тошнота подкатывала к горлу, голова кружилась как бешеная юла. Руки еле слушались, пока я искала в сарае лопату, и потом, когда я под покровом ночи сгружала тело на спину лошади. А когда я копала могилу в ночном лесу, думала лишь о том, что по возвращении домой сожгу этот демонов холст, и разом избавлюсь ото всех проблем. Но, что-то остановило меня, и я постаралась забыть о своем ужасном поступке.

Дальше были бесконечные преследования, письма с угрозами и нападения. Но, спустя несколько месяцев я привыкла к этому настолько, что меня перестало раздражать такое повышенное внимание к собственной персоне. Напротив, убийства начали приносить мне какое-то особенное удовольствие, какого я раньше не испытывала даже занимаясь любимым делом. Я категорически отказывалась расставаться с холстом, доставшимся мне, кстати, тяжело, и при весьма неприятных и странных обстоятельствах. В общем, это длинная история, конца которой до сих пор не видно...